КИНОрецензии

США, киностудия Warner Bros, продолжительность — 165 мин
жанр — очередная порция картинных страданий для всех поклонников СУПЕРсерьезного и СВЕРХдраматичного стиля режиссера Кристофера Нолана.
Отличный, но совершенно бесполезный каст, огромный бюджет и полное отсутствие сюжетной логики — прилагаются.
слоган: «И разгорится пламя»

Весь Готэм бурлил как гигантский муравейник, сенсационная новость, которую с должным предыханием передавали из уст в уста в одночасье облетела каждого жителя: "Сегодня на премьере нового фильма о Бэтмене будет присутствовать..... сам Бэтмен"! К означенному часу, у кинотеатра уже собралась огромная толпа из самых различных критиков, блогеров и рядовых поклонников, каждый из которых заранее предвкушал личный экстаз от встречи с Живой Легендой. И вот, в дальнем конце улицы сверкнули фары узнаваемого черного автомобиля, потом раздался оглушительный визг тормозов, распахнулась дверь — и на асфальт ступила могучая нога настоящего Темного Рыцаря. Публика поначалу оторопела, на лицах встречающей толпы застыло полное недоумение, а приготовленные к торжественной встрече букеты и блокнотики для автографов тотчас попрятались за спины. Бэтмен сделал несколько неуверенных шагов и остановился прямо перед ошеломленными поклонниками. Вместо черного плаща и аналогичного оттенка пуленепробиваемого жилета из кевлара, на Защитнике Готэма фигурировала лишь потертая набедренная повязка, а надетая набекрень маска летучей мыши не могла спрятать от посторонних глуповатую ухмылку. "Ну что, не ждали ТАКОГО? — загоготал всенародный кумир, обдавая толпу парами ядренейшего перегара, потом попытался было совершить перед зрителями фирменный прыжок, но неловко споткнувшись, лишь растянулся поперек ковровой дорожки прямо у ног преданных обожателей. Бэтмен был пьян, и фокус не удался.

Но сначала немного истории. После огромного успеха экранизации комиксов о Супермене, осуществленной в 1978 году американским режиссером Ричардом Доннером, менеджеры кинокомпании Warner Bros решили, что неплохо было бы перенести на большой экран приключения другой суперзвезды комиксовской Вселенной DC Universe — Крестоносца в плаще, Темного Рыцаря без страха и упрека, который будучи без своего костюма и маски со смешными ушками обычно откликается на имя заурядного готэмовского мультимилиардера Брюса Уэйна. Был дан зеленый свет, один из авторов "Супермена" Том Манкевич сочинил первый вариант сценария, но процесс, что называется "не пошел". Дальнейшие попытки реализовать этот сценарий на практике уперлись лбом в бетонную стену полнейшего непонимания, поскольку все ведущие режиссеры того времени, которым "Уорнеры" предлагали поработать над проектом, боялись, что если фильм по такому сценарию все-таки выйдет на экраны, их попросту засмеют. И лишь в конце 80-х проект обрел своего постановщика в лице бывшего мультипликатора и начинающего кинорежиссера Тима Бертона, причем его первым и главным условием на переговорах со студией было требование немедленно избавиться от всех наработок Манкевича и написать сценарий с чистого листа. Впоследствии Бертон так прокомментирует свое решение: "Предыдущий сценарий Манкевича, по сути, ничем не отличался от «Супермена», только имена были иные. Безумный характер этих сюжетов попросту игнорируется, в результате у меня сложилось впечатление, что ничего более страшного я, пожалуй, не читал. Авторы не признают, что это человек, надевший костюм летучей мыши. Они относятся к этому как к чему-то необратимому, вот в чем дело. Сценарий Манкевича помог мне понять, что нельзя относиться к «Бэтмену» как к «Супермену» или как к тому сериалу шестидесятых. Здесь человек надевает костюм летучей мыши, и, кто бы что ни говорил, это весьма странно"*. Взяв в свои руки историю, до края наполненную фриками, психопатами и прочими интересными личностями, Бертон сделал единственное, что было возможно в данной ситуации — замазал улицы города краской черной-пречерной неоготики, подсластил шизофреническую пилюлю неуловимым ароматом настоящего сюра и превратил вымышленный город Готэм (за декорациями которого в комиксах легко угадывался современный Нью-Йорк) — в мрачное Зазеркалье здравого смысла, готовое с минуты на минуту заживо освежевать свою Алису. На каверзный вопрос, мучавший всех сценаристов Бэтмена, начиная с телесериала 60-х годов: "Почему взрослый мужчина по ночам переодевается в костюм гигантской летучей мыши?", Бертон ответил единственным из возможных способов — просто уклонился от любых попыток ответа. Смешав безумный постмодернистский коктейль из нарочито китчевого грима, черного юмора и гротескных декораций, на самое дно бокала Бертон добавил капельку непостижимой линчевской "твинпиксовщины", благодаря устойчивому вкусу которой, зрителю совершенно не хочется задаваться вопросами вроде "Почему выпавшая из окна секретарша ВНЕЗАПНО превращается в обворожительную психопатку с 8 дополнительными жизнями?" или "Каким образом обитающие в канализации пингвины могли вырастить человеческого младенца?". Соткав обе картины на стыке "сказки для взрослых" и обворожительного фильма-сна, который ближе к финалу оборачивается страшным ночным кошмаром, Бертон создал уникальный сплав настоящего художественного кинополотна и коммерчески успешного фильма по комиксам — сплав, который другие режиссеры годами пытались разобрать на составные части, чтобы заново соединить под собственным именем, но толком ни у кого не получилось.

Сперва закончились 80-е, а следом за ними, на бешеной скорости пролетели и 90-е. Благодаря стараниям однофамильца одного известного автогонщика, киносериал о Бэтмене постепенно деградировал в полусамодеятельный цирковой балаган и окончил свою жизнь в одном очень нехорошем месте, где всегда темно, отвратительно пахнет, а наиболее провинившимся постояльцам за личные заслуги вручают сразу по несколько "Золотых малин". В середине нулевых, спасать франшизу с миллиардным коммерческим потенциалом вызвался никому тогда неизвестный молодой режиссер по фамилии Нолан, на счету которого к тому моменту уже числилось 2,5 фильма — и ни одного реального кассового хита. Первоначально его идеи привели студийных боссов в состоянии идеологического ступора: все дело в том, что в самом начале нулевых, в среде людей, зарабатывающих на рисованных героях сотни миллионов долларов, само понятие "реалистичный кинокомикс" звучало не осмысленнее любого забавного оксюморона вроде "квадратного апельсина". И Нолану вместе с его соавтором Дэвидом Гойером пришлось провести немало времени, доказывая большому голливудскому начальству, что кинокомикс, в котором роли стереотипных готэмовских психопатов отводятся столь узнаваемым простыми зрителями гангстерам, анархистам и социопатам, а американский художник Боб Кейн наконец подружится с австрийским психиатром Зигмундом Фрейдом, на большом экране будет смотреться не просто круто, а "нупрямващекруто". Да, невозможно отрицать тот факт, что "Бэтмен: начало" действительно сыграло роль свежей струей в застоявшемся зловонном болоте голливудских комикс-экранизаций имени Сэма Рэйми. Однако, при всем при том, для своего более чем двухчасового хронометража, фильм содержал слишком мало действия — в противовес устрашающему количеству банальных диалогов, которые разными голосами и на разный манер, более полутора часов разжевывали для зрителей одну единственную и без того несложную мысль. Но прямоту и навязчивость режиссерского "послания" в полной мере компенсировали другие достоинства картины — великолепное музыкальное сопровождение, вполне себе зрелищное финальное побоище и участие сразу трех колоритных злодеев, блистательно сыгранных Томом Уилкинсоном, Лиамом Нисоном и Киллианом Мерфи. Не подкачали и кассовые сборы: мировая копилка фильма более чем в два раза перекрыла его производственный бюджет, в то время, как все американские кинокритики поголовно захлебываясь от восторга, наградили Б:Н скромным титулом "революции в экранизации комиксов". Успех был, как говорится "налицо", и боссы велели официанту "повторить".

Вторая порция носила название "Темный рыцарь" и подоспела лишь три года спустя, на этот раз — на подносе с черной траурной каймой. Трагическая смерть 28-летнего актера Хита Леджера, для которого роль Джокера оказалась последней, сделала фильму мощную дополнительную рекламу. В результате, вторая серия нолановской бэтманианы в глазах широкого зрителя стала ассоциироваться с чем-то вроде траурного мемориала памяти талантливого актера, в то время, как все остальные ее элементы пребывали в полнейшем упадке. Количество зрелищных сцен сократилось до одной единственной погони, зато число диалогов резко подскочило, и преодолев отметку "пугающего", решительно устремилось к "кошмарному". А в остальное время, свободное от навязшей в зубах болтологии, Нолан развлекает зрителя собственноручными поделками из картона: вот — картонный прокурор, рядом — картонная фигурка зампрокурорши, а между ними — картонная любовь, выложенная на потеху публики в виде огромного картонного сердечка. И это еще цветочки, ведь дальше последуют одно картонное самопожертвование с последующим картонным перерождением, картонные моральные дилеммы, чуть было не размокшие в реке под весом двух паромов, под завязку нагруженных картонными статистами, полтора картонных возмездия одной ну очень картонной организованной преступности и еще одно нелепое жертвоприношение, после которого Бэтмен аки Христос побредет от людей, придавленный весом их грехов окаянных, поскольку на концовку поприличнее у Нолана то ли денег не хватило, то ли просто очень не кстати закончился весь картон. Да, "Темный рыцарь" честно старался оторваться от собственных рисованных корней, но в результате неравной борьбы, сам же на них удавился. Желая сделать свой фильм по-взрослому мрачным, Нолан и Гойер разобрали героев комикса на составляющие детали и попытались их заново собрать, с уже внедренной к ним в корпус "психологически убедительной мотивации". Однако, на практике это свелось к детской скороговорке о том, что дядя любит тетю, тетя любит сначала одного дядю, потом — другого, а третий дядя хочет всех взорвать, просто потому, что ему нравится "запах свежего напалма по утрам". Расхваленная мотивация, на деле оказывается дешевой китайской подделкой, диалоги — на редкость примитивные, основанные на десяти-сто-тысяче-кратном повторении одних и тех же высеченных в бронзе истин, методом нейролингвистического программирования — и все это хозяйство, как хрупкая, почти невесомая лодочка буквально тонет в океане первостатейного голливудского ПАФОСА (на этом месте должно стоять сто тыщ восклицательных знаков), который с каждой следующей минутой все сильнее бьется о борт, угрожая еще до финальных титров пустить на дно и сам фильм, и всю его съемочную группу в придачу. И вот когда минуют те самые титры, и весь переваренный за время киносеанса пафос начнет отчаянно проситься наружу, очень хочется поехать в аэропорт, купить билет до Лос-Анджелеса, в том славном городе разыскать кинорежиссера Нолана и прямо с порога спросить: "Why? Why..... SO serious?". Нет, ну в самом деле — "WHYYYYYYYYYY?"

И вот для "Темного рыцаря" настала долгожданная пора "Возрождения легенды". Однако, не все так просто в датском королевстве, и если снимая вторую часть, Нолан еще пребывал в статусе "молодого режиссера, подающего большие надежды", то после "Темного рыцаря" ему впору было становиться предводителем целого религиозного культа, основанного в его честь. Массовая истерия, развернувшаяся вокруг предыдущей серии бэтменианы, по сути оказала режиссеру медвежью услугу, и еще задолго до премьеры, на всех крупных мировых киносайтах можно было наблюдать парадное шествие просветленных людей в белых балахонах, которые каждое слово Джокера и Двуликого воспринимали как главы неписанного "Евангелия от Нолана". "Вижу скорейшую погибель неверных и неминуемый приход вечного блаженства. И обрушатся в прокате поганые "Мстители", и падет позорно "Новый Человек-Паук", и низвергнется на самое дно геенны огненной треклятый Содом по имени "Марвел". И придет Пророк в белых одеждах, ведя за собой своего Рыцаря Темного, и вновь принесут с собой крупицы вековой мудрости, воздав по заслугам всем тем, кто ночей на спал в ожидании их возвращения. Аве, Нолан! Аллилуйя, Бэтмен!" И реакция на выход в народ нового творения Пророка снова оказалась дюже предсказуемой: 10 место в рейтинге "250 лучших фильмов на IMDB", 6 место в сотне лучших на главном российском киносайте "Кинопоиск", растущие как поголовье саранчи на кукурузном поле, отзывы просветленных зрителей, заголовки которых преимущественно состоят из восклицательных знаков и восторженных междометий — да, пупсик, при помощи нереально огромного маркетингового бюджета и (ли) паствы преданных поклонников и (ли) проплаченных студией интернет-накрутчиков, Кристофер Нолан опять ЭТО сделал. Причем, в буквальном смысле: прикидывающийся многомиллионным блокбастером, последний фильм Нолана окончательно довершает обратную жанровую эволюцию от "модифицированного комикса", которым был "Batman Begins" в неизвестную голливудской науке субстанцию с вязким вкусом и крайне неприятным запахом, где главсупергерой полфильма ходит с палочкой и жалуется на больную спину, главзлодей, взобравшись на броневик, с типичным ленинским прищуром учит толпу, как им правильно переустроить Рабкрин, а вместо твердого сюжетного стержня, который мог бы склеить воедино всю эту эклектичную сюжетную кашу — все куда-то бегут и изредка в кого-то стреляют. Диалогов стало еще больше — теперь их количество успешно преодолело "катастрофическую" отметку и выйдя за пределы всех известных шкал измерения уровня болтологии, учредило собственную под названием " как в Dark Knight Rises", а уровень пафоса окончательно вышел из берегов, угрожая зрителям планеты всемирным потопом. Впрочем, посмотрим правде в глаза: разве не ЭТОГО ждут от свежего фильма Нолана, его преданные поклонники?

Однако, при внимательном рассмотрении проблемы "Возрождения Легенды" оказываются значительно серьезнее недугов, терзавших его предшественников. Если на съемках ТР, Нолан просто периодически конфликтовал с комиксом, то в "Возрождении" он таки набрался смелости, что бы окончательно его похоронить, присыпать песочком и станцевать на могиле зажигательную джигу. Нарисованные декорации Готэма окончательно рухнули, обнажив за собой городские стены реального Нью-Йорка, а обилие параллелей с современностью просто зашкаливает: тут тебе и чистый "казарменный коммунизм", и проблема мирового терроризма, и робкие попытки критики современного либерализма, и уже один раз озвученная в ТР мысль о том, что современное общество по своей структуре напоминает хрупкий карточный домик: стоит только слегка потянуть одну карту из нижнего ряда и......Проблема в том, что все эти актуальные и совершенно "НЕнарисованные" проблемы излагаются и решаются Ноланом в русле абсолютно утрированной "рисованной" логики. Да, еще по "Темному Рыцарю" было очевидно, что Нолана просто хлебом не корми — дай только поговорить со зрителем о серьезных вещах, которые по его мнению являются самыми насущными проблемами современного общества. И как и в "Темном рыцаре" этот разговор прервется на полуслове в тот самый момент, когда за дежурным перечислением социальных язв мелькнет первая, по-настоящему умная мысль. Удивительно, как расписывая современное общество в качестве склонного к анархии, стадного животного, Нолану удается уже второй раз сорвать стоп-кран за минуту до того, как этот образ на полном ходу столкнется с его собственного зрителем. В самый разгар анархической вакханалии "Возрождения", Вы не увидите на экране заурядных офисных клерков, которые с фанатизмом в глазах и пламенным мотором вместо сердца развешивают по улицам Нью-Йорка отбившихся от стаи госчиновников, громят магазины и "грабят награбленное". Нет, во всем виноваты проклятые уголовники и прочие маргиналы, с которыми, сидя в канализации сражается вся нью-йорская полиция, в то время как остальное "общество", очевидно питается святым духом и на самодельных алтарях молится за скорейшее возвращение Бэтмена. Добавьте к этому натюрморту ходячего "Мистера Мускула" в вейдеровском респираторе, который подобно злодеям из самых клишированных боевиков 80-х расхаживает по полю брани, не пригибая головы, но при всем при этом, остановить его может ТОЛЬКО Бэтмен и ТОЛЬКО "фейсом об тэйбл" — и вместо кинопроизведения, претендующего на покорение каких-либо интеллектуальных вершин, параллели с реальными политическими событиями и прочее бла-бла-бла, у Вас получится замечательная книжка-раскраска для самых маленьких, где шаг вперед — все люди хорошие, шаг назад — все люди сво...., взгляд в сторону — нарисованная в облаке текста пафосная-препафосная фраза.

В результате, не получается ни комикса, ни серьезной драмы: для первого "Возрождению", как и всем прочим фильмам Нолана катастрофически не хватает зрелищности, для второй — связного сценария и хорошо прописанных персонажей. По большому счету, Нолан хорошенько подкузьмил тем фанатам, которые в 2008 году с пеной у рта доказывали, что секрет успеха ТР не ограничивался лишь одним образом анархиста-самоучки, замечательного сыгранного Леджером. И вот 4 года спустя, все тайное становится явным: если в ТР схему распределения актерских ресурсов можно было изобразить в виде примитивной формулы: "Джокер + все остальные", то в "Возрождении" уже вполне очевидно, что король умер, остались лишь самые высокооплачиваемые статисты. Кристиан Бэйл весь фильм ходит с выражением застывшего "покерфейса". Безумно талантливый Майкл Кейн, 90 процентов экранного времени безумно талантливо размазывает по щекам скупые старческие слезы. Том Харди по-бульдожьи рычит в респиратор и по-брежневски играет бровями. Про остальных актеров и вовсе нечего сказать: Гэри Олдман в очках все больше смахивает на загримированного Джорджа Смайли, Джозеф Гордон-Левитт и Марион Котийяр, очевидно просто задержались на съемочной площадке, когда там разбирали декорации "Начала", а у Энн Хэтуэй — очень красивые зубы. Ах, да в фильме еще зачем-то присутствует Морган Фриман, которого сначала пригласили сниматься, а потом случайно забыли написать ему роль, но не расстраивать же по столь незначительному поводу такого замечательного артиста! Вот и слоняются несчастные по съемочной площадке, принимая нелепые позы и произнося еще более нелепые монологи, став очередными жертвами одного из самых распространенных недостатков нолановской режиссуры — полнейшего неумения работать с актерами, ведь для того, чтобы героически\демонически смотреть в камеру из-под маски или размазывать слезы по лицу, режиссеру совсем не нужны яркие драматические дарования, лауреаты многочисленных театральных премий, "Оскаров" и "Золотых глобусов", потому как для подобного уровня драматургии за глаза хватило бы и десятка безвестных статистов. В отличии от дилогии Бертона, ставшей колыбелью вдохновенных актерских бенефисов (Джокер -Джек Николсон! Пингвин — Дэнни Де Витто!! Макс Шрек — Кристофер Уокен!!! Женщина-Кошка- Мишель Пфайфер!!!!), нолановская трилогия так навсегда и осталась "театром одного актера", который, к превеликому несчастью так рано умер.

На самом деле, к последнему детищу Нолана можно предъявить немало других претензий, начиная от чудовищно заторможенного темпа повествования и заканчивая крайне невыразительным саундтреком за авторством...... прославленного голливудского композитора Ханса Циммера (лучшие треки фильма взяты с саундтреков к БН и ТР, написанных Циммером в соавторстве с Джеймсом Ньютоном Ховардом, в то время как сочиненные им специально для ТРВЛ образцы "современной погребальной музыки", увы совершенно не впечатляют). Но самая главная проблема всей нолановской трилогии заключается даже не столько в пафосе, сколько в похоронной серьезности всего происходящего. Жаль, что Нолан так и не прислушался к процитированным мной во втором абзаце словам Тима Бертона о том, что режиссер, снимающий фильм о человеке, переодевающемся в костюм гигантской летучей мыши должен осознавать, насколько странно это будет смотреться со стороны. Главное, что удалось продемонстрировать всей трилогии Нолана — это полнейшую несгибаемость комикса как одного из столпов современного массового искусства: его можно демонстративно хоронить, можно вусмерть пичкать различными фрейдистскими стереотипами, прицепить к нему совершенно ленинский слоган и потом заставлять по памяти цитировать Маркса, но при всем этом — несмотря на пафос и претензии на "излишнюю сУрьезность", он все равно останется тем же комиксом. И расстояние между нолановской бэтменинаной и всеми прочими кинокомиксами, изначально не щеголявшими претензиями на супер-пупер-МЕГАреалистичность, совсем не такое большое, как представляется поклонникам режиссера. Возьмите с полки любой НЕинтеллектуальный фильм, снятый по мотивам столь же НЕинтеллектуальной комикс-Вселенной Марвел, и там Вы встретите абсолютно тоже самое: утрированные битвы между бело-положительным Добром и омерзительно-черным злом, едва проработанные характеры и тонны пафоса, который для большинства персонажей играет роль единственного и универсального жизненного мотиватора. И если хорошенько подумать, то наиболее принципиальная разница между незабвенным изречением о том, что "чем больше сила-тем больше ответственность" и километровыми спичами нолановских героев заключается лишь в количестве букв: просто в первом случае их в разы меньше, чем во втором.

США, продолжительность — 121 мин
жанр — замечательное кино про то, как снимается худшее кино на свете,
слоган: "When it came to making bad movies, Ed Wood was the best.".

Дамы и господа, сегодня я хочу поднять этот бокал, что бы почтить память одного выдающегося человека. Он был кинорежиссером, и несмотря на то, что немногим из здесь присутствующих ....кхе-кхе.....посчастливилось видеть воочию его фильмы, все Вы отлично знаете его имя. Его картины никогда не получали престижных кинопремий, не собирали денег, и вообще, между нами говоря способны вызвать у любого нормального человека единственную, абсолютно оправданную физиологическую реакцию. Зато, каждый раз вставая в полный рост после просмотра очередного низкопробного голливудского блокбастера, после того, как мы смачно сплюнув на пол, рвем на части злосчастный билет и клянемся себе, что "никогда больше" и "ни за какие коврижки", мы вспоминаем совсем не о суперкассовых режиссерах и тех счастливчиках, что получили "Оскар". В это время, наш контуженный от просмотра отборных кинопомоев мозг доверительно нашептывает во внутреннее ухо: "А может быть, все еще не так плохо?", в качестве моральной компенсации упорно подсовывая своему обладателю лишь одно единственное имя. Эдвард Дэвис Вуд-младший, сегодня я поднимаю этот бокал в честь тебя!

Как Вы не знаете Эда Вуда? Никогда не слышали о "Глен или Гленде", "Невесте монстра" (в девичестве — "Невесте атома") и о САМОМ "Плане 9 из открытого космоса" и прочих "движущихся картинках", отснятых и собранных под его руководством? Тогда немедленно наверстывайте, однако сразу предупреждаю: кинематограф Эдварда Вуда-младшего покорится лишь подготовленному зрителю. Дело в том, что за время просмотра, его фильмы меняли людей. Нет, серьезно, всего лишь один час в компании с любым из его творений способствовал изменению цвета лица, учащал сердцебиения, улучшал память (правда, это в основном касалось запаса непечатных выражений), буквально принуждал зрителей к преодолению физических нагрузок, когда они начинали двигаться (чаще всего — держась за стены) в противоположную от киноэкрана сторону и способствовал принятию самых судьбоносных решений (добровольно сесть в тюрьму, покончить счеты с жизнью, сменить пол). Сказать, что Эд Вуд просто снимал плохие фильмы равнозначно утверждению, будто на улице немного сыро от человека, который стоит по колено в воде, в разгар самого сильного тропического ливня. Нет, он возвел создание микробюджетного < вырезано цензурой> в ранг подлинного искусства, где хуже последнего фильма Эда Вуда может быть лишь картина, которую он снимет в следующий раз. Не обладая даже мало-мальски развитыми профессиональными навыками, он писал сценарии за три-четыре дня, а за неделю мог создать уже завершенную картину, снимая по 25-30 эпизодов в день, причем в одних декорациях, и почти всегда — с единственного дубля. В 1980 году он был официально признан "худшим из когда-либо существовавших режиссеров в истории мирового кино", но эта награда, к которой он стремился всю свою карьеру нашла своего героя с опозданием на 2 года: Эдвард Вуд-младший скончался в 1978 году от сердечного приступа, спровоцированного хроническим алкоголизмом.

Продюсер:— Ты наверное спутал меня с Дэвидом Сэлзником. Я не делаю больших картин, я продюсирую дерьмо.
Эд Вуд:— Да, но если взять дерьмо и добавить в него звезду, тогда кое-что получится.
Продюсер:— Ну да, дерьмо со звездой.

Сейчас сложно сказать, что настолько заинтересовало замечательного голливудского сказочника и выдумщика Тима Бертона в биографии создателя самых дешевых и омерзительных B-movies, что он в итоге решил придать его биографию того самому большому экрану, которому Вуд поклонялся всю свою сознательную жизнь. Может быть, сказались нереализованные амбиции — ведь каждому из режиссеров, более десятилетия работающих в кино, рано или поздно хочется создать свой 8 1/2, целиком и полностью посвященный собственному пониманию кинематографического процесса. Но возможно и другое: в этом лихорадочном блеске глаз и задорном огоньке, с которым Эд Вуд производил худшие фильмы в истории человечества, Бертон мог увидеть отдельные сполохи их своей собственной биографии. Так, дружба Вуда с великой звездой прошлого, эталонным исполнителем роли Дракулы 20-х годов — венгерским актером Белой Лугоши могла ему напомнить о собственных теплых отношениях, которые сложились у самого Бертона с "Мастером ужасов", культовым американским актером 50-х Винсентом Прайсом, которому он посвятил свой дебютный мультфильм "Винсент" и снял в роли Создателя "Эдварда руки-ножниц". Желая вернуть утраченную славу своему любимому актеру, Бертон некоторое время даже работал над документальным фильмом "Беседы с Винсентом", но неожиданная смерть Прайса в 1993 году поставила резкую точку в конце незаконченного предложения. Не тогда ли все это произошло, и вместо положенной на вечную полку, незавершенной документальной ленты, посвященной памяти отдельных энтузиастов, на своем горбу поднимавших кинематограф ужасов 50-60 -х годов, вдруг возникла черно-белая художественная лента, снятая по биографии одного из таких людей, причем наименее признанного? Увы, правильный ответ на этот вопрос известен лишь самому Бертон, но он по этому поводу предпочитает сохранять многозначительное молчание.

Разумеется, уход из мира ярких фантазий в отображение будничной повседневности давался ему нелегко. Взявшись за кинобиографию реального человека, режиссер был вынужден добровольно отказаться от всего того, что суммарно составляет такое уникальное явление, как Tim Burton Style: невероятные соцветия самых безумных оттенков сменила тусклая монохромная гамма, мастера по созданию гротескных декораций и визуальных эффектов были отправлены на перекур, затянувшийся до самого конца съемок (исключение сделали лишь для специалиста по гриму Рика Бейкера, который за свою впечатляющую работу был удостоен третьего "Оскара"). В погоне за реалистичностью восприятия поступков своего героя, Бертон жертвует даже самой неизменной константой своего режиссерского стиля, единственный раз за всю карьеру, отказавшись от услуг неизменно нервирующего саундтрека Дэнни Элфмана — в пользу лучше подходящей для байопика, более размеренной и традиционной музыкальной партитуры за авторством Ховарда Шора. Масштабы свершившихся перемен заставляют преданных поклонников беспокойно ерзать на стуле, вопрошая: "Тим, ты ли это?". Можете не беспокоиться: он самый, ведь под оболочкой из черно-белых красок, непривычно ровной операторской работы и музыки, которая с равным успехом могла увенчать жизненные пути любых исторических деятелей прошлого: от Авраама Линкольна до Мохатмы Ганди, по-прежнему пульсирует энергетическая бертоновская жилка и бьет тонкая струйка его необыкновенного чувства юмора. "Эд Вуд" не укладывается в ложе однотипных голливудских байопиков из серии "жизнь замечательных людей", а скорее наоборот — изящно их пародирует. Типичный голливудский фильм, посвященный выдающейся исторической личности должен быть посвящен сомнениям и терзаниям главного героя по поводу его Высокого Предназначения. Те же сомнения посещают и бертоновского героя, когда он просыпается посреди ночи в холодном поту, восклицая : "Неужели, я действительно бездарен?" — и уже через полминуты, вновь засыпает в счастливой сладостной неге -" ну, разумеется, нет, иначе бы мне об этом давно сказали! Можешь спать дальше — Хр-хр-хр-хр!".

Иронизирование над голливудскими жанровыми стереотипами достигает своей кульминации во время сцены, которая была полностью выдумана Бертоном и сценаристами, когда Эд Вуд в маленькой забегаловке «Musso & Frank Grill» якобы встречается с еще одним кумиром своей юности — великим (без шуток!) американским кинорежиссером Орсоном Уэллсом, автором одного из самых знаменитых фильмов за всю историю американского кинематографа — "Гражданин Кейн". Здесь Бертон мастерски обыгрывает один из устоявшихся штампов голливудского биографического кино, когда мучимый сомнениями по поводу своего Предназначения Великий Человек вдруг встречается с Еще Более Великим Человеком (ученым/писателем/киноактером/писателем/Президентом) который ему дает урок жизненной мудрости, изменивший всю дальнейшую судьбу. Уэллс устал постоянно выяснять отношения с продюсерами, которые ни черта не понимают в творчестве и изо всех сил противятся его творческой натуре на съемках не менее легендарной "Печать зла".В искаженном собственными иллюзиями, мозгу Вуда, это является почти зеркальным отражением его собственной истории, как он поссорился со священниками из Южной Баптистской Церкви, которых предварительно обманом заманил к себе в инвесторы, причина конфликта тоже сугубо творческая — они тоже не дают ему снимать фильм так, как он хочет, а именно — щеголяя по съемочной площадке в женском парике и любимом ангорском свитере. Погруженный в свои мысли, Более Великий Уэллс советует Просто Великому Человеку, подозрительно смахивающему на парня в женском платье , что "видение стоит того, чтобы за него драться", и Вуд, словно ужаленный мчится на площадку завершать свой разнесчастный "План 9 из открытого космоса". Авторская ирония сквозит в каждой строчке этого диалога, в каждой детали мизансцены: десятилетиями спустя, критики признают уэллсовскую "Печать зла" одним из наиболее недооцененных фильмов за всю историю американского кинематографа, в то время, как "План 9" официально присвоят звание "худшей картины из когда-либо снятых". Сидя на премьере своего фильма, бертоновский герой говорит себе: "Меня всегда будут помнить благодаря этому фильму". О, да, Эдвард, даже не сомневайся!

Но за исключением моментов ироничного подтрунивания над еще одним киножанром, утонувшем в болоте собственных клише, это все-таки фильм о любви. О настоящей страсти, всегда граничащей с одержимостью, которая оказывается выше платонических и не очень отношений с противоположным и не совсем полом, о сжигающем изнутри безжалостном огне, о жажде легкого прикосновения к мягкому целлулоиду и желании, что бы он ответил тебе взаимностью, о бессонных ночах и красных глазах, о сладостной дрожи в полусогнутых коленях, на которых можно проползти за день целую пустыню, лишь бы получить в ответ звук аплодисментов, зрительский смех или одобрительное чавканье попкорна. Эта страсть — и есть тот самый спасительный круг, который удержал весь личный кинематограф Эда Вуда от падения в глубокую бездну зрительского забвения, ведь в отличии от сотен, тысяч и сотен тысяч различного калибра халтурщиков от индустрии, он действительно был без памяти влюблен в то, что делал. У него не было ни таланта, ни денег, но одержимость самим процессом прикосновения к мягкому целлулоиду была выше признания собственных заблуждений, поэтому он снимал самые ужасные фильмы, какие только видело человечество, но снимал их сердцем, продолжая искренне любить каждого из своих "отпрысков", руководствуясь отцовским правилом, что "детей не выбирают". Ведь, что есть кино — как не божественная искра, внезапный взрыв креативного сознания, не важно — здорового или больного, акт любви Творца с собственным творением, в визуализации более всего напоминающий старые черно-белые фильмы про Франкенштейна. И Бертон это понял, прочувствовал, потому что сам прекрасно понимал, что от самого худшего режиссера всех времен его самого отличают лишь две вещи — наличие денег и таланта. Именно поэтому, Бертон так снисходителен к своему герою, изображая его лишь славным чудаком, в то время, когда можно было бы употребить и слово покрепче, смягчив все те издевательства и насмешки, которым его подвергали при жизни, и наконец — тактично умолчав о полном закате карьеры наихудшего из режиссеров, когда в глазах угас былой огонь, прежняя страсть умерла, и уставший от бесконечных провалов, герой камнем рухнул на самое дно низкопробнейшего порнобизнеса. Бертон жалеет Вуда, и потому предпочитает закрыть занавес на гораздо более приятном моменте: премьере в кинотеатре многострадального "Плана 9" и женитьбе на любимой женщине, таким образом позволив ему из этой схватки выйти относительным победителем. Через весь фильм пунктиром проходит мысль, вложенная режиссером в уста Великого Орсона Уэллса "Видение стоит того, чтобы за него бороться. Зачем тратить жизнь, исполняя чьи-то чужие мечты?" — и даже если видение самого Эда Вуда не отвечает эстетическим критериям абсолютного большинства из ныне живущих, оно от этого не становится менее интересным.

Эд Вуд:— Да если бы я захотел, то смог бы сделать целый фильм из одних только архивных кадров. Он начинается с серии таинственных взрывов. Никто не знает, что их вызвало, но они подействовали на стада быков, поэтому правительство вынуждено привлечь к расследованию армию.
Монтажер:— Ты забыл про осьминога.
Эд Вуд:— Нет, нет, я приберегу его для грандиозного подводного финала!

Актерский ансамбль фильма великолепен. Удивительно точный подбор актеров приводит к уникальной слаженности всего коллектива лицедеев, который напоминает хрупкий механизм наподобие швейцарских часов. Несмотря на участие феерического Эда Вуда, ой простите, Джонни Деппа, фильм отнюдь не выливается в неизбежный "театр одного актера", позволяя каждому из присутствующих в кадре вдоволь раскрыть своего персонажа: блистателен Билл Мюррей , исполняющий роль актера-трансвестита Банни Брекенриджа, великолепен Джеффри Джонс в роли жуликоватого "экстрасенса" Крисвела. Однако, самое большое потрясение от актерской игры — это удивительное перевоплощение Мартина Ландау в измученного жизнью и наркотиками, одинокого, всеми покинутого, но по-прежнего Великого Белу Лугоши. На наиболее эмоциональном уровне воздействия, фильм прослеживает печальную судьбу "павших голливудских идолов", которые некогда повелевали умами миллионов, но скатившись в полное забвение, удостаиваются в свой след лишь уничижительных междометий, да бестактных вопросов из серии: "Как, он еще не умер?" Примечательно, что для самого Бертона, судьба эталонного исполнителя роли Дракулы 20-х годов окажется хорошим жизненным уроком: спустя 5 лет, снимая "Сонную Лошину", он пригласит на эпизодическую роль актера Кристофера Ли, не менее Великого исполнителя роли Дракулы годов 50-х, вытащив его тем самым из когорты дешевых телешоу для домохозяек и вернув в крупнобюджетную голливудскую обойму. Спасибо, Тим или может Эд?!

Спи спокойно, дорогой Эдвард, знай, что твое дело отныне находится в надежных руках! Фильм Тима Бертона лишь подогрел колоссальную волну интереса к твоим фильмам, большинство из них ежегодно переиздаются на ДВД в коллекции с говорящим названием The Worst of Ed Wood, количество их поклонников исчисляется миллионами, а по твоим старым, трехстраничным сценариям регулярно переснимают римейки. За минувшие с твоей смерти 32 года, мир очень серьезно изменился. Помнишь, как ты мучился, пытаясь пристроить в прокат хоть один из своих фильмов? Сейчас тоже самое снимают за миллионы и с удовольствием поглощают с большого экрана вместе с попкорном и коллой. Но ты не расстраивайся: пришедшие тебе на смену, Уве, Ллойды, Джимы и Альберты никогда не смогут занять место на твоем Олимпе, ведь это лучших режиссеров могут быть целые десятки, а самый худший — только один.

И вообще, если уж совсем откровенно, современный Голливуд в этом никогда не признается, но он сейчас в большей степени ступает по твоим стопам, чем твоего легендарного кумира Орсона Уэллса. Правда, они конечно обходятся без услуг операторов-дальтоников и кражи реквизита с соседней студии, дабы доснимать финальную сцену. Зато, съемок по недописанным сценариям или с единственного дубля и в единственном комплекте декораций (плевать, все равно потом на компьютере переснимем!) — хоть отбавляй. Тебе бы здесь определенно понравилось, Эд. Ведь по сравнению с тобой, у поголовного большинства нынешних бэев, эмерихов и абрамсов есть всего одно отличие: деньги- при полном отсутствии любви.

За тебя, Мастер !

студия Walt Disney, жанр — "Алиса в стране ночных кошмаров Льюиса Кэррола" время — 108 минут
слоган: "You've got a very important date"

Их встреча была предначертана небом, даже не взирая на разницу в образовании, воспитании, отделяющие их друг от друга тысячи и тысячи морских миль и почти столетнюю разницу в возрасте. Худосочный британский математик, страдавший от немного неестественной тяги к детям и взбаламученный, вечно растрепанный американский киношник, сами того не зная синхронно двигались на встречу друг другу сквозь время, и весь мир затаил дыхание в тот момент, когда пальцам двух великих фантазеров предстояло слиться в единое целое. Увы, в самый не подходящий момент, из облака эфира вынырнул неприятный толстяк с монограммой WD, выгравированной прямо на поверхности увесистого мешка с наличностью. Застыв в картинной позе поодаль, как и подобает настоящему злоумышленнику, он дождался момента рокового соприкосновения, после которого сразу же обрушил на головы обоих странников все содержимое своей поклажи, с наслаждением ломая хрящи, выдавливая внутреннюю структуру и душа останки фантазии весом огромного количества зеленых бумажек. И можете не надеяться на чудо: у этой сказки будет очень грустный финал.

Есть книги, которые только книги: переплет, бумага, количество страниц, помноженное на множественность письменных знаков: разбери единое целое по отдельным деталям и уже не поймешь: где радоваться, чему огорчаться, о чем скорбеть и как от этого разобщенного по частичкам дерева, краски и бумаги можно поумнеть. Но есть и книги, которые Книги, у которых твердая деревяшка переплета, сухость страницы и отпечатанный на ней яркий типографский оттиск — как Врата в иное измерение, через которые партизанской тропой в разум читателя украдкой проползает сам автор и свивает себе гнездо. Именно там, внутри читательских рассуждений, измышлений и чувств сидит малюсенькая копия Чарльза Лютвиджа Доджсона, творившего под творческим псевдонимом Льюис Кэрролл, ведь его двухтомная "Алиса" — это больше чем просто собрание гениально чудаковатых персонажей, набор знакомых с детства афоризмов и цитат, даже шире и глубже, чем Книга (если такое вообще возможно). Скорее это тот самый невидимый глазу перекресток, где затемно, при бледном свете луны встречаются лоб в лоб сухопарые математические законы, высоколобые философские теории, сюрреалистическое мышление самых невероятных форм и пропорций и очень живой, тонкий и искрящийся британский юмор. Именно это удивительное сплетение всего и со всем, в итоге подарило белому свету явление эдакого книжного Бармаглота, которого можно читать и перечитывать, заучивать, декламировать и засыпать щедрой горстью в личный цитатник, но полностью осознать и понять суть каждого образа и произвольного афоризма — никогда.

За последние 20-30 лет, студия Диснея из доброго Оле-Лукойе, рассказывающего детям добрые сказки и ласково кутающего их одеялом перед сном мутировала скорее в огромного и прожорливого Карабаса Барабаса, рыщущего по свету с огромной плетью в руках, в поисках хорошо забытых сказок, из которых еще можно выжать звонкую монету. Пройдясь походкой типичного рейдера по мощам Виктора Гюго, пинками расшвыривая по сторонам останки древнегреческих эпосов, злобный великан вдруг заметил под ногами хрупкую маленькую англичанку и не побрезговал. Свистнув на подмогу верного пиявочника в лице сценаристки Линды Вулвертон (в портфолио которой уже значатся такие проекты этой студии как "Король Лев", ""Красавица и чудовище", "Мулан"), они совместно распотрошили бедную девочку, извлекли из нее все парадоксальные идеи, вкупе с умопомрачительными диалогами и незабываемыми цитатами, после чего исправили характеры и поведение героев, путем нежной лоботомии. Изредка, во время процесса дружного ковыряния, тишину и покой сценарного морга разрезали громкие вскрики следующего содержания: " А это что еще за Шляпник такой? К чему он тут вообще сдался, к тому же Безумный? Нечего детям всяких сумасшедших показывать! Пусть тоже за добро сражается, а то развелось тут, понимаешь, дармоедов! У них там в Мордо.... то есть, в Красном Королевстве, на дворе практически тоталитаризм, а они видите ли, сидят себе в своем лесу и чаи гоняют! "

Увы, но это было лишь начало. С помощью тайного мутагена, чей секрет известен лишь мерзко гогочущим карликам, обитающим в подвальных лабораториях Walt Disney Studios, обе кэрроловские повести решили скрестить в одну особь, а то, что карточная Страна Чудес и шахматное Зазеркалье — это два совершенно разных мира, ни сценаристку, ни ее подручных совершенно не беспокоило. Результатом этих непотребных действий стала замена целостного сюрреалистического мироздания на полнейшую эклектику, в которой главным подручным шахматной Красной Королевы стал...... карточный Валет, but who cares? Все кэрролловское остроумие было безжалостно вырвано из контекста, порублено в мелкую сахарную пудру и засыпано внутрь огромных стаканов с колой или попкорном. В образовавшуюся в результате удаления щель, была вставлена удобная резиновая трубка, через которую героев накачали Первостатейным Отборным Голливудским Пафосом. Стоит любому персонажу едва приоткрыть рот, как эта елейная патока тут же выливается наружу: про Свободу, Борьбу Добра со Злом (все- с заглавной буквы) и предстоящую победу над угнетателями. Доходит до нелепого: когда Безумный Шляпник поднимается на эшафот, то подсознательно ожидаешь от него гортанного выкрика "FREEDOOOOOM!!!!!", брошенного в толпу с героическим оскалом всеамериканского любимца Уильяма Уолласа. Грустно, но факт: распрямленные из кэрролловских причудливых загогулин, персонажи превратились в расхожий набор самых дремучих фэнтезийных клише: от Темного Властелина ( в данном случае — Красной Властелинши, но ни расцветка, ни пол сути не меняют) до Избранного Спасителя Всея Королевства, страдающего (сюрприз-сюприз!) от временной амнезии, окончание которой чудесным образом приведет к стократному увеличению скиллов. Помилуйте, сегодня подобное убожество уже стесняются использовать даже создатели самых дешевых китайских РПГ, но только не представители одной из наиболее могущественных корпораций в истории мировой киноиндустрии!

Маленькая Алиса Лиддел была определенно неправа, ей стоило внимательнее прислушиваться к словам Красной Королевы, ведь вера в невозможное зачастую избавляет от серьезных жизненных разочарований. К примеру, Ваш покорный слуга тоже не верил, что постановщик искрометного "Марса атакует", озорного "Биттлджуса", мрачно-стильного "Суини Тодда" или почти метафизической "Большой рыбы", в один прекрасный момент сможет вот так насупиться позади работающей кинокамеры, сложить руки лодочкой и..... выдать на суд поклонников запредельную серость вроде "Алисы в стране чудес".. И у кого это вызвало наиболее сильный культурный шок: у поклонников книг Кэррола или кинотворчества самого Бертона — это вопрос, над которым еще не один год будут трудиться целые консилиумы лучших ученых планеты. На повестке дня, как водится стоит всего 2 извечных вопроса "Что делать?" и "Кто виноват?", причем на первый из них отвечать уже поздно: фильм прошел по всем киноэкранам мира в кассе сборов — миллиард с копейками, диснеевцы ликуют, остальные — плачут. А ответ на второй вопрос нужно сопровождать неизменным мефистофелевским смехом и арией из одноименной оперы Шарля Гунно с прямо таки намекающим, говорящим, нет даже орущим заголовком.: Металл. Бумага. Строчка в банковском документе — выбирайте кому, что больше по душе. Да, да Вы не ослышались: именно четверть миллиарда уродливых маленьких бумажек с изображениями почивших в бозе американских президентов вновь призвали к себе человеческую жертву — и разумеется ее получили.

Не секрет, что стоимость голливудских проектов ААА класса, с каждым годом все более и более увеличивается, угрожая в один прекрасный день окончательно перекрыть цифру годового бюджета, какой-нибудь не очень процветающей страны (например, России). Было время, когда кино в Голливуде снимали режиссеры, а их основу писали сценаристы, и эта пора розово-мечтательной ностальгией еще долго будет являться нам в самых сладостных снах. Однако, с подорожанием самого процесса до стоимости продукции американской суперкорпорации: "Боинг", приоритеты изменились, а прежнее руководство за ненадобностью списали на берег. Без утверждения предстоящей финансовой сметы не будет написано не единой сценарной строчки, не снято ни единого дубля. Сценарист волен сколь угодно и долго излагать свои соображения, а режиссер — доказывать право на свое собственное видение, но это все пустая трата времени, пока за этими соображениями и режиссерскими видениями не появится увесистого мешка с наличностью, который был бы готов дать за них звонкую монету. И будь ты хоть трижды заслуженным, всенародно любимым кинорежиссером, ты все равно будешь снимать так, как тебе это покажут, а в самом запущенном случае — еще и прикажут.

Секрет Полишинеля прост: деньги тянутся к деньгам, и для того, что бы достать до кассовой вершины, надобно просто скопировать шаблоны из наиболее коммерчески успешных лент для аудитории того же возраста и распихать их в произвольном порядке, до полного слияния огромных денежных масс. Хороший фильм, претендующий на место в истории у Вас ни за что не получится, но очередной, взращенный на шаблонных стероидах кассовый чемпион — определенно. В результате, в тонкий интеллектуальный мир кэрролловских персонажей, бряцая оружием и доспехами, не разбирая дороги вваливаются сбившиеся с пути воины из джексоновского "Властелина колец", на встречу которым уже вовсю несутся армии клонов из "Звездных войн". Согласно пророчеству небывалого кассового успеха, Бармаглот мутирует в Баллрога, а четверка главных героев, опять-таки диснеевских "Хроник Нарнии", поразительно съеживается, прямо на глазах сжимаясь до размеров одинокой Алисы Кингсли. Отдельными цирковыми номерами в этом балагане смотрятся демонический Валет на вздыбленном коне и компьютерный задник с нарисованными на нем развалинами взорванной мельницы: Бертон самозабвенно цитирует собственную "Сонную Лощину", пытаясь языком тайных знаков и секретных паролей донести до своего зрителя, что он еще жив, пусть и придавленный 240 миллионным весом формы компьютерной книжки-раскраски и его невероятно приторно-пафосным содержанием. С другой стороны, в свете всего выше изложенного: а что ему еще остается?

Словно боясь остаться наедине с отделом реализации Диснея, Бертон решил окружить себя толпой проверенных соратников: актеры Джонни Депп (в сотрудничестве с Бертоном, это уже его седьмой фильм), Хелена Бонэм Картер (всего-навсего шестой фильм, а помимо этого — еще брачные узы и двое детей), Кристофер Ли (совместный проект №4), Алан Рикман, Тимоти Сполл, оператор Дариуш Вольски (пока по второму заходу), ну и разумеется, самый давний из друзей-приятелей, композитор Дэнни Элфман (просто запустите наугад любой фильм из бертоновской фильмографии — и не ошибетесь! ). Помогли ли друзья-сотоварищи? На этот вопрос, трудно дать однозначный ответ. Вероятно без участия Деппа, фильм мог стать и еще безобразнее, но отменяет ли это выражение невероятной усталости, которое постоянно мелькает в его глазах, даже под гигабайтами нанесенного компьютерного грима? Или к примеру, Картер, которая отчаянно старается вдохнуть жизнь в тот сгусток штампов, что по сценарию представляет собой ее героиня, но в результате и ей не удается спрятать подальше от зрительского взора страшную правду: на месте ее или Деппа (а заодно и самого Бертона, для полноты компании), в этом фильме мог быть задействован любой безвестный голливудский статист, и никто не заметил разницы (за исключением, фанток Деппа, разве что). Даже уж на что всегда самобытная элфмановская музыкальная партитура — и та, стремится постоянно сползти в заезженную колею "Пиратов Карибского моря": если это пример тонкого композиторского юмор, то пожалуй на его счет можно записать единственную удачную шутку на протяжении всего фильма. А про исполнительницу главной роли, лолитоподобную Мию Васиковски можно сказать лишь то, что полтора часа ее стенаний по нарисованным компьютерным задникам с полуотвисшей челюстью (практически, в лучших традициях любимицы всех вампиров планеты) являются самым удачным воплощением тоскливой атмосферы, характерной для всего фильма в целом: серость, она и есть.

К двум озвученным выше, извечным вопросам, так и подмывает присовокупить еще и третий: " Зачем диснеевцам нужно было вообще выделять деньги на эту, с позволения сказать — "экранизацию"? Ведь поди остались еще в их богатом загашнике всевозможные сказки народов мира, мифы, легенды и басни, которые только и ждут своей очереди быть озвученными с американским акцентом, в компании неизменных госпеловских хороводов и несмешных шуток, от которых начинают биться в унисон об стенку даже сценаристы самых дремучих американских ситкомов! Да, под уровень среднего американского ребенка, взращенного на интеллектуальных семенах "Черепашек ниндзя" необходимо все упрощать, вынимать изо рта, пережевывать стальными челюстями, привыкшими перекусывать даже стальную арматуру, а потом запихивать обратно, с пожеланием приятного аппетита. Но причем здесь Кэрролл и его тонкий уютный мир затейливых фантазий? И можно персонально посмотреть в глаза человеку, который сказал диснеевцам, что Алиса — это сказка для маленьких детей?

Ведь за 150 лет, прошедших с момента ее первого появления на свет — в типографии лондонского издательства Макмиллан и Ко, Алиса Лидден и чудный мир ее фантазий давно шагнули с книжных страниц Льюиса Кэрролла, превратившись в универсальный культурный феномен. Сейчас этот мир скорее похож на сильный ураган, закрутивший в своих могучих объятиях известных музыкантов, писателей, аниматоров, дизайнеров компьютерных игр и авторов комиксов. Этой хрупкой англичанке, в разное время посвящали свои творческие порывы такие разноплановые люди, как польский фэнтезист Анджей Сапковский, американский фантаст Филлип Жозе Фармер, американский певец Том Уэйтс, джазовый пианист Чик Кореа, дизайнер компьютерных игр из Сами-Знаете какой страны Американ Макги...... Полный список культурных влияний кэрроловского творчества на современную культуру, по своему объему наверное превзойдет саму "Алису в стране чудес" и "Алису в Зазеркалье" вместе взятые. А вот с волшебным миром кинематографа, дружба маленькой мисс Лидден как-то не задалась: несмотря на 12 полнометражных экранизаций (первая — аж 1903 года выпуска!), в память врезаются лишь мультипиликация: анимационный фильм Клайда Джероними 1951 года (по мрачной иронии, выпущенная опять-таки на студии Диснея) и советская анимационная картина 1981 года, поставленная режиссером Ефремом Пружанским, озвученная великолепным актером Ростиславом Пляттом. Увы, но 250 миллионов бюджета, миллиард кассовых сборов и 108-минутный набор компьютерных задников, поставленный Тимом Бертоном, в данном раскладе ничего не изменят.

Завершая сию безразмерную статью, я вдруг задумался: А что бы интересно сказал сам Кэрролл по поводу данного фильма? Печально улыбнулся и сымпровизировал очередной бессмертный афоризм? И каковы были бы его слова по поводу целей и содержания данной статьи: для чего писать столь длинный и пространный текст, пронизанный исключительно чувством обиды и глубокого внутреннего разочарования? И ответ не заставил себя ждать: :