Данная рубрика представляет собой «уголок страшного» на сайте FantLab. В первую очередь рубрика ориентируется на соответствующие книги и фильмы, но в поле ее зрения будет попадать все мрачное искусство: живопись, комиксы, игры, музыка и т.д.
Здесь планируются анонсы жанровых новинок, рецензии на мировые бестселлеры и произведения, которые известны лишь в узких кругах любителей ужасов. Вы сможете найти информацию об интересных проектах, конкурсах, новых именах и незаслуженно забытых авторах.
Приглашаем к сотрудничеству:
— писателей, работающих в данных направлениях;
— издательства, выпускающие соответствующие книги и журналы;
— рецензентов и авторов статей и материалов для нашей рубрики.
Обратите внимание на облако тегов: используйте выборку по соответствующему тегу.
Бывает так, что читаешь книги одну за другой, и они сливаются в единое застиранное полотно. Бесконечный папирус всё разворачивается, и разворачивается, и разворачивается… Лишь устилает всё вокруг сероватыми рыхлыми складками. Открыжить, чтобы не пойти по второму кругу, и забыть поскорее. Увы, такова технология поиска! С упорством золотоискателя лезешь в дебри и надеешься, что кубометры пустой породы будут перелопачены не зря, что карта, взятая у очередного случайного доброхота, на этот раз окажется верной. Щуришь натруженные глаза, трёшь запревшие, звенящие в тишине уши и понимаешь, что это твой сознательный выбор.
Троекнижие Константина Образцова цепляет наличием индивидуальности. Сразу. Никого уже почему-то не удивляет, когда произведения современных авторов различаются лишь именами героев и надписями на виртуальных обложках. Привыкаешь как к данности. Брезгливо пережидаешь сезоны дождей и расплодившихся гадов после очередного кассового фильма или сериала. И вдруг встречаешь стиль. Слог то обволакивающий, велеречивый, то лаконичный. Медитативные описания сменяются динамичным действием, а оно, в свою очередь, погружением во внутренний мир персонажей. Плачешь от счастья, любуясь оттенками смыслов и сложным ритмом длинных предложений. Милые, вас не убили, вы всё-таки осмелились вернуться!
Триплет современных детективно-мистических триллеров неожиданно вызывает ощущение потустороннего присутствия русских классиков недавних веков. Глубина Ф. М. Достоевского, жёсткость Олега Дивова, словесность И. А. Бунина. Странное сочетание и завораживающее. Почему так? Потому, что добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем одним только добрым словом. Потому, что без российских клонов Макса Пэйна, Темперанс Бреннан, Ганнибала Лектора и Лисбет Саландер – лишь школьники здесь наши – читать выплески интеллигентской мизантропии способны единицы. «Бесы», «Преступление и наказание», «Подросток» – что за дикие аллюзии? Откуда? При чём тут «оральные террористы», студент с топором и… И, судя по названию, какой-то подросток (смайл как пиктограмма чего-то большего, чего на самом деле не понимаешь). Нигилизм, Право и Как общаться с теми, кого удобнее считать детьми. Одним словом – совесть.
Романы дают три среза общества современной России. Маркер последовательных проб на взрослых мужчинах и женщинах, на молодёжи обоего пола. Темы власти и бессмертия, паразитирующего на мужском половом влечении «феминизма», подростковой эмансипации. Проблемы катастрофического снижения качества образования, сужения кругозора, тотальной теплохладности. Сатира на модных учёных и авторов, засилье порнографии, виртуализацию всех аспектов жизни посредством сети Интернет. Чтобы морщились, но ели, «кактусы» наряжены в огнестрельный рыцарский роман, БДСМ-охоту на ведьм уверовавшего Чикатило и страшно-сказочное кормление древнего демона соответственно. Обильно приправлены насилием, эротикой, вампирами, оборотнями, маньяками, ведьмами, духами, зомби, криминалом, органами внутренних дел и просто кишками наружу.
Каждый роман – танец с саблями, отталкивающие сцены современной жизни и заданные автором вопросы. Ответов и хэппи-эндов нет. Положительных героев тоже нет, хотя нет и отрицательных, а каждый хоть чем-то симпатичен. Сюжеты завершены и темы раскрыты – но проблемы не решены и даже не сняты, в том числе и на уровне персонажей. Кто виноват? Каждый. Что делать, как жить? Всех напугать и заставить? Всем нравиться, всех очаровать? Бунтовать против всех, нажаловаться мамочке? Умный дядя Автор не спасатель, а сработавшая тревожная сигнализация. Маленький красный огонёк на огромном пульте, криво залепленный пластырем. Единственно верный путь дан не им и не меняется уже тысячелетия, лишь повторяется снова и снова.
Цикл выгодно выделяется на общем фоне «лёгкой книгопроизводящей промышленности». Стилистика, тематика, проблематика, зрелищность. Острая социальная направленность, современность и своевременность. Удобоваримость для широкого круга читателей вне зависимости от культурных, половых и возрастных предпочтений – и ценз тут лишь внешнее ограничение. Есть у него и серьёзный недостаток, могущий стать началом конца. Цикл не остановлен на трилогии. Появление многотомного романа-эпопеи «Единая теория всего» может погубить на корню связи с реальной действительностью и классической литературой. Смена жанра с мистического триллера на криптоисторическую фантастику. Возвращение к СССР и перестройке. Погружение к началу времён. Общие персонажи. Цикл может стать нескончаемым сериалом по типу «Дозоров» Сергея Лукъяненко, а Кассандра образумиться и выйти замуж по расчёту.
Рассказ «Снегурочка» Олега Кожина выстроен на контрастах. Противопоставляются современное и древнее, научное и мифическое, простое и сложное, систематизированное и цельное. Внешне конфликт мировоззрений задан появлением в карельской глухомани «этнографической экспедиции» под руководством самодеятельного энтузиаста. Внутренне – несоответствием до жути земного монстра образу сказочной девочки-Снегурочки, сложившемуся в массовой культуре.
Многочисленные контрасты ожидаемого и данного, снижение образов главного героя и Снегурочки, а также некоторые сцены заставляют предположить наличие в рассказе чёрного юмора. Элементы действительно есть, но они не выглядят важными для автора. Акцент на юмористическом прочтении произведения не сделан. Скорее всего, эти элементы – отголоски народных «карнавалов». Жаль, что в сюжете связь с более древней традицией – к примеру, с культом медведя – едва угадывается.
Завязка может показаться надуманной: университетский преподаватель и студенты выезжают на природу для встречи со «старообрядцами». Причина – маленькое «белое пятнышко» в изучении фольклора, случайно обнаруженное в записях исследователя прошлых веков, причём одной из смежных дисциплин. Однако, с учётом современного состояния филологии – когда всё признанное кажется прочёсанным вдоль и поперёк, а новое не признаётся – выглядит это более чем убедительно.
В рассказе минимум описаний, а те, что есть, до обидного лаконичны. Окружающее не выстраивается в единый визуальный ряд. Сходный приём использует малобюджетный и короткометражный кинематограф: только основное, ничего лишнего. Вроде должны быть поход по дикому лесу и старинная деревня, но на деле время и место действия ограничены считанными минутами и квадратными метрами. Будто на полчаса от станции пригородной электрички отошли, к бабушке или в дачный посёлок.
Досадную ограниченность локаций и фрагментарное время можно объяснить изображением тотального неумения потомственных горожан приспосабливаться к непривычному окружению. Это невозможность увидеть за деревьями лес в обыденном и философском смыслах. Привычка расслабленно скользить по поверхности, не вникая в суть происходящего и упуская большую часть «лишней» информации. Детская уверенность в собственной правоте и неприкосновенности, разрушенная сразу и непоправимо. Шок.
Шоковое состояние показано в двух вариантах: бестолковая активность и медитативная заторможенность. Выжившие после первого столкновения с чудовищем погружаются в изменённое состояние сознания. Чтобы спастись, необходимо произвести «перезагрузку»: усвоить новые вводные и вернуть полноценное функционирование личности. Хороший психологический этюд, но его возможности не обыграны в полной мере. Даже до уровня «взрослого» киносценария. Возможно, виноват конкурсный лимит времени и объёма?
Сама Снегурочка несколько разочаровала лоскутностью «материализации». Собственно Снегурочка, снежный человек, медведь, леший, Лихо Одноглазое, циклоп, див, Баба Яга, подменный ребёнок, найденный волшебный ребёнок, палеолитическая Венера, упырь. Понятно желание автора прописать новообразование в культуре – но не во всех же квартирах сразу! Больше всего нарушают целостность образа одноглазость и родство с упырями. Всё остальное срастается пусть необычно, но органично.
Реалистичность Снегурочки также весьма сомнительна. Скудость волосяного покрова при среднегодовой температуре Карелии около нуля по Цельсию и почти приморской влажности. Размеры и масса гориллы, питается мертвечиной, имеет треугольные тупые зубы. Не как у гиены или медведя. Как у пиявки, пираньи и акулы – но почему-то тупые. При этом пьянеет от живой крови и вспыхивает от огня, как нежить в комиксах. Если вдуматься, образ получился сборный и фантастический до неправдоподобия. Как встроить его в реальность, далёкую от волшебной сказки? Одним читательским желанием «напугаться» тут не обойтись.
Наличие культа приподнимает произведение над уровнем подростковой американской страшилки. Незначительно, но всё равно приятно. В существование «особых» традиций в замкнутых социумах верится сразу. К сожалению, их сосуществование с современной цивилизацией сомнительно – вплоть до эмоционального и логического отторжения. М. Крайтон не один раз и весьма убедительно показал, что случается после первого же прокола «разделительной мембраны». Здесь вторжение извне происходит чуть ли не каждый год, а карельские леса – не океанские глубины. Увы, такое фантастическое допущение примет на веру лишь узкая и заинтересованная аудитория.
Сердце Ангела (Angel Heart), Великобритания, Канада, США, 1987
***
1955-й год, Нью-Йорк. К частному детективу Гарри Ангелу обращается Луи Сайфер с просьбой разыскать некоего Джонни Либлинга. В 1943-м году мистер Сайфер заключил с Джонни контракт, но тот, вернувшись с войны, попал в психиатрическую лечебницу. До недавнего времени мистер Сайфер получал уведомления о том, что этот человек всё ещё пребывает в лечебнице, сейчас же считает, что его попросту обманывают. Гарри соглашается. Однако чем дальше продвигается он в своих поисках, тем больше загадок встречается на его пути. Расследование осложняется ещё и тем, что каждый, у кого сыщик пытается выведать хоть какие-то сведения о пропавшем Джонни, после разговора с ним погибает. Джонни Либлинг явно не хочет, чтобы его нашли…
***
С первых же кадров зритель погружается в тягостную, гнетущую атмосферу. Нам демонстрируют города, людей и помещения Америки «золотых» пятидесятых, но что-то с ними не так. Словно вернулась Великая депрессия тридцатых годов. Художественная реальность технически изменена. Цвета и цветность окружающего, «плотность» воздуха, испарения, выбор «случайно» попавших в поле зрения объектов, ракурс, подсветка, освещение… Я не специалист. Но то, что есть – действует.
Луи Сайфер – по-европейски аристократический джентльмен в возрасте, наоборот, едва не разрушает интригу в самом начале. Роберт Де Ниро великолепен даже в бороде и усах! Если частный сыщик Гарри Ангел почему-то не догадывается, кто его наниматель, то культурно образованный зритель узнает этого господина в первую же встречу. Атрибуты на виду, и это явно сделано намеренно. Почему, станет ясно лишь в финале.
Фильм стремится выглядеть проще, чем он есть на самом деле. Алан Паркер выставляет напоказ очевидное, чтобы лучше спрятать действительно важное. Он не боится выглядеть пошло именно потому, что таковым не является. К примеру, Гарри Ангела преследуют курицы, которых он терпеть не может. Ничего не означающая мелочь для создания комического эффекта? Я бы так не сказал. Подобных значимых деталей много, но они не обязательны. Не детали головоломки, а лишь дополнение к повествованию.
Алан Паркер ведёт игру. Он – ведущий, помещающий зрителя на поле наравне с фишками выдуманных персонажей. Вы привыкли, что знаете и видите больше героя? Здесь этого не получится. Вы будете знать только то, что играете. «Удалённые» сцены продемонстрируют в конце истории, Гарри и зрительному залу одновременно. Это не классический детектив, и предугадать развязку действительно сложно. Фильм живёт по своим законам, и логика его реальности неуловимо нарушена в той же мере, что и визуальный ряд.
Обман прячется в столкновении жанров, стилей и культур. Детектив и мистика. Нуар и классическая литература. Европейский католицизм и американский культ вуду. Что не типично, здесь они не сливаются в синкретический субжанр. Каждый шаг героя, каждый сюжетный ход происходит в двух параллельных мирах одновременно. Кругозор Гарри и зрителей ограничен одним миром. Луи Сайфер и Алан Паркер видят оба, спрятавшись в пустоте между мирами, но молчат до самого финала. Они наблюдают и ждут момента. Здесь они демиурги.
Цель нашего клуба ("Крик")- открытый разговор о жанре. Поэтому, в нашем приоритете было, есть и будет общение с читателями. Так, один из них, Михаил Бочкарев, дал оценку на отрецензированный нами фильм. Речь идёт о слэшере "Сожжение", который он назвал более бескомпромиссным, чем «Пятница, 13". И сравнил его с "Моим кровавым Валентином", выразив желание прочесть рецензию и на него. Мы пообещали, что поищем материалы, хранящиеся в закромах. Сказано — значит, сделано. Публикуем большой отзыв, оставленный одним из первых авторов Клуба:
"Гарри Уорден, выходец канадского кинематографа начала 80-х не особо известен киноманам (разве что по неплохому, но не шедевральному ремейку), однако же пантеоне любимых кинофриков автора этих строк он занимает исключительно высшие места, благодаря прекрасному образу. Шахтёр-маньяк выглядит так же внушительно, как и обгорелый детоубийца в шляпе и своеобразной перчатке, или утонувший в детстве угрюмый труп в хоккейной маске. Сегодня мы поговорим о фильме, где этот замечательный маньяк фигурировал.
Кино это вышло в прокат негромко и каталось там без особой помпы, в конечном счёте наскребав немного денег и, вероятно, отбив у Paramount охоту к сиквелам (а ведь наверняка запилили бы!), тем самым явив миру произведение штучное (ремейк не в счёт, забудьте про него) и крайне фанатами слэшеров уважаемое. Недобор денег, в принципе, вполне понятен — на начало 80-х пришёлся расцвет жанра, и «Валентину» было трудно конкурировать с остальными представителями жанра. А ведь мог бы.
И ведь вроде бы лента действительно мало чем отличается от себе подобных, но вот ведь парадокс — фильм может считаться гениальным. Не в смысле сюжета (когда-то шахтёр Гарри Уорден вместе с несколькими коллегами по вине безалаберных людей попал в катастрофу в шахте, где его спустя несколько дней обнаружили — обезумевшего и дожирающего труп другого шахтёра, само собой он потом всем отомстил, пропал на много лет, а когда опять организовали праздники на 14 февраля — вернулся), актёров (приятные личности, никто не бесит, но и гениальных исполнителей нет) или спецэффектов (грим вполне добротный, но в большинстве ужастиков того времени был подобный). Это по-настоящему интересный слэшер — без отвлекающей внимание чуши, без травки и сисек (которые «Валентину», в отличие от других слэшеров, помешали бы) и с замечательнейшим маньяком.
Шахтёрская униформа, дыхание из-под респиратора, внушительная кирка — образ удался на все сто. Уорден режет и стар и млад, всех полов и возрастов, причём режет весьма разнообразно. Своего рода икона. Плюс незамысловатые, но интересные послания в коробках из-под конфет.
Актёры, как было сказано, не гениальны, но глазу приятны — не переигрывают, девушки красивые есть. Вот только знакомых имён нет. К сожалению, никто из исполнителей дальше этого фильма в кинематографе не продвинулся. Спецэффекты тоже не сверхзрелищны, но каждый цент на них потрачен верно и с толком, мастера по гриму и спецэффектам отработали своё с достоинством. Музыка — добротная, напряжение создаёт. Правда в одном моменте есть не особо вяжущееся с картиной кантри, любителям этого стиля может понравится.
И помните: 14 февраля — это не только день влюблённых. В Германии это день психбольных. Доказано Гарри Уорденом. Хоть он и не немец".
Поддерживая связь с нашими читателями, выполняю их просьбу. Мысли главного редактора "Клуба Крик" о качественном представителе олдскульного horror-а!
Слэшер «Сожжение» — общепризнанная классика хоррора, вышедшая на экраны в эпоху зарождения долгоиграющих маньячных франшиз «Пятница 13-е» и «Хэллоуин». Картина Тони Мэйлэма слеплена по образу и подобию этих классических лент, но в то же время обладает добротной индивидуальностью, выражающейся в качественной режиссуре, эффектных хоррор-сценах и мощном саспенсе. С одной стороны Мэйлэм снимал ленту в традиционной для слэшеров стилистике, но делал это настолько старательно и грамотно, что язык не поворачивается назвать «Сожжение» банальной «мясорубкой».
Одной из главных составляющих успеха в производстве фильма ужасов является желание постановщика не просто шокировать зрителя кровавой натуралистичной резней, а интересно рассказать увлекательную историю. А для этого важно правильно расставить драматические акценты, внести долю истинной трагичности в сюжет и делать не глупую страшную сказку, а жуткую притчу о большой несправедливости и бессмысленной мести. Только тогда зритель начинает воспринимать фильм всерьез, действительно пугаться и сопереживать героям. Как не странно это прозвучит, но именно человечность часто (хотя и не всегда) отличает цепляющий за душу слэшер от чисто эксплуатационного, когда герои в нем — это люди, а не манекены, а маньяк – живое существо, а не вселенское Зло.
В «Сожжении» Тони Мэйлэм виртуозно жонглирует насилием, эротикой, напряжением и… сочувствием незавидной судьбе как многочисленных юных жертв, ничем не заслуживших того, чтобы их кромсали садовым секатором, так и дикой участи убийцы, пять лет боровшимся за собственную жизнь из-за безнаказанной шутки малолетних "придурков". После выхода из больницы, вожатый Кропси превратился в жалкое подобие человека, у которого больше нет ни здоровья, ни будущего. Страшная детская шалость, превратившая вожатого в неизлечимого урода, никак не оправдывает массовых убийств, впоследствии им совершенных, но заставляет зрителя чувствовать этого персонажа, а значит испытывать эмоции от происходящего на экране.
«Сожжение» запоминается жутким обликом маньяка, лицо которого эффектно продемонстрируют лишь в развязке истории, зверским насилием и постоянным напряжением, стальным прутом проходящим через все повествование. По сути, перечисленные составляющие – необходимые атрибуты любого качественного слэшера, но в том и дело, что далеко не у всех режиссеров получается их грамотно воплотить в жизнь. Именно поэтому, такие хорошо сделанные маньячные хорроры как «Сожжение» и обретают культовый статус, а большинство бездарных поделок в том же жанре уходит в небытие.
облако тэгов
