Каждый, кто долго работает над одной темой знает, что в конце концов она получается уже проработанной до таких мельчайших подробностей, что эти подробности начинают складываться в какой-то вполне самостоятельный узор, в котором начинает мерещится то, что в эту тему на первый, свежий взгляд, не входит. Особенно это касается чтения и понимания. За примерами далеко ходить не надо, достаточно открыть примечания к каждому второму тому Литпамятников или что-нибудь специфическое, вроде «Винни Пух и философия обыденного языка» Вадима Руднева. Сейчас же речь у нас пойдёт об этой особенности применительно к книге Nine princes in Amber, и о том, чего там скорее нет. Но всё же есть. Или всё-таки нет? Кое о чём, что там может подразумеваться, и что, возможно, всего лишь мниться.

Итак, давайте вернёмся к строчкам (двум коротким абзацам) из первой главы. Которые уже были здесь разобраны. Где, напомню, у нас есть сразу две цитаты подряд (насчёт sugar plums и State of Denmark). Но в этот раз я обратил внимание на кое-что ещё.

цитата

I made it back to the bed, stretched out and thought. I was sweating and shaking.

Visions of sugar plums, etc.

In the State of Denmark there was the odor of decay…

Пока что тут были несомненны только две отсылки к литературным произведениям: одна к «Гамлету» Шекспира (In the State of Denmark there was the odor of decay) и другая к Клементу Муру и его «Ночи перед рождеством» (Visions of sugar plums), что я уже и указал в ссылках. Одна — цитата, другая — парафраз.

Однако при очередном прочтении оригинала померещилось вот что (связи здесь не очевидные, но всё-таки заметные).

Если у нас точно имеется отсылка к «Гамлету», который принц Датский, то как не обратить внимание на фразу:

цитата

I was sweating and shaking.

Которая сюжетно отражает признаки гипогликемии и слабости у Корвина:

цитата

Я весь взмок и меня трясло.

Или чуть буквальнее, подстрочником:

цитата

Я был весь в испарине и меня била дрожь

А вот тут уже начинает вспоминаться известная непонятка (или литературная загадка) про внешность и комплекцию Гамлета. Напомню, она заключается вот в чём: у Шекспира, там, же где уже упомянутая фраза, мы встречаем: «He's fat, and scant of breath», — так описывает мать Гертруда его самого и его состояние во время поединка на шпагах (мечах) с Лаэртом (Сцена 2). Что буквально и воспроизведено в разных отечественных переводах: «Он толст и у него одышка» (Аверкиев); «Он толст и трудно дышит» (К. Р.); «Он слишком толст, и у него одышка» (Загуляев); «Он тучен и одышлив» (Лозинский); «Он дышит тяжело от полноты» (Пастернак); «Он тяжко дышит/От полноты» (Радлова); «Он задохнется от избытка веса» (Поплавский); «Он тяжел/И утомился» (Вронченко); «Он толст, одышка/Ему мешает» (Гнедич); «Он слишком толст» (Цветков).

У этого образа или понимания, как известно, есть другая, альтернативная и спорная версия, предложенная шекспироведом XIX века Довером Уилсоном, которая состоит в том, что fat означает «пот»: «Он потен и устал» (Кронеберг); «Вспотел: чуть дышит» (Пешков); «Он весь в поту и дышит тяжело» (Рапопорт). Хотя у Шекспира, по Акройду, не раз встречаются указания на внешность героев, подогнанные под конкретных актеров, которые исполняли пьесу. Так что образ толстого Гамлета вероятен, но не исторически не подтверждён, как и образ или физическое воплощение других комплекций.

В первой постановке «Гамлета» заглавную роль играл знаменитый актер шекспировской труппы и совладелец «Глобуса» Ричард Бербедж (Гамлет, Ричард III, Лир, Генрих V, Отелло, Ромео, Макбет). Толстый он был или тонкий шекспироведению в точности не известно, так что Гамлет вполне мог быть и толстым, и нет (хотя он явно не является персонажем комическим). Но потеть и задыхаться он явно мог. Насколько я вижу, дискуссия по поводу полноты Гамлета продолжается уже несколько веков именно потому, что словари и лингвисты так и не могут разрешить эту проблему. Хуже того, она совершила круг и началась снова, включив в себя уже вопрос политкорректности.

Ну а наш читательский интерес может быть в том, мог ли Желязны (магистр Колумбийского университета по специальности «Драма Елизаветинской и Якобианской эпох») здесь мимоходом позволить вплести в свой текст легчайший намёк на подобную широко известную в узких кругах литературоведческую и шекспироведческую проблему или на просто диссонирующую с общим восприятием деталь или провокацию читателя (см. например, «Я вял и толст, как шекспировский Гамлет» у Набокова), и улыбнуться над ней уже в рамках собственного текста. Тем более сразу перед этой фразой в тексте идёт экивок в сторону этого же произведения, плюс немного играет само название романа («Девять принцев»). Так что «датский принц» вполне мог быть уже и в первой главе первого же романа этой длинной серии. Здесь же давайте вспомним, что в начале «Дворов Хаоса» (The Courts of Chaos) Корвин называет себя «безумным принцем», проводя параллель между собой и «безумным принцем Датским». Тень отца, также своеобразно присутствует почти всю первую половину первого пятикнижия, есть другие сюжетные и образные параллели в завязке истории.

В итоге складывается следующая цепочка выводов. Напомню уже общепризнанно (см. старую заметку), что шекспировское Something is rotten in the state of Denmark у Желязны представлено как In the State of Denmark there was the odor of decay. Таким образом, в контексте этой искаженной цитаты в этом месте фраза sweating and shaking вполне может являться эквивалентом fat, and scant of breath, и усиливать/дополнять, быть комплиментарным уже к следующему парафразу насчёт Дании. То есть может быть как первым намёком на образ Гамлета на довольно тонкую литературную основу «Хроник», так и вообще абсолютно ничем. Но моё дело задуматься и засомневаться. Штука в том, что таких мест в книге при первом прочтении (итерации перевода) подмечено уже немало.

Далее в качестве довода за саму возможность высказанного предположения рассмотрим следующий момент, который также навевает мне мысль о том, что такая уж очень лёгкая и тонкая литературная игра «для своих» в романе всё-таки вполне может иметь место. Это также уже упоминавшееся детективная отсылка — использование в качестве завязки романа микросюжета, позаимствованного у Раймонда Чандлера (о котором подробно и даже излишне подробно я уже писал здесь и здесь). Напомню, что вся первая глава «Девяти принцев...» представляет воссозданный до степени узнавания (событийно и стилистически сюжетный поворот из повести Чандрера «The Man Who Liked Dogs» 1936 года (русский перевод «Человек, который любил собак») — главы 4-5 — из цикла «Carmady» (Кармоди) и одновременно эпизод из более позднего романа Раймонда Чандлера “Farewell, My Lovely” 1940 г. (в русских переводах «Прощай, моя красотка»), который составил в нём главы от 25 по 27.

Литературная и (не побоюсь этого слова) интертекстуальная сторона дела тут в том, что в писательской карьере самого Чандлера была целая история самоповторов и даже стороннего плагиата его сюжетов. Большинство его рассказов в той или иной форме напоминают или даже цитируются в романах. Он использовал их как составные части своих произведений крупной формы — сюжетные ходы, эпизоды, характерные образы, ситуации, типажи, фразы. «Глубокий/Вечный сон» включил в себя два рассказа: «Убийца под дождем» (Killer in the Rain) и «Занавес» (The Curtain) «Прощай, моя красотка» (Farewell, My Lovely) — рассказы «Человек, который любил собак» (The Man Who Liked Dogs), «Найти девушку» (Try the Girl) и «Жадеит мандарина/Китайский нефрит» (Mandarin's Jade). Роман «Леди в озере» (The Lady in the Lake) основан на одноименном рассказе, а также на рассказах «Бэй-Сити блюз» (Bay City Blues) и «В горах не бывает преступлений» (No Crime in the Mountains).

Хуже того, в 1945 году (по другим источникам в 1943-ем) он прочел опубликованный неким Реймондом Маршаллом роман «Реквием блондинкам» и обнаружил там прямые заимствования из своих книг и из книг Хэммета (Дэшил Хэммет «Кровавая жатва»). Выяснилось, что Реймонд Маршалл (Raymond Marshal), он же по настоящему имени Рене Брабазон Реймонд (Rene Brabazon Raymond), а на в литературном мире ни кто иной как Джеймс Хэдли Чейз. Этот английский автор, в начале писательской карьеры писавший про США, изучал предмет по энциклопедиям, картам, словарям сленга и... по книгам американских коллег-детективщиков. История закончилась извинениями Чейза в печати (в The Bookseller по настоянию издателя) и денежной компенсацией. Эта история упоминается во всех биографиях Чанлера и Чейза.

В довершении всего Чандлер известен своими литературными статьями и эссе в сборниках своих произведений, которые рефлексируют его творчество: «Простое искусство убивать» (The Simple Art of Murder), «Случайные заметки о детективном романе» (Casual notes on the mystery novel), «Крепость, имя которой детектив» (Ten Greatest Crimes) и др.

И опять, вопрос, мог ли Желязны пройти мимо столь литературного инцидента? То есть знал ли он о нём и было ли желание сделать на него намёк? Не знаю пока точно (я невеликий специалист по творчеству Желязны в целом и его биографии), но мне кажется, что эта история с самоцитированием и сторонним цитированием самоцитирования (а Чейзу вменяли плагиат уже «Прощай моя, красотка») также повлияла на включение этого микросюжета в «Девять принцев», причём не в меньшей степени чем сам подходящий под солипсистский настрой завязки книги выпуклый и узнаваемый антураж из крутого детектива. В этом смысле изменения ещё не текста, но художественного образа очень хорошо ложатся на концепцию Теней, которая в самом начале цикла ещё представляла собой намёк на тени и отражения из платоновского «Государства» (Миф о пещере) — колыбели философской теории познания, а далее по мере написания цикла двигалась почти в том же направлении, что история философии и вплоть до идей симулякра и репрезентации, которые через многократную субвторичность в конце концов приводят к настоящему, исходному (в отличие от структурного Паттерна) второму условному полюсу «Хроник» — Дворам/Владениям Хаоса.

Кстати, на этом, как мы знаем, история с условным цитированием крутого детектива/нуара в фантастической литературе не закончилась, аналогичным приёмом и объяснением в любви к другому классическому хард-бойледу/нуару Чандлера («Вечный/Глубой сон») но уже в более понятных и узнаваемых целях — исходя из общей своей задумки по циклу о Гаррете — через несколько десятков лет воспользовался Глен Кук в «Седой оловянной печали».

Но вернёмся к самой проблеме смутных догадок. В связи с подобными лёгчайшими намёками, а также с кучей уже вполне узнаваемых, проверяемых и достоверных ссылок, может быть пока субъективно и не совсем оправданно у меня всё более и более крепнет убеждение (в некоторых пунктах уверенность), что «Девять принцев» и «Амбер» в немалой степени напоминают если не литературный, то идейно-литературный калейдоскоп.

Где ещё главный герой очнувшись в нуаре/хард-бойледе на первом уровне перемещается из наркотической «вечности» в библиотеку с набором архетипов Таро, ну а далее уже вторично перемещается в воплощённый по этим и множеству других архетипов настоящий (пока ещё), «вечный» мир. Причём во время перемещений происходит самоцитирование и повторение отдельных элементов предыдущего повествования. И это выписано на фоне взаимодействия вторичных и первичных идеальных миров в ракурсе древнегреческой философии классического периода. Объективный идеализм, переходящий в солипсизм и наоборот, приправленный мифологическими архетипами и написанный не как НФ, фэнтези или их предтечи, а как литературная игра. Просто всё это сделано более непосредственно, по-хулигански, несколько более по-игровому чем в «Князе Света» «Созданиях...» и «Бессмертном», «Творце сновидений» и рассказах. И Желязны позволил себе не ограничивать пространство цитирования индуистской, египетской, греческой или литературно-психологической тематикой, а двигался от общего корня (Мировое дерево — Паттерн появляется ещё в «Сказании о Гильгамеше»). Плюс делал он это не столь концентрировано, действие менее детерменировано мифом и разбавлено детективными загадками, космогоническим пространством и приключенческим антуражем.

Про цитаты из Шекспира написано теперь даже в Википедии, а ещё ведь есть, к примеру, цитаты или просто образы из Уильяма Батлера Йейтса и Уильяма Роуза Бенета, которые либо вообще формально не опознаются, либо просто трудно находимы из-за иного контекста.

Вот, такие, понимаешь, неуловимые дела творятся при излишне внимательном чтении «Хроник Амбера» в оригинале. С другой стороны, чем отличаются аллюзии от отсылок прямых и не очень? Как раз этим и отличаются. На сегодня, собственно, всё. Хотел бы я написать quod erat demonstrandum, но, как видите, не могу и вряд ли когда-нибудь напишу.

Напомню, что это просто размышления на заднем плане перевода, как-то аргументированные, довольно замороченные, но относительно бездоказательные. В рамках попытки собрать основу для несколько другого восприятия «Хроник». Хотя до высот умозрительности настоящего литературоведения я так и не поднялся. Не принимайте эти рассуждения за установленный факт и не обманитесь. При желании можете рассматривать эту заметку как пародию на это самое литературоведение.

P.S. Пока писал и верстал эту заметку обнаружил третий слой у нескольких других уже казалось бы проработанных детально отсылок и сносок, причём в паре случаев он прямо-таки железно присутствует. Но там проще проследить ассоциативный ряд, а значит построить цепочку доказательств.

Но подробнее о переводах вообще я скажу потом. Автор научной работы из этих шести выбрал три (цитата из списка литературы):

цитата

4. Ле Гуин, У. Колдун Архипелага / Пер. с англ. Ел. Солодуховой в кн:Англо-американская фантастика. Том 1 — М.: Змей Горыныч, 1991, (ISBN 5-85912-00702)

5. Ле Гуин, У. Волшебник Земноморья / Пер. с англ. И. Тогоевой. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. — сс. 5-186. (ISBN 978-5-699-10721-6)

6. Ле Гуин, У. Волшебник Земноморья / Пер. с англ. С. Славгородского. — М.: АСТ: Ермак, 2004. — 542 с. — (ISBN 5-17-024528-9, 5-9577-1448-8)

19. Le Guin Ursula K., A Wizard of Earthsea, Bantam Spectra, 2004 (ISBN 0-553-26250-5)

Соответственно, это вот эти здания в базе Фантлаба (я расположил их в порядке сравнения отрывков в тексте, тогда как в списке литературы они идут в другом порядке):

Урсула Ле Гуин Волшебник Земноморья Издательство: М.: АСТ, Ермак, 2004 год, 7000 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка, 544 стр. ISBN: 5-17-024528-9, 5-9577-1448-8 Серия: Золотая серия фэнтези Комментарий: Классическая трилогия о "Земноморье", а также два рассказа из того же цикла. Иллюстрации на обложке Б. Террелла (нижняя и слева), Д. Вандерстельта (в издании не указаны).

сборник Англо-американская фантастика. Том 1 Издательство: М.: Змей Горыныч, 1991 год, 200000 экз. Формат: 60x90/16, твёрдая обложка + супер, 480 стр. ISBN: 5-85912-007-2 Серия: Англо-американская фантастика Аннотация: В сборник "Англо-американская фантастика" вошли произведения известных писателей-фантастов Урсулы ле Гуин "Колдун Архипелага", Альфреда ван Вогта "Торговый Дом оружейников", Майкла Муркока "Феникс в обсидиане" и рассказы Говарда Фаста, Боба Шоу, Роджера Желязны, Гарри Гаррисона, Томаса Скортиа, Мака Рейнольдса, Джона Макдональда, Дэвида Лока, Альфреда Бестера. Перевод с английского Елены Константиновой, Елены Солодуховой, Юрия Копцова, Татьяны Камяновой и Натальи Бабасян. Комментарий: Второй роман из цикла "Ишер" Ван Вогта, первый роман из цикла "Земноморье" Ле Гуин, второй роман из цикла об Эрекозе Муркока, а также подборка рассказов разных авторов. Иллюстрация на суперобложке Р. Моррилл (в издании не указано); внутренние иллюстрации Н. Ловецкого.

Урсула Ле Гуин Волшебник Земноморья Издательство: М.: Эксмо-пресс, 2002 год, 12100 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 800 стр. ISBN: 5-699-10721-5, 978-5-699-10721-6, 5-04-009366-7 Серия: Шедевры фантастики Комментарий: Первые четыре романа из цикла "Земноморье", а также несколько рассказов, два из которых также относятся к этому циклу. Иллюстрация на суперобложке Майкла Уэлана.

И оригинальное издание на ISFDB.

Реквизиты этой исходной научной работы:

цитата

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

Мешалкина Евгения Николаевна

СТРАТЕГИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ СТИЛИЗАЦИИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПЕРЕВОДЕ

(на материале англоязычной художественной литературы XVIII-XX вв.)

Специальность 10.02.20 — Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель — кандидат филологических наук, доцент Д.В. Псурцев

Москва — 2008

Самостоятельно можно прочитать здесь (учтите, что там исчезло форматирование и типографика).

Итак, далее идёт отрывок из диссертационной работы Мешалкиной Евгении Николаевны. Не забываем, что автор приводимой научной работы оценивал не весь перевод, а отдельные его качества определённых фрагментов в пределах темы или подтемы научной работы. В частности лёгкую архаизацию текстов перевода.

Роман Ле Гуин автор работы относит по внутренней классификации работы к типу текста Т2.

цитата

2) автор оригинала сознательно прибегает к приему исторической стилизации и перевод выполняется в эпоху написания оригинала. Это современные архаизированные тексты (там же, с. 242), а их перевод называется синхроническим. Назовем этот тип текстов Т2;

3.2. Анализ переводов текстов типа Т В качестве примера текста типа Т2 рассмотрим роман современной американской писательницы, лауреата многочисленных литературных премий и доктора философии Урсулы Ле Гуин “A Wizard of Earthsea”. Роман был опубликован не так давно — в 1968 году, но на русском языке издан уже в нескольких переводах.

Текст принадлежит к жанру фэнтези. Он описывает не конкретную историческую эпоху, а выдуманный мир, который, однако, обладает историчностью. Соответственно и описание в произведении обладает чертами архаики. Выбор произведения этого жанра оправдан также тем, что существует несколько переводов этого произведения, доступных для анализа.

Книга описывает историю, произошедшую в вымышленном мире под названием Земноморье. Гед, самоучка-волшебник из глухой деревушки, спасает своих односельчан от нападения варваров, после чего попадает в ученики к мудрецу Огиону и переживает множество опасных приключений в разных краях Земноморья. В вымышленной автором стране не угадывается страна-прототип и не ясна эпоха. Стилизация, использованная в произведении, условна, поскольку не преследует цели создания точной копии какой-либо эпохи и ограничивается немногочисленными (но различными) средствами архаизации. К использованным средствам архаизации относятся, прежде всего, синтаксические средства, которых в тексте оригинала оказалось абсолютное большинство. Архаизация проявилась в инверсии: «with them was Duny» (с.8), «thus was he given his name» (с.16); «yet a greater, unlearned skill he possessed» (с.45); «a white tree he made spring up from the stone floor» (с.55); «on the sea he wished to meet it, if meet it he must» (с.144); «for southward the shadow had gone» (с. 164); формировании отрицательной и вопросительной формы без использования вспомогательного глагола «he said not a word» (с.19), !have you craft with iron?! (с.32); «so he slept not» (с.157); «He need cast no finding-charm to know this. (с.164)) и т.п.

Автор часто использует менее современные слова из ряда возможных: («lest» (c.159) вместо «so that not», «to bid farewell» вместо «to say goodbye» (с.75), «mirth» вместо «gladness» (c.189), «daybreak» вместо «dawn» (c.189)), несколько лексико-семантических архаизмов «maiden» (с.169) в значении девушка, «bane» в значении несчастье (с.71) и лексико словообразовательных (on the morrow» (с.167)) и лексико-морфологических архаизмов, например, at evening (с. 45, 60), использование «all» в значении «всё» в предложениях типа «all was dark here» (с.158) (где «all» не вводит придаточное).

Для анализа было выбрано три самых популярных перевода. Это переводы С. Славгородского, Е. Солодуховой и И. Тогоевой. Сравним отрывки:

(1)

цитата

He looked down at his thin arms, wet with cold fog-dew, and raged at his weakness, for he knew his strength. There was power in him, if he knew how to use it, and he sought among all the spells he knew for device that might give him and his companions an advantage, or at least a chance. (с.9)

цитата

Дани взглянул на свои маленькие руки, сырые от росы, и горечь охватила его — ведь он-то знал свою силу. Но как обратить ее во благо? Мальчик начал вспоминать заклинания, которые могли бы дать преимущество жителям его деревни и хотя бы уравнять шансы (перевод С. Славгородского, с.15).

цитата

Мальчик взглянул на тонкие руки, мокрые от холодной росы, и его охватила ярость от собственной слабости: ведь он знал, какая сила ему дана. Если бы он только умел ею воспользоваться! Дьюни стал перебирать в памяти различные заклинания в поисках средства, которое могло бы дать ему и его односельчанам преимущество или хотя бы шанс выжить (перевод Е. Солодуховой, с. 148).

цитата

Он посмотрел на свои тонкие руки, покрытие холодными капельками осевшего на кожу тумана, и пришел в ярость от собственного бессилия, ибо знал, какое в нем таится могущество, да только не умел выпустить его наружу, не умел им воспользоваться. Дьюни старательно перебирал в памяти самые разнообразные заклинания, пытаясь найти такое, которое могло бы помочь гонтийцам победить каргов или хотя бы дать его односельчанам надежду на спасение (перевод И. Тогоевой, с.15).

Переводческие варианты С. Славгородского и Е. Солодуховой не содержат архаизирующих элементов, но не имеют легкости: использованный переводчиками язык протокола несовместим со стилем сказа, который мог бы служить стилистическим ориентиром для подобного произведения (дать преимущество, уравнять шансы, дать шанс выжить).

Слово «шанс», существующее в английском языке в житейском, повседневном обиходе, в русском языке еще несколько десятилетий назад звучало “иностранно”, “переводно”, неестественно (Галь Н., 1981), но из-за недобросовестного перевода уже перестает резать слух многим читателям.

Перевод И. Тогоевой отличается от двух других переводов легкой архаизацией языка, которая придает повествованию схожесть со сказом (ибо, да, не умел выпустить, не умел воспользоваться).

(2)

цитата

One of these tricks was called fogweaving, a binding-spell that gathers the mists together for a while in one place; with it one skilled in illusion can shape the mist into fair ghostly seemings, which last a little and fade away. The boy had no such skill, but his intent was different, and he had the strength to turn the spell to his own ends. (c. 9-11)

цитата

С помощью такого заклинания искусный маг может превратить туман в призрачные тени, постоянно меняющие свой облик. Мальчик не владел этим искусством, но, благодаря своим разносторонним способностям, имел достаточно сил, чтобы держать под контролем данное заклинание (перевод С. Славгородского, с. 16).

цитата

Произнеся такое заклинание, человек, умеющий вызывать миражи, может сплести из тумана легкие фантомы. Они живут недолго и через некоторое время тают. Этого мальчик делать не умел, но у него была другая цель, и он знал, как использовать заклинание для ее достижения (перевод Е. Солодуховой, сс. 148-149).

цитата

... человек, владеющий искусством иллюзий, может при этом придавать собранному туману самые разнообразные волшебные и загадочные формы, которые, впрочем, весьма недолговечны и почти сразу расплываются и тают. Дьюни, конечно же, таким мастерством не обладал, но у него и намерения были совсем иные (перевод И. Тогоевой, с.15).

Все из приведенных отрывков «звучат» современно, однако на переводе И. Тогоевой нет отпечатка новейшей эпохи — использованные переводчицей варианты носят вневременной характер. Переводы С. Славгородского и Е. Солодуховой, однако, содержат ряд канцеляризмов (держать под контролем данное заклинание, благодаря своим разносторонним способностям, использовать заклинание для ее достижения), отяжеляющих текст и контрастирующих со сказочным стилем повествования.

(3)

цитата

It was a rocky sandbar a mile wide at its widest and a little longer than that, fringed all about with shoals and rocks. (С.152)

цитата

Он находился на островке общей площадью примерно в одну-две квадратных мили. Все подступы к нему были утыканы торчащими из воды скалами (перевод С. Славгородского, с.135).

цитата

Песчаный скалистый островок в милю шириной и чуть больше в длину со всех сторон был окружен отмелями и скалами (перевод Е. Солодуховой, с.236).

цитата

Это была скалистая отмель тысячи полторы шагов в ширину и чуть больше в длину, со всех сторон окруженная мелководьем и рифами (перевод И. Тогоевой, с. 145)

С. Славгородский и Е. Солодухова при выборе варианта перевода «a rocky sandbar a mile wide» не учли фактора национального колорита, исказив замысел автора изобразить страну неопределенной эпохи и вымышленного местоположения. Эти слова явно ассоциируются у русского читателя с англоязычной культурой, тогда как читатель оригинала эти слова воспринимает как единственно возможные единицы измерения. Для читателя оригинала эти слова «mile», «foot» и т.п. не несут никакой культурной информации. Вариант перевода, переносящий в русский язык чуждые нашей культуре меры веса и длины, не может не придать изображенной вымышленной стране сходство с англоязычной культурой. С.

Славгородский также использует стилистически неуместный канцелярский оборот «общей площадью в… миль», тогда как И. Тогоевой умело удается избежать этих ошибок.

(4)

цитата

“…It may be I must spend my life running from sea to sea and land to land on an endless venture, a shadow-quest.” “Avert!” said Vetch… (c.173)

цитата

Может случиться так, что я проведу всю жизнь в нескончаемой гонке за Тенью из моря в море, с острова на остров, пока не умру где-нибудь в безвестности.

— Изыди! — сказал Ветч… (перевод С. Славгородского, с.151).

цитата

Может, мне придется потратить на охоту за тенью всю жизнь, и я буду без конца гоняться за ней по морям и островам, но так и не поймаю.

— Чур!

Ветч сделал левой рукой жест, который отводит беду (перевод Ел. Солодуховой, с.248).

цитата

Возможно, я должен буду потратить всю свою жизнь на поиски ее по всем морям и океанам, плавая с одного острова на другой — в неведомых краях: бесконечное бессмысленное путешествие.

— Минуй нас! — быстро проговорил Ветч… (перевод И. Тогоевой, c.163)

В переводе С. Славгородского снова имеет место нарушение нормы языка перевода, связанное с неверным использованием устаревшего слова «изыди». В данном отрывке Гед делится с другом своими опасениями, и по смыслу оригинала не может получить такого неуместного ответа.

Устаревшее слово «изыди» используется в значении «прочь»: Сатана, изыди, сатана, изыди! [Ф.М. Достоевский. Братья Карамазовы (1880)]; Изыди, ядовитый скорпион, проклятая ящерица, дракон, рогатая гадина! [Валерий Брюсов. Огненный ангел (1908)]. Вариант «чур» в переводе Е. Солодуховой также не совсем верен, поскольку «чур» означает запрет касаться чего-либо, переходить за какую-нибудь черту и используется в заклинаниях против «нечистой силы» (а значит его использование в разговоре с другом неверно). Кроме того, употребление слова восходит к русскому язычеству. Вариант «минуй нас», предпочтенный И. Тогоевой всем иным вариантам, совершенно адекватно передает смысл английского восклицания «avert». Он лучше варианта «не дай бог / избави бог», который приходит на ум в первую очередь, поскольку такой перевод приписал бы героям веру в те силы, о которых ничего не говорится в оригинале.

(5)

цитата

The thought of her brought to his mind the sense of her wise and childish sweetness. She was not like any person he had known. (What young girl had he ever known at all? But he never thought of that) (c. 183).

цитата

В своей детской и мудрой прелести она не была похожа ни на одну из знакомых ему девушек (впрочем, у него никогда не было девушки, так что сравнивать было не с кем) (перевод С. Славгородского, с.161).

цитата

Воспоминание вызвало в памяти ее образ, ее детское очарование и взрослую мудрость. Она не была похожа на других людей, которых он знал. А знал ли он вообще молодых девушек? Он никогда об этом не задумывался. (перевод Е. Солодуховой, с. 255).

цитата

В душе его воскресла память о ее почти женской мудрости и совсем детской нежности. Она не была похожа ни на кого из тех, с кем он встречался в жизни. А знал ли он кроме нее хоть одну девушку? Впрочем, об этом Гед никогда не думал (перевод И. Тогоевой, с. 173).

Вариант перевода С. Славгородского «у него никогда не было девушки» свидетельствует о тенденции переводчика к чрезмерной модернизации и заштампованности речи. Кроме того, этот вариант искажает смысл оригинала. Два других перевода следуют оригиналу, но перевод И. Тогоевой естественнее по звучанию благодаря способности переводчицы уйти от буквы оригинала, оставаясь верной смыслу.

Как видно из приведенных отрывков, С. Славгородский не ставит перед собой задачи передать авторскую стилизацию. В тексте перевода лишь изредка встречаются архаизмы, в основном лексические: Выслушав бессвязный рассказ Дани и уразумев, что … (с.9); Геду это совсем не понравилось, ибо он слышал рассказы… (с.36); скрип лодки да слабый плеск волн о дно (с.129). Грамматических средств архаизации в переводе удалось найти всего около десятка на всю книгу, например: Волна потянула Геда обратно в море, но крепок был сработанный Огионом посох и велика была заключенная в нем сила (с.132); Взор твой ясен, но, возможно, ты не видишь самого главного (с.114).

Переводчик часто сбивается на канцелярит: До сведения Геда было доведено, что если он хочет подработать здесь волшебством, то только зря теряет время (с. 146); находился на островке общей площадью примерно в одну-две квадратных мили (с.135); до поздней ночи просидели они у очага, и хотя разговор их все время вращался вокруг главной проблемы — что делать с Тенью …(с.153); дипломированные волшебники (с.57); Разум Геда еще не прояснился окончательно, и он не мог трезво оценить ситуацию (с.110). Невольно вспоминается, как выдающаяся переводчица Нора Галь предостерегала от канцеляризмов типа «проблема, шанс», «ситуация», напоминая, что языком протокола чувство не передать: «нет, право же, трудно сочувствовать героине современного романа, если, огорченная неладами с любимым человеком, она не пытается понять, что произошло, а начинает анализировать ситуацию. Пожалуй, читатель не посочувствует, а усмехнется или зевнет». (Н. Галь, 1981). Подход С. Славгородского к исторической стилизации нельзя назвать стратегией, поскольку переводческие решения в тексте перевода не лишены противоречий и не образуют целостной системы.

Е. Солодухова также, видимо, не стремится к передаче созданной автором иллюзии дистанции времени. В тексте перевода крайне редко попадаются архаизмы, однако их использование несистематично и носит, скорее, случайный характер. Синтаксис текста, в отличие от синтаксиса оригинала, совершенно современный. Архаичной лексики также крайне мало. Даже там, где напрашиваются столь естественные для текста и понятные каждому устаревшие слова «дурной», «добрый», переводчица упорно пишет «плохой», «хороший: «…Но ты не должен изменять ни одного предмета, ни одного камешка, ни одной песчинки, пока не узнаешь наверняка всех последствий своих действий, хороших и плохих (с.171)».

Как и перевод С. Славгородского, этот перевод полон канцеляризмами, например: «находящийся в трансе» (с.197), «ниже порога слышимости» (с.214), «залила горячий свинец в их костный мозг» (с.223), «есть одна мысль по поводу того, что тебе надо делать» (с. 227), «пользовался оптическими приемами» (с. 251).

Нельзя не отметить, что в переводе Е. Солодуховой немало предложений, построенных вопреки законам русского языка: «Это имя ему дала мать. Больше она ничего не успела, только жизнь и имя, потому что умерла» (с.143), «История про туман достигла Ре Альби — город, где я живу» (с.151); — Дождь на Роуке может вызвать засуху на Осскиле, — говорил учитель, — а штиль в Восточном море может быть получен ценой шторма и разрушений на западе, если вы плохо разбираетесь в том, зачем это нужно. (с.178) (получается, что штиля может добиться, если плохо разбираешься); И я пришел сюда, чтобы дать ему имя, если его еще не произвели в мужчины (с. 151). Переводчица путает слова, близкие по значению, но отличные по употреблению: Кровь в них никак не сворачивалась, кровотечение продолжалось, несмотря на заговоры и прикладывания целебных листьев перриота, обмотанных паутиной. (с.184) (Кровь свертывается, но не сворачивается). Ел. Солодухова зачастую не учитывает коннотации слова, как например, в таком предложении: «Вот лежит мертвый карг, его длинные белокурые волосы разметались и слиплись от крови, а вот — деревенский дубильщик, он сражался как рыцарь и погиб» (с.150). Слово «белокурый» несет положительную оценку, очевидно, что такой выбор слова переводчицы по отношению к врагу главного героя — каргу-захватчику — неудачен.

Очевидно, что переводчица гораздо больше заботилась об общем смысловом соответствии текста оригиналу, нежели о соответствии текста авторскому замыслу и стилю, а также новым условиям его существования.

Переводчица не пропустила свои варианты перевода через цепочку «фильтров», призванных обеспечить на выходе адекватный вариант.

Прокомментируем перевод И. Тогоевой. Созданная автором дистанция времени переводчицей передана сполна, в том же «объеме», что и в оригинале. В целом перевод читается как вполне современный текст, хотя в нем встречается немало разнообразных средств архаизации. Среди них:

1) в большом числе собственно лексические архаизмы, например:

«…он крикнул им те самые слова, которые услышал накануне, совсем не ведая, ни зачем они, ни что они значат» (с.8) (вместо «не понимая»);

«…тетка окончательно уразумела, что в ее племяннике заключена магическая сила» (с.9) (вместо «осознала»);

«… ибо страшился оставшегося позади больше, чем того, что ждало его впереди» (с.92) (вместо «боялся»);

«… прихватив с собой из трапезной всякой вкусной снеди» (вместо «столовой») (с.61);

«… имя, то, которым во младенчестве нарекла его мать»

(с.20) (вместо «назвала»). Постоянно повторяются в тексте устаревшие средства связи частей в предложении, как то «ибо» вместо «потому что», «да» вместо «и», «что» вместо «который».

2) лексико-словообразовательные архаизмы:

«… сколь велика волшебная сила» (с.13) (вместо «насколько»);

«сверкающие каменья» (с.57);

«говаривал» (с. 59);

«… познал цену…»

(с.131) (вместо «узнал»);

3) лексико-семантические архаизмы:

«…у него достало сил, чтобы раздуть большие кузнечные мехи» (вместо «хватило») (с.8);

«…обернулась серой чайкой, взмывшей в небеса» (вместо «превратилась в» и «взлетевшей») (с.127);

4) множество лексико-морфологических архаизмов, в частности:

«ему захотелось чаю» (с.129);

«которым дарил своих учеников» (с.48);

«Я пустила им в кости расплавленного свинца…» (с. 126)

5) синтаксические средства, в том числе, инверсия:

«Долго сидел он в задумчивости» (с.90);

«… и если ты, господин волшебник, еще поколдуешь над ним, будешь милостив, я тебе век от всего сердца служить стану» ( с.85);

Так миновал он остров Энлад… (с.131);

«…ибо страшной опасностью грозит длительное пребывание в обличье дракона» (с.94).

— постпозиция местоимения по отношению к существительному:

«Язык твой будет связан до тех пор, пока не сочту нужным освободить его…» (с.10);

«Это потому, что супруг мой Бендереск не был до конца откровенен с тобой» (с.122);

«Теперь усталые руки его так дрожали и болели, что он едва мог держать копье» (с.14).

И. Тогоева верно уловила замысел автора и исключила из своего перевода явно современные слова и понятия и явные архаизмы. Нет в переводе и неэмоциональных канцеляризмов и смешения стилей; язык перевода богат хорошими, почти забытыми сегодня словами и выражениями («нежить» (с.152); «стократ» (с.116); «неизбывный» (с.118); «стрелой полетел» (с.162)). Только этой переводчице удалось достичь большего, чем только смыслового, соответствия перевода оригиналу, а именно соответствия авторскому замыслу и новым условиям существования. В целом, перевод позволяет читателю языка перевода получить верное представление о романе, а переводческие предпочтения в нем носят целенаправленный характер, что свидетельствует о наличии стратегии.

Справедливым будет сказать, что И. Тогоевой удалось достичь наибольшей адекватности при переводе романа. Эту стратегию вполне можно назвать адекватной архаизацией и соотнести ее с предлагаемой стратегией для текста типа Т2. Во второй главе было высказано предположение, что такая стратегия должна быть ориентированной, с одной стороны, на передачу стиля и духа оригинала, а, с другой стороны, учитывать новые условия восприятия текста. Указывалось также, что стратегия должна осуществляться последовательно, применяться на всем протяжении текста и исключать проникновение в текст элементов резкой модернизации — модернизмов и слов явно позднейших эпох, способных внести в текст стилистический диссонанс и нарушить иллюзию изображаемого времени. Кроме того, выдвигалось положение о том, что характер переводческой архаизации (условная/целостная) должен соответствовать характеру авторской стилизации. Стратегию де-юре и де факто И. Тогоевой можно в полной мере назвать совпадающей с предлагаемой стратегией как в характере, так и в способе ее реализации.

На этом цитирование мы заканчиваем и попробуем дополнить приведённую информацию.

Вначале для полноты картины я должен, разумеется, добавить примеры из оставшихся трёх переводов: Азалии Ставиской, Людмилы Ляховой и Евгения Жаринова по этим изданиям:

Урсула Ле Гуин Волшебник Земноморья Издательство: СПб.: Амфора, 2004 год, 4000 экз. Формат: 60x84/16, твёрдая обложка, 272 стр. ISBN: 5-94278-221-0 Серия: Детский мир Аннотация: Это книга о юноше по имени Гед, которому судьбой предназначено стать одним из величайших героев Земноморья. Пройдя нелёгкий путь от сына простого деревенского кузнеца до могучего волшебника, он преодолеет множество трудностей и испытаний, встретит верных друзей, познает и радости, и горести этого мира... Но главное — он пройдёт до конца свой путь, не побоится встретиться с самым опасным врагом и обретёт свою подлинную сущность, станет собой! Комментарий: Оформление художника Я. Ашмариной.

Урсула Ле Гуин Волшебник Земноморья. Том 1 Издательство: Ижевск: Квест, 1993 год, 200000 экз. Формат: 70x100/16, твёрдая обложка + супер, 376 стр. ISBN: 5-87394-024-X, 5-87394-030-4 Серия: Волшебная страна омнибус Комментарий: Первый и второй романы из классической трилогии о Земноморье. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации В. Любарца.

Урсула Ле Гуин Маг Земноморья Издательство: М.: Улей, 1991 год, 125000 экз. Формат: 84x108/32, мягкая обложка, 224 стр. Серия: FFF Аннотация: Это книга о юноше по имени Гед, которому судьбой предназначено стать одним из величайших героев Земноморья. Пройдя нелёгкий путь от сына простого деревенского кузнеца до могучего волшебника, он преодолеет множество трудностей и испытаний, встретит верных друзей, познает и радости, и горести этого мира... Но главное — он пройдёт до конца свой путь, не побоится встретиться с самым опасным врагом и обретёт свою подлинную сущность, станет собой! Комментарий: Первый роман классической трилогии "Земноморье". Продолжения в серии не выходили. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Я. Ашмариной.

Я не буду их подробно разбирать, только вслед за автором исходной работы выделю соответствующие отрывки:

(1)

цитата

He looked down at his thin arms, wet with cold fog-dew, and raged at his weakness, for he knew his strength. There was power in him, if he knew how to use it, and he sought among all the spells he knew for device that might give him and his companions an advantage, or at least a chance.

цитата

Он поглядел на свои тощие руки, мокрые от холодной росы и тумана, все в нем восстало против собственного бессилия. И тем было обиднее, что он чувствовал в себе волшебную силу, но не знал, как ею распорядиться. Он лихорадочно искал хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы помочь его соплеменникам перехитрить противника, дать им шанс на спасение. (А. Ставиская)

цитата

Он посмотрел на свои тонкие руки, влажные от холодной измороси, и вдруг рассердился на собственную слабость — ведь он знал, какая сила ему дана! Да, в нем жила волшебная сила, но следовало знать, как распорядиться ею, и тогда он сумел бы составить из известных ему заклинаний такое сочетание, которое помогло бы его односельчанам победить или хотя бы дало им шанс уцелеть в предстоящем бою. (Л. Ляхова)

цитата

Невыносимо больно стало ему от сознания собственной слабости: он несёт в себе некую тайную мощь, силу, и при этом не знает, как можно проявить её. Лихорадочно Дени стал повторять все известные ему заклинания, надеясь на чудо. Но одного желания оказалось мало, чтобы освободить Высшие Силы Бытия. (Е. Жаринов)

(2)

цитата

One of these tricks was called fogweaving, a binding-spell that gathers the mists together for a while in one place; with it one skilled in illusion can shape the mist into fair ghostly seemings, which last a little and fade away. The boy had no such skill, but his intent was different, and he had the strength to turn the spell to his own ends.

цитата

Человек, способный вызывать иллюзорные видения, может плести из этого тумана призрачные фигуры, которые живут недолго и потом как бы истаивают. У Дьюни не было ни умения, ни опыта для того, чтобы повторить этот трюк, однако сейчас цель его была иная, и он чувствовал, что для ее достижения у него хватит силы проделать фокус. (А. Ставиская)

цитата

Произнеся определенные связывающие заклинания, волшебник собирал вокруг себя густой туман, а затем маг, искушенный в деле плетения иллюзий, мог создать из тумана любые образы, похожие на потусторонние призраки. Но такие видения были непрочными и быстро рассеивались. Дьюни не обладал достаточными знаниями и навыками для создания таких иллюзий, но у него и намерения были несколько иные, а потому он напряг все силы, применяя эти заклинания для достижения нужной цели. (Л. Ляхова)

цитата

Туманоплетение — вот как назывался несложный трюк, к которому в порыве отчаяния решил прибегнуть Дени. Надо было только сосредоточить всю оставшуюся пелену, скопившуюся в низинах, в одном определённом месте. Используя этот трюк, можно было создать иллюзию густого непроницаемого тумана, но Дени решил пойти дальше, он решил полностью обезопасить своих людей и сделать их невидимыми для врага. Заветное слово произнесено — чары вступили в силу. (Е. Жаринов)

(3)

цитата

It was a rocky sandbar a mile wide at its widest and a little longer than that, fringed all about with shoals and rocks.

цитата

Это была каменистая гряда, со всех сторон окаймленная скалами и мелями, чуть больше мили в длину и немногим меньше мили в самом широком месте. (А. Ставиская)

цитата

Он действительно попал на песчаную косу, нанесенную морем возле торчащих над поверхностью скал; не больше мили в самом широком месте и чуть побольше в длину. (Л. Ляхова)

цитата

Это была коса шириной в милю и приблизительно такого же размера в длину. Кругом видны были только камни и песок. (Е. Жаринов)

(4)

цитата

“…It may be I must spend my life running from sea to sea and land to land on an endless venture, a shadow-quest.” “Avert!” said Vetch…

цитата

И может случиться, что я всю жизнь буду бороздить моря и сушу в бесплодных попытках отыскать Тень.

— Изыди! — сказал Вик и махнул в сторону левой рукой (А. Ставиская)

цитата

Возможно, и конца не будет, и всю жизнь придется мне провести в бесконечной, напрасной погоне по морям и суше — погоне за Тенью.

— Да не сбудется! — поспешно сказал Боб, делая левой рукой знамение, отвращающее зло (Л. Ляхова)

цитата

Мне кажется, я обречён всю жизнь преследовать Тень, пока не умру где-нибудь в безвестности.

— Аверт, — произнёс громко Дрок заветное слово, отгоняющее несчастье. (Е. Жаринов)

(5)

цитата

The thought of her brought to his mind the sense of her wise and childish sweetness. She was not like any person he had known. (What young girl had he ever known at all? But he never thought of that).

цитата

При упоминании этого имени печальные мысли тотчас покинули Геда и, оторвавшись от созерцания моря, он с жаром поддержал Вика. Слова друга вызвали в памяти образ девушки, такой по-детски прелестной и такой умненькой. Таких девушек он никогда не встречал (правда, ему не пришло в голову и то, что он вообще никогда не имел дела с девушками). (А. Ставиская)

цитата

Теперь, когда он вспомнил о ней, ему показалось, что она, такая мудрая и по-детски прелестная, находится где-то совсем рядом. Таких девушек он до сих пор не встречал; правда, он и не подумал, что кроме Ивы, не знал больше ни одной молоденькой девушки. (Л. Ляховова)

цитата

Воспоминание о ней вызвало в нём тёплое чувство, ему было приятно вновь ощутить её мудрость и детское очарование. Она не была похожа ни на кого из его знакомых; впрочем, он почти не знал женщин, потому и сравнивать-то ему было не с кем. (Е. Жаринов)

Ещё раз повторю, это был несколько модифицированный и дополненный для наших целей (без сокращений и вне цитируемого фрагмента) отрывок из диссертации по переводам. Представленные цитаты из переводов и их оценка не отражают всего корпуса текстов, но дают оценку по определённым критериям. С одной-двумя оценками я бы даже поспорил. С другой стороны лучшего я не видел и не читал, что в отзывах на литературных сайтах, что в уютном ЖЖ, что где-либо ещё. Автору исследования сравнение переводов нужно было для иллюстрации решений по переводу стилизации в тексте. В итоге я, вслед за автором исследования, не экстраполирую результаты сравнения по одному критерию на общую оценку качества перевода.

Что в итоге? Мы вслед за автором научной работы посмотрели сравнение нескольких переводов по одному достаточно специфическому критерию, не затрагивая полноту, правильность и смысловую составляющую. Выводов мы также не делали.

Вместо них попробую добавить ещё несколько слов от себя, без опоры на доказательства, чисто по сложившимся впечатлениям. Не воспринимайте это мнение как исчерпывающее и, главное, не связывайте его с автором цитируемой научной работы. Это просто замена подробному разбору переводов, на который приведённый отрывок наталкивает, который может и стоит сделать, но вряд ли он будет кому-то интересен.

Лучшими переводами я, пожалуй, назову переводы Тогоевой и Ляховой. Людмила Николаевна Ляхова постаралась передать все говорящие имена и названия, в некотором роде её перевод даже эмоциональнее, чем у Ирины Алексеевны. Единственное, не надо забывать, что тот перевод вышел в детской серии (но он не является пересказом). В детской же серии изначально публиковался перевод Ставиской (вот он как раз несколько тяготеет к пересказу). Славгородский (поправьте меня, если ошибаюсь) переводил Ле Гуин ещё студентом (или в возрасте студента); в результате у него всё хорошо с точностью, но не всё хорошо с поэтикой. Перевод Евгения Жаринова (надо бы не забыть добавить в карточку) является скорее пересказом, и я предположу что он был сделан прежде всего для каких-то литературно-критических целей.

В любом случае первая трилогия целиком существует только в виде переводов Л. Ляховой, С. Славгородского, Е. Солодуховой, И. Тогоевой. Из которых, как я уже говорил наибольший интерес представляют переводы Ирины Алексеевны Тогоевой и Людмилы Николаевны Ляховой.

На текущий момент самый издаваемый перевод Земноморья Ирины Алексеевны Тогоевой. Все остальные переводы не издавались уже несколько лет. Кроме того она единственная из всех перевела полностью весь цикл.

Информации о ней не так много.

цитата

Африканист по образованию, преподавала в Институте стран Азии и Африки Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова литературу и фольклор Африки. Переводчик с английского и французского языков, кандидат филологических наук.

Лично я пока что считаю, что могло быть гораздо хуже. Переводы Ирины Тогоевой хороши как тексты на русском языке, иногда чересчур обильны, иногда искажают интонацию автора, иногда излишне эмоциональны. Именно по изданному в 90-е переводу базовой трилогии и в частности роману «Волшебник Земноморья» у меня претензий нет (прежде всего потому, что я хорошо понимаю — в ином случае всё могло быть гораздо хуже). По её переводам Желязны, Муркока и Толкина мнение моё более радикально. Словом, наверное, не преувеличивая и не сгущая красок можно сказать, что её переводы хорошо читаются, как профессиональный переводчик она берётся передать не только смысл, но и стиль переводимого текста, но результат получается избыточным по сравнению с текстом автора. И про эту избыточность можно спорить.

К этому надо добавить что я довольно спокойно отношусь и ко мнению о том, что переводчик имеет право воспроизвести тот текст, который бы написал автор, если бы он писал на русском. Как правило это понимают как текст более эмоциональный, более избыточный и более рыхлый. То есть к тому, что мы наблюдаем в переводах Толкина от Муравьёва и Ле Гуин от Тогоевой.

Я слышал несколько мнений о качестве переводов Ирины Алексеевны Тогоевой. Все они критические, в особенности в отношении всех произведений, следующих за первой трилогией. Это критическое мнение я поддерживаю, но на это мнение есть и контраргументы, состоящие в том, что человеку, читающему книги ради впечатлений, текст этих переводов кажется ровным, эмоциональным и аутентичным. Иначе говоря непредубеждённая и в хорошем смысле наивная аудитория совершенно не разочаруется. Тоже самое и с искушенным читателем, если он в свою очередь отбросит всякое сравнение с гипотетическим идеалом, будет представлять трезво ситуацию с переводами и переводами фантастики в целом, и не будет страстным или даже воинствующим фанатом автора и серии книг (привет «поттериане»), ну и, разумеется, лишний раз не будет совать свой любопытный нос в оригинал.