В этот раз — о заветном. О библиофилии. И раз уж вы на Фантлабе, то поймёте меня. Библиофилия — сама по себе штука интересная. Особая форма любви, особая разновидность коллекционирования Что-то между эйфорией и шизофренией. Это магия. И иногда она бывает тёмной. Эти рассказы для тех, кто листает страницы вымышленных Лавкрафтом книг и увлечённо наблюдает за приключениями Дина Корсо.
Русскоязычный украинский писатель Максим Кабир (1983 г.р.) — настоящий поэт хоррора. В прямом и переносном смысле. Его проза
— совсем не "проза поэта", поэзия здесь проявляется в серьёзной работе над стилистикой, над каждым словом. Уже сейчас Кабир считается одним из признанных лидеров "тёмной волны".
Рассказ — серебряный призер конкурса «Чертова дюжина 2015», впервые появился в DARKERе (№3 март 2016), затем опубликован в "Самой страшной книге 2017".
Произведение о мистической стороне увлечения книгами. Интересное время и круг действующих лиц — московские букинисты, конец 60-х, в разгаре оттепель. Автор не упускает возможности показать своё знание поэзии русского авангарда, среди героев рассказа появляется даже Кручёных (тот самый — "Дыр бул щыл"), по фамилии автор его не называет, но для "посвящённых" всё предельно ясно.
цитата
На следующий день прогуливаясь по Арбату, я встретил демиурга. Его знал всякий библиофил как человека чуть вредного, но полезного, у которого всегда есть чем поживиться. Демиург энное десятилетие кряду притворялся невзрачным московским старичком из тех, что по часу выбирают арбузы, мнут их и так и эдак, торгуются и ничего не покупают. Но на самом деле он был другом Маяковского, адом, последним футуристом и вообще последним поэтом Серебряного века, автором самой странной и волшебной строки русской литературы.
Я обрадовался встрече и стал незамедлительно хвастаться:
— Оцените, Алексей Елисеевич, что я отрыл.
Демиург высморкался в платок, поплевал на пальцы и деловито взялся за книгу.
— Хлебников, — прочитал он едва ли не по слогам, будто это не они с Хлебниковым стояли у истоков прекрасного русского безумия под названием «будетлянство». Полистал томик, вчитался. Лицо его из мелких хитрых неуловимых деталей побледнело.
Слистнул к финалу.
И посмотрел на меня так, будто я умер, сгнил и пришёл на Арбат по старой памяти, и черви в моей голове, книжные черви, червивый мозг.
— Уберите это! — сказал демиург, брезгливо тыча в меня книгой своего товарища, — И сожгите! Как Велимир сжег.
Кстати, когда я начал интересоваться футуризмом, то больше всего меня поразило то, что Кручёных умер в СССР в 1968 году, забытый великий скандалист тихо дожил до космической эры.
Рассказ продолжает литературные игры Борхеса, Лавкрафта, Переса-Реверте с "книгами для избранных", превращая и без того закрытый мирок библиофилов в тайный инфернальный клуб. Здесь кипят настоящие страсти. А вы готовы продать душу за хорошую книжку? Или за способность писать такие рассказы?
Максим Максименко (1973-2001) — краснодарский поэт, прозаик, журналист, преподаватель университета. Трагически погиб (убит) в 28 лет.
Рассказ состоит из трёх самостоятельных историй — "Любовь", "Тайна" и "Ненависть" — так или иначе связанных с книгами (автор проявляет хорошую эрудицию), и входит в авторский цикл "Тайный Краснодар" . Впервые опубликован в 1996 г. Затем вышел в посмертном собрании сочинений Максименко, изданном его близкими — в третьем томе ("Времени больше нет").
"Вы не знали, что книги — яд?". Обладание раритетной книгой вызывает восторг, трепет и страх. Книги помогают завоевать любовь, а иногда вызывают ненависть...
цитата
Мы подружились. Я стал захаживать к нему. Познакомился с его коллекцией. Там было не более трехсот книг. Это были все редкие и труднодоступные издания. Побывал он и у меня. Осмотрел мою коллекцию.
— Знаете, все это хорошо, — сказал он, посмотрев многочисленные полки, — но все же здесь нет, как бы это сказать... изюминки, что ли.
Я возмутился:
— Можно подумать, в вашей коллекции она есть!
Старик многозначительно улыбнулся.
цитата
Для того, чтобы вы разделили мои восторги, скажу, что появление на парижском аукционе "Некрономикона" (долгое время эту книгу также считали выдуманной Лавкрафтом) обошлось одному богачу в 1,5 миллиона долларов.
цитата
Потом он стал ходить в библиотеки и вырезать листы из книг остро отточенной бритвой. Дело дошло до того, что он не мог пройти мимо книжного лотка, чтобы не разодрать потихоньку какую-нибудь книжку.
Разумеется, это не хоррор, а немного шокирующая ранняя советская НФ, уже даже классика довоенной советской научной фантастики, дальнейшая разработка идей из рассказа "Голове профессора Доуэля" (в роман "Голову" Беляев переработал только в 30-х). В данном случае интересно, что во славу советской науки Александр Романович заставил работать знаменитую страшную легенду о разбушевавшейся "Руке славы" (руке мертвеца), особенно прославившуюся благодаря её многочисленным авторским вариантам — "Рука трупа" (1875), "Рука" (1883) Ги де Мопассана, "Пятипалая тварь" (1919) Харви, "Освободи!" (1890) Мэри Чолмондели... Вероятно, с некоторыми из этих произведений Беляев был знаком, в рассказе он откровенно высмеивает сюжетные линии этих историй. Пародийная стилистика во многом нивелирует все страшные и неприятные моменты, но, если вдуматься, то картина здесь нарисована мрачноватая. Вопросы этики у Беляева возникают, но он быстро и однозначно с ними расправляется. Ну и основная идея очевидна — советский учёный против пережитков прошлого, суеверий, невежества; ложные страхи и моральные табу не должны мешать науке. Если человек — винтик в огромной системе, то и детали человека вполне могут стать деталями другого механизма. "Мы заставим работать и мертвых", — слова Вагнера напомнили о рассказах , написанных спустя десятилетия после рассказа Беляева, рассказах с совсем другими акцентами — "Человек с мясной фабрики" Мартина, "Мёртвый" Суэнвика.
цитата
Душераздирающий женский крик раздался со стороны мельницы. Словно два накаленных добела штопора просверливали мне барабанные перепонки, а заодно и мозг. Неистовый вопль, разорвавший тишину сонных Стрябцов, мог быть произведен только голосовыми связками почтенной вдовы Туликовой. Вероятно, епископ Гаттон, заживо съеденный крысами, не кричал так перед смертью, как вопила Тарасовна. Но что могло ее так напугать? На мельнице было немало крыс и мышей, но Тарасовна привыкла к ним. Не успел я подняться с земли, как крик неожиданно прекратился на захлебывающейся ноте, как будто Тарасовне кто-то сжал горло. Я побежал к мельнице.
Традиционно принято считать, что "хоррора в СССР не было", но отдельные элементы использовались писателями нередко. В "Истории русского хоррора" я уделил "советскому хоррору" целый раздел.
Великий романтик, автор "Алых парусов", Александр Грин (Гриневский) (1880-1932), как известно, не был чужд "тёмной литературе". В дореволюционный период Грин опубликовал огромное количество коротких рассказов в самых разных жанрах, некоторые из рассказов "темны" и тревожны.
"Дикая мельница" (первая публикация — журнал "XX-й век", 1915) — это фактически микрорассказ. Характерное для раннего Грина сочетание строгой простоты и удивительной выразительности. Ничего лишнего. Хоррор-история с мрачной атмосферой, созданная несколькими штрихами, словно сценарий для короткометражного фильма ужасов.
цитата
Я шел по местности мало знакомой и тяжелой во всех отношениях. Она была мрачна и темна, как опечаленный трубочист. Голые осенние деревья резали вечернее небо кривыми сучьями. Болотистая почва, полная дыр и кочек, вихляла, едва не ломая ноги. Открытое пространство, бороздимое ветром, купалось в мелком дожде. Смеркалось, и меня, с еще большей тоской, чем прежде, потянуло к жилью.
Прекрасный рассказ Александра Матюхина"Навсегда" (2015).
Жуткая "маньячная" история не скрывает удивительно тонкой лирики рассказа. Это драма о прощании с детством, с первой любовью, со всем, что неизбежно покинет каждого из нас, оставив след в сердце. Навсегда. Это рассказ не только о кровавом маньяке, но и о другом потрошителе — тоже беспощадном и жестоком, о Времени. Безжалостное время убивает юношеские мечты, надежды, фантазии, веру в себя и в людей.
Don’t Fear The Reaper!
Воспоминания о юности спасут и придадут сил.
Многие читатели оценили ностальгические нотки, описания видеобума начала 90-х. "Эпохи видеосалонов". Интереснейшая тема. Время, когда обо всё на свете узнавали из голливудских фильмов, а Шварц и Сталлоне играли большую роль в воспитании детей, чем родители. Я застал самые-самые первые видеосалоны — ещё конца 80-х, когда ушлые ребята бросились изо всех сил зарабатывать на тяге народа к прекрасному. Это отдельная песня, надо будет подробнее потом об этом рассказать. Был видеосалон, имеющий в своём арсенале лишь одну (!) кассету с двумя фильмами; видеосалоны, показывающие фильмы, записанные не до конца... Потом видеосалон открыли и у нас в школе. Боевики и ужасы 80-х, раскрашивающие серую в общем-то жизнь постсоветских подростков, — это особый культ. Но не "эпоха видеосалонов" главный герой этой жестокой романтической истории, а вечная любовь.
Александр Матюхин (1981 г. р.) — автор из Санкт-Петербурга, родившийся в Мурманской области. Работает примущественно в жанрах хоррора и мистики.
Рассказ опубликован в антологии "Самая страшная книга 2015" и номинировался на сетевую премию "Книга года по версии Фантлаба, 2015", в категории "Лучшая повесть / рассказ отечественного автора".
цитата
В образовавшейся дыре он увидел вдруг дядю Егора. Тот сидел на том же самом месте, что и четверть века назад. За спиной его на щербатой от штукатурки стене висели плакаты — Фред Крюгер, Терминатор, Сталлоне из фильма «Кобра». Под Сталлоне на табуретке свистел чайник, пускающий носиком струйку пара.
— Здарова, корова! — подмигнул дядя Егор. Он сильно постарел за это время, облысел окончательно, потерял золотые зубы, обзавелся еще более глубокими морщинами и темными пятнами, облепившими лоб. На нем был такой же спортивный костюм, как и много лет назад, а на старческой шее в складках темной кожи на шнурке висел потертый до блеска свисток.
— Сто рублей два сеанса сразу. За один фильм — двести пятьдесят, — подмигнул дядя Егор.
— За какой фильм? — ошалело пробормотал Стас.
— За «Еву-разрушительницу», — отозвался дядя Егор. — А если вместе с «Чужими», тогда сто. Не тяни резину, щегол, устану ждать — хрен что получишь.
Стас на всякий случай осмотрелся. Заброшенный коридор. Паутина. Пыль. Дверь в зал покрыта метровым слоем пыли. Сюда, наверное, последний раз заглядывали миллион лет назад.
С тех пор, как видеосалон закрыли к чертовой бабушке в девяносто четвертом.
После того, как в городке пропали шестеро подростков.
Текст рассказа выложен автором на Фантлабе в свободный доступ.
Где я? Зачем? И какая моя вина? На стёклах бумажный крест — это значит война. Под ногами белая пыль — это значит зима. Прогоняю кошмарный сон и снова схожу с ума.
День уносит кошмары, но немного даёт взамен, Только странные рифмы и мерзость шершавых стен. Это значит, что надо пережить ещё один день, Я смотрю себе под ноги — под ногами двойная тень.
облако тэгов
