Аркадий и Борис Стругацкие «Понедельник начинается в субботу»

У меня принято так...

Когда на душе тошно и надо, что-нибудь прочесть, чтобы не впасть в чёрную меланхолию взгляд мой, почему-то всегда падает на «Понедельник...».После взгляда к томику сами собой тянутся руки, открывается книга и сказка начинается...

После первого прочтения (корявое слово «прочтения» — скорее после первого свидания) влюбился с «первого взгляда» и бесповоротно на всю жизнь.Книга-то , вроде, детская и выучил её уже почти наизусть -а, всё равно, тянет в старый русский городок Соловец и в находящийся там Научно-Исследовательский Институт Чародейства и Волшебства.Тянет в эту неповторимую атмосферу сказки+науки+оптимизма+молодости+много ещё чего.В чём обаяние этой книги? — А кто его знает.Главное, что оно есть.Написанная в период «оттепели» повесть сумела передать тогдашнюю веру в силу науки, тогдашний энтузиазм, тогдашнюю веру в то, что человеку всё по плечу.

Хочется побыть там вживую,познакомиться с молодыми учёными, живущими своей работой, не знающими, что такое «хобби», так как для них работа интереснее всего на свете.Да хочется просто, чтобы и в реальном мире жили похожие на них люди.

Вполне можно назвать повествование «магическим реализмом» — настолько достоверно всё описано.В детстве, зная, что «такого не может быть» — на полном серьёзе думал, что «не может быть, чтобы не было».Такой вот наив подкреплённый мастерством АБС.

Нельзя, так же, пройти мимо блестящего юмора, и притом сколько бы раз читано ни было — смеёшься так же искренне, как и впервые.И стиль, язык повести НЕ оставляет желать лучшего — никаких изысков — всё просто — и в то же время гениально.Хотя книга и рассчитана на определённый возраст (см. подзаголовок) — её обаяние покоряет всех — «от мала — до велика».Такой сплав атмосферы, сюжета, стиля делает «Понедельник...» уникальным явлением не только в фантастике но (не побоюсь высоких слов) и вообще в литературе.

Сейчас перечитал, то что изобразил и подумал : ну неужели идеальная книга?Что ни одного изъяна нет, что ли? Прикинул и нашёл только один — быстро кончается.

С полной ответственностью рекомендую всем, и даже назначаю в качестве душевного стимулятора и антидепрессанта.

После прочтения книги остались приятные чувства. Талантом авторов можно только восхищаться. Я родился уже в другую эпоху, но это чувство сопереживания с героями повести 100-процентное. 60-е годы и СССР сейчас уже также воспринимаются как сказка.

Магия очень тонко сплетена с жизнью и только дополняет быт героев.

Хочется много сказать о книге, но если просмотреть предыдущие отзывы, то сюжет уже и так подвергся бурному обсуждению.

Могу сказать одно, книга не утратила своей актуальности, интерес не утратила. Может лет так через 20, а может 50 читатели также будут читать и перечитывать Титанов Фантастики и задумываться, как люди раньше жили, мечтали.

Рекомендуется к прочтению: самая комфортная книга А. и Б. Стругацких. Любители советского фильма «Чародеи» смело могут освоить это произведение. Юмор прилагается.

Книга не понравилась и не запомнилась. Несерьёзные истории про псевдоучёных. Пародия на науку, может быть, на советскую науку. Мир всяких НИИ, который лопнул, не оставив о себе никакой доброй памяти, никакого наследства. Не показана сложность и трагичность научного поиска, смятение, испытываемое человеком, когда он понимает, что идет в неверном направлении. С другой стороны, не показана креативность научного поиска. Наверное, авторы и не собирались этим заниматься. Им важнее было показать повседневную жизнь НИИ, внешнее выражение научного творчества, подготовку к «входу в лабораторию». Поэтому, нельзя предъявлять авторам обвинения в том, что им не удалось хорошо показать то, чего они и не собирались показывать. Вместе с тем, книга позволяет читателям немного понять атмосферу возрождения науки в СССР в 1960-е годы и появление публичности, открытости в работе научных институтов. Книга написана шестидесятниками, сочетающими в себе глубокий интерес и почтение к науке с иронией по отношению к формальной стороне работы НИИ (администраторы) и добрым юмором по отношению к оторванным от жизни интеллигентам.

Когда тоскливо — откроешь ПНС на любой странице и снова захочется жить и творить. Немного таких книг. В каждом из нас живет любознательный ребенок с жаждой познания, утоление которой делает нас счастливыми — ПНС помогает нам вернуть утерянный рай детства. Подаренный в 1971 на 12 лет серенький томик с ТББ и ПНС стал моей настольной книгой. Скучные городки преображались в волшебный Соловец, в производственных корпусах проявлялись лаборатории НИИЧАВО. А еще ПНС словно радиоотметчик на самолете «свой-чужой» — если нравится человеку ПНС, значит наш человек! Значит мы настроены в унисон. Если придется взять в глухое место только три книги, возьму Библию, Мастера с Маргаритой и ПНС.

Это было первое и единственное произведение, с которым мне удалось ознакомиться у этих авторов, как-то продолжать читать что-то из их творчества не хочется. Мне показалось, чтобы полюбить и прочувствовать эту историю вместе с её героями, надо было пожить в то время, либо знать все его положительные и отрицательные стороны хорошо. Что-то в этой истории было нелепым, что-то неразумным, что-то вызвало недоумение, но не интерес. Конечно мораль-моралью, но эта сказка меня не «зацепила».

Это лучшая книга в моей жизни. Именно она научила меня быть счастливой. Причем это счастье внутри меня и зависит только от меня. Честное, творческое выполнение своих обязанностей — это и есть счастье, которому меня научил «Понедельник...» Если кому-то это недоступно — соболезную.

Я не разобралась еще, как поставить оценку книге, но моя оценка «Понедельника...» 12 по десятибалльной шкале.

Интересно, проблема с «Понедельником...» глубже, чем кажется на первый взгляд. Я почитал отзывы профессиональные и любительские. И многие упоминают отсутствие или недостаточную связность сюжета. Но по-моему слабость сюжета и наивная реакция на это как раз предусмотрена авторами. Эпиграф повести: «Но что страннее, что непонятнее всего, — это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. Признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно... нет, нет, совсем не понимаю.» Н. В. Гоголь

Цитата из финала повести «Нос», контекст:

» Теперь только, по соображении всего, видим, что в ней есть много неправдоподобного. Не говоря уже о том, что точно странно сверхъестественное отделение носа и появленье его в разных местах в виде статского советника, — как Ковалев не смекнул, что нельзя чрез газетную экспедицию объявлять о носе? Я здесь не в том смысле говорю, чтобы мне казалось дорого заплатить за объявление: это вздор, и я совсем не из числа корыстолюбивых людей. Но неприлично, неловко, нехорошо!»...«Признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно... нет, нет, совсем не понимаю. Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых... но и во-вторых тоже нет пользы. Просто я не знаю, что это...

А, однако же, при всем том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, может даже... ну да и где ж не бывает несообразностей?.. А все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, — редко, но бывают.»

Ирония и Гоголя и Стругацких тут ясна, отрицание утилитарной пользы литературы и фантастики в частности, насмешка над ползучим бытописательским реализмом, отбрасывание прочь мещанских приличий и т.д.

У Стругацких был и более близкий враг. Исследователь творчества наших авторов Войцех Кайтох пишет: ««Понедельник…» был прежде всего насмешкой над «реалистичным» пониманием фантастики и пародией на произведения «ближнего прицела» («на грани возможного») в их разновидности посвященной науке.»

Именно сюжетная слабость производственного романа пародируется в повести. Отсюда и зацикливание на работе, науке. Дальнейшее развитие пародия получает в путешествии Привалова по воображаемым мирам. Есть в «Понедельнике…» сатира и на бюрократию (Камноедов, но пока, довольно беззубая по сравнению с «Сказкой о Тройке»), карьеризм, приспособленчество, научное прожектерство, догматизм, идеологию мещанства и консъюмеризма ( Выбегалло, довольно многогранный персонаж, без изменений перенесен в«Сказку о Тройке»). И на этом все авторы рецензий заканчивают анализ произведения, считая, что без остатка исчерпали авторские темы, резюмируя только , что по мнению авторов «счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни тоже» ( цитата из «Понедельника.. «).

Но исчерпывается ли вышесказанным посыл повести? Повесть пользуется небывалым читательским интересом: на сайте Лаборатория фантастики поставлено 5895 оценок, средний балл 8,9 из 10, при том, что «Гусляр» Кира Булычева , например, набирает 627 оценок. В 2014 вышло 2 издания повести, всего она за всю историю издана 44 раза не считая аудионосителей и изданий за рубежом. Не думаю, что такой интерес был бы, исчерпывайся она этими темами. И ваше с ведущими ощущение подспудной жути (разделяемое, отчасти, и мной) не возникло бы имей мы дело только с таким смыслом жизни. Мало ли энтузиастов-трудоголиков? Многие высказывают те же или схожие идеи. В массе люди вовсе не таковы, в том числе и в НИИ, и в 60-е годы, но на них нормальные люди не реагируют как на что-то жуткое – максимум они могут раздражать.

Другая линия сюжетопостроения берется из авторской сказки, подзаголовок повести:

«Сказка для научных сотрудников младшего возраста». Возможно (я не утверждаю, все дальнейшее, как говорят на Википедии оригинальное исследование) ощущение жути связано именно с трактовкой сказочного сюжета Стругацкими.

Сказочный сюжет может быть различным, но в авторских повестях-сказках есть удивительно схожие повороты: герой (обычно ребенок, если взрослый, то чем-то отличающийся от остальных) попадает в Волшебную страну, случайно или по призыву ее обитателей, в этой стране он сталкивается с явной несправедливостью и сражается с ней (силы обычно неравны), как вариант задание победить кого-нибудь герою дается немотивированно в духе народных сказок, зло побеждено и герой возвращается в обычный мир. Последнее очень важно, многие герое просто одержимы возвращением («Волшебник Изумрудного города» — «Страна Оз»), возвращение во многом определяет его мотивацию. А в «Понедельнике.. « Привалов не возвращается! Причем он все глубже погружается в чужую действительность, становится обитателем Волшебной страны.

Есть от чего зашевелиться волосам на голове! Жизнь – погружение (неостановимое, не зависящее от воли) в бездну непонятного, а то и вовсе ужасного, в тоже время любой поступок ответствен за изменения одного из вариантов будущего, и возврата от этих детских игрушек во взрослый понятный мир нет.

Герой погружается в чуждое, нечеловеческое попутно отрицая человеческое, обыденное. Мотивация его при этом всегда познание или любопытство – один из основных сказочных мотивов, дополнительно он отказывается от мотивов низменных, обывательских: в первой истории он вечно голоден и читает о еде, во второй с отвращением ест созданную грушу и история с желудочным потребителем тоже не способствует аппетиту, в третьей – герои не едят и не пьют, а герои воображаемых миров практически бесплотны их авторы забывают о элементарных вещах, о еде, о одежде. В этом эпизоде осмеянию подвергается и дежурный оптимизм и пессимизм в своем изводе – ожидании конца света.

Стругацкие тут продвигаются дальше чем их собратья по цеху: подходы к будущему и к современности, в которой прорастают зачатки будущего, не исчерпываются ожиданием плохого и хорошего, наши чувства – плохой судья, все критерии могут измениться в одночасье и тогда мы останемся один на один с глубиной непонимания.

На мой взгляд, безусловно лучшее произведение советской фантастики (вторым я бы поставил «Улитку на склоне». Поэма о мечтах и стремлениях творческой интеллигенции 60-х годов, поэтому не понимаемая нынешним поколением. Первая часть великолепна, мы, тогдашние студенты, цитатами из неё перебрасывались чуть не каждый день. Во второй части об идеальных людях великолепно, «Вы заметили, сэры. какие стоят погоды?» или «А я был простой великий инквизитор» и сейчас с удовольствием вспоминаю. Третья часть, мне кажется, ничего не добавляет и только портит впечатление, можно было и не писать.

Что у Стругацких ещё хорошо? — Хищные вещи, Попытка к бегству, Обитаемый остров (журнальный вариант), За миллиард лет, в Пикнике много хороших фрагментов. Вообще почти везде видна фрагментарность и недописанность, ну да не нам мастеров судить,

Из объяснений я ничего не понял, но постепенно привык и перестал удивляться.

Кто сказал, что чудес не бывает, что всякому волшебству место лишь на страницах сказок? Чудеса, порою, вторгаются в нашу жизнь весьма неожиданно, кардинально меняя её. Писателям — фантастам по роду занятий положено рассказывать о чудесах, да и любят они это дело самозабвенно, иначе фантастику не писали бы. Уж чего только не происходит с обычным среднестатистическим главным героем на страницах их произведений: то инопланетяне его похищают, то чародеи зачаровывают, то вампиры покусывают, то в другие измерения он как к себе домой захаживать возможность обретает. Очень часто чудесное вторгается в обыденность как бы исподволь, а иногда и обыденное норовит аккуратно пощупать чудо за его мягкие бока. Александр Привалов, представитель редкого ещё в те времена племени программистов, направляясь в городок Соловец, чтобы встретиться там с друзьями, уж точно не рассчитывал ни на что, кроме приятного времяпровождения в хорошей компании. И уж никаких таких чудес он не ожидал совершенно. Чудеса его тоже, что характерно, особо не ждали, но, как только он оказался в пределах их досягаемости, не упустили случая показать себя во всей красе. Всё дело в том, что, как оказалось, в этом захолустном городишке располагалось одно весьма примечательное учреждение — НИИЧАВО, то есть Научно-Исследовательский Институт ЧАродейства и ВОлшебства. А уж построили его тут из-за того, что окрест больно много всего чудесного случалось, чтоб, так сказать, поближе к изучаемому феномену, или наоборот, всяческие сказочно-магические проявления сами стали к нему липнуть, как металлические опилки к магниту — это нам не ведомо. Одно только понятно — другого такого места, поди, и не сыскать-то больше во всей стране, а может и во всём мире. Может быть, конечно, и не случилось бы с нашим героем всего того, что, в итоге, произошло, да повстречались на его пути два добрых молодца, которых он, по доброте душевной, согласился подбросить на прокатном «Москвиче» до самого Соловца. Добры молодцы же, как бы в счёт оплаты за проезд, решили помочь программисту-путешественнику с ночлегом (друзья должны были прибыть аж послезавтра, так что, волей-неволей, нужно было где-то пару ночей провести). Вот только слукавили они немножко, когда вызвались безвозмездно разместить Сашу на постой, ведь программист, как выяснилось из дорожной беседы, был им в институте нужен просто позарез, а тут он сам, так сказать, в руки идет. Вот и решили они ловить эту ценную рыбку на живца — кто ж, такое увидев, откажется!.. Поэтому столь ценный кадр и потенциальный новый сотрудник был определен на постой в Изнакурнож, где заправляла всем Наина Киевна Горыныч — весьма колоритная личность. Согласившись там переночевать, Саша, сам того не подозревая, навсегда изменил свою судьбу.

Вышедшая в 1965 году повесть стала одним из ярчайших представителей фантастической литературы того времени и самым известным произведением братьев Стругацких. Соединение сказочной реальности и обыденного мира дало великолепный результат, явив на читательский суд череду самобытных образов и удивительных идей. Проникновение в нашу реальность сказочных персонажей и волшебных вещей авторы нарочно обставили с максимально возможной обыденностью. То, что у Привалова вызывало изумление, для жителей Соловца давно уже стало делом привычным и никаких особых эмоций не вызывающим. А кто бы вообще-то стал удивляться, если раз в неделю через ваш город возят на полигон дракона для опытов, в городе есть настоящая избушка на курьих ножках (та самая Изнакурнож), кот ученый в комплекте с дубом и русалкой, говорящая щука, неразменный пятак, за использование которого, кстати, можно угодить в милицию и многое другое? А уж сотрудники института насколько выдающиеся личности: от Мерлина (того ещё прохиндея) до Одина (Саваоф Баалович величайший маг на Земле) и Хунты (Кристобаль Хозевич бывший Великий Инквизитор). И всё же главный герой, даже начав работать непосредственно в НИИЧАВО, ещё долго не перестает удивляться многому происходящему там. Он оказывается в удивительнейшем месте, но наибольшее удивление вызывают не всякие джины-ифриты-кощеи и даже не великие и могучие маги и чародеи, а рядовые (если можно их так назвать) сотрудники института. Ведь это люди в большинстве своем беззаветно преданные делу, отдающие себя целиком на благо науки и не видящие для себя иного блага, чем работа в родном коллективе: «Каждый человек — маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других, когда работать ему становится интереснее, чем развлекаться, в старинном смысле этого слова». Недаром их девизом является выражение, давшее название всей повести: «понедельник начинается в субботу», — то есть выходные им не нужны. Даже встречать Новый год они предпочитают не дома или с друзьями, а на рабочем месте, оставив за праздничным столом своих дублей: «Трудовое законодательство нарушалось злостно и повсеместно, и я почувствовал, что у меня исчезло всякое желание бороться с этими нарушениями, потому что сюда в двенадцать часов новогодней ночи, прорвавшйсь через пургу, пришли люди, которым было интереснее доводить до конца или начинать сызнова какое-нибудь полезное дело, чем глушить себя водкою, бессмысленно дрыгать ногами, играть в фанты и заниматься флиртом разных степеней легкости. Сюда пришли люди, которым было приятнее быть друг с другом, чем порознь, которые терпеть не могли всякого рода воскресений, потому что в воскресенье им было скучно». Они действительно отдают себя делу без остатка, да и как этого не делать, если цель их работы столь грандиозна и благородна: «А чем вы занимаетесь?» — спросил я. «Как и вся наука, — сказал горбоносый. — Счастьем человеческим». Правда далеко не все в институте такие альтруисты, как и в любом другом коллективе хватает здесь и разного рода бюрократов, приспособленцев да и просто тунеядцев, создающих лишь видимость деятельности. Наиболее ярким представителем «темной стороны силы» является Амвросий Амбруазович Выбегалло — личность в своём роде известная и даже знаменитая. Вот только то, чем он занимается язык не поворачивается назвать наукой — это скорее лженаука. Чего только стоит его серия опытов подробно освещаемая во второй части повести: «Работу... можно было бы смело назвать евгеникой, но никто её так не называл — боялись связываться. Этот Выбегалло заявлял, что все беды, эта, от неудовольствия проистекают и ежели, значить, дать человеку всё — хлебца, значить, отрубей пареных, — то и будет не человек, а ангел... Выбегалло заложил три экспериментальные модели: модель Человека, неудовлетворенного полностью, модель Человека неудовлетворенного желудочно, и модель Человека, полностью удовлетворенного». Громогласная риторика и постоянное привлечение представителей средств массовой информации создали для его «работ» то, что сейчас бы назвали грамотным пиаром. Но таких, всё же, было меньшинство, так как у институтских бездельников, что характерно, начинали обрастать шерстью уши, ведь труд сделал из обезьяны человека, а лень вполне способна превратить человека обратно в обезьяну, особенно в таком, насыщенном магией месте.

Многие считают, что с развалом СССР повесть потеряла актуальность, но это не совсем так — если бескорыстный труд на благо науки и стал встречаться чуть реже, чем живые динозавры в Подмосковье, то высмеиваемые в ней бюрократия, приспособленцы, проповедники лженаук и любители делать вид, что они что-то делают, никуда не делись и поныне. Их количестви даже увеличилось — создается такое впечатление, что ткни пальцем в любое госучреждение и окажется, что там все сотрудники — это помесь Выбегаллы с Камноедовым, а Киврины, Корнеевы, Амперяны и Ойра-Ойра в одночасье вымерли. Современные научные работники всё более утопают в море коммерции и, придавленные думами о выплате очередного кредита/организации летнего отдыха семьи/устройстве чада в институт давно уже забыли о такой вещи, как радость научного открытия и удовольствие от хорошо сделанной работы. И всё недоумевают, что проработав уйму лет в той или иной области они так и не познали счастья, и невдомек им, что «счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни в том же». И как жаль, что никакой «Понедельник...» с его мощнейшим позитивным посылом уже не способен переломить сложившуюся ситуацию. А ведь во времена своего выхода в свет эта небольшая повесть, рассказав в юмористическо-сатирическом ключе о буднях волшебного НИИ, изменила мировоззрение многих и многих людей. И ведь сатиры в ней действительно много: здесь авторы прошлись как по отдельным нелицеприятным явлениям тогдашнего общества, так и по конкретным лицам. Не пожалели и собратьев по цеху. Именно им посвящена сцена путешествия Привалова на машине времени в описываемое будущее, то есть в те варианты будущего, которые описаны в художественной фантастической литературе. Досталось и Томасу Мору, и Григорию Адамову, и Берднику с Колпаковым, и Казанцеву. Последний, видимо, был авторам наиболее антипатичен, так как существует мнение, что именно он, наряду с Трофимом Лысенко, стал основой для создания образа Выбегаллы.

Но «Понедельник...» — это не только юмор и сатира, но и целый кладезь весьма тонких философских наблюдений и невероятных художественных образов. Взять хотя бы принцип дискретной контрамоции, который, как оказалось, объяснил все загадки директора института Януса Полуэктовича, человека единого в двух лицах. А Колесо Фортуны, а демоны Максвелла, работающие швейцарами, а гекатонхейр Бриарей, сломавший палец, ковыряя в носу, а... Да так бы пришлось перечислять всех без исключения персонажей повести, ведь авторы постарались придать каждому из них какие-нибудь особенные черты.

Итог: несомненный шедевр советской, да и, наверное, мировой фантастики. Настоящее классическое произведение, не утратившее за прошедшие десятилетия ни грамма своей актуальности и обаяниия. Щедро пересыпанный шутками глубокий текст, полный замаскированных под очередную шутку умных мыслей и точных жизненных наблюдений: «В отделе Вечной Молодости после долгой и продолжительной болезни скончалась модель бессмертного человека». Текст, который хочется цитировать страницами. На мой взгляд это произведение обязательно к прочтению всем, как любителям фантастических произведений, так и почитателям традиционной прозы, ведь оно уже давным-давно вышло за пределы фантастического гетто на просторы хорошей и качественной литературы. Настоятельно рекомендую. Читайте классиков!

Даже не знаю как оценивать данную повесть. У меня уже имеется опыт оценивания фантастики, в данном случае моего излюбленного вида «гуманитарной фантастики». Повесть написана в сатирическом стиле, соответственно использовался очень легкий язык повествования. И это один из самых больших плюсов отмеченных мною. Сюжетная линия — она вроде бы есть, и нет больших отступлений от сюжета. Но, что хотели сказать авторы в данной повести мне показалось не совсем понятным. Местами в книге появляются целые абзацы взятые с учебника по философии (это даже заметно по стилю изложения), при этом такие отступления вроде бы уместны, и это не мешает основному сюжету, но все-таки это напоминает какой-то сумбур — переход от одной философии к другой. Представленный в повести Институт занимается наукой, но не простой, а сказочной. Авторы,пытаются связать науку и философию, но насколько я знаю наука и философия всегда противопоставлялись друг другу, они могут лишь дополнять друг друга, а не оправдывать. Возможно я слишком серьезно отношусь к данной повести, но все таки, если авторы взялись за философскую составляющую, то хотелось бы прочитать мнение автора по ходу сюжета, чего в данной повести мною замечено не было.

Перечитал «сказку» спустя почти 20 лет после первого раза. Сейчас уже нет того ощущения праздничной феерии, которое было свойственно первому восприятию. Зато оценил эрудицию авторов. Энтузиазм (научный, сейчас уже позабытый), сатира и ирония перемешаны в этом произведении, но настоящего звонкого юмора здесь нет. Книга, конечно, очень завязана на эпоху ее создания и потому, скажем прямо, читается без привкуса актуальности. С другой стороны, интересные персонажи, забавный микс фэнтези и науки, ироничный подход по-прежнему делают «сказку» любопытным и запоминающимся чтением. Хотя, пожалуй, я вернусь к ней снова тоже лет этак через двадцать...

Не впечатлило. Не знаю даже, почему... Вроде бы есть и юмор — не всегда смешной, правда... Есть и идеи, не всегда оригинальные, конечно...

Очень зыбкое произведение, нестругацкое какое-то. Да нет, не ожидал я баталий космических и Прогрессоров, но странно — «Сказки о Тройках» понравились больше, хотя были более непонятными (а тут уж как посмотреть...), ведь, хронологически, видимо, позднее «Понедельника...».

Не мое, но, кто ж ведает, может, перечитаю и еще посмеюсь, все поняв и поклонившись в очередной раз именам братьев...

Чудесная вещь, причём во всех смыслах. Попытаешься разложить на компоненты, и задумаешься: что я в ней такого нашла-то? Ну, иронично (а иногда откровенно сатирично) показанные типажи учёных. Ну, магия и мифические существа, которых изучают в институте. Ну, три истории, весьма отличающие друг от друга по специфике сюжета, и, казалось бы, не очень сильно связанные между собой. Между делом обстебали НФ, выдвинули несколько забавных научных гипотез и спели гимн науке. Ну и что в этом такого?

А то, что всё вместе это сливается в неизъяснимую магию. Это остроумная современная сказка с примесью НФ и социальной сатиры, лоскутное одеяло из размышлений, забавных сценок, диалогов и персонажей, эпизоды из жизни учёного, не объединённые общим сюжетом... Но если задумываться над идеей, то невольно становишься в тупик. А есть она, это идея? Или перед нами просто остроумная развлекалочка?

Есть. Эта идея о том, что в жизни всегда есть место чуду, а занятия наукой, познание окружающего мира-- настоящее волшебство. Поэтому когда мне хочется отправиться в прекрасный и вместе с тем реалистичный параллельный мир, я открываю «Понедельник» и на некоторое время переселяюсь в НИИЧАВО.

А мне кажется, что эта книга не выдержала проверку временем. Представляю, какой фурор она произвела в 60-х годах среди интеллигенции, а у сотрудников многочисленных НИИ вообще была настольной книгой. Сейчас же, на мой взгляд, произведение смотрится милой безделицей с вполне советскими вкраплениями критики «еще имеющихся отдельных недостатков и узких мест».

Это при том, что у тех же Стругацких, у отцов-основателей американской фантакстики полно произведений, написанных в 60-х годах, которые и сейчас читаются взахлеб и ни капельку не устарели.