"Стеклянный Джек" — роман, ИМХО, не выдающийся, но достаточно любопытный. Потраченного времени не жалко, но перечитывать вряд ли возьмусь если не будет отдельного заказа. Я бы с большим удовольствием почитал нон-фикшн Адама Робертса: там он, говорят, действительно царь, бог и воинский начальник.
Семь каторжников заточены на отдаленном астероиде, с которого невозможно бежать. Одиннадцать лет им предстоит долбить породу, искупая грехи перед обществом. Компания малоприятная: убийцы, контрабандисты, сектанты... Но опаснее всех тот, кто выглядит самым безобидным, самым убогим — безногий молчун, не лезущий в разборки альфа-самцов и тихо шлифующий осколки стекла.
Нельзя сказать, что Адам Робертс совсем незнаком отечественным читателям: первые два его романа, «Соль» и «Стена», вышли у нас еще в 2004 году. При этом Робертс не только профессиональный литератор, но и ученый-филолог, профессор Кембриджа, преподаватель Лондонского университета — то есть человек чудовищной работоспособности, читающий лекции, сочиняющий статьи для научных журналов и публикующий прозу, выкладываясь на полную катушку. На сегодняшний день «Стеклянный Джек», пожалуй, самое успешное его произведение — если не по известности «в широких кругах», то по оценкам экспертов: в свое время книга принесла автору «British Science Fiction Association Award», «Мемориальную премию Джона Кэмпбелла» и претендовала на несколько других литературных наград. Что, согласитесь, уже интригует. С другой стороны, щедрые премиальные авансы далеко не всегда оказываются оправданы с точки зрения читателя. Когда серьезный литературовед садится за собственный роман, от него ждешь игры с языком и стилем, литературных аллюзий, особой повествовательной изобретательности. В «Стеклянном Джеке», разумеется, полным-полно отсылок к Гомеру и Шекспиру, Редьярду Киплингу и Роберту Брауну, Чарльзу Диккенсу и Джерому Сэлинджеру. Но без интертекстуальности такого рода сегодня обходится редкий переводной НФ-роман. К счастью, сфера научных интересов автора не ограничивается реалистической прозой и классической поэзией: на его счету несколько монографий, посвященных истории научной фантастики — и Робертс охотно обращается к этой копилке знаний.
Теснее всего «Стеклянный Джек» связан со знаменитой книгой Альфреда Бестера «Тигр! Тигр!». И речь не только о бестеровском термине «джантирование», прозвучавшем у Робертса один раз, в ироническом ключе. И даже не об отдаленном сходстве социальных моделей, которые описывают оба фантаста с оглядкой на «Историю о двух городах» Диккенса. Это родство глубже: Стеклянный Джек, легендарный убийца, мститель, неуловимый призрак Революции, бродящий по Солнечной системе — в некотором смысле двойник и антипод Гулли Фойла, главного героя Бестера. Оба оказались брошены в открытом космосе без надежды на спасение, оба чудовищно изуродованы (и умело скрывают уродство), оба объявлены «врагами общества номер один», и того, и другого преследует навязчивый образ ящика, замкнутой герметичной емкости, из которой нет выхода — это самые очевидные параллели. Но цели, которые стоят перед персонажами, диаметрально противоположны. Фойл проходит череду внутренних перерождений и в итоге изыскивает способ бежать из Солнечной системы, открывает путь к звездам. Джек убивает, предает, плетет интриги и жертвует собой, чтобы технология перемещения быстрее света не досталась ни клану Улановых, железной рукой правящему человечеством, ни корпорациям, ни одному из триллионов обывателей, населяющих пространство от Меркурия до Юпитера. И у него есть для этого веские причины...
Композиционно роман разбит на три части, действие которых разворачивается в трех разных локациях — в аду, рае и чистилище. Каторжный астероид в миллионах километров от ближайшего обитаемого небесного тела, особняк одной из самых обеспеченных семей Солнечной системы, череда космических пузырей, населенных человеческими отбросами... Три точки, позволяющие создать объемную картину «мира будущего» по Адаму Робертсу. В предисловии нам сулят детективную интригу, но это ложный ход: преступник известен заранее, остается только разобраться с орудием и мотивами. Автор не пытается стилизовать роман «под Артура Конан Дойла» или «под Агату Кристи» — что, наверное, к лучшему: незримого присутствия Альфреда Бестера тут более чем достаточно. И это, разумеется, не лишает увлекательности головоломки, которые предстоит разгадать читателю, поскольку проза Адама Робертса куда богаче логическими, этическими, философскими и чисто литературоведческими парадоксами, чем классический викторианский детектив.
Прежде, чем браться за этот роман, стоит учесть, что «Стеклянный Джек» — не для легкого, комфортного чтения. Автор отфильтровывает таких читателей уже в первой части благодаря натуралистичным, унизительным для главного героя сценам из тюремного быта. Если неаппетитные физиологические подробности вас шокируют, лучше отложить эту книгу до лучших времен.
Салатики доедены, поздравления отзвучали, а праздники продолжаются. И буду продолжаться еще долго. Ну, по крайней мере у тех, кто живет по всероссийскому рабочему календарю, мы-то уже трудимся на полную катушку. В общем, есть время подвести те итоги 2016 года, которые пока не подвел. Решил вот составить список лучших книг, прочитанных в минувшем сезоне. Составил свою десятку – пока только фикшн (за одним важным исключением) и новинки (тоже за одним исключением). По-хорошему надо бы еще составить десятку лучшей нон-фикшн и десятку лучших переизданий года – сделаю попозже.
Сразу оговорюсь: это все вкусовщина чистой воды, список сугубо индивидуальный. Были книги, которые заслуживают более высокой оценки, но по разным причинам «на ура» не пошли («Шум времени» Джулиана Барнса, «На мохнатой спине» Вячеслава Рыбакова). Другие прочитал с удовольствием, но вряд ли возьмусь когда-нибудь перечитывать («Ночное кино» Мариши Пессл, «Безгрешность» Джонатана Франзена, «Полет феникса» Майкла Суэнвика). Кое-какие новинки штудировал, подавляя зевоту – например, неоднократно премированный роман о хрусте французской булки или очень толстую мелодраму, о которой написали все наши литературные журналисты. Но это мои персональные тараканы.
А список такой (авторы расставлены в алфавитном порядке, ссылочки на рецензии по клику):
Главный итог: отечественная фантастика в последние годы как-то совсем сдулась. Кроме Евгения Лукина похвастаться особо нечем. (UPD. Вспомнил: "Сильных" Олдей я еще не прочитал — может быть интересно). Зато интересных переводных книг полно, в том числе «жанровых». Нефантастика наша держится, но тоже не вполне уверенно.
Издатели не боятся экспериментировать – но только с «зарубежкой». Рано или поздно, конечно, неизбежно вырастет новое поколение, воспитанное на переводных книгах, авторы, которые будут равняться не на абстрактную «Армаду», а на Симмонса и Байетт (а лучше бы, конечно, на Сервантеса и Гоголя, как завещал товарищ Шмараков, но это утопия), и все вернется на круги своя. Но доживем ли до этого светлого дня – бог весть.
Рабочие итоги года. О тысячах знаков, как просили.
В апреле месяце завершил свою трудовую вахту в роли ведущего ВК-группы издательства «Книжный Клуб Фантастика». За 14 месяцев удалось поднять практически мертвую группу и увеличить количество участников с 3,5 до 10 тысяч человек. Живых, активных, не ботов — по-моему, недурной результат для узкопрофильного сообщества, посвященного исключительно книгам одного-единственного «малого» издательства.
2016 в определенном смысле стал переломным: впервые в жизни поступало столько предложений от разных площадок, что я тупо не успевал все охватить. Трудно в это поверить, но я пишу тяжело и медленно, так что выбирал самые интересные для себя варианты. Надеюсь, в следующем году охват расширится, но это, конечно, зависит не только от меня.
1. Прежде всего, родной «Питербук» — http://krupaspb.ru/. Осенью этого года сайт Книжной ярмарки ДК Крупской переехал наконец на новый движок, стал современнее и краше. Написал для «Питербука» за год больше 20 рецензий (частью под псевдонимами), подготовил несколько репортажей – самому больше всего нравится отчет по итогам Non/fiction. Если кому интересно, материалы в среднем 5-7 тысяч знаков. Взял два интервью, у Марии Галиной, не нуждающейся в представлениях, и британского писателя и киноведа Кима Ньюмана. Получилось, по-моему, очень славно.
2. Для газеты «Санкт-Петербургские Ведомости» (http://spbvedomosti.ru/ ) – 13 материалов. В основном рецензии, пара репортажей, одно сборное интервью с Леонидом Кагановым, Марией Галиной и Кириллом Еськовым, почетниками Петербургской фантастической ассамблеи. Доволен рецензиями на «Калейдоскоп» Сергея Кузнецова и на «Зимнюю дорогу» Леонида Юзефовича. Объем материалов – те же 5-7 тысяч знаков.
3. Для журнала «Мир фантастики» (http://www.mirf.ru/ ) писал в этом году меньше, по разным причинам о которых как-нибудь позже. Всего 27 рецензий, в том числе под псевдонимами. 9 микро, по 2 тысячи, 18 по 5 тысяч знаков. Зато почти не пришлось писать о совсем уж кромешном треше. :-)
4. Получил кое-какой новый опыт. С конца 2015 подготовил для петербургского научно-популярного журнала «Машины и Механизмы» (http://www.21mm.ru/#0 ) цикл футурологических статей – 10 штук, по 12-15 тысяч знаков. Было интересно и познавательно, расширил кругозор, законтачил с кучей интересных людей. Надеюсь на продолжение.
5. Начал сотрудничество с новым журналом «Faberlic STYLE», дай бог ему здоровьечка. Написал три микрообзора новинок и пару колонок о животрепещущем – литературных премиях и переводах Гарри Поттера. Понравилось, будем продолжать.
6. Взял три интервью для «Ленты.ру» (https://lenta.ru/ ) – у Марии Галиной и два у скандинавов. Мироздание какбэ намекает: Вася, учи шведский и дружи с северными соседями!
Ну и по мелочам.
7. Написал три материала для сайта «Rara Avis. Открытая критика» (http://rara-rara.ru/ ) – два репортажа и обзор фантастики.
8. Два текста для толстого литературного журнала «Октябрь» — эссе о нонконформистской фантастике и комментарий для спецвыпуска о детской литературе.
9. Рецензию на книгу Галины Юзефович «Удивительные приключения рыбы-лоцмана» в толстый литературный журнал «Новый мир».
10. Ответил на анкету научно-популярного журнала «Наука и жизнь» — о настоящем и будущем отечественной НФ.
11. Две рецензии для нового портала http://www.wasabitv.ru, на Уоттса и Бэнкса – увы, тот случай, когда сотрудничество заглохло по моей вине. Виноват, но в сутках всего 25 часов, если не ошибаюсь.
12. И предмет особой гордости: написал обзор фантастики для новрожденного, но о-о-очень перспективного онлайн-журнала фантастики «Континуум» (http://continuum.site/ ) – обратите особое внимание.
UPD. Бдительные граждане напоминают: еще было предисловие к сборнику "Шексп(и/е)рименты", составленному Оксаной Романовой.
Кроме того, подготовил еще один обзор для «Континуума», сочинил предисловие, которое стало послесловием, и главное – написал небольшую книжку в соавторстве со Светланой Евсюковой. Но все это выйдет уже в 2017 году, тогда и поговорим.
Ну а вообще если кому что надо написать о литературе или о фантастике – обращайтесь. Пишите в личку, подумаем, обсудим, взвесим «за» и «против» и, может быть, придем к консенсусу. Хотя я лично предпочел бы должность редактора отдела критики-публицистики в каком-нибудь литературном журнале – с окладом пусть небольшим, но стабильным. :-)
Антиоффтоп: Лев Данилкин традиционно много пишет о фантастике в широком смысле слова — в этом сборнике, например, есть большой материал о творчестве Павела Пепперштейна. А в заглавной статье Данилкин и вовсе называет "Выбраковку" Дивова одним из главных романов конца девяностых-начала нулевых.
Человек, который читал всё
Лев Данилкин. Клудж. Книги. Люди. Путешествия. — М.: Рипол Классик, 2016. — 384 с. — (Лидеры мнений). Тир. не указан. — ISBN 978-5-386-09242-9.
Новая книжная серия, в которой уже вышли сборники критики и публицистики Сергея Чупринина, Валерии Пустовой и Евгения Лесина, называется «Лидеры мнений». В отношении Льва Данилкина это определение особенно справедливо. Мало кто из журналистов, пишущих о литературе, может похвастаться таким влиянием на умы, как постоянный обозреватель журнала «Афиша». Однако в новой книге Данилкина образ автора, как принято выражаться, раскрывается с неожиданной стороны.
Недавно моего коллегу из Эстонии спросили: а почему, собственно, Лев Данилкин — «литературный критик номер один»? Кто и по какому праву расставил их, критиков, по ранжиру? Отвечу: хотя бы потому, что Данилкин — одни из немногих наших литературных обозревателей, которые могут похвастаться собственными книгами. Не одной, не двумя, и даже не тремя — включая сборники избранных статей, интервью, рецензий. В нынешнем «поколении сорокалетних» он, кажется, вообще такой единственный.
Но амплуа «человека, который читал всё», похоже, прискучило автору. Новая книга Данилкина со странным названием «Клудж» имеет большее отношение к жанру травелога, путевых заметок, чем к литературной критике. Иран и Восточная Африка, Урал и Крым, Китай и Япония, шведская глубинка и Галапагосские острова — маршруты лягушки-путешественницы причудливы, непредсказуемы и далеки от привычного туристического мэйнстрима. Ну а то, что они сплошь и рядом пересекаются с маршрутами литературных персонажей и исторических персон, от героев шведских детективов (очерк «Смерть ей к лицу») до Чарльза Дарвина («Рожденные эволюцией»), а порой приводят рассказчика в гости к писателям, чьи имена на слуху, от Джулиана Барнса («Черный букер») до Павла Пепперштейна («Знаковая фигура»)... С этим ничего не поделаешь. Статьи Данилкина — классическая гонзо-журналистика, «повествование от первого лица, в котором репортёр выступает в качестве непосредственного участника описываемых событий и использует свой личный опыт и эмоции для того, чтобы подчеркнуть основной смысл этих событий». Какой опыт — такие и травелоги. Если двадцать лет писать для московских «Ведомостей» и «Афиши» о книгах, налаживать контакты с литераторами и дружить с издателями, везде будешь видеть привычные знаки, на любом танцполе различать знакомые лица.
Литературоцентризм — яд, который не так-то просто вывести из организма. Страницы книги сочатся сравнениями, метафорами, образами: растения в Эфиопии «заговорщичецки шепчутся», улицы Перми «разбомблены ковровыми снегопадами», обычные женщины при встрече с Гагариным «превращаются в менад и с мясом вырывают у него все пуговицы с кителя»... На таком фоне статьи Данилкина собственно о литературе заметно проигрывают в литературности, что уже отметили рецензенты. Но это, по-моему, не случайность — вполне укладывается в общую логику повествования.
Клудж, сообщает в сноске автор, «на программистском жаргоне — программа, которая не должна работать, но почему-то работает». В этом весь Данилкин, эксперт по феноменам, которые выбиваются из любых иерархий, чужды всякой заданности, непредсказуемы в своей эволюции. Эфиопия, где вместо хрестоматийной смены экономических формаций, взамен привычной европейской последовательности и преемственности на протяжении тысячелетий один культурный тренд сменялся другим, чтобы через некоторое время бесследно сойти на нет. Писатель Алексей Иванов, автор «Сердца Пармы» и «Золота бунта», уральский самородок вне школ и традиций. Сергей Самсонов, выпускник Литинститута без музыкального слуха, в двадцать семь лет придумавший пятидесятилетнего композитора Матвея Камлаева. Владимир Ульянов (Ленин), «чокнутый читатель, 46 лет просидевший в библиотеках» и выискивавший секрет, как изменить мир... В рамках этого мировоззрения нет особой разницы между бывшим уголовником Адольфычем и Мишелем Фейбером, живущим в здании железнодорожного вокзала. Этика и эстетика побоку: значение имеет лишь тот, чья творческая и жизненная стратегия, исходя из всего предыдущего опыта, не могла принести плоды — но почему-то сработала.
Вероятно, Данилкин чувствует внутреннее сродство с такими персонажами. Уже к сорока годам он достиг всего, о чем может мечтать литературный критик в России — хотя общая ситуация в изящной словесности к этому, мягко говоря, не располагала. Создатель репутаций, востребованный эксперт, влиятельная фигура в «текущем литературном процессе», автор многочисленных книг... Одно время его рецензии еженедельно читали сотни тысяч человек — в том числе люди, в жизни не слыхавшие о 99% авторов из рекомендательного списка «Афиши». И вот тут, мне кажется, и должно начаться самое интересное: потолок достигнут, вершины покорены, новая книга в некотором смысле подвела финальную черту. А впереди между тем еще половина жизни — удастся ли Льву Данилкину собрать свой клудж еще раз?
Королева Глориана, полновластная правительница Альбиона, где царит новый Золотой Век, — терпеливая и любящая мать для своих подданных, императрица, перед которой почтительно склоняется весь мир. Но за все приходится платить: груз ответственности, лежащий на ее плечах, не дает вздохнуть полной грудью, не позволяет ни на секунду забыть о государстве и почувствовать себя обычной женщиной...
Бьюсь об заклад, первое чувство, которое испытают поклонники фэнтезийных саг Майкла Муркока, открыв «Глориану», — недоумение. Многосоставные сложноподчиненные и сложносочиненные предложения, длиннющие перечни и списки, архаизмы и анахронизмы, маскарадная пестрота, барочная вычурность, бесконечные лабиринты слов... Да право, Муркок ли это? Тот самый, что создал Эльрика из Мельнибонэ и Корума Джайлин Ирси? Автор многотомных эпосов в жанре «меча и магии»? Муркок, Муркок, не сомневайтесь. Но на сей раз — для публики, выросшей из коротких штанишек героической фэнтези и открытой для экспериментов, в том числе радикальных.
По сути «Глориана» — авантюрный квазиисторический роман с элементом фэнтези, почти «Три мушкетера» или «Графиня де Монсоро». По форме — литературный опыт, причудливый конструкт, основанный на дошекспировской прозе елизаветинской эпохи. Понятно, почему выбран именно этот стиль: главным прототипом Глорианы, Повелительницы Альбиона, Совершенной Государыни, Благороднейшей Королевы Истории (заглавные буквы — непреложная часть игры), стала Елизавета I, последняя из династии Тюдоров, покровительница искусств и ремесел, в чье правление Англия обрела статус ведущей европейской державы. The Virgin Queen, королева-девственница — хотя Глориана отнюдь не невинна, скорее наоборот: у нее девять детей, и плотских утех она не чурается. У правительницы половины мира другие проблемы, ей недоступны иные радости — собственно, на этом отчасти и построена интрига романа. Королева Глориана — зримый символ, главная движущая сила, светлая душа Альбиона, вокруг нее, как планеты вокруг Солнца, вращаются поэты и ученые, мореплаватели и метафизики, купцы и чужеземные посланники. В то же время сам Альбион Муркока не идентичен Англии XVI века — это более яркая, почти опереточная ее версия, возникшая в одном из бессчетного множества сопряженных миров. Но даже у идеальной правительницы, которая обеспечила процветание державы, прекратила войны и отменила смертную казнь, найдутся могущественные недруги, способные организовать заговор с драматическим финалом в шекспировском духе: «Унесите трупы!». На этих весах фигуру Королевы уравновешивает Капитан Квайр, убийца, растлитель, авантюрист, бессеребренник, любимец черни, «творец событий», обаятельный дьявол, считающий утонченную интригу высшим искусством, а себя — гениальным, но непризнанным художником. Классический трикстер, которого хлебом не корми, дай только выкинуть какой-нибудь финт. Провокатор, возмутитель спокойствия, «необходимое зло», еще один краеугольный камень, на котором зиждется могущество Альбиона. Муркок остался верен себе: так же, как Глориана олицетворяет стабильность и порядок, ее оппонент воплощает извечный хаос, изменчивость, непредсказуемость. Конфликт неизбежен, но и развязка предрешена — достаточно вспомнить предыдущие книги автора.
Британский писатель Питер Акройд, финалист Буккера и стилизатор не из последних, в интервью, которое вошло в это издание, называет «Глориану» «важным романом». По-своему важна эта книга и для тех, кто неравнодушен к истории фантастики. «Глориана», посвященная Мервину Пику, автору «Горменгаста», вышла в свет в 1978 году, когда на бесплодных равнинах жанровой прозы безраздельно властвовали два общепризнанных авторитета: Роберт Говард, отец-основатель «героической фэнтези», и Джон Толкин, задавший моду на фэнтези эпическую. То есть, конечно, не они сами, а их бессчетные последователи и подражатели — что не меняет сути. «Глориана» не вписывается ни в одну из этих традиций. Майкл Муркок убедительно показывает, что двумя схемами стилистическое и нарративное разнообразие жанра не исчерпывается. О дворцовых интригах и кабацких драках, изысканных шевалье и грязных наемниках, метафизике и путешествиях между мирами можно писать и по-другому — более откровенно, жестко, и в то же время тонко, ажурно, вычурно. Увы, тогда, в 1978-м, этот одинокий крик в темноте никто толком так и не услышал: до момента, когда его подхватил Майкл Суэнвик в «Дочери Железного дракона», а затем и «новые странные», оставалось почти полтора десятилетия...
«Глориана» — своеобразный тест для читателей, не столько на уровень интеллекта, сколько на нонконформизм, открытость новому. Несомненно, ценители Джеффа Вандермеера и Чайны Мьевиля пройдут испытание с легкостью — не говоря уж о поклонниках Мервина Пика с его титаническим «Горменгастом».
Для привлечения внимания: с переводчиком (он справа) на Петербургской фантастической ассамблее.
облако тэгов
