Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Дэвид Митчелл в своем репертуаре: если первые три его книги («Литературный призрак», «Сон №9», «Облачный атлас») были то ли сборниками повестей, которые прикидываются романами, то ли романами, которые прикидываются сборниками повестей, то на этот раз перед нами то ли сборник из тринадцати рассказов, который делает вид, что он роман, то ли роман, маскирующийся под сборник из тринадцати рассказов. Действительно, каждую главу «Лужка Чёрного Лебедя» можно читать отдельно, все смыслы останутся на месте, словно именно для этого автор постоянно уточняет и повторяет некоторые детали, которые и так ясны, если читать книгу по порядку. Исключение составляет только последняя глава, она является отражением первой и подводит итог многим событиям из остальных, но на то он и эпилог, пусть Митчелл и не даёт этой главе такого подзаголовка.
«Лужок Чёрного Лебедя» — это хроника одного года из жизни тринадцатилетнего подростка Джейсона Тейлора, одна глава – один месяц.
Кстати, хочется высказаться по поводу названия. Понятно, конечно, что оригинальное название «Black Swan Green» является для любого переводчика серьезным затруднением. Это название деревни, в которой происходит действие книги. Поэтому кажется логичным, что его надо не переводить дословно, а оставить в транслитерации (тем более что все остальные топонимы в книги именно так и представлены, переводчица в этом вопросе непоследовательна). Но легко представить, насколько неинтересно, тускло, непривлекательно на русском будет звучать название «Блэк Свон Грин». Сколько читателей, еще не знакомых с творчеством Дэвида Митчелла, обратит внимание на книгу с таким заголовком? Правильный ответ: очень мало. Но говорящий перевод названия тоже не лучший выход из положения. «Лужок Чёрного Лебедя» — звучит нелепо и странно. Пожалуй, это единственный заметный промах данной работы Татьяны Боровиковой. (Чтобы сличить перевод и оригинал, автор этих строк английским на должном уровне не владеет и базируется в этом суждении только на общим впечатлении от чтения, насколько хорошо текст воспринимается на русском.) Но промах этот существенный, ибо как корабль назовёшь, так он и поплывет. Кто знает, может быть именно неудачный выбор названия и привёл к тому, что «Лужок Чёрного Лебедя» в нашей стране издавался всего один раз. Выходом из положения кажется единственно следующее: придумать альтернативное название для романа. Издатели так часто делают, их, конечно, ругают и всё такое, но народ как-то нормально пережил, например, то, что шестой роман Дэвида Митчелла «The Bone Clocks» превратился в «Простых смертных», а не остался «Костяными часами». Легко можно было бы назвать «Black Swan Green», скажем, «Историей Джейсона Тейлора». Или ещё как-нибудь. Тем не менее, мы получили «Лужок Чёрного Лебедя». Чудное, конечно, название для деревни, в окрестностях которой никогда не видели ни единого лебедя, тем более чёрного.
Джейсон Тейлор страдает запинанием, пишет стихи под претенциозным псевдонимом Элиот Боливар и изо всех сил пытается выжить в средней школе. Герою сложно вписаться в систему условностей, которая составляет жизнь не только школьников, но и всей деревни, где все друг про друга всё знают и сплетничают так, что если бы слова могли убивать, то от жителей Лужка Чёрного Лебедя никого не осталось бы. Балансируя на позиции середнячка в школьной иерархии, Джейсон каждый день вынужден решать сложнейшие задачи выживания среди сверстников. Если кто-то забыл, что школьная жизнь напоминает ад, то книга Митчелла ему это живо напомнит.
В январе Джейсон Тейлор идёт кататься на безлюдное замёрзшее лесное озеро. В феврале ему предстоит читать вслух перед классом отрывок из «Простых молитв для сложного мира» (а с его запинанием это полная катастрофа). В марте он общается с двоюродными братьями. В апреле Джейсону Тейлору приходит в голову совершить пешую прогулку по верховой тропе, чтобы найти некий старый туннель, по которому можно попасть аж в Хирфордшир. В мае все жители Лужка Чёрного Лебедя следят за войной на Фолклендских островах. В июне Джейсон Тейлор проходит посвящение в тайное общество «Призраков». В июле у парня завязывается дружба с чудаковатой и манерной пожилой леди Евой ван Утрив де Кроммелинк. В августе Джейсон Тейлор все никак не может попасть на показ фильма «Огненные колесницы». В сентябре один из секретов Джейсона Тейлора становится достоянием всех его одноклассников. В октябре он случайно оказывается на стоянке цыган. В ноябре находит набитый деньгами кошелек злейшего врага. В декабре Джейсон Тейлор ломает калькулятор другого злейшего врага. А в январе ему придётся подвести промежуточные итоги по сути всей своей жизни.
Уже из этого короткого дайджеста понятно, что на страницах «Лужка Чёрного Лебедя» читатель не найдёт невероятных и поразительных событий, вместо них бытовуха и всякие школьные заурядности. Но это не делает повествование менее увлекательным, чем в других романах Митчелла. Автор удивительным образом, ни разу не меняя темп и интонации рассказчика (а книга написана от лица Джейсона Тейлора), умудряется создать вокруг всех этих простых вещей и событий невероятное напряжение. Митчелл это напряжение каждый раз выдувает будто бы из ничего, из пустоты, из зазора между событиями. Собственно, всё как в жизни, когда описка в каком-нибудь ничтожным документе может стать катализатором мощнейшего конфликта в самом обычном офисе.
«Лужок Чёрного Лебедя» ладно скроен и крепко сшит. Не смотря на то, что в этот раз Митчелл не отправляет читателя в путешествие по временам и странам, и события книги сфокусированы всего лишь на одном годе жизни главного героя, который практически не покидает свою деревню, весь диапазон авторских умений и возможностей идёт в ход. Книжка просто напичкана всякими постмодернистскими прибаутками. Нам то предлагают усомниться в искренности рассказчика: «На самом деле я всё это написал вчера ночью. Не то чтобы это неправда или что-то такое, это всё правда, просто придуманная». То происходит деконструкция и высмеивание ранее написанного. Майская глава, суть которой состоит в параллельном описании Фолклендской войны и ссоры родителей Джейсона, кажется довольно топорно сделанной, так и хочется сказать «Митчелл, ты же можешь лучше», но уже в июльской главе она опосредованным образом препарируется и становится объектом жёсткой критики. В тексте мелькают названия множества фильмов и книг, одни являются просто приметой времени, иные же нужны, чтобы выстроить контекстуальные связи с мировой литературой. Когда в одной главе упоминаются и «Повелитель мух» Уильяма Голдинга и «История глаза» Жоржа Батая, это должно подтолкнуть читателя к ряду выводов и ассоциаций. Всех этих ужимок не сосчитать, автор этих строк уверен, что многое не углядел, тут, конечно, необходимо повторное чтение. В конце концов, в «Лужок Чёрного Лебедя» забредают герои предыдущих книг Митчелла. Читатель узнает о судьбе дочери Вивиана Эйрса, того самого композитора, секретарем которого стал Роберт Фробишер («Облачный атлас»). Если говорить о связях «Лужка Чёрного Лебедя» с «Облачным атласом», то на этом они не заканчиваются. Одна из второстепенных героинь – жена священника Гвендолин Бендинкс – уже встречалась нам в истории Тимоти Кавендиша, когда тот попал в похожий на тюрьму дом престарелых. Одноклассник Джейсона Тейлора – Нил Броз – является одним из главных героев «Литературного призрака», этот тот самый незадачливый финансист, который отмывал деньги русской мафии. После того, что читатель узнает о нём из «Лужка Чёрного Лебедя», этого персонажа уже вовсе и не жалко, по делам он получил в «Литературном призраке». Джейсон Тейлор слушает сикстет Роберта Фробишера «Облачный атлас» и песню Джона Леннона «Сон №9» в важные моменты своей жизни. Митчелл протягивает все эти ниточки не просто так, он старательно связывает свои романы в один, мало ли вдруг через двадцать лет мы поймём, что всё это большой единый текст, который всего лишь прикидывается циклом романов.
Давайте отведем взгляд от всех этих завитков и складок, хотя, безусловно, детальный разбор «Лужка Чёрного Лебедя» — это отдельное удовольствие. Но если всё это отбросить в сторону (даже мотив того, что занятие литературном творчеством у главного героя проистекло из недуга, который вынудил его, дабы избегать конфузных ситуаций, столь тщательно работать со словами в обыденной речи; а это выглядит тем более интересно, учитывая то, что «Лужок Чёрного Лебедя» считается автобиографической книгой), то окажется, что Митчелл написал чрезвычайно важную и эмоциональную книгу. Он говорит о непростых вещах, о которых не так уж и часто решаются говорить: о физическом и психологическом насилии в школе, о том, как тяжело жить в семье на грани развода, о том, как ещё тяжелей быть самим собой, когда от тебя требуют изобрести комфортную не для тебя, а для других маску. Джейсон Тейлор в начале книги вряд ли может вызывать симпатию. Он предстаёт перед читателем трусом, который подслушивает и подглядывает, а еще позволяет творить с собой всё, что угодно. Но не спешите закрывать книгу, трусу еще предстоит стать уверенным в себе человеком, а это не так уж просто, ибо мы такими не рождаемся, а лишь становимся. И в этом отношении «Лужок Чёрного Лебедя» оптимистичная книга, в которой говорится, что возможно всё, что ты хочешь, главное не сидеть сложа руки. И в этом же отношении «Лужок Чёрного Лебедя» страшная книга, в которой говорится, что за всё надо платить, и никто не сказал, что плата эта несущественная. Вообще, в «Лужке Чёрного Лебедя» много страшного. Книга только прикидывается реалистическим романом, то тут, то там проскальзывает инфернальный ужас. А пугать Митчелл умеет.
И напоследок немного личного. Читая книги Митчелла в той последовательности, в которой он их писал, невозможно избавиться от мысли, что каждая новая книга лучше предыдущей. Так вот, мне сложно представить, как можно написать лучше, чем это вышло у Митчелла с «Лужком Черного Лебедя». До каких высот еще доберётся автор? И возможно ли до них добраться? В этом смысле финальная фраза «Лужка Чёрного Лебедя» звучит для Постоянного Читателя радостным обещанием. Мистер Митчелл, пожалуйста, не останавливайтесь, ведь есть ещё так много историй, которые вы можете мне рассказать.
Чтобы не создавать ложного впечатления, скажем так – обманутые ожидания в плохом смысле.
Это вам не книжка, которая случайно попала в руки, вам казалось, что ничего дельного, стали читать просто от скуки, а потом через триста с чем-то страниц поняли, что это если не шедевр, так уж точно качественная литература. Ситуация прямо противоположная. Во-первых, многообещающая аннотация. Имеем: страшных чудовищ, которые слоняются по опустевшей Земле, одного взгляда на них хватит, чтобы сойти с ума. В этих условиях мать-одиночка с двумя четырехлетними детьми должна совершить путешествие по реке, чтобы добраться до безопасного места. Единственный способ не сойти с ума – плыть с завязанными глазами. И вот она и дети в лодке, можно полагаться только на слух, а где-то рядом кружит чудовище, которое алчет их крови. Нетривиальная идея, сразу хочется почитать. Во-вторых, атмосферная обложка. Всем бы книгам такие качественные обложки. Одного взгляда на нее хватает, чтобы проникнуться гнетущим настроением призрачной тревоги. Первые главы, правда, настораживают: как-то не очень выразительно все тут описывается. Но пока еще есть надежда, что автор вот возьмет да как разойдется, тут-то у читателя в горле от страха и перехватит. Тем более, что у книги интригующая структура. В первой главе героиня с детьми покидают полузаброшенный дом, в котором прожила уже четыре года. В утреннем тумане она добирается до реки, садится в лодку, отчаливает. И тут оказывается, что нас ждет параллельное повествование. Вот вам сплав по реке, а вот воспоминания героини о том, как она дошла до жизни такой, мы узнаем подробности того, как на мир обрушилось столь странное бедствие, о ее сестре, о людях, с которыми она была вынуждена делить кров, нам намекают, что все они погибнут. Знание о том, что печальный конец неизбежен, должно усиливать саспенс. В общем, хорошая идея подачи материала. Увы, где-то на пятидесятой странице понимаешь, что ничего толкового у автора из этих задумок не вышло. Дочитываешь, чтобы только дочитать. А перевернув последнюю страницу, недоумеваешь, какого черта был столь настырен и последователен, надо было бросить всю эту затею еще на пятидесятой странице.
Очень хочется посоветовать тем, кто все-таки решил ознакомиться с «Птичьим коробом»: перед прочтением сжечь. И забыть о существовании этой книги.
Хороший концепт не гарантирует интересного романа. Чтобы он стал интересным, нужно многое. Надо правильно выписать атмосферу. Надо проработать живых персонажей. И таким образом у автора может получиться эмоционально вовлечь читателя. Атмосферу Малерману выписать не удалось. Персонажи столь невыразительны, что в именах порой путаешься (героев тут не слишком много, тем более такая ситуация выглядит плачевно). Вот и не получается у автора захватить читателя своими фантазиями.
Во время чтения ассоциативно вспомнилась «Жизнь Пи» Янна Мартела. Там есть сцена, когда в открытом море главный герой в какой-то момент ослеп. И вот он, слепой и беспомощный, лежит на дне шлюпки. В паре метров от него притаился тигр. Но тигр давно приручен, герой его не боится. А потом он слышит чей-то голос. Сперва герой думает, что сошел с ума. А потом понимает: среди моря-океана его лодка встретилась с другой лодкой. И в этой другой лодке плывет еще одна жертва кораблекрушения. Этот человек так же ослеп. Он так же голоден. Он так же потерял всякую надежду на спасение. Вот только у него в лодке нет тигра. А главный герой не говорит ему, что у него-то в лодке есть тигр. И рано или поздно эта сцена должна закончиться трагедией. Двое слепых посреди океана ведут жуткий разговор. Эпизод этот занимает у Мартелла всего-то страниц десять, но впечатление от него – в жизни не забудешь. Джош Малерман потратил триста двадцать страниц на описания ужасов слепоты, и эти страницы забываешь сразу же.
Перед нами тот случай, когда скупой синопсис на полторы страницы будет всяко лучше написанного по нему романа.
Говорят, ругать проще, чем хвалить. Но хвалить всегда интересней, чем ругать. Ругать же скучно. Так же скучно, как и читать «Птичий короб». Да, есть в этом романе парочка интересных эпизодов. Да, автор все-таки сдержался и не пустился в объяснения природы напасти. Но всего этого чертовски мало, чтобы поставить «Птичьему коробу» хотя бы тройку по пятибалльной шкале. А так как ругать скучно, то стоит закончить эту рецензию. И если вам было скучно ее читать, то ничего удивительного. Тем более не очаровывайтесь аннотацией к роману Джоша Малермана, не обращайте внимание на обложку. Гарантировано – будет еще скучней.
В конце седьмой главы Эидзи Миякэ – двадцатилетний главный герой, от лица которого ведется повествование – так характеризует свое состояние: «Я так устал, что все кажется нереальным». Так и хочется сказать: «Молодой человек, вы только сейчас это заметили? Вас уже 630 страниц не по-детски колбасит».
Эидзи Миякэ – тот еще ненадежный рассказчик. В первой главе он сидит в кафешке напротив небоскреба «Пан-Оптикон», в который он должен зайти и задать одному из служащих, работающих в этом здании, очень важный вопрос (вопрос важен, конечно, для главного героя, всему остальному миру пока на этот вопрос плевать с высоты «Пан-Оптикона»), и проигрывает в голове различные сценарии проникновения в здание и задавания вопроса. У молодого героя явно очень развитое воображение: тут вам и сценарий из шпионского боевика, тут вам и сценарий из нуарного детектива, тут вам и сценарий из фильма-катастрофы. Никто не спешит предупреждать читателя, что все это выдумки главного героя. И сперва несколько недоумеваешь от происходящего. Но привыкаешь очень быстро. Вспоминается мимоходом роман Ричарда Бротигана «Грезы о Вавилоне», полностью построенный на эффекте неконтролируемых фантазий рассказчика. В этот момент опытный читатель должен содрогнуться: у Бротигана короткая книжка, а тут 700 страниц, в таком режиме они должны стать воистину невыносимы. Дэвид Митчелл к нам милосерден: бротигановское безумие займет всего лишь первую главу. Дальше будет забористей. Из первой же главы читатель должен уяснить только одно: главный герой – мечтательный юноша, врун и фантазер, на протяжении всего романа вы никогда не будете уверены в том, что он рассказывает правду, не преувеличивает и не додумывает. Наверное, читатель получит отдельное удовольствием от чтения «Сна №9», если будет на всем его протяжении стараться отделить реальность от фантазии. Но дело это сложное и трудное, тем более, что в финале нам никто не объяснит, где была правда, а где была ложь. В общем, можно легко пройти мимо этого слоя повествования и просто отдаться потоку сюжета. А он бурный и неконтролируемый, на пути читателя встретится всякое, даже старые знакомые (если вы читали предыдущий роман Дэвида Митчелла «Литературный призрак», то, несомненно, узнаете одного из его персонажей, зловещего монгольского киллера, который, выполнив, по всей видимости, задание в Санкт-Петербурге, поехал куролесить в Токио).
В аниме есть такой жанр «повседневность». Он как бы про обычную жизнь обычных японцев. Но не расслабляйтесь, все сложней и неожиданней, чем кажется. Вот садитесь вы смотреть, например, аниме про подростков, которые решили собрать рок-группу, все указывает на то, что будут репетиции, сложные взаимоотношения между героями, первая любовь, робкие успехи так далее. И так вроде бы и обстоят дела. Но вот вам странная собака, словно бы сшитая из кусков разных собак. А вот и легкая мистика началась. Потом якудза появились. Специфическая повседневность, так сказать, получается. Легко задаться вопросом: может быть у японцев действительно такая вот повседневность? И именно про такую повседневность и пишет Дэвид Митчелл. Несложно представить экранизацию «Сна №9» в виде 12-серийного аниме-сериала. Подросток (Эидзи Миякэ пришлось бы немножко омолодить, двадцатилетний главный герой в таком аниме смотрелся бы несколько нелепо) из глухой провинции приезжает в Токио, чтобы найти своего отца. Когда-то его мама была любовницей какого-то богача, который после того, как она забеременела, бросил ее. И вот теперь парень неизвестно зачем (он и сам этого толком не понимает) решил найти папочку (возможно, только для того, чтобы сказать ему пару ласковых). Оказавшись в Токио главный герой находит работу, заводит друзей, влюбляется, оказывается в самом центре бандитских разборок и не останавливается в своих поисках. По ходу истории из шкафов вываливаются скелеты, и все оказывается вовсе не так просто, как казалось в начале. И зрителя вот уж точно не удивляют гениальный хакер, живущий в университетской общаге, взрывы в ночи, неожиданные совпадения, легкий налет киберпанка и персонаж, зашедший на огонек из другого аниме. У нас же тут, в конце концов, аниме, а не европейское реалистичное кино.
На этот раз герои Митчелла не раскиданы по всему земному шару, или не разбросаны во времени от века XIX до постапокалипсического будущего. Действие происходит в Токио и окрестностях в неопределенном настоящем. Тем не менее, перед нами привычная митчелловская мозаика. У каждого персонажа есть своя история, эти истории множатся и переливаются, как в калейдоскопе. Главный герой постоянно слушает чужие истории, читает чьи-то письма, дневники и даже сказки, они нужны для того, чтобы усилить контекст, что-то объяснить или просто задать настроение. Структура «Сна №9», кажется, вот-вот рассыплется, и читатель окажется в груде сверкающих стеклышек, которые уже не запихнешь в трубку так, чтобы они слагали в ней причудливые, но ясные узоры. Не волнуйтесь, Дэвид Митчелл не допустит катастрофы. Подобное повествование может, конечно, длиться бесконечно, автору же необходимо вовремя все если не закончить, так хотя бы закруглить. И в какой-то момент сюжетные линии начнут стягиваться в одну точку, переклички между ними станут все более ясными, главный герой что-то поймет, и все завершится так, как никто и не ожидал. Ну, как не ожидал… Опытный читатель, возможно, и обратит внимание на мелкий намеки, рассыпанные по роману, и сможет по ним предсказать финал. Правда, как в классическом детективе, всегда задним числом ясно, что убийца вот этот вот человек, и об этом автор чуть ли не на каждой странице кричал, но при первом-то прочтении мы ничего обычно не замечаем. Вот насколько по следующей реплике одного из второстепенных персонажей ясно, к чему все прикатится? «Ты веришь в то, что мир непоколебим, как скала. А потом все вдруг подскакивает и трясется, и этого мира как не бывало».
«Сон №9», вообще, надо читать очень внимательно. Тогда станет, например, ясно, откуда взялись все эти бесконечные сравнения Дэвида Митчелла с Харуки Мураками. Он сам отчасти их и породил. В одном из эпизодов романа «Сон №9» Джон Леннон рассуждает о смысле своей песни «Сон №9»: «Дело в том, что «Сон №9» произошел от «Норвежского леса». И там и там рассказывается о привидениях. «Она» в «Норвежском лесу» проклинает тебя, обрекая на одиночество. «Две души, танцующие так странно» в «Сне №9» даруют благословенную гармонию. Но люди предпочитают одиночество, а не гармонию». Да, у Харуки Мураками есть роман, который называется по названию песни «Битлз» «Норвежский лес». Он вышел задолго до романа Митчелла «Сон №9», который так же назван по названию песни Джона Леннона. И да – в приведенной цитате сам Митчелл намекает на свою преемственность относительно Мураками. Тем более, что легко увидеть еще и общие для этих писателей темы: власть прошлого, затерянность в мире потребления, призраки, некоторая иллюзорность реальности. И да – в этом месте Митчелл прямым текстом сообщает, про что этот его роман. Неудивительно, что критики тут же подхватили эту идею, только ленивый не назвал Дэвида Митчелла английским Мураками, хотя более различных писателей еще попробуй найди. По странному стечению обстоятельств (а это, кстати, одна из основных идей «Сна №9» — совпадения и игры большого города с маленьким человечком, потерявшимся в его недрах) через год после выхода «Сна №9» Мураками выпустил книгу на схожую тему «Кафка на пляже». Молодой герой бежит из дома в поисках самого себя, взрослеет, переживая практически сновидческие приключения, чтобы позже обрести себя через возвращение. Только у Мураками все наоборот: герой бежит из Токио в провинцию, герой не ищет отца, а хочет его забыть, вместо урбанистической фантасмагории традиционная японская мистика. Бывают, как говорится, странные сближения. Но эти сближения как раз порой указывают не на схожесть, а на различие.
И немножко личных странных совпадений, сближений и обстоятельств, связанных с этой книгой. Сижу читаю «Сон №9» в маршрутке. Эпизод, в котором водитель грузовика закуривает и перегибается через руль. Поднимаю глаза от книги, то же самое делает водитель моей маршрутки. Или еще вот. Закончил читать книгу 12 января. После этого узнал, что это день рождения Дэвида Митчелла. С Днем Рождения, Дэвид! У меня есть привычка складывать между задними страницами книги трамвайные билеты, иногда я езжу на трамвае, а это все-таки прекрасное место для чтения. После того, как закончил читать, решил посчитать билеты. Ровно 12. Да, это всего лишь совпадения, которым не надо придавать значение. Наш разум очень любит связывать явления друг с другом, на этом строится и точная наука, и какая-нибудь конспирология. Всегда надо одергивать себя от ложных логических связей. Но в данном случае все эти мелкие состыковочки в реальности читателя идут только на пользу книги, которая помимо прочего, конечно, именно про то, как события и люди состыкуются в неподражаемый и поразительный узор истории, которую смело можно назвать жизнью. Вам кажутся неправдоподобными описанные в «Сне №9» события, но это не означает, что они невозможны. Правда, порой очень хочется, чтобы все эти невозможные события оказались сном. И именно поэтому последняя глава романа и представляет собой чистый лист. Давайте сами решим: все, что происходило в романе, просто приснилось Эидзи Миякэ, или все-таки так оно и было. От себя же я пожелал бы главному герою проснуться и оказаться за столиком кафешки в самом начале романа, ибо для него это был бы единственно возможный хэппи-энд, а я уже так полюбил этого незадачливого, но предприимчивого японца, что не могу не пожелать ему хэппи-энда.
P.S. Есть короткометражка с Мартином Фриманом «Загадка Вурмана» (вариант перевода названия: «Болезнь Вурмана»), которая является экранизацией отрывка из «Сна №9». Весьма примечательного, кстати. Экранизирован описанный в романе фильм, который Эидзи Миякэ в своих фантазиях смотрит в воображаемом заброшенном кинотеатре. То есть экранизировали не просто фантазию героя, а фантазию в фантазии. Любопытный лапидарный сюжет, ничего лишнего, необычная задумка взять именно это за основу короткометражки. Посмотреть из любопытства можно. Но всего 10 минут хронометража, конечно, не дали разойтись ни актерам, ни сюжету. «Загадка Вурмана», кстати, в 2014 году номинировалась на «Оскар», но премию не получила. Как «Сон №9» так и не получил «Букера». Совпадения, совпадения, совпадения…
Начнем, пожалуй, с оформления. Не самый привычный формат: визуально кажется почти квадратным. Мрачная суперобложка: некое гуманоидное существо, вызывающее ассоциации с плетеным человеком, направляется сквозь тьму к домику вдалеке. Под суперобложкой скрывается изображение ветвей дерева на фоне ночного неба, ветви черные, небо темно-синее, сквозь ветви виден белый диск луны. Внутри нас ждут мрачные, но красивые черно-белые иллюстрации. Текст перемежается картинками, занимающими каждая целый разворот. Бумага толстая, глянцевая. Не смотря на то, что в книге всего 216 страниц, она весьма увесистая. Общее впечатление от оформления и исполнения: мрачно, ничего веселого нас не ждет. Книга довлеет над читателем, создает определенное впечатление. Вы никогда не получите подобного впечатления, если будете читать «Голос монстра» в электронном виде. Перед нами прекрасный пример индивидуального подхода к изданию книги, это не просто роман там или повесть, а настоящий арт-объект.
У тринадцатилетнего Конора О`Молли, как и у любого тринадцатилетнего подростка, все в жизни сложно. Каждую ночь ему снятся кошмары, в школе проблемы с одноклассниками, родители развелись и – самое страшное – мама медленно умирает от рака. Когда у человека такая темная полоса в жизни, кажется, что белая никогда не случится. Как будто этого мало, однажды к Конору приходит самый настоящий монстр. Растущий на ближайшем кладбище тис ожил, превратился в древесного великана и явился перед мальчиком. Представившись Герном Охотником, Кернунном и Уроборосом, чудовище сообщило, что пришло не просто так: Конор призвал его (Конор, разумеется, не понимает, как он это сделал), чтобы Тис рассказал ему три истории, а потом сам Конор должен будет рассказать четвертую. Мальчик считает, что затея эта, скажем так, бредовая, но Тис настойчив, и истории все равно будут рассказаны.
Оставим за скобками вопрос реальности монстра. Разумеется, текст выстроен таким образом, что однозначного ответа читатель не получит. Возможно, он – просто сон главного героя. Возможно, это его фантазия. Возможно, все по-настоящему, ведь берутся же откуда-то на полу спальни Конора все эти тисовые листья, а из половицы гостиной каким-то образом вылез тисовый росток. Оставим за скобками и вопрос символизма. Конечно, ожившее дерево – многозначный образ. Его можно трактовать и как овеществившееся подсознание Конора, его Тень, деструктивное начало его души, мистера Хайда и Тайлера Дердена. А можно воспринимать и как выражение коллективного бессознательного и векового опыта предков. В конце концов, никто не мешает нам воспринимать чудовище как персонификацию автора, который приходит на помощь оказавшемуся в тяжелой ситуации герою его повести. Но по-хорошему (или по-плохому, учитывая фабулу «Голоса монстра») все сводится к следующему: вот подросток с тьмой в душе, а вот истинная тьма, которая стремится помочь подростку, очистив его душу. Не самая классическая пара «ученик – учитель» из описанных в мировой литературе.
Самый важный вопрос в случае этого текста совсем в другом. В моральной части. И учитывая, что «Голос монстра» проходит по ведомству детской литературы, этот вопрос, в общем-то, сводится к тому, считать ли книжку Патрика Несса детской. Разумеется, проблема не в мрачности темы. В конце концов, еще с советских времен «Белый Бим Черное ухо» Троепольского и «Муму» Тургенева считаются у нас школьным чтением. И никого не смущает их трагичность и мрачность. И в защиту «Голоса монстра» всегда можно сказать, что в нем поднимаются острые психологические и социальные проблемы, с которыми может столкнуться любой подросток: смерть родителей, как себя вести со сверстниками, переживающими подобную трагедию. И да, так и есть. С детьми надо говорить на эти темы, чтобы в итоге у нас не вырастали инфантильные великовозрастные товарищи. Закавыка не в теме книги, а в том, что в ней рассказывается.
Первое, что бросается в глаза, это деструктивный мотив разрушения. Однажды Конор в ярости разнесет гостиную свой бабушки: сломает дорогие антикварные часы, поступит так же с мебелью, исцарапает пол, разобьет окна. Казалось бы, он должен будет получить за это от бабушки по первое число. Но она не станет его наказывать, она просто будет молчать. А через несколько дней после этого Конор изобьет до полусмерти своего одноклассника. Тот, конечно, заслужил, но отношения этого одноклассника с Конором, вообще, отдельный предмет для психологического исследования, там все очень запущено. И опять же мальчика поругают, но из школы выгонять не станут. Просто все понимают – и бабушка, и директор школы, – что у ребенка тяжелый период. Конечно, болезнь матери объясняет его поведение, но не оправдывает. А в тексте сквозит именно оправданием, а не объяснением. Словно всем детям, находящимся в подобной ситуации, автор выписывает индульгенцию. Это можно было бы счесть сгущением красок, если бы эту индульгенцию автор не вложил в уста матери Коннора. На больничной койке, находясь под морфинами, она прямым текстом выдает своему сыну разрешение на все это. Мол, не слушай никого, хочется ломать, ломай, хочется бить, бей, хочется калечить, калечь. Тебе можно. Сразу вспоминается «Бойцовский клуб» Паланика. Безусловно, Паланик не пропагандирует насилие. Он, вообще, ничего не пропагандирует. Тоже самое можно сказать и про Несса. Но если куча взрослых восприняла когда-то «Бойцовский клуб» как руководство к действию, то кто сказал, что подростки не могут сделать того же с «Голосом монстра»? Стоит ли после вышесказанного считать «Голос монстра» детской книжкой?
Сомнения усилятся, если вчитаться в истории, которые рассказывает Тис. Они похожи на старинные сказки. Вот вам история про принца и его мачеху, которая, конечно, колдунья и очень хочет после смерти короля остаться на троне. Вот вам история про злобного аптекаря (в тексте именуется провизором) и священника; священник запретил аптекарю срубить вековечный тис, который нужен был аптекарю для приготовления лекарства, а аптекарь не вылечил дочек священника. Вот вам история про невидимого человека, который очень хотел стать видимым, вот только не обрадовался, когда это случилось. Отличие от привычных сказок здесь в том, что мораль всех этих историй всегда неожиданная и выкрученная наизнанку. Чтобы разобраться с ними, – а в итоге согласиться с монстром или не согласиться (читай: согласиться с автором или не согласиться), – надо даже взрослому человеку посидеть и подумать, и это учитывая, что у взрослого читателя жизненный опыт побольше, чем у подростка, который все пока еще воспринимает исключительно радикальным образом – если черное, значит абсолютно черное, если белое, значит тотально белое. С одной стороны, конечно, подобное чтение полезно подростку, заставит думать. С другой – а получится ли у него во всех этих тонкостях разобраться?
Конечно, все это риторические вопросы. Мы все должны понимать, что и «Маленький принц» Сент-Экзюпери, и «Алые паруса» Грина – далеко не детское чтение. Но даем же мы эти тексты читать детям. Вообще, детям можно давать любую книгу. Если она слишком взрослая, то ребенку просто станет скучно, и он ее забросит. Запрещать чтение – непедагогично, хотя, конечно, вручать одиннадцатилетнему ребенку де Сада все-таки не стоит, его и взрослым-то читать не очень-то нужно. Все вышесказанное было, конечно, не про возрастную цензуру, оно было про неоднозначность книжки Патрика Несса. Которая, кстати, написана по идеи писательницы Шиван Доуд, умершей в сорок семь лет от рака. Идея у нее возникла, а вот воплотить ее она не успела. Это сделал Патрик Несс. В общем, понятно откуда взялись мрачность и проблематика «Голоса монстра».
При всей неоднозначности прочтения «Голоса монстра» можно сказать, что он о двух вещах. О том, что в самый темный час, в самые тяжелые минуты, кто-то нашептывает нам плохие мысли, и нам надо уметь с ними работать, уметь справляться и отпускать. А еще «Голос монстра» про то, что истории мы рассказываем не только, чтобы убежать от реальности, но еще и чтобы разобраться с собственными проблемами. И вот эти вещи точно должен понимать каждый – и взрослый и ребенок.
P.S. «Голос монстра» недавно был экранизирован. Автор этих строк еще не смотрел экранизацию. Потому у него просьба: не касаться вопроса экранизации в комментариях. Хорошая она или плохая, подробная или нет, он узнает сам, а потом, возможно, что-нибудь про это напишет.
Живет на свете девочка по имени Изобел. (Ну, как девочка… Девушка уже, ей как раз первого апреля исполнилось шестнадцать лет.) У нее есть старший брат Чарльз. Красотой и ростом он не вышел, зато у него необычное хобби. Он интересуется всякими загадочными происшествиями, связанными с инопланетянами и неожиданными исчезновениями людей. Еще у Изобел есть тетя Винни – помешанная на кошках старая дева с прескверным характером. Есть у Изобел и подруги, одна другой примечательней. Не обошлось и без прекрасного принца: Изобел без памяти влюблена в Малькольма Любета. Но вот незадача – он в ее сторону с таких позиций и не смотрит, она для него всегда была просто подругой, а не объектом воздыханий. Все это, конечно, замечательно, но, позвольте спросить, а кто родители героини. Тут все гораздо странней, чем можно было бы подумать. Прежде всего, про папу. Гордон взял да и пропал как-то без вести, чтобы через семь лет вернуться домой. Оказалось, что у него была потеря памяти, он каким-то образом оказался в Новой Зеландии, где умудрился жениться на суетливой толстушке Дебби, которая теперь для Изобел и Чарльза новая мама. А вот их настоящая мама Элайза пропала с концами, взяла и однажды исчезла – никто не исключает, что ее могли похитить фейри, ведь нечто подобное уже происходило в этих краях, но, если реалистично смотреть на вещи, то, скорее всего, она просто убежала с любовником, когда ей опостылела жизнь с Гордоном. Изобел и Чарльз все ждут, что Элайза вернется (ведь Гордон, вон, вернулся), пытаются не забыть ее. Отсутствующая мать является для них той осью, вокруг которой вращается вся их жизнь. Необходимо уточнить, что действие этой сказки разворачивается в шестидесятых годах прошлого века в маленьком английском городке. Сексуальная революция еще не постучалась в двери, условности играют огромное значение, в душах подрастающего поколения зреет бунт, а в каждом шкафу каждой семьи, разумеется, спрятано по нескольку скелетов.
Повествование ведется от лица Изобел. И начинает она многозначительно – с Большого Взрыва. Что сразу же указывает на эрудицию и начитанность рассказчицы, а еще на ее огромное самомнение. Это же не шуточки – начинать историю своей не самой выдающейся жизни с сотворения мира. И вот тут-то (с самых первых строчек) читатель и должен смекнуть, что ждет его далеко не тривиальная проза про взросление подростка. Хотя да – «Человеческий крокет» можно толковать, помимо прочего, и как роман об инициации, историю потери невинности. Тема, безусловно, в мировой литературе важная, кто только ее не разрабатывал. Вот и (тогда еще начинающая) английская писательница Кейт Аткинсон за нее тоже взялась.
«Человеческий крокет» все время оказывается не тем, чем кажется. Сперва перед нами этакий дневник девочки-подростка. Язвительной и остроумной, конечно, но никакие шутки с прибаутками не сделают из подобного текста что-то по-настоящему интересное. Нас ждут описания домочадцев и соседей, подружек и врагов, мальчиков, которые не нравятся, и мальчика, который нравится. Есть, правда, один нюанс. Изобел периодически проваливается в прошлое. И это не метафора. Она может вдруг оказаться в самом начале двадцатого века. Или в доисторическом лесу. Правда, это ненадолго. Очень быстро она возвращается в свое настоящее. Почему это происходит, объяснять нам не спешат, читателю остается только пожимать плечами и продираться через текст дальше. Но стоит ко всему этому привыкнуть, как вдруг «Человеческий крокет» оборачивается семейной сагой, которая чуть позже превратится в самый натуральный детектив. Читатель должен встрепенуться, обрадоваться, вчитаться в книжку. И вот тут-то ему нанесут очередной удар. Детектив сменяется уже натуральной фантастикой, в которой нашлось место даже инопланетянам. А дальше будет еще странней, еще непонятней, еще абсурдней и неправдоподобней. Может показаться, что Кейт Аткинсон просто пародирует все эти жанры – начиная с готического романа и заканчивая научной фантастикой. Но это лишь поверхностное впечатление. Когда надо, автор становится невероятно серьезен и даже исторический любовный роман становится чем-то большим, чем просто мелодрамой. Создается впечатление, что Кейт Аткинсон поставила перед собой нелегкую задачу постоянно удивлять читателя. И она делает это до самого финала, ни на секунду не расслабляется.
Мелкие детальки, ироничные наблюдения, речевые обороты постоянно повторяются и рифмуются. Количество аллюзий на Шекспира, Кэрролла, фильмы середины двадцатого века, народные баллады, сюжеты из античной мифологии (всего не перечислить) должно повергнуть любого литературоведа в восторг, тут же можно составить том комментариев толще, чем сам роман. А вот проблема жанровой принадлежности «Человеческого крокета» должна повергнуть любого литературоведа в ужас. Тут понамешано столько, что роман можно воспринимать и как мистику, и как магический реализм, и как фантасмагорию. Аткинсон словно бы тесно в рамках одного жанра, поэтому она осваивает пограничные территории. И разведка боем, надо признать, удалась.
Та же самая проблема встанет перед читателем, если он попытается определить основную идею «Человеческого крокета». Его можно интерпретировать и как социальный роман. Тут много про неустроенных детей с паршивым детством, и про гендерное неравенство (мужчины у Аткинсон, как на подбор, либо безвольные тряпки, либо садисты и твари, а женщины из-за этого несчастны), и про насилие в семье. Кому-то может показаться, что автор переборщила с чернухой. Но если бы все романы про семейные ужасы были написаны так, то это пошло бы им только на пользу. Кому-то может показаться, что «Человеческий крокет» про то, как люди порой бросают все, рвут все связи и уходят вдаль в поисках лучшей жизни. Кто-то скажет, что здесь про власть прошлого написано, про то, как на нас влияют дела давно минувших дней, при этом про них мы можем и не знать. Несложно увидеть в «Человеческом крокете» и гимн солипсизму – реальность не реальна, мир – сон, сознание само решает (хотим мы этого или нет), что будет дальше. Думается, каждый читатель сам выберет ту интерпретацию, которая больше ему по душе. Поэтому стоит сказать о своей читательской интерпретации.
Лично для меня это роман про силу детского воображения. Все дети придумывают истории про своих близких и друзей. У кого-то это хорошо получается, у кого-то – слабенько. Изобел – девушка с выдающимся воображением. Она не просто сочиняет все эти истории, она в них самозабвенно верит. Да, она – ненадежный рассказчик. Но не тот ненадежный рассказчик, которого хочется поймать за руку, а тот, кому хочется доверять. В конце концов, стоит отказаться от любых интерпретаций, не выдумывать всякие банальные толкования (происходящее может быть лишь метафорой полового созревания героини), а просто принять все за чистую монету. Ничто не выдумано, все так и было. Детское воображение работает именно так. А следовательно, подобный подход позволяет посмотреть на мир детскими глазами: просто солнце светит, дождь идет, на кухне ворчат родители, а еще происходят чудеса, и мы в эти чудеса верим, без них наша жизнь была бы слишком обыденной, слишком взрослой, слишком скучной. Пусть автор то и дело дает объяснения тому, что и так давно ясно, чтобы позже их опровергнуть. Сперва мы поверим в одну версию событий, потом – в другую. Противоречия и в жизни случаются. Но мы же не хватаемся за голову и не кричим, что Бог что-то там не так сочинил, а принимаем их как должное.
Если вам хочется от книги определенности и четких объяснений, то вам явно не сюда. А вот если душа желает странного, то попробуйте почитать «Человеческий крокет», вдруг это та самая книга, которую вы долго искали и все никак не могли найти.