Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Сквозной темой сборника выступает фигура Короля в Желтом из одноименной пьесы, распространение которой запрещено. Последствия знакомства с пьесой описываются как непредсказуемые и опасные: кто-то из прочитавших сходит с ума, иные заканчивают самоубийством. Но, читая рассказы, мы убеждаемся, что все не так однозначно.
«Реставратор Репутаций» / «The Repairer of Reputations»
Открывающий рассказ разворачивается в альтернативном 1920-ом году. Рассказчик и главный герой, Хилред Кастейн – молодой мужчина из Нью-Йорка, недавно восстановившийся после травмы головы. Реабилитация также включала лечение в психиатрической клинике, но глав. герой отлично справился и чувствует себя новым человеком, более активным и амбициозным, чем раньше.
Кастейн с ужасом и восторгом прочел пьесу о «Короле в Желтом». Теперь описания Каркозы и её царственной династии не дают ему покоя. По мере того, как проясняются намерения Хилреда, история приобретает более мрачные тона. Также своей загадочно-мрачной атмосферой рассказ обязан персонажу Реставратора Репутаций, мистеру Уайльду – уродливому старичку с зелеными глазами.
В «Реставраторе» наиболее полно описан сам Король в Желтом. Мы узнаем, что иначе его называют Бледной маской, т.к. его лицо всегда скрыто. Король вечен и от него начинается подлинная родословная всех правителей Земли. Именно с его благословения они властвуют и повелевают.
Резиденция Короля в Желтом – таинственный город Каркоза, «где в небесах висят черные звезды, тени людских мыслей растут в сумерках, а два солнца – два близнеца — тонут в озере Хали». Кроме странной, неземной и пугающей красоты о Каркозе не известно ничего. Реальное ли это место вообще, существует оно на Земле, на далекой планете или в параллельном мире – с уверенностью сказать нельзя.
Возможно ли, что Каркоза и Король в Желтом существуют лишь в больном мозгу Хилреда Кастейна? Рассказ дает основания так думать. А раз так, то мистер Уайльд – лишь манипулятор, который подогревает иллюзии душевнобольных. Это подтверждает сцена с визитом бывшего банковского кассира Вэнса, который, как и Кастейн, лечился от душевной болезни.
Но все вышесказанное – лишь предположения. Главная черта мистики Чемберса: события поданы с позиции ненадежного рассказчика. Нельзя уверенно сказать, что привиделось главному герою из-за болезненной впечатлительности или помешательства, а что случилось взаправду.
«Маска» / «Mask»
В своей парижской мастерской скульптор Борис Ивэйн случайным образом изобрел состав, превращающий органику в мрамор. Ваятель наглядно демонстрирует своему другу Алеку действие раствора, превращая цветок лилии в каменное изваяние у него на глазах. По его словам чудодейственный реагент он изобрел случайно, решение «… будто пришло извне».
Вскоре жена Бориса Женевьева тяжело заболевает и оказывается прикованной к постели из-за сильной лихорадки. В горячечном бреду девушка озвучивает находящимся у её постели Алеку и Борису горькую правду: несмотря на любовь Бориса, она все еще испытывает теплые чувства к его другу. Первоначальное смущение сменилось ядовитой обидой, когда позже, уже наедине с Алеком, Женевьева рассказала тому, что все же сильнее любит Бориса. От сильного потрясения Алека скашивает тот же недуг.
Как и в «Реставраторе Репутаций» отправной точкой к душевной и физической гибели в рассказе также служит пьеса «Король в Желтом». На следующий день после начала болезни Женевьевы Алек будто случайно замечает книгу в библиотеке Бориса и непроизвольно читает. Вероятно, именно она вызывает тяжелую болезнь Женевьевы и впоследствии его собственную.
Символ Маски в рассказе:
Этот образ многогранен и многократно упоминается. После откровения Женевьевы Алек признается читателю:
«…не открыл я своей печали, не признался в ней даже себе самому.
Обман сроднился со мной, перестал быть маской. Ночь поднимала ее, обнажая неприглядную правду, которой не видел никто, кроме меня, но лишь рассветало, маска опускалась сама собой.»
«Маска» Алека – это его самоубеждение, скрывающее кипящую внутри него бурю страсти и обиды. Он спрятал от друзей эти необузданные порывы, чтобы не навредить им в трудное время.
Другую трактовку можно выдвинуть, опираясь на слова Джека Скотта, художника и общего друга Алека и Бориса. Когда скульптор закончил работу над композицией, изображающей греческих богинь судьбы Мойр, Джек сделал пугающее открытие. Он делится своим наблюдением с Алеком:
«…я заметил, что у третьей фигуры, глядящей на мир с равнодушием маски, его лицо: не то, к которому ты привык, а то, каким оно сделалось тогда, и каким оставалось до самой смерти"
Речь о «маске скорби», которую против своей воли носил Борис.
Но, пожалуй, главная подсказка о значении образа Маски в рассказе встречается еще в эпиграфе. Судя по всему, это и есть отрывок из пьесы «Король в Желтом»:
«Камилла: Время снять маску, сэр.
Незнакомец: Пора?
Камилла: Давно пора. Все их сбросили, кроме вас.
Незнакомец: На мне нет маски.
Камилла: (в ужасе к Кассильде.) Нет маски? Нет маски!»
Когда «маски сброшены» человек остается лицом к лицу с шокирующей правдой, с худшими страхами и ожиданиями. С теми, которые он настойчиво прячет от себя. Важно еще кое-что: по диалогу ясно, что лицо Короля принимают за маску, пока не поймут, что оно настоящее. Отсюда прослеживается тема «быть и казаться».
Всегда ли мы видим истинную реальность или лишь одну из её сторон? В середине рассказа между Алеком и Борисом звучит интересный разговор:
«- Приблизься и узри мою розовую чашу, полную смерти! – вскричал он.
— Разве это смерть? – спросил я, чтобы поднять ему настроение.
— Думаю, ты не готов назвать это жизнью, — ответил он»
После него Борис бросает золотую рыбку в бассейн с жидкостью, превращающей все живое в камень. По всей видимости, животное теперь мертвее мертвого. Но что если то, что мы принимаем за смерть – лишь иллюзия? Ответ на этот вопрос Чемберс подвергает сомнению в финале «Маски».
«Во дворе Дракона» / «In the Court of the Dragon»
Действие разворачивается в Париже. Главный герой во время вечерни в церкви замечает дикую перемену в игре органиста. Привычные мотивы прерываются диссонантными аккордами, мелодия начинает напоминать аккомпанемент неистовой погони. К удивлению глав. героя никто из прихожан не замечает беснующейся музыки.
Вскоре органист перестает терзать инструмент и уходит из церкви. Рассказчик обращает внимание на его жутковатый облик: тощую фигуру скрывает черное пальто, а едва различимое издали лицо выглядит ненормально бледным. Ненадолго герой отводит глаза на проповедника, а когда вновь возвращает взгляд к западному нефу, видит, как тот же силуэт выходит из-за органных труб и повторяет прежний путь к выходу. Но в этот раз незнакомец сопровождает нашего героя прожигающим ненавистью взглядом.
Как многие уже догадались, рассказчику тоже не посчастливилось познакомиться с «Королем в Желтом», а на службу он пришел, чтобы унять тревогу от бессонных ночей. Что ж, ему же хуже, т.к. настойчивый преследователь теперь не отступит от него ни на шаг. Незнакомец будет подбираться все ближе и ближе, и встреча с ним лицом к лицу неминуема.
Ближе к финалу рассказа нам дают ясный намек, что рассказчик в последнее время жил уединенно. Хотя так было не всегда:
«…когда я здесь поселился, я был молод и не один»
Эта деталь невольно наводит на мысль, что молодой студент самоизолировался из-за развивающегося психического заболевания. Может преследователь попросту мерещится ему из-за душевного расстройства? Финал, в котором парень как-бы просыпается в церкви не обязательно значит, что побег от черного человека – всего лишь сон. Студент снова видит знакомую темную фигуру, отдаляющуюся в сторону органа. Во-вторых, студент делает вывод:
«Теперь я знал: пока мое тело сидит в светлой маленькой церкви, он охотится за моей душой во Дворе Дракона.»
Герой убежден, что его тело теперь – лишь пустая оболочка. Такая деперсонализация как раз характерна для шизофрении. Отсюда снова заметна связь между прочитанной пьесой о «Короле в Желтом» и неотвратимостью безумия.
«Желтый Знак» / «The Yellow Sign»
В «Желтом знаке» Чемберс рассказывает отдельную историю Джека Скотта, который вскользь фигурировал в «Маске». Джек – художник. Живет в Нью-Йорке на Вашингтон Сквер и в данный момент поглощен работой над портретом хорошенькой натурщицы Тэсси.
Прервав рисование, Джек ненадолго выглядывает в окно и замечает сторожа, который околачивается во дворе церкви напротив. Встретившись с ним взглядом, парень неожиданно содрогается от неприятных ассоциаций: бледное и одутловатое лицо незнакомца напоминает ему тельце опарыша. Прогнав неприятное впечатление, Джек возвращается к рисунку и продолжает работу.
То ли из-за порченого холста, то из-за рассеянности Джека итоговый рисунок выглядит безобразно. Кожа натурщицы запечатлелась какой-то болезненно желтой. Тесси смекает, что Джека выбил из колеи вид того одутловатого сторожа. Она тоже бросает взгляд на церковный двор, только чтобы убедиться, что сторож все также маячит в нем. Девушке тоже становится не по себе от лица мужчины. Вдобавок к ней приходит воспоминание о странном сне, которым она делится с Джеком. В нем ей снилось, что под её окнами проезжала повозка-катафалк. Она отчетливо запомнила, что возницей был тот самый бледнолицый сторож, а внутреннее чутье подсказало ей, что в гробу лежал сам Джек. Не мертвый, но и не живой, скорее просто запертый.
В «Желтом знаке» Чемберс умело задает мистическое настроение, вызывая у читателя смутную необъяснимую тревогу. Уже само описание того, как против воли художника на портрете девушки проступает непонятная грязь, знаменует прикосновение губительной скверны. Последующие события только подтверждают это.
«Мадемуазель д’Ис» / «The Demoiselle d’Ys»
Рассказ о путнике Филлипе, который, заблудившись в глухих топях Бретани, внезапно встречает очаровательную девушку-охотницу. Герой сразу подмечает её высокое происхождение, но это не выхолощенная современная аристократичность, а повадки средневековой дворянки. Например, девушка подкована в соколиной охоте и ловко управляется с пернатыми хищниками. Она общается с ловчими на архаичном французском, и даже быт в её личном шато аутентичен XVI веку.
Гостеприимство и нежные манеры молодой женщины завоевывают сердце путника, и Филлип принимает приглашение на ночлег в её доме. Следующим утром мужчина горячо объясняется своей знакомой в любви и та с теплом отзывается на его признание. Незнакомка также раскрывает свое имя – Жанна д’Ис,
Сам рассказ можно оценивать как творческое посвящение Чемберса французской Бретани. В лице главного героя писатель романтизирует эти края и переживает волнующее путешествие, в конце которого надеется найти любовь и умиротворенность. Но Чембрес четко понимает, что пора раннего романтизма из рыцарских романов давно ушла, поэтому в финале иллюзия рушится.
В отличие от предыдущих 4-х рассказов в этом нет элементов мифологии Короля в Желтом. Есть только призрачные отсылки к ней в виде имени Хастур у одного из слуг мадмуазель Д’Ис и её собственного (по-французски оно созвучное с jaundis, т.е. «желтый»). Рассказ также можно считать мостиком от мистических историй к реалистичным, описывающим жизнь в Латинском квартале.
«Рай пророков» / «The Prophets’ Paradise»
Символистская интерлюдия, которая состоит из разрозненных набросков. В ней нет какого-то общего вектора, но присутствует многогранная образность. Если попробовать подвести эти короткие наброски под общую черту, то скорее всего речь в них о поиске истинных ценностей (любви, самого себя, своего предназначения) и среди ложных.
Четверка «уличных» рассказов:
Рассказы «уличного» цикла объединены местом действия – Латинским кварталом Парижа, где обитает студенческая богема академии искусств Жулиана. В студенческие годы Чемберс лично соприкоснулся с бытом местных обитателей, их вольными нравами и пылкой легкомысленностью. Основываясь на юношеских впечатлениях, автор выбрал героями «уличных» рассказов как раз таки молодых и ветреных студентов.
В «Улице четырех ветров» нас знакомят с творцом-затворником, который подкармливает кошку и, ведомый ею, открывает правду о судьбе её хозяйки. В «Улице первой мины» запечатлены тяготы молодых людей, пережидающих осаду прусских войск и артобстрелы, грозящие похоронить их заживо под руинами. В «Улице Богоматери Полей» и «Рю Барри» разыгрываются трогательные мелодрамы о любви с первого взгляда, в которых для одного персонажа ждет заслуженная награда, а для другого – горькое разочарование.
В «уличных» рассказах нет мистической составляющей и отсылок к миру Каркозы, что заставляет недоумевать, почему они объединены с новеллами «желтого» цикла. Более-менее все становится на свои места, если держать в уме, что «уличные рассказы расширяют роман «В Квартале». В свою очередь произведения с упоминанием пьесы «Король в Желтом» напрямую связаны со следующим мистическим сборником Чемберса «Созидатель лун».
Стилистика книги:
В рассказах из цикла «Короля в Желтом» чувствуется влияние классических новеллистов вроде Эдгара Алана По. Но там, где По предпочитает сжимать интригу как пружину, погружать читателя в окружение и постепенно нагнетать напряжение перед мощной развязкой, Чемберс ведет себя непринужденнее. Читатель по большей части видит, как герои живут обыденной жизнью. Они мило общаются, искренне радуются, иногда горюют. Их практически не одолевают мрачные мысли, и они не анализируют пугающие изменения, оставаясь до поры безмятежными. По крайней мере, пока в их жизни не намечается поворотный момент.
При этом не так уж и важно ждет их впереди влюблённость («Рю Барри», «Улица Богоматери Полей») или мрачная неотвратимость («Улица первой мины», «Желтый знак»). В обоих случаях герои целиком доверяются чувствам и зову сердца. Как раз это роднит произведения сборника с романтизмом в его классическом понимании.
Образ Короля в Желтом:
У Чемберса это сверхъестественная фигура (по крайней мере, показанная такой), но лишенная отчетливой демонической природы. Это воплощение некой силы, из которой вырастают страхи и желания людей. При этом силы стихийной и неэмоциональной. У неё нет задачи кому-то вредить.
Скорее всего, Король в Желтом – это источник всего иррационального в самом человеке и его мироощущении. Чувства и вера как раз и относятся к иррациональному. Они присущи всем людям, их сложно обуздать и осознать. Мы до конца не знаем, откуда те зарождаются, но послушно следуем им.
В книге и правда прослеживается, что Король в Желтом – своего рода перводвигатель слепых убеждений и горячих чувств. Он подталкивает Кастейна в «Реставраторе репутаций» к буйству, Джека Скотта и Тэсси в «Желтом знаке» – к гибели из-за всеобъемлющего страха, Трента в «Улице первой мины» – к безотчетному геройству с оружием в руках.
Итог:
«Король в Желтом» тяготеет к тяжеловесной прозе. Само творчество Чемберса часто описывают как связующее звено между классикой XIX и модерном начала XX века. Вряд ли его стоит читать, если вам трудно дается классическая проза и выработалась привычка к динамичному повествованию и простому языку.
К сборнику также нет смысла обращаться, чтобы испытать леденящий ужас. Эти фантастические истории удерживают интерес в основном изящным сочетанием диковинного и обыденного, а не зловещей атмосферой. Исключением разве что можно считать «Желтый знак» и «Во дворе Дракона».
Если выбирать пример для сравнения «Короля в Желтом» Чемберса, то ближе всего по тону и настроению к нему будет короткая проза Амброза Бирса. Их роднят теплые оттенки даже в трагических историях и пристальное внимание к внутреннему миру героев. Кроме того с «Королем» обязательно стоит ознакомиться всем, кто неровно дышит к таким классикам ранней мистики как По и Мэкен.
Обзор сборника "Из России с ужасами. Кайдзю-хоррор" (изд. Хоррорскоп), подготовленный новым автором в Клубе "Крик". Наши ряды пополнил Клим Заярный — исследователь жанра хоррор. Основатель сайта "Новое страшное", где публикуются рецензии на хоррор-новинки в кино, зарубежной и отечественной литературе. Клим — знающий свое дело обозреватель страшных романов и сборников. Пишет для журнала Darker.
Теперь обзоры и рецензии автора будут появляться на всех площадках, где представлен Клуб "Крик".
Кто-то скажет, что кайдзю – сугубо японский жанр. Да, именно с оригинальной "Годжиры" 1954 года в массовой культуре закрепился образ гигантского монстра, обрушивающегося как кара небесная на головы беспечных горожан. Но истории про существ монструозных размеров давно ходят в разных уголках мира. Громадные чудища – это традиционная часть фольклора почти любой страны. Неудивительно, что к такой древней и благодатной теме решили обратиться и современные хоррор-писатели из России.
Что ж, приготовьтесь: дюжина авторов столкнет вас лицом к лицу с чудовищами колоссальных масштабов и первобытной мощи. Некоторые из этих историй вселяют ужас, другие заставят искренне сопереживать героям, а третьи развлекут и заставят улыбнуться. В любом случае скучно не будет.
Отец и сын наслаждаются летним отпуском на балтийском побережье Германии. Пляж под завязку забит отдыхающими и не меньшим количеством чаек. Наглые, откормленные птицы сегодня настроены вызывающе. Возможно, они просто привыкли к людям, хотя…
Сюжет набирает обороты, не спеша и вальяжно, что та перекормленная чайка. Переломный момент следует за долгой экспозицией с немногочисленными намеками. Но как только угроза становится явной, действие разворачивается стремительно. В кульминации ощущаешь, как воздух разрезают неистовое хлопанье крыльев и срывающимися вскрики птиц и людей. Проблема истории в том, как она заканчивается: после насыщенной кульминации развязка резко обрывается и может оставить читателя с чувством неудовлетворенности.
Кроме основного действия автору удалось передать переживания отца. Мы видим его искренние эмоции, как к нему приходит собранность и решительность в момент, когда сынишке нужна помощь. Здесь Костюкевич крайне убедителен, т.к. скорее всего, отталкивается от личного опыта.
Первая ночь перед началом полярной зимы в крохотном поселке Койск проходит неспокойно. Смертоносная тень ложится на городок и забирает с собой коррумпированного мэра, его любовницу и группу метеорологов. Полицейские ломают голову, пытаясь найти виновных и установить мотив для абсолютно не связанных убийств. Пройдет совсем немного времени и «убийца» сам явится жителям Койска во всем своем устрашающем и чужеродном великолепии.
«Ескё» – чисто Кабировский рассказ, во многом похожий на роман "Скелеты", только более емкую и концентрированную его версию. Из нескольких эпизодов, связанных с отдельными персонажами, нам дают понять – зреет локальный Апокалипсис. Когда эти разрозненные сегменты складываются воедино, мы осознаем реальные масштабы катастрофы. И чувство безысходности вминает нас в пол.
В «Эскё» Кабир филигранно орудует саспенсом. Казалось бы, легко перетянуть нить напряжения, она порвется и «отпустит» читателя. Но нет: автору удается не бездумно сгущать краски, а грамотно играть полутонами и контрастом. За счет чего каждая сцена выглядит кинематографичной, а резкие переходы между ними придают динамики, характерной для монтажной нарезки экшн-триллеров.
«Ескё» пестрит разнообразием типажей. Даже самых незначительных для истории персонажей автор потрудился наделить характером и индивидуальными чертами. Правда среди героев можно условно провести черту, разделяющую недотеп и обывателей от ребят с горячим сердцем и холодной головой. С другой стороны, это привычный прием для множества хорроров и остросюжетных произведений, так что «придирки» условны.
Питер лежит в руинах несколько месяцев по вине громадного неизученного существа – Проглота. Пара выживших, Скиф и Антон, с переменным успехом предпринимают вылазки за медикаментами и припасами. Скиф для парализованного отца, Антон для беременной жены.
Каждый новый рейд выматывает их все больше, сталкивая с новыми опасностями. Во время очередного поиска припасов на парней нападают новые отродья. Не гигантские, как Проглот, но чужеродные на вид... как будто сочлененные из отдельных мертвых тел.
С первых строк рассказ действует удручающее, погружая читателя в постапокалиптическую атмосферу. Короткое вступление, начиненное адреналином, сменяется более спокойной частью, позволяя присмотреться к героям и прочувствовать их положение. Герои не помнят себя от усталости и не знают посчастливиться ли им элементарно выжить, спрятавшись в чреве мертвого города. Их терзает страх и бессилие изменить что-либо для себя и родных. Трагическая случайность во второй трети истории не оставляет Антону выбора. Но то, что он считает выходом, таит в себе ещё более жуткие последствия.
Пивоваров развивает историю через восприятие главного героя. Можно физически ощутить, как деформируется и переламывается его естество, пока прежний Антон не исчезает, а остаётся лишь функция. Что-то, что дышит и двигается, но никак не "живет".
Здесь, кроме убедительного психологизма, нужно отметить другой сильный аспект "Проглота" – бодихоррор и физическая трансформация. Пивоваров приготовил читателям эффектную, оригинальную встряску. Раскрывать карты будет нечестно, так что советуем вам оценить "Проглота" самостоятельно.
Однажды утром в Тихуане ниоткуда появился Мексиканец. С виду — именно такой, каким мексиканцев представляют гринго. Вот только ростом в триста метров...
В 'Мексиканце" кайдзю-триллер встречает "Страх и ненависть в Лас-Вегасе". Прилагаются жирная отсылка в виде парочки опьянённых наркотиками агентов УБН и цитат из несуществующей книги Хантера Томпсона. Сам гигантский монстр — не монстр вовсе, а ходячий стереотип мексиканца в представлении сытых обывателей США. Усатый мужик колоссальных размеров однажды просто возник на берегу залива в Тихуане. Подмяв подошвой двоих gringo из УБН, "Мексиканец" начал уверенное шествие в сердце американской распущенности и пресыщенности – в Голливуд.
История грандиозного турне "иммигранта" по родной земле и Штатам разделена на сегменты. Сквозным сюжетом служит интервью американской журналистки с хамоватым и желчным старым пьянчугой Альеде. Следом в рассказ вставляется цитата из документальной книги Томпсона, парочка эпизодов о несчастных, не успевших свернуть в сторону с пути «Мексиканца», цитаты из твиттера Дональда Трампа и мемуаров сотрудника Белого Дома.
Схожий способ повествования с обильным цитированием уже встречался у Миллера в рассказе "Обнуляй". В "Мексиканце" этот прием стал более отточенным. Нам дают больше точек перспективы, выхватывают моменты зарождения, развития, кульминации и последствий катастрофы. Все это подано с разными оттенками иронии и сарказма.
По сути, перед нами сатирическая фантастика, поэтому фокус с разрушений, паники и отчаяния сильно смещен в сторону комичности. Юмор, как социальная сатира, у Миллера получились меткими и остроумными. Возможно, где-то читателю будет действительно смешно, а где-то он задумается о серьезном и злободневном.
Утро для Сергея и его далматинца Джека не выдалось добрым. Пара подземных толчков заставила их ретироваться из квартиры на улицу. То, что сперва походило на землетрясение, оказалось чем-то похуже. Через считанные минуты близлежащий район, а за ним и весь город погрузятся в хаос, а Сергею придется рисковать собой, пытаясь отыскать и спасти питомца.
Вот, собственно, вся центральная линия: парень ищет верного друга, чтобы спасти его, во что бы ни стало. Не ждите крутых сюжетных поворотов. В рассказе живо прописаны экшен-сцены, хватает шокирующих смертей и острых моментов. Что до глубоких переживаний и интересно показанных героев – даже не рассчитывайте. Финал тоже вызывает нарекания. На фоне настолько накаленной обстановки он смотрится чужеродным и сентиментальным.
"Август" – как короткое переложение на бумагу фильма Рональда Эммериха, аттракцион, зрелище ради сильных впечатлений. Если не копать глубоко, не требовать от него чего-то кроме стремительного развития ситуаций и драйва, то история не разочарует.
Во вступлении неназванный главный герой начинает с размышлений о глобальном: устройстве мира, истинном назначении человечества. Затем по мере знакомства с чудаковатым профессором его все больше затягивает затворничество. Близость к дикой и беспощадной природе Белого моря, как ему кажется, может приблизить к разгадке желанных тайн. Но итог ожидаемо ужасен — и не оставляет в рассказчике ни следа человечности.
Рассказ выдержан в лучших традициях лавкрафтианского ужаса. Он предельно прост по структуре, но выразителен и неуклонно нагнетает градус напряжения. Фанатам Джентльмена из Провиденса наверняка согреет сердце ряд отсылок и общее сходство слога. У Кривенцова получилось передать колорит лавкрафтианской прозы с её пространностью рассуждений и благоговейным ужасом перед непознанным. При этом автор не скатился в кальку или неумелую карикатуру.
Экспедиция археологов на засекреченную в своë время гору в Приморском крае привела к появлению шарообразного кайдзю, который покатился на ближайший город.
Стоило маленькой группе в составе профессора археологии, шалопая-первокурсника, его подруг и пожилого мецената из Кореи подняться на сопку Большой Иосиф, как обнаружились странности. На вершине оказалась пара антропоморфных глыб с письменами, отдаленно напоминающими старорусскую кириллицу.
Забавную перепалку наставника и студента о происхождении надписей прервал кореец, указав на проглядывающий рядом с мегалитом человеческий череп. Пока профессор безнадежно пытался отогнать подоспевших студенток, одна из них сунула руку в неглубокий раскоп. Очень зря. Через мгновение разъяренное нечто из переплетенных человеческих костей вырвалось из земляного плена и начало разрушительное шествие по направлению к Владивостоку.
«Колоб» выделяется на фоне остальных рассказов тем, что показывает нашествие монстра не из гущи событий, а с расстояния. Основное действие мы увидим глазами экипажа президентского борта. Военные и «зеленый», но смышленый глава государства будут вынуждены координировать действия по спасению от разъяренного «колобка», оставаясь в километрах от земли. Рассказ радует обилием юмора: Лебедев со здоровой иронией обыгрывает актуальные политические штампы и клише, которые ежедневно сыплются из ток-шоу и новостей. Одновременно рассказ держит бодрый темп и динамику, так что любители книжного экшена не будут разочарованы.
«Кладбище плохих детей» служит почти для цели, о которой вы подумали. Изюминка в том, что умершие шкодники и хулиганы в назидание подрастающему поколению бродят неприкаянными и служат живыми мишенями. Власти сами организуют сафари на изолированном полигоне, где нежить школьного возраста безнаказанно отстреливается. Съездить на одно из таких как раз, и подбивают главного героя его новые знакомые – троица братьев «Космохреновых». Они же «дети метеорита», того самого Челябинского. Вот только наведаться ребята собрались на тестовый полигон, на который соваться – все равно что в пасть к крокодилу лезть. Или к чему покрупнее.
Рассказ сложно воспринять как сатиру. Скорее это чересчур гротескное городское фэнтези. Слишком натянутым выглядит юмор, который автор пытается выстроить, перегружая историю абсурдом. Тем не менее постоянно ерничающий главный герой, от лица которого ведётся рассказ, пришелся к месту в таком гротескном окружении. «Раздолбай и его сотоварищи способны повеселить читателя. Но забавные персонажи — забавными персонажами, а громоздкий язык и лишняя информация в отдельных моментах могут разочаровать любителей красивого слога.
Это только в сказках драконы дремлют, охраняя свои сокровища. Объект 47 — сам и есть сокровище, и охраняют его соответствующе. Громадная рептилия появилась из Камчатского залива и впала в спячку шестьдесят лет назад, а ее массивная спина успела обрасти редким подлеском, из-за чего издалека титана легко спутать с горой. Военные создали вокруг монстра охраняемый периметр неспроста: под твердым, как камень, панцирем не мясо, а чистое золото! Но бесшабашному Семенычу и сытому по горло кредитной каббалой Петрухе плевать на военизированную охрану. Прихватив с собой электрический бур и мешки попрочнее, они пришли урвать свою добычу.
В "Драконе и его сокровищах" вас ждёт реалистичный экшн-триллер. Окружение в рассказе прорисовано очень выразительно, атмосфера начинена саспенсом под завязку. История растягивается от напряжения, чтобы в кульминации выстрелить бешеным темпом и адреналиновым действием по всем канонам фильмов-катастроф.
Приятное впечатление производят центральные герои, а также пара второстепенных. Диалоги прописаны живо, в них убедительно переданы характеры и переживания. Развивающиеся между неуемным и полным рвения Семенычем и боязливым, но рассудительным Петей прения приковывают внимание вплоть до последних строк.
Суровый рассказ о том, как современные родители пренебрегают своими родительскими обязанностями. Обидеть ребенка легко, но в данном случае последствия оказались весьма пугающими...
Обычная поездка Маши с семьей обернулась испорченным праздником. В начале перепившие мама и папа обращались с ней как назойливой мухой, а затем и вовсе забыли обиженную девочку в лесу, после того как она сбежала от взрослых в слезах. Замерзшая, голодная и отчаявшаяся Машенька начинает мечтать об одном: стать большой. «Настолько большой, чтобы её точно заметили и никогда не забывали…»
Проза Александра Подольского хорошо знакома хоррор-фанам по его публикациям в вебзине Darker и сборниках серии «Самая страшная книга». Его стиль узнаваемо бескомпромиссный: положительный ли персонаж, отрицательный – несладко придется всем, причем в самой брутальной форме. Рассказ и правда получился жёстким, гротескным и кровавым. Концовка может показаться кому-то слащавой, но она не диссонирует с остальной частью, скорее добавляет контраста и удачно завершает линию Машеньки.
Сергей оказался в центре битвы ангелов, происходящей на улицах Курска, вëл видео стрим, желая стать самым популярным блогером и не зная, что присутствует при начале Армагеддона.
Романтический вечер влюбленной парочки из Курска прерывает падение метеорита. Брат гл. героя опрометью бежит к месту падения огненной глыбы, попутно запустив стрим для YouTube. Парень думает, что поймал удачу за хвост. На самом деле его удача лишь в том, что он займет место в первом ряду и увидит начало конца вблизи.
Начинаясь, как катастрофа со свирепым гигантом в центре повествования, рассказ ближе к концу наращивает градус безумия и шок-контента. Резкие, впопыхах брошенные реплики персонажей автор местам подкрепил матом. И ругани вышло как раз в меру, чтобы органично подкрепить атмосферу паники и накал страстей.
В эту ночь Сергей не спешит возвращаться в свою квартиру в недавно отстроенном микрорайоне. Все из-за нового дома. Вроде бы и ничего странного, но вселяют тревогу слышимые звуки. Героя гнетет предчувствие, какой-то липкий неприятный холодок. Надежду вселяет костер впереди улицы и греющаяся возле него компания. Глядишь забудутся тревожные мысли, завяжется беседа, будет с кем посудачить. Вот только от слов бездомных, с которыми Сергей поделится своим предчувствием, парню точно не захочется возвращаться домой.
Отличное завершение антологии на действительно жуткой ноте. Сложно представить что-либо более страшное, чем осознание, что ты уже живешь в пасти Левиафана. И никогда не знаешь, в какой момент она захлопнется.
Итог:
Антология кайдзю-хоррора от инди-издательства «Хоррорскоп» определенно удалась. Редактор Олег Хасанов сработал плодотворно, взяв в одну обойму непохожие, крепко написанные рассказы. Каждый из них по-своему интересен, с индивидуальной авторской фишкой. К по-настоящему жутким историям можно отнести «Эскё», «В тени Проглота», «Зверя из Белого моря», «Падающие звезды» и «У костра».
Остальные рассказы ничем не хуже, просто с явным уклоном в гротеск, юмор или экшен. В какой-то степени, такая разбивка жанра освежает эмоции, помогая переключиться с одного сюжета на другой. Так что, книга наверняка понравится поклонникам «новой темной волны». Однако у неё есть не меньший шанс заинтересовать тех, кому по душе остросюжетная короткая проза и фантастика в целом.
Сюрреалисты всегда останутся модернистами и будут приписывать себе даже изобретение колеса, как случилось у Гийома Аполлинера. Сальвадор Дали в рамках сюрреализма создал собственный образ и логотип «Чупа-чупса», а после ушёл от «модернистской деградации» к академизму. Чайна Мьевилль называл себя использующим эстетику фантастики «продуктом развлекательного крыла сюрреалистов», нимало не заботясь о том, как это логически сочетается с манифестом и утверждениями о клише и коммерции. Поэтому, сколько бы ни говорилось о новейшем жанре «weird fiction», «спасающем» фэнтези и фантастику в целом «из тисков коммерции» и утешительных «жанровых клише эпигонов Толкина», выглядит это очередной эпатажной и странной выдумкой.
Джефф Вандермеер в трилогии «Зона Икс» не идёт своим путём и не ищет новое, как, предположим, Льюис Кэрролл. Он берёт готовые фантастические клише инопланетной инвазии и репликации, но воплощает их при использовании приёмов сюрреализма таким образом, что чтение воспринимается неоплачиваемой работой в законный выходной. Невозможность не то что взаимопонимания – распознавания и общения с иной формой жизни стара, как сама фантастика. Помнится, одного такого пришельца почти современные земляне забили и сожрали, особенно им понравился его мозг. Что делает Вандермеер нового и нетривиального в рамках фантастического штампа? Играет с композицией. Режет сюжет на части, перемешивает их и выдаёт блоками. Всё самое интересное, предсказуемое и, увы, не своё оставляет на конец третьей книги.
«Аннигиляция» представляет собой поток «потрясённого сознания» в исполнении женщины, «Консолидация» – его мужской вариант. «Ассимиляция» выходит на новый, современный уровень и даёт мысли, чувства и видения скоро пятидесятилетнего гомосексуалиста, а также сводит всё, включая побочные сюжетные ответвления, воедино. Не надо умствовать, искать логику и хватать ртом каждую блесну, которой дразнит автор. Читатель, расслабься и терпи, ты же мужчина или женщина! Отдайся потоку сознания женщины, мужчины и представителя «третьего пола». Поднимись на Башню, чтобы взглянуть в глаза Левиафану, спустись в Нору и попробуй пройти сквозь Слизня. Иди во Тьму, и Свет примет тебя в свои объятия. Может быть. Скорее нет, чем да. Никто не знает.
Как и у всех сюрреалистов, выставляется на обозрение великое множество символов, образов и смыслов, тянущих за собой ещё большее количество ассоциаций. Загвоздка в том, что сюр – не символизм, и потому все нагромождения бесполезны. Это как груда отчётов и дневников членов экспедиций, написанных неизвестно кем, для кого и с какой целью. Это как трёхкомнатная квартира умершей от рака безумной старухи с тридцатью тремя с половиной кошками, заваленная мусором, отходами жизнедеятельности и барахлом под самый потолок. Её мужа-священника лишили сана за гомосексуализм и он ушёл в неизвестном направлении. Её сын служил в ФСБ и пропал без вести, а невестку, преподавателя-естественника, уволили за фото в купальнике, размещённое в соцсетях, и она утопилась.
Контроль, не надо контролировать Кукушку – она сама не знает, чего хочет! Пусть подсознательное и бессознательное вольно летают под черепом, как пищащие летучими мышами белые кролики по ночному небу. Это кажется неправильным, но пусть будет так: вне разума, эстетики и нравственности. Чудеса случаются с каждым и постоянно, они в природе вещей. Иерархии и границ между жизнью, чудом и грёзой не существует. Усилия одного человека или организации не влияют на происходящее, которое складывается из поступков всех и каждого на планете Земля. Субъект растворяется в объекте, он одновременно целен и рассеян, един и множественен, активен и пассивен. Каждый персонаж – спаситель и палач, жертва и судия по отношению к себе самому и ко всему миру.
Формально, если не обращать внимания на воплощаемую как по учебнику «философию» сюрреализма, «Зону Икс» можно назвать остросюжетным детективом, движущимся от научной фантастики к мистике. Описываются экспедиции, попытки анализа добытой информации и выход ситуации из-под контроля. По стилю исполнения трилогия приближается к произведениям «ЛСД-культуры» и прочих практик «расширения сознания». Подобное уже было в литературе и кинематографе, к примеру, фильм «Другие ипостаси» от режиссёра Кена Расселла 1980 года. Тем не менее, есть и существенные отличия. У Вандермеера нет «утешительного» хеппи-энда, нет достижения результата, нет понимания смыслов и приобщения к истине. Понимания нет, приходится снова возвращаться к сюрреализму и отключать сознание.
Читать «Звёздочку» Юна Айвиде Линдквиста – тяжёлый и грязный труд, всё равно что палас выбивать. Этакий видавший виды ничейный палас, десятки лет пролежавший в общем коридоре секционки. «Чернухи» из него на читателя вываливается столько, что кажется, будто Стивена Кинга хотят превзойти лишь массой и количеством наименований. Тривиальные адюльтеры и бытовое насилие дополняются внезапным осознанием собственной микрофаллии, подростковым ожирением, педофилией, социопатией, влиянием порнографии на сексуальное поведение, жестоким обращением с детьми и родителями, подробными описаниями убийств и посмертных расчленений. Единственное бросающееся в глаза фантастическое допущение в романе – вдыхание убийцами некого «красного тумана», высвобождающегося при вскрытии черепной коробки пока ещё живого человека. Я не уверен, что эта дымка не появляется на самом деле из-за разницы атмосферного и внутричерепного давления, но в романе она временно устраняет опустошённость и ненадолго возвращает интерес к жизни. Это немного похоже на вампиризм или тягу зомби к мозгам, но куда больше на заигрывания с читателем, после «Впусти меня», «Блаженны мёртвые» и «Человеческой гавани» того же автора ищущим мистику привычного толка.
Основная сюжетная линия проста, как всё та же ковровая дорожка – это жизнь двух девочек от младенчества примерно до шестнадцати лет, «изнаночная» её сторона и «лицевая». Сложность в том, что в книге прописано множество таких же по размеру и даже больших историй, годами описывающих житьё-бытьё других людей. Есть противопоставление найдёныша и её «двойника», выросшего в нормальных условиях так называемой «благополучной» семьи, но некоторые вставные сюжеты кажутся откровенно избыточными. Главные герои истории ещё малы, и Линдквист будто решает занять читателя на всё то время, пока они растут, целым сборником других рассказов. Тот ещё «срез общества» вышел! Лишь потратив немало сил и времени, продрав глаза от пыли и откашлявшись, читатель начинает различать хитросплетения узоров ковра: в центре повествования жизнь одной девочки в двух лицах. Ребёнка дважды особенного, необычайно одарённого и психически искалеченного одновременно. Девочки, обладающей уникальным талантом и даром чувствовать и вести за собой сверстниц.
Не знаю, насколько реальна в современной Швеции возможность годами прятать в подвале ребёнка, регулярно покупая ему вещи и детское питание, но мне она кажется странной, как и некоторые другие ситуации. Например, приобретение безработным квартиры без внимания налоговых органов, участие в национальном конкурсе при подаче одного поддельного детского удостоверения, самостоятельные поездки несовершеннолетних к знакомым, которых родители в глаза не видели. Этих ситуаций действительно много, и они выполняют сюжетообразующую функцию: нарушь цепочку странностей, и книги не будет. Просто один человек пошёл в лес по грибы, а нашёл младенца, прикопанного в полиэтиленовом пакете неизвестно кем и почему. Кажется даже, что он бы и не стал брать на себя ответственность, не закричи этот младенец с чистотой камертона. Ничего особенного, прошёл бы мимо. Волчьи времена – волчьи нравы. Неудивительно, что автору приходится отвлекать читателя от алогизмов, начиная повествование презентацией сцены будущей трагедии в стиле «сейчас прольётся чья-то кровь» хорового припева «Пиф-паф, ой-ой-ой!» Юрия Энтина.
Героев, вызывающих симпатию, в романе нет. Обладай хоть кто-то из них пусть одной и насквозь порочной, но по-настоящему живой страстью, ему многое бы простилось. Но всем всё равно. Равнодушие и серость, эгоизм и чувство собственной неполноценности, зависть и невезение. Тотальная пустота всех вместе и каждого по отдельности, и желание заполнить эту пустоту, пожрав другого такого же целиком или оторвав от него хотя бы кусочек. Откуда могла взяться эта всеобщая депрессивная атмосфера? До 2000-го года Церковь Швеции считалась государственной организацией, а священники, соответственно, госслужащими. Шведы до сих пор платят церковный подоходный налог, а их вероисповедание определяется по тому, какой конфессии эти деньги уходят. Налицо абсурдная ситуация, когда 67,2 % населения Швеции приписана к христианам, но при этом 85 % того же населения считают себя атеистами. В романе «Звёздочка» Бог не упоминается, но как-то так совпало, что единственной ненарушенной в нём осталась лишь третья заповедь (о том, что нельзя упоминать имя Господа всуе). Люди, потеряв само понятие греха и спасения, опустели и опустились во вседозволенности, впусте проходят их жизни и в запустении. Люди забыли о Боге, но первородный и все остальные грехи остались, переродившись в необъяснимое чувство вины и вечную неудовлетворённость. Возможно, потому здесь нет положительных персонажей. Скрытый христианский смысл произведения, описывающего атеистическое общество, кажется мне подходящим и объективным прочтением современного шведского романа.
Двуединая героиня – Терез и Тереза, взявшие псевдоним Тесла – владеет словом; одна поёт, другая сочиняет песни. К чему бы это? Обратимся к Евангелию от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Стоит ли напоминать о том, что тот самый Иоанн записал свои апокалиптические откровения? Название романа буквально переводится со шведского как «маленькая звезда», так что «звёздочка» сохраняет все авторские смыслы. Звёздочка, свет во тьме, путеводная и Вифлеемская звезда. Но в мире романа нет места даже упоминанию о Боге, и потому изначально чистые божественный свет, талант и дети в нём непоправимо замараны, искажены, искалечены деяниями и равнодушием взрослых. Рефреном повторяется убеждение Терез, что она умерла, но живёт, что её едят. Что это – воскресение, психологическая тренировка погребением для группы «апостолов» или посттравматическая деперсонализация? Как бы то ни было, благодаря своему дарованию и сети интернет Тесла стала духовным пастырем для множества девочек-подростков, заняв, к примеру, место реальной группы «Тату». Автор будто ставит вопрос: может ли поп-идол и кумир молодёжи заполнить зияющую пустоту, нежданно-негаданно возникшую в людях взамен чего-то важного, утраченного и забытого? Роман действительно полон христианских аллюзий, но здесь все они почему-то ведут не к свету, а к страданию и смерти, взять хоть плотницкие увлечения Леннарта. Житие Терез и Терезы заканчивается тем, что они вдвоём, рука об руку заходят в клетку к волкам, как мученики за веру в звериную яму римского Цирка. Искупление это или просто гибель? Финал обрывается на этой сцене, и ответа нет. В спасение хочется верить, но доказательств для веры, надежды и любви нет.
Велика Россия настолько, что одного Пелевина ей уже не хватает. И пока Виктор Олегович препарирует актуальные, по мнению фэйсбука, тенденции в нашем отечестве, Александр (Сергеевич, не родственник) работает с советской мистикой, психоделикой и отчасти — с советским же шпионским романом. Работает трудолюбиво, за три года выпустил уже три романа, последний из которых номинировался на “Интерпресскон”, Нацбест, а сейчас — и на “Новые горизонты”. Я, однако, буду проверять, так ли хорош новый Пелевин по второму роману, который носит красивой и звучное название "Калинова Яма". И из-за названия, и потому что люблю, знаете ли, оккультные тайны СССР ещё больше чем тайны Рейха (а их обожаю).
Гельмут Лаубе — немецкий шпион, живущий в Москве под легендой советского журналиста Сафонова. В июне 1945 Сафонов-Лаубе едет в Брянск, чтобы сделать интервью с молодым писателем Юрием Холодовым, а на деле — узнать состояние брянского укрепрайона. На станции Калинова Яма, Лаубе встречается со связным, пересаживается на другой поезд и засыпает. А потом просыпается на подъезде к станции... Калинова Яма. Дальше у Гельмута начнется сплошной День сурка, он будет убегать от своих преследователей, искать болотное сердце и Спящий дом, умирать и раз за разом возвращаться в то утро, когда поезд приближается к станции... Калинова Яма... Калинова Яма... Калинова Яма.
Параллельно с этим, Пелевин раскрывает подробности биографии Лаубе сразу в двух направлениях. В прошлом юный Гельмут с семьей покидает Россию накануне революции, перебираясь в Берлин, получает образование, проникается идеями национал-социализма (этот момент дан совсем по касательной) и в конце концов поступает на службу в СД. В будущем — сидит в крохотной берлинской квартирке и пишет мемуары про Колыму, изредка прерываясь на визит в пивную в компании таких же коллег из “бывших”. По объему биографическая линия может соперничать с мистической, а ведь есть ещё многочисленные стенограммы допросов Лаубе в НКВД, цитаты из книг Холодова, статьи психиатра Остенмайера и польского журналиста-провокатора Качмарека.
Привычного к умственной гимнастике читателя такое изобилие вряд ли смутит, он засучив рукава ринется раскапывать причинно-следственные связи, чтобы доискаться до истинной подоплеки событий на станции Калинова Яма. И быстро поймет, что собирает половинки двух разных пазлов. В том-то и заключается главная претензия к роману — связей здесь нет. Совсем. Никаких. За исключением пары мимолетных персонажей, про одного из которых я даже не могу сказать, что это не мои домыслы, ничто и никак не связывает злоключения Гельмута Лаубе на станции Калинова Яма и в её окрестностях с остальной жизнью — включая самого Гельмута Лаубе.
И тут прийти бы на выручку дремучей русской хтони, но вот маловато её у Пелевина, а какая есть — не сильно “забирает”. Сновидческие скитания Лаубе, как было упомянуто выше, походят больше на День сурка, только в антураже богом забытой русской деревни, оттого воспринимаются не пугающе, скорей гротескно, а куда чаще попросту уныло. На одно появление царя Михаила Бесконечные Руки приходится появлений пять заурядного дедка-попутчика, который мелет столько несвязной чепухи, что приводит читателя в негодование быстрее чем героя. И даже пара преследователей Лаубе — инфернальный майор Орловский из контрразведки и испанский командир Рауль Сальгадо, которому Гельмут задолжал по принципу “око за око”, причём буквально — идущие за ним и в реальности, и во снах не спасают ситуацию, ибо влияют на неё ещё меньше, чем сам Лаубе. А Лаубе на неё не влияет практически. Диверсант и разведчик (хорошо-хорошо: шпион) с обширным опытом, получивший боевое крещение ещё в Испании, при столкновении с неведомым моментально превращается в растерянного гражданского, забывает инструкции и не обращает внимания на важные детали.
По итогу выходит, что Пелевин не дожимает везде, ни как мистика, ни как шпионский роман "Калинова Яма" не интересна, как биография из серии "Жизнь незамеченных людей" просто скучна. Кое-какой сырой потенциал у писателя есть, но реализовать его пока не удается, слишком много нитей остается ни с чем не увязанным. Хотите головоломок и символизма в предчувствии великой войны — читайте "Аргентину" Валентинова, провинциальной русской психоделики — слушайте группу Dvanov. Шпионских романов не знаю.
[6 сурков-шпионов из 10]
Гельмут нащупал в кармане пачку папирос, открыл — их было семь.
Вытащил одну, чиркнул спичками, закурил.
Майор подошел к нему ближе, заложил руки за спину и продолжил говорить.
— Пора бы уже привыкнуть, дорогой мой, что вас здесь не спасет никто. Что у вас здесь нет и никогда не будет друзей. И вы сами так захотели, сами выбрали себе все это. Никто вас силой сюда не тащил.
— Никто, — кивнул Гельмут, выпуская дым. — Что вы хотите сейчас со мной сделать?
Майор тихо рассмеялся.
Он подошел к Гельмуту еще ближе, почти лицом к лицу — было видно, как блестят его глаза за стеклами очков, его морщины на лбу, слегка отросшую щетину. Он стоял и молчал, улыбаясь и переводя взгляд с правого глаза на левый, с левого на правый, зрачки его бегали туда-сюда, а губы все больше расплывались в улыбке, и Гельмуту на какой-то момент показалось, что это вдруг и есть та самая настоящая русская улыбка с еле уловимой искрой безумия.
Майор вдруг резко перестал улыбаться и совсем тихо, чуть слышно ответил: