Рецензии на фантастические книги

В нашем племени любят рассказывать истории. Часто это истории о людях, которые путешествуют во времени. Такие, например:

«Простой школьный учитель (а лучше – менеджер или программист, но тоже непременно простой) чудесным образом переносится из современной России в XIX век. Смелость, везение и смекалка не только помогают ему освоиться в чуждой обстановке, но и прокладывают путь к вершинам власти. Ум и воля, помноженные на знание грядущего, позволяют герою направить мировую историю в новое, благодатное русло. Кроме того, он спасет жизнь Александру II. Или его внуку, последнему из Романовых. А может быть, Ленину. Или Сталину. Так или иначе, имя героя останется в скрижалях».

Но иногда и такие:

«Джейк Эппинг, простой школьный учитель, переносится из современной Америки в 50-е годы XX века. У него есть пять лет, чтобы предотвратить убийство Джона Ф. Кеннеди – и направить мировую историю в новое, благодатное русло. Таков, по крайней мере, замысел. Да и тот – не его. Джейку интереснее и важнее изменить судьбу человека, которого он знает лично. Это ему удается, и тогда…»

И тогда начинаются трудности, потому что скрижали истории – штука чертовски неподатливая; чтобы заменить «А» на «Б» на такой-то запыленной странице, ума и смелости не всегда достаточно. С волей еще хуже, потому что у прошлого есть своя – и посильнее. В конце концов, Джейк – простой школьный учитель; не лучший выбор для вершения мировых судеб, что бы там ни говорили в нашем племени.

Но и не худший, быть может?

«Жить в прошлом» невозможно, как и в учебнике истории. Даже личность, замкнутую на самой себе, рано или поздно затянет в водоворот настоящего. Джейк Эппинг не агент разведки и не мономан, способный годами существовать в вакууме. Никогда не забывая о конечной цели, он все же втягивается в повседневную жизнь эпохи, обзаводится связями, привязанностями и работой (в школе, само собой), а потом и встречает любовь. И в этой точке великая миссия Джейка отходит на второй план, из двигателя сюжета превращается в досадный противовес. В развязке Кеннеди и Ко наверстывают упущенное, но в эмоциональном фокусе находятся уже совсем другие проблемы, мало свойственные темпоральной фантастике. Они же определяют и концовку, окрашенную в тона светлой грусти – фирменную гамму Рэя Брэдбери. Сходство это не случайно: как утверждает автор, идею финала ему подсказал сын, Джо Хилл – не менее талантливый писатель, чей талант рос и креп под мощным влиянием Брэдбери (не избежал его, конечно, и сам Кинг).

Вопреки названию, «11/22/63» – это не только и не столько роман о далеком ноябрьском дне, потрясшем мир. Не более, по крайней мере, чем «Чужак в чужой стране» – о беспорядочных половых связях.

Это роман о давно минувших днях, когда бензин стоил сущие гроши, а в пище было меньше химикатов и больше вкуса. Когда женщины носили красивые платья, а мужчины – шляпы из фетра. Когда двери в сонных маленьких городках оставались открытыми по вечерам. Когда, наконец, будущий автор «Сияния» и «Зеленой мили» носился по улицам на велосипеде и дул в кафетериях имбирное пиво. Как и любая подобная книга, «11/22/63» – это маленькая машина времени, и первый ее пассажир – сам автор. Но на блаженные пяти-/шестидесятые смотрят уже взрослые глаза, и они замечают множество других, не столь привлекательных «когда». Ведь это были еще и годы, когда пропасть между белыми и цветными не заполнялась даже политкорректностью (возлюбленная героя, далекая от активного расизма, охотнее поверила бы в Интернет и однополые браки, чем в темнокожего президента). Когда женщину, избитую мужем, было принято не поддерживать, а порицать. Когда во всех общественных местах, от ресторанов до автобусов, стояла пелена табачного дыма, а экология была не более чем словом. Когда у порога топталась ядерная война… Иными словами, это было лучшее из времен, это было худшее из времен – не лучше и не хуже нашего. Уютной или невыносимой эпоху делают не декорации, а люди – а с ними уж как повезет. И Джейку чаще всего везет – но ровно до тех пор, пока он играет по правилам эпохи и не вспоминает о своей миссии. Тогда прошлое намекает ему, что не желает меняться – тумаками и травмами. А ломать кости в эпоху Кеннеди умели не хуже, чем сейчас; увы, если константы и существуют, то насилие одна из них.

Присутствует в «11/22/63» и пара привычных кинговских психопатов, с которыми связана столь же традиционная – и неразрешимая – тема насилия над женщинами. А еще – кошмарные сны, предвещающие кошмарную явь. Странные слова и фразы, наделенные зловещим смыслом. Беспрерывный поток брендов и прочих потребительских маячков, призванных наметить знакомую читателю реальность – или воссоздать реальность прошлого, что важнее и сложнее. Дежурные уколы в адрес политических и религиозных фанатиков. И так далее, и так далее: мы на известной территории, можно снимать противогазы.

Сохранилось и главное: завораживающий голос автора. У Кинга много общего с Диккенсом: о чем бы оба ни писали, читать это можно ради одной только музыки языка – мелодии слов, сложенной прирожденным рассказчиком. Увы, в переводе Виктора Вебера многоголосие исходного текста преображается в восьмибитный канцелярит. Кинг по-русски – это скучно. Сквозь пыльное окошко небеса покажутся серыми и в самый ясный день.

Есть плохие новости и для тех, кто читает в оригинале: без длиннот, характерных для мэтра в последние годы, не обошлось и на сей раз. Неинтересных подробностей для него не существует; кажется, Кинг готов изводить страницы на любую мелочь – как Марсель Пруст когда-то выудил семитомную эпопею из куска размокшего печенья. Даже ветераны пера нуждаются в хороших редакторах – хотя бы для устранения ляпов, несовместимых с репутацией мастера. Так, в представлении Кинга фраза «Pokhoda, cyka!» означает на русском «Пошла, сука!»; мелочь, а неприятно.

И все-таки, если откинуть внешнее и лишнее, то «11/22/63» – это прежде всего история о жертвенности и о настоящей любви. Отсылки отсылками, но духовно роман ближе к другому классическому тексту Кинга (о чем он сам может и не подозревать), самому гуманистичному и одному из самых трагичных – «Мертвой зоне». У Кинга-1979 школьный учитель, предвидящий будущее, пытается в одиночку предотвратить политическую катастрофу. У Кинга-2011 почти то же самое – только о прошлом и гораздо пространнее. Общим остается и еще кое-что: цену великим делам определяет человечность, без нее самая захватывающая авантюра – лишь строчка из дурно рассказанной басенки. К тем же выводам приходит и Джек Финней в романе «Меж двух времен», упомянутом в послесловии к «11/22/63». Что ж, Стивен Кинг может позволить себе быть старомодным; как показывает опыт, мода циклична, а черное в отсутствие белого быстро наскучивает.

В нашем племени любят рассказывать истории о странниках во времени. Иногда их рассказывают, чтобы отрезвить, чаще – чтобы одурманить. У какого костра провести ночь, каждый выбирает сам…

Рецензия заняла I место на конкурсе "Фанткритик — 2013".

"Погиб последний стрелок этого мира"

(C) "Извлечение троих"

Хотели бы вы отправиться в прошлое? Исправить свершившиеся ошибки, направить реку жизни в другое русло, изменить мир? Это риторические вопросы. Вероятно, не один человек задумывался о возможностях, которые могли бы подарить нам путешествия во времени. Множество судеб было бы спасено, множество событий изменило бы свой ход. Возможно, мы смогли бы даже избежать глобальных катастроф, болезней и мировых войн. Возможно.

11/22/63 – это роман, который предоставляет нам такую возможность, дает шанс взглянуть на изменение мира, и ставит перед своим читателем потрясающий в своей простоте вопрос – а действительно ли нам надо менять прошлое?

Еще до выхода, роман вызывал множество сомнений, ведь его автор прежде был известен в качестве “мастер ужаса”, но никак не создателя фантастики с уклоном в альтернативную историю – скорее это было поле Дэна Симмонса, чьи книги умелым образом смешивали реальные факты и буйную фантазию автора. Большим вопросом так же оставалась главная идея романа – попытка предотвращения убийства Джона Кеннеди, тридцать пятого президента США, чье пребывание на посту главы страны прервали пули, выпущенные из винтовки Ли Харви Освальда, бывшего американского морского пехотинца и позже – эмигранта из СССР. Это убийство, обросшее огромным количеством конспирологических теорий, до сих пор пестрит “белыми пятами”, главным из которых остается вопрос – действовал Освальд в одиночку, или убийство президента стало результатом заговора. Эти точки зрения продолжают существовать до сих пор, несмотря на официальное заключение комиссии по расследованию дела, пришедшей к выводу, что “Освальд действовал один”.

Таким образом, перспективы для развития сюжета были видны еще до того, как на полки легли первые экземпляры книги – за обложкой могло притаиться что угодно, начиная от упомянутой альтернативной истории и заканчивая чистой фантастикой. Огромное количество исходного материала, который изучил Кинг, тоже говорило о многом – эта история уже не имела права стать романом, просто описывающим ситуацию “а что, если”. Слишком сильной была связка с реальными фактами, слишком сложен был исходный материал. И тот факт, что однажды Кинг уже забросил работу над романом, тоже не прибавлял веры. Да, автор за прошедшие годы стал умнее и опытнее, но материал, который он взял за основу книги, по-прежнему оставался чертовски сложным и противоречивым.

Впрочем, больше нет смысла рассуждать о том, что “могло бы быть”, ведь результат мы можем видеть уже сейчас – и это прекрасный результат. 11/22/63 оказался интересной и комплексной историей, рассказанной профессиональным языком. Если бы эту книгу писал более меркантильный автор, то он с большим успехом мог бы продавать ее практически по главам – поскольку, как оказалось в итоге, убийство Кеннеди является лишь частью общего замысла, немаловажной, но все же – частью.

11/22/63 имеет очень интересную сюжетную структуру, в которой успешным образом соседствуют “спокойные” повествовательные куски, описывающие жизнь 50-60х, и мощнейший, заставляющий дрожать руки, саспенс. Правда, соседствуют они неравномерно, и от того действие развивается по скачущей траектории. Читатель, который уже долгое время находился в “расслабленном” состоянии внезапно осознает, что напряжение в книге начинает накаляться со скоростью гоночного болида, грозя устроить своему хозяину сердечный приступ. Но после того, как взмокший читатель преодолевает крайнюю точку напряжения, действие в спешном темпе возвращается в “спокойное русло” и постепенно заставляет возбужденного хозяина расслабляться снова.

Такие сюжетные “критические моменты” легко предугадываются уже с первых страниц, но вот парадокс – и на второй, и на последующий разы, руки дрожат ничуть не меньше. Даже наоборот – больше, ведь с каждой преодоленной критической точкой, ставки все возрастают. Там, где раньше на волоске висело десяток жизней, теперь висят миллионы, а место маленьких случайных судеб занимает всемирная история.

Этот логический переход от частного к общему происходит на протяжении всей книги – незаметный на первый взгляд, он во всей красе раскрывается ближе к финалу романа, когда главный герой в полной мере сможет оценить последствия тех или иных выборов, сделанных им прежде.

Роман читается “влет”, во многом за счет своего хронологического строения. Изначально может показаться, что первые главы книги написаны сумбурно – слишком уж быстро автор раскрывает свою основную идею о путешествиях во времени. Читатель не успевает толком познакомиться с центральным персонажем, а тот уже на полном ходу проходит через “кроличью нору” в 1958 год. Но, как я уже говорил выше, после представления основной идеи, действие сбавляет скорость, становится более размеренным. Вместе с учителем Джейком Эппингом, который берет себе псевдоним “Джордж Амберсон”, мы начинаем знакомиться с миром прошлого и заодно – с главным героем.

Объем книги не раз оправдывает себя – за время своего путешествия Джейк успевает посетить множество мест, часть которых прекрасно известна широкой публике. Постепенно он осваивается в прошлом, и мы начинаем больше узнавать о нем, о его прежней жизни. Джейк, каким он предстает нам в начале романа – одинокий учитель, расставшийся со своей женой- алкоголичкой, имеет мало общего с Джейком, за которым мы наблюдаем в конце романа. Кинг, в своей фирменной жестко-ироничной манере, заставляет пройти своего героя через череду событий, каждое из которых, словно молот на наковальне, бьет по нему и оставляет свой след в его характере.

Немалую часть истории занимает подготовка Джейка к предотвращению прошедших событий – долгая и обстоятельная, которую Кинг описывает нам вплоть до мельчайших деталей. Именно в эти “спокойные периоды”, когда герой отдыхает и/или занят своей подготовкой, автор начинает раскрывать перед нами мир прошлых лет. Первоначальный страх того, что книга может превратиться в сочинение на тему, о том, что “трава раньше была зеленее” – не оправдались. Да, прошлое, о котором рассказывает читателю Кинг, во многом выглядит привлекательнее настоящего, но все эти плюсы логически обоснованы, и оспаривать их невозможно – атмосфера Земли действительно была чище, еда – лучше, а бумажной волокиты было в разы меньше. С другой стороны автор не раз подчеркивает и отрицательную сторону 50х и 60х годов – расизм, менее развитая медицина, разрешение на свободное ношение оружия, приводящее к большому количеству преступлений. А общество прошлых лет, если исключить технический прогресс и уклон в патриархат, который уже с 60-х, начинает подвергаться атаке феминизма, отличается от современного, не то, чтобы очень уж сильно.

Фантазия автора вкупе с его профессиональными навыками создает огромное количество интересных персонажей, многие из которых сознательно уже опережали свое время. Будь это злобный букмекер, чудаковатый тренер по футболу, директор школы или ее студент – каждый из них по-своему интересен и не оставляет сомнений в своей психологической достоверности и неоднозначности характера. Единственным важным персонажем, которому Кинг дает определенную отрицательную характеристику, является убийца Кеннеди – Освальд. Но в его случае, этот ход оправдан.

Разумеется, большая часть повествования разворачивается среди маленьких городков – именно там герой заводит свои самые важные и интересные знакомства. Большие города, такие как Даллас, остаются для него символом злобы и одиночества. Тема таких городков – одна из любимейших вещей у Стивена Кинга. Но именно благодаря этому увлечению ему удается создавать множество ярких и интересных характеров. Потому что нигде люди не общаются так близко, как в городе, в котором каждый знает каждого.

Постоянный Читатель Кинга вообще найдет для себя немало знакомых вещей в романе. Для всех знатоков своего творчества автор подготовил немало сюрпризов – начиная от мелких отсылок к предыдущим произведениям, и заканчивая мощнейшим возвращением одного из самых запоминающихся мест, которое когда-либо создавала его фантазия. Места, в котором вязкий туман скрывает затаившуюся злобу и загадочные убийства.

Помимо творческих отсылок, в романе, во множественном числе проявятся все вещи, характеризующие Землю Прошлого. В книге постоянно мелькают различные лозунги, названия местных магазинов, фильмов, книг, имена культурных и исторических деятелей. А порой, сам главный герой, напоминая читателю о своей изначальной профессии, отмечает разницу в произношении слов в том или ином регионе страны. Предпоследний отрезок романа, вообще, вероятно, можно использовать в качестве энциклопедии, детально сопоставляя хронологию событий и сюжетные локации. Однако, если рассуждать о исторической достоверности романа, стоит заметить, что Кингом было намеренно допущено несколько фактических ошибок, о чем он сам говорит в “послесловии”. Впрочем, это нисколько не мешает истории, потому что дополнительные мелкие детали, созданные ради поддержания атмосферы, не несут в себе какого-то особо важного смысла.

И все же, прежде чем браться за 11/22/63, стоило бы, пусть даже вскользь, но изучить материалы, касающиеся убийства Кеннеди и политической обстановки в те года. Кинг, конечно, обрисовывает ситуацию в целом, но он, все же, не всесилен. Книгу можно читать и без этих знаний, но тогда и впечатления от последней трети романа будут не столь яркими. Эффект узнавания, который в полной мере использует Кинг, будет упущен читателем.

Наверное, если бы Стивен Кинг написал эту книгу несколько лет назад, как он и планировал изначально, то это была бы совсем другая история. Он был прав в том, что рана, которую нанес Американской Нации Ли Харви Освальд болела слишком долго. Возможно, если бы книга была бы написана раньше, она закончилась бы по-другому. Возможно. Узнать нам этого не дано, да и вряд ли это было бы правильным выходом из положения, ведь, прошлое – вещь упрямая, оно не хочет, чтобы его кто-то менял.

Единственным основанием для таких фантазий является сам роман. Потому что Кинг написал книгу о политическом демагоге, который последовательно и цинично выстраивает в отрезанном от внешнего мира городке идеальную для него ситуацию — все рычаги власти у него в руках, но никакой реальной ответственности за последствия своих решений он не несёт. Сходство с российской ситуацией не столько в сюжетное, сколько ассоциативное, но вполне достаточное, чтобы ткнуть в него пальцем и помянуть пресловутую "теорию заговора".

Однако, не будем сосредотачиваться на произвольных допущениях — роман и без них достоин серьёзного разговора.

Совсем близкое будущее. Американский провинциальный городк Черстерс Миллс оказывается накрыт невидимым силовым полем. Прежде, чем существование "купола" осознано, он становится причиной нескольких крупных катастроф, в которых погибают или получают увечья десятки людей. Правительство США вводит в зоне "купола" чрезвычайное положение, но на события внутри самого "купола" оно может влиять только увещеваниями — реальной помощи отрезанным от мира людям оказать не может никто. Городу Честерс Миллс придётся рассчитывать только на себя.

Уже в самом начале романа Кинг сообщает читателю внешне простую, но чрезвычайно нетривиальную деталь (которую, кстати, проигнорировали почти все авторы обложек) — "купол" не является сферическим. Он строго вертикален, причём точно следует извилистой административной границе городка. Гениальный нюанс, который мгновенно вытирает из романа мотив "фантастической тайны" (вы думали, что тут у нас научная фантастика, как в "Кукушатах Мидвича"? — подумайте ещё раз!), делает очевидным его "политическую" памфлетную направленность, а заодно оставляет без оснований все упомянутые в романе "научные" гипотезы относительно "купола" (в том числе и ту, на которой остановился сам Кинг — но об этом позже).

Введение в роман этой единственной фантастической метафоры позволило Кингу создать стартовую ситуацию, которую он принялся развивать уже подчёркнуто реалистическим инструментарием. Ощущение достоверности всегда было его "коньком", он умеет находить точные детали, которые сами собой убеждают читателя в реальности происходящего — на это работает даже ироничное упоминание одним из персонажей экранизации кинговской же "Мглы", что уж говорить о тщательной имитации автором стиля обращения, присланного Президентом в адрес городских выборных деятелей.

Другая несомненно сильная черта Кинга как автора — цельность описанных им характеров. Я не рискнул бы назвать его персонажей "глубокими", да и не так уж многим среди нескольких десятков постоянных действующих лиц романа удаётся достаточно долго держаться в фокусе читательского внимания, так что именно их индивидуальная цельность становится для автора (и читателя) ключевой характеристикой, и эта же цельность отлично работает на ощущение достоверности. В том, как это в тексте реализовано, есть здоровая доля писательской "технологичности", но Кинг и не претендует на переход в более высокий "художественный эшелон", он вполне комфортно чувствует себя в качестве одного из бесспорных лидеров мировой массовой культуры.

И именно в таком качестве он вполне сопосбен озадачить миллиарды читателей вопросом, который так явно волнует его самого: как вылечить демократию от убивающего её рака некомпетентности? То, что "средний избиратель" склонен к конформизму, живёт сегодняшним днём и не хочет думать о дне завтрашнем, что он не желает вникать в смысл и оценивать последствия предлагаемых ему на голосование вопросов, что им запросто можно манипулировать через масс-медиа с помощью примитивной демагогии, то, в конце концов, что он готов верить в "теорию заговора" просто потому, что она универсально объясняет всё что угодно — всё это работает как безусловные предпосылки для появления и укрепления во власти политических интриганов, некомпетентных, циничных, корыстных, бесконечно убеждённых в собственной непогрешимости и незаменимости — и тем самым смертельно опасных и для социума в целом, и для каждого его члена. "В последние годы мы видели множество таких деятелей," — едко прорывается у Кинга во второй половине романа, когда масштабы социальной катастрофы в Честерс Миллс перестают укладываться даже в очень условные границы управляемости.

Мы знаем, кого Кинг имел в виду. Хуже того — у нас есть на этот счёт свои собственные примеры. Ничуть не менее, а чаще — гораздо более наглядные.

Слабости у романа тоже есть, причём одна из них ("объяснение" появления "купола", внедрённое Кингом в сюжет), привела меня в крайнее раздражение. Раз уж "купол" автором открыто создан как художественный приём (и в этом качестве отлично работает — смотри об этом выше), его последующая "рационализация" выглядит в романе притянутой за уши, неорганичной и чужеродной. Да, Кинг в итоге нашёл, как прицепить к этому совершенно необязательному "объяснению" мораль, но вышло это у него очень уж неуклюже, хуже того — эта неуклюжесть читателю отлично видна и начинает работать против автора, травестировать уже состоявшееся и фактически законченное произведение. И если финалом романа Кинг намерен был сказать, что "добро нам придётся делать из зла, потому что его не из чего больше делать", то он довольно сильно с этим откровением опоздал. Хотя, может быть, кому-нибудь именно эта мысль и покажется свежей, тем более что актуальности она не потеряет никогда.

Хотел было написать "не пропустите этот роман", но это было бы почти как совет "не забывать дышать" — у Кинга в России огромная читательская аудитория, и "пропустить" этот роман ей удастся только при совершенно особом стечении обстоятельств.

При том самом, привязанном к линии административных границ.

Я все еще не устаю удивляться потрясающей способности Стивена Кинга придумывать сюжеты буквально из всего, что подворачивается под руку – от самолетов до кофеварок. Сама идея того, что какая-нибудь встреча с похожим металлоломом, каким являлась Кристина в начале истории, могла породить целый роман, заставляет меня испытывать чувство некоторого восхищения. Это действительно талант.

И талант, как известно, всегда находит свой выход, потому что “Кристина” — это, пожалуй, одно из лучших произведений Кинга, с множеством знакомых постоянному читателю приемов и отличительных авторских черт. Это, если так можно выразиться, типичный представитель работы автора. В “Кристине” можно найти достаточное количество линий, которые читатель Кинга узнает с легкостью. Здесь вам и столкновение мистики с реальностью, подростки в роли первостепенных героев, и жители города, которые не хотят верить в существование зла в бездушном механизме. Но когда поверят, разумеется, будет уже слишком поздно.

В книге получились весьма правдоподобные и интересные образы героев, каждый из которых не просто неоднозначен, но и в большинстве своем, как это часто бывает у Кинга, далеко не святой – будь это даже положительный, на первый взгляд, персонаж. Вы верите в то, что парень по имени Эрни учился в этой школе, и терпел оскорбления от задир. Что его друг влюбился в его первую девушку, и что владелец местного гаража вел незаконную торговлю. Вы верите в этих людей, да. Но больше всего вы верите в Кристину. Оживший механизм справедливо является главнейшим и ярчайшим образом в книге. Машина Лебея, это сосредоточение ненависти и ярости, способное любить разве что преданного хозяина, отпечатывается в памяти надолго.

Сам же сюжет, в каком-то смысле затрагивает не только зависимость людей от неких материальных вещей, но и описывает историю падения человека. Мотив забитого героя, до поры до времени скрывающего свою ярость довольно часто всплывает в разных романах Кинга, но надо отдать автору должное – он каждый раз старается обыграть такую историю по-своему. Но есть и одна общая черта — в очередной раз, выбрав в качестве места действия забытый Богом городок, автор разворачивает в его декорациях настоящий мистический триллер, большая часть которого происходит на четырех-пяти улицах.

Очень приятно, что этот, достаточно объемный роман очень легко читается. Как будто через текст чувствуется некая молодость и безбашенность – главы пролетают одна за другой, а события несутся, словно картинки за окном скоростного поезда. Здесь нет какой-то небольшой тяжеловесности и однозначности, как в поздних произведениях Кинга. Он вроде и рассказывает историю с серьезным лицом, но с большой долей иронии, и в особенности иронии над ситуацией. А самое прекрасное в том, что вы не знаете дальнейшей судьбы героев, потому что нельзя точно сказать – будет ли автор жалеть их или оставит на растерзание дьявольской машине.

Достаточно интересно выглядит идея о скрытой памяти вещей. Вина ли это хозяина или обстановки, но по-настоящему сильные чувства наверняка способны оставлять след не только в пространстве, но и накладывать отпечаток на окружающие их вещи. Понятное дело, что максимальным эффектом от такого отпечатка будут какие-то положительные или негативные флюиды, которые может словить случайный прохожий. Но иногда кажется, что надо добавить совсем “чуть-чуть” чего-то, что бы дало больший эффект. Чтобы вещь ожила. Будет ли это эмоция, магия или что-то подобное – не важно, потому что для результата по большому счету надо будет сделать всего одну вещь, а именно – чуть-чуть переступить через обычные законы физики, химии или какой-то другой материальной науки. Кинг как раз и добавляет это самое “чуть-чуть”, не объясняя, правда суть этого вопроса досконально. Ожила ли Кристина из глубокого чувства ненависти Лебея, или это было что-то другое — сложно сказать. Примерно так же сложно, как и вопрос о том, а когда собственно это случилось. Но на самом деле объяснение читателю и не требуется – потому что именно этим и прекрасны эти истории. Этой маленькой недомолвкой, недосказанностью. Этим маленьким промежутком, соединяющим мир реального и фантастического. Но помните, что соединяет его вовсе не наука – нет. Его соединяет ваша фантазия.

Отзыв, навеянный очередным прочтением романа Стивена Кинга "Нужные вещи" ( в другом переводе — "Самое необходимое").

Можно сегодня я немного побуду Вашим волшебником? Чего изволите — дорогую машину, виллу на взморье, огромный счет в солидном банке? Заказывайте, не стесняйтесь, дайте на сегодня волю своей потаенной фантазии. Или может быть, не станем все упрощать — я же с первого взгляда вижу, кто вступил на порог моего скромного заведения, у меня наметанный взгляд. Как насчет чего-нибудь более философского: излечения от любых недугов, отправить в прошлое любые неудачи в собственном бизнесе, подарить Вам счастливую возможность выиграть Все скачки на свете? Вам сегодня доступно все, уж очень сильно Вы мне приглянулись. Нет, не стоит тянуться за бумажником, с такого покупателя я и денег то не возьму. Точнее — не возьму сейчас. Ведь главный девиз нашей фирмы: "Забирай сегодня — заплатишь потом". Вы удивляетесь, чем можно заплатить за товар, какой не купишь и за Все облигации мира? Просто подождите, скоро Вы сами все узнаете.....

Стивен Кинг очень любит маленькие американские городки — сонные, настолько погрязшие в собственных житейских проблемах, что иногда кажется, что само время останавливается на их маленьких улочках; настолько обособленные от остального света, что их жители абсолютно уверены: за указательным знаком, предупреждающем о выезде за городские пределы, никакой разумной жизни и быть не может — только одна Пустота. Разве можно себе представить более удобную в использовании микромодель современного общества , чем место, где из года в год люди улыбаются одним и тем же лицам, приветливо приподнимают шляпы, радостно машут руками, при этом внутренне столь же искренне недоумевая, как такую заразу как его разлюбезного соседа со всеми его прегрешениями и недостатками до сих пор еще носит Мать-земля? Не обманывайтесь, глядя на их уют и мнимую приветливость жителей: под лицемерными условностями местных отношений скрываются такие же маски, как и у обитателей Большой Земли, а их отношения переплетаются причудливыми невидимыми нитями, которые образуют целые паучьи сети. Стоит опытному Кукловоду потянуть за одну из таких сетей — и вчера мирно спавший, тихий городок, тотчас оскалится плотоядной пастью.

Стивен Кинг обожает испытывать такие маленькие общины на прочность. подсылая в них на роли Кукловодов, то древних вампиров ("Участь Салема"), то злобных инопланетян ("Томиноккеры"). Но ни одному вампиру или пришельцу не под силу разломать сложившуюся общину и превратить добропорядочных жителей в стаю одичавших убийц. Нет, сделать из собственного дом ад, где им предстоит занять самое надлежащее место смогут сделать лишь они сами.

Порой, для этого не требуется ни угроз, ни принуждения, а достаточно лишь устроить сезон распродажи.... собственных желаний. Подходите к прилавку и выбирайте на любой вкус, цвет, запах, силу и амплитуду звучания: заветные, пронесенные через всю жизнь и мимолетные, предназначенные лишь для сиюминутного удовлетворения желания, естественно-благородные или настолько порочные, что и рассказывать о них посторонним приравнивается к самоубийству. Купите сегодня — заплатите потом. О, даже не сомневайтесь, что непременно заплатите, благо предлагающий Вам свои услуги продавец — это не просто тщедушный банковский кредитор, а сам Дьявол! С мастерством истинного Кукольника он подберет ключик к каждому заветному мечтанию, а потом лишь аккуратно потянет за казалось бы, невидимую ниточку — и благопристойное существование начинает пылать огнем библейского Содома. И как и подобает истинному Содому, остановить пожарище сможет лишь тот, кто сумеет не побороть Дьявола, но заглушить в себе собственный порок.

"Самое необходимое"можно рассматривать, как третью книгу из своеобразной трилогии об общинах маленьких американских городов, которые разрушают себя изнутри — при минимальном вмешательстве извне. Тема современного общества, наполненного лицемерными условностями, которое погружается в полный хаос от малейшего толчка, наконец-то достигает у автора своего библейского апогея. И вместе с тем, по жанру кинговский роман следует отнести скорее не к мистической прозе (благо, этот элемент в книге довольно условен), а к сатирическому жанру, жгучей, кромешно черной комедии на нравы современного общества. По большому счету, магазин Лиланда Гонта — это современный потребительский рай, где каждый человек может приобрести себе все, что ему нужно, не заботясь об оплате и не вспоминая о возможных неприятных последствиях (в кредит — читай, даром). Пожалуй, никогда еще за всю свою карьеру, Кинг не был так циничен, как в своем откровенном издевательстве над этим "плацебным счастьем", эйфории от обладания предметом ничтожной ценности (бейсбольная карточка, коллекционная грампластинка), который в вожделеющих глазах приобретает сакральность Святого Грааля, ради прикосновения к которому можно обокрасть, предать и даже убить. Товары, которые Гонт продает своим покупателям — это более скромные аналоги толкиновских колец, разница лишь в том, что отнюдь не предметы подчиняют себе волю людей, счастливые обладатели расстаются с ней совершенно добровольно. И пока каждый из жителей дарит своей воплощенной мечте по собственному разуму, за окном уже начинают загораться первые огни.

Однако, именно здесь появляется новый, доселе невиданный в кинговских Сагах о Разрушении элемент — Надежда. Там, где Хейвен и Салем уже проваливались в гигантскую бездну, порожденную пороками их жителей, что бы сгинуть там без возврата, некоторые горожане Касл-Рока получают от автора последний шанс на Искупление. С чем это связано? Может, Кинг просто успел сердцем привязаться к этому местечку — благо, здесь разворачивалось действие еще нескольких романов писателя? Или он просто набрался с опытом определенной мудрости, заменившей более раннюю манеру жирных кровавых точек в конце почти каждого романа — туманными и расплывчатыми многоточиями? Этими вопросами задаются жители Города, Который Уцелел в финальных строчках, но ответ на этот вопрос известен только автору, который предпочел сохранить многозначительное молчание.

Больше Кинг никогда не вернется на улочки этого поселения (исключение — короткий рассказ из сборника "Кошмары и фантастические видения", который сам автор называл негласным эпилогом к "Самому необходимому"). В обозримом будущем, он перестанет вновь отстраивать на своих страницах плотины маленьких городов, только ради забавы смыть их потом сплошным потоком людской ненависти и жадности. Этот роман — финальная точка, огромный монолитный Памятник, свидетельствующий об окончании долгого пути, к которому он уже никогда не вернется.

Как, Вы уже уходите? Как печально, значит ничего так и не приглянулось. Ах, цена не устраивает? Ну, так бы сразу и сказали. А как насчет скидки? Нет, цена останется прежней, но только ради Вас (уж очень Вы мне понравились) я уступлю за нее не просто один из понравившихся предметов, я могу продать их все.. Как насчет той самой удачи в бизнесе — я видел, как Вы на нее засматривались? И приплюсуем к ней, скажем, такую же удачу на любовном фронте, точнее на всех фронтах, которые Вы пожелаете — по глазам вижу, что она бы Вам, ой как не помешала! Напоминаю, что девиз нашей фирмы "Забирай товар сегодня — оплати потом", так что до оплаты Вы сможете пользоваться ими, практически неограниченное время! Все, что пожелаете и с очень значительной отсрочкой платежа -разве не это принято называть настоящим счастьем? Может еще подумаете над моим предложением? А?