Данная рубрика представляет собой «уголок страшного» на сайте FantLab. В первую очередь рубрика ориентируется на соответствующие книги и фильмы, но в поле ее зрения будет попадать все мрачное искусство: живопись, комиксы, игры, музыка и т.д.
Здесь планируются анонсы жанровых новинок, рецензии на мировые бестселлеры и произведения, которые известны лишь в узких кругах любителей ужасов. Вы сможете найти информацию об интересных проектах, конкурсах, новых именах и незаслуженно забытых авторах.
Приглашаем к сотрудничеству:
— писателей, работающих в данных направлениях;
— издательства, выпускающие соответствующие книги и журналы;
— рецензентов и авторов статей и материалов для нашей рубрики.
Обратите внимание на облако тегов: используйте выборку по соответствующему тегу.
XXXII-й "Noir in Festival", крупнейшее событие, посвященное кино и литературе жанра нуар в Италии, пройдет традиционно в Милане с 3 по 8 декабря 2022 года.
К изданию в серии "Самая страшная книга" готовится очередной ежегодник, который станет уже десятым по счету. Юбилейный том будет самым объемным в ССК. Также ожидается самый большой стартовый тираж. Обложку книги украсит иллюстрация художника Валерия Петелина.
Официальная аннотация:
цитата
Страшитесь таинственных «гостей», обитающих в пыльных шкафах и заброшенных зданиях. Остерегайтесь чудовищ из городских легенд и народных поверий. Дрожите перед мертвецами со старых фотографий и живыми людьми, воплощающими в себе жестокость и злобу. Оглядывайтесь с опаской — не следует ли за вами нечто «с той стороны», не тянет ли к вам «красные нити» некто, умеющий подчинять себе реальность. И не меняется ли сама эта реальность, пока вы листаете страницы этой книги?..
Бойтесь вместе с нами — и празднуйте вместе с нами. Испейте ваш страх до дна и загляните в бездну, скрытую в вас самих.
Это — САМАЯ СТРАШНАЯ КНИГА.
ЛУЧШЕЕ В РУССКОМ ХОРРОРЕ!
Содержание:
Важное уведомление
Агнозия (Александр Матюхин, рассказ)
Луот-хозик (Антон Темхагин, рассказ)
Черная аркада (Дмитрий Лопухов, рассказ)
Десятый вал (Артем Гаямов, рассказ)
Колпашевский обрыв (Дмитрий Карманов, рассказ)
Ползать в стенах (Максим Кабир, рассказ)
Ася (Анна Елькова, рассказ)
Испей до дна (Оксана Ветловская, рассказ)
Ассистент (Сергей Возный, рассказ)
Поклонись (Александр Дедов, рассказ)
Боги падших (Вадим Громов, рассказ)
Все мои дети (Ксения Кошникова, рассказ)
Фотография из Устиновки (Ольга Дорофеева, рассказ)
Красная паутина (Дмитрий Лопухов, рассказ)
Уха из петуха (Яна Демидович, рассказ)
Джулька (Елена Арифуллина, рассказ)
Девчонки (Ида Мартин, рассказ)
Белый трюфель (Дмитрий Золов, рассказ)
Сумчатые (Герман Шендеров, Владимир Чубуков, рассказ)
"Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души". — Face "Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют". — Elle Люси Флай — изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие... А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности. Ничего не понимает и полиция. Известно лишь, что в жизни Флай было столько случайных смертей, что ее впору считать непреднамеренным серийным убийцей… Вместе с героиней вы будете прорываться к истине сквозь толщу ее сознания, замутненного...
Немного об авторе данного романа:
цитата
Сюзанна Джонс родилась в 1967 году, росла в восточном Йоркшире. Изучала драматургию в Лондонском Университете. Провела два года в Турции и пять лет в Японии. Преподавала английский язык в средней школе, работала помощником редактора и ведущего на радио. Сейчас живет в Брайтоне. Ее книги переведены на более чем двадцать языков.
«Предвестник землетрясения» её дебютная книга является лауреатом премий:
Начиная читать эту небольшую книжицу, я надеялась найти там детективный сюжет с флёром японского колорита. Но это оказалась история про больные отношения. Рассказанная рваным арт-хаусным языком. Повествование идет то от первого, то от третьего лица. Причем эти скачки могут происходить в одном предложении.
Главная героиня Люси большую часть книги находится на допросе в полиции. И в ходе флешбэков, которые происходят с ней после ряда вопросов от следователей мы узнаем, как развивалась история и как она дошла до жизни такой.
Она с детства была нелюбимым ребенком, что наложило много комплексов на ее поведение и образ жизни. Потом была семейная трагедия в которой она была одним из участников. И жизнь с этого момента пошла совсем иначе…
Преодолев немалые трудности наша героиня уезжает в Японию, где работает переводчиком. Там она встречает мужчину японца, который становится для нее на данном этапе, чем-то вроде наркотика. Она не хочет его ни с кем делить, никому его показывать, хочет владеть им только сама. Это доходит до какой-то истеричной одержимости.
Но когда в компании ее знакомых, таких же как она иностранцев появляется еще одна девушка, старый знакомый Люси просит ее помочь новенькой. И вот тут всё и идет под откос…
Дальше спойлерить сюжет не буду. Скажу только, что градус накала отношений в данном треугольнике нарастал, пока этот мыльный пузырь не лопнул.
Все герои романа настолько далеки от меня по мироощущению, что не понять – ни принять их я никак не могла. Просто наблюдала за этим спектаклем и ждала финала.
Не знаю, за какие заслуги дают нынче премии, но ничего нового я для себя в этой книге не открыла.
Её даже умудрились экранизировать. Актеры это полный мисткаст. Фильм можно было бы посмотреть, как отдельное полотно, но не читая книги, там куча неясностей.
От журнала «Axis Mundi»: «После недавней кончины Джузеппе Липпи, случившейся в субботу 15 декабря 2018 года, мы хотели бы поделиться этим небольшим интервью, которое он дал в 2014 году Андреа Скарабелли для журнала «Antarès» №8/2014, и в котором основное внимание уделяется творчеству Говарда Филлипса Лавкрафта, а также роли и важности фантастического воображения в современном мире. Мы выражаем нашу искреннюю благодарность Липпи за всё, что он сделал...».
.
Джузеппе Липпи (Giuseppe Lippi, 1953-2018) — итальянский писатель и редактор, учёный, публицист, эссеист, переводчик и журналист, эрудированный эксперт-аналитик и литературный критик в области мировой научной фантастики. Защитил научную диссертацию по фантастической литературе в Государственном Университете Триеста. Литературную деятельность начал в середине 1970-х годов в Миланской редакции известного фантастического журнала «Робот». С 1990-го года, в течении почти 30-ти лет являлся куратором и редактором самой старой и престижной в Италии научно-фантастической ежемесячной книжной серии «Урания», выходящей в одном из крупнейших издательств «Мондадори», распространяющем научную фантастику и фантастические комиксы в итальянских газетных киосках с 1952-го года и охватывающим 30% всего книжного рынка Италии.
Также Липпи являлся редактором многих других литературных антологий и публикаций в «Мондадори», в особенности книжной серии «Оскар Классики Модерна». Его последние крупные публикации состоялись в серии спекулятивной фантастики, фэнтези и хоррора «Оскар Драги», в которой он опубликовал два тома «Конана» Роберта И. Говарда, рассказы Кларка Э. Смита, все произведения Эдгара По, в том числе многие тома были посвящены его истинной и вечной страсти — творчеству Г.Ф. Лавкрафта. В 1976-ом году Джузеппе Липпи подготовил и выпустил популярный и уважаемый среди итальянских поклонников фэнзин «Король в Жёлтом» Роберта У. Чемберса с известным рисунком Фабио Калабрезе (р.1952) на обложке. Липпи перевёл десятки романов, написал более тысячи статей и предисловий, написал несколько собственных научно-фантастических романов под псевдонимом «П. Кэттридж-младший», за годы деятельности издал множество рассказов самых разных авторов, в том числе опубликовал в 1978-ом году «Руководство по Научной фантастике для молодёжи». В начале 1980-ых курировал четырёхтомное издание монументального сборника произведений американского писателя ужасов и фэнтези Ричарда Мэтисона (1926-2013), выпущенного в антологии серии «Шок!». Особым предметом его гордости являлся выпуск в конце 1980-х годов первого в Италии четырёхтомника всех Лавкрафтовских произведений, основанного на окончательно выверенных текстах, установленных С.Т. Джоши. Самой последней авторской работой Липпи стал исследовательский труд «Будущее в глотке. История 'Урании' с 1950-х по 21-й век» (Profondo Rosso, 2015). Кроме прочего Липпи принимал активное участие в работе известного в Европе международного Фестиваля Научно-фантастического кино и литературы в Триесте («Trieste Science+Fiction Festival»), а также в работе итальянской Конвенции Научной Фантастики «DeepCon/Italicon» и различных литературных конференциях.
В читательской среде Джузеппе Липпи заслуженно называли «королём итальянской научной фантастики», «одним из отцов-распространителей фантастического жанра в Италии» и «мостом между культурами», а так же главным итальянским специалистом по творчеству Лавкрафта и одним из двух лучших и изысканных переводчиков Лавкрафтианских произведений (наряду с Витторио Куртони, 1949-2011). В Италии Липпи многое сделал для художественной литературы в целом и для фантастики в частности, он практически обучил молодые поколения пониманию научно-фантастической литературы и познакомил читателей с такими великими писателями жанра, как Говард Лавкрафт, Кларк Эштон Смит, Роберт Говард, Айзек Азимов, Рэй Брэдбери, Роберт Шекли, Филип Дик, Олдос Хаксли, Артур Кларк, Майкл Муркок, Роберт Хайнлайн, Брюс Стерлинг и многими другими. После долгих лет жизни между Неаполем и Миланом, последние годы Липпи поселился и проживал в итальянском городе Виджевано. Скончался в 2018-ом году в возрасте 65-ти лет в следствии пневмонии. Похоронен на кладбище Сала-дель-Комиато-дель-Маджоре в провинции Павия (Ломеллина, Италия).
P.S: Интересный факт. По мнению ряда экспертов, лучшие итальянские переводчики последней четверти XX века Джузеппе Липпи и Витторио Куртони выбрали общие жизненные приоритеты и прошли долгий творческий путь, сделав жизнь тех, кто родился и живёт сегодня в Италии, бесконечно лучше, привив им понимание и интерес к различным формам литературы, выходящие за рамки простого увлечения и повлиявшие на их жизненное мировоззрение — конечно, это Говард Лавкрафт и Филип Дик, а также Хайнлайн, Мэтисон, и другие писатели, благодаря которым тяжёлая наркомания среди итальянской молодёжи стала считаться совершенно плеонастической (неоправданным излишеством).
/на основе интернет-материалов/
______________________________
«≈•~•≈»
Вы входите в число ведущих учёных-исследователей и переводчиков произведений Говарда Филлипса Лавкрафта. Как и когда вы впервые узнали о нём? В каком году появилась ваша первая работа, посвящённая Отшельнику из Провиденса? И последняя?
В одиннадцать лет я увлёкся астрономией и думал, что научная фантастика — это именно то, что мне нужно. Оттуда всё и родилось, любовь к космическому пространству и фантастической серии «Урания», названной в честь небес. А вскоре после этого подоспел кинематограф.
Лавкрафта я открыл для себя через изображение в витрине магазина, в 1970-ом году. Это была витрина книжного магазина «Инконтро», в Неаполе; а изображением — книга «Монстры на углу улицы», переиздание 1966-го года в твёрдом переплёте. На нём виднелся змееподобный рисунок города Новой Англии, изображение тянулось по лицевой стороне, шло по корешку, а оттуда переливалось на заднюю обложку, украшенную жуткими существами и ветхой архитектурой: неотразимыми для старшеклассника. К счастью, в книжном магазине «Инконтро» у меня был открыт индивидуальный студенческий счёт, благодаря которому я мог взять домой всё, что хотел, заплатив ежемесячный взнос в две тысячи лир. В тот день я выбрал Лавкрафта — или это он выбрал меня — и положил под мышку книгу с впечатляющей иллюстрацией голландско-итальянского художника Карела Толе́ (1914-2000), ещё одного визионера-провидца.
Ранее я был знаком с иллюстрациями Карела Толе́ по книжным обложкам научно-фантастической серии «Урания», имевших пугающий внешний вид, и это, наряду с вызывающим названием явилось для меня решающим фактором привлекательности. Лавкрафт стал другом, проводником для растерянных: я даже призывал его на защиту, на страницах греческого словаря, суеверной надписью на греческом: «Говард Лавкрафт, помоги мне!».
Со временем я дополнительно опубликую некоторые более чётко сформулированные размышления: в своей первой публикации, в 1976-ом году, я попытался подчеркнуть юмор некоторых Лавкрафтовских историй и поиск утешительного удовлетворения — желание, лежащее в основе его зловещих макабрических произведений. Это эссе под названием «Тройное очарование Г.Ф. Лавкрафта» затем было воплощено в издании от «Fanucci», опубликованном под редакцией писателей-фантастов Джанфранко де Турриса и Себастьяно Фуско, одними из наиболее оригинальных современных переводчиков-интерпретаторов работ Отшельника из Провиденса и авторов его первой полной биографии на итальянском языке.
После этого я продолжал писать дальше, и мой самый последний вклад — это Введение к новому изданию «Все истории», включающее в себя собрание всех заново отредактированных рассказов Лавкрафта, которое должно выйти в январе 2015-го года в серии «Оскар Классики Модерна» от издательства «Мондадори».
Как вы считаете, чем объясняется растущее увлечение и успех Лавкрафтовского творчества, сегодня?
Я объясняю это некоторым увяданием нынешней современной фантастики и тем фактом, что Лавкрафта теперь читают не только как автора сверхъестественного, но и как «экзистенциальную» классику «а-ля тю-кур» (прим., — фр. фраза «тю-кур/tout-court» — означает «и ничего больше», «без оговорок», «просто и незатейливо»). Что касается первого пункта, мы полагаем, что живём в эпоху, когда фантастика играет центральную роль, будь то в литературе или кино, в комиксах или новых электронных искусствах: но эта цифра скорее относится к количеству, чем к качеству. Действительно, насыщение рынка и тех же подконтрольных областей литературы бесконечными фэнтезийными сагами, сиквелами романов ужасов, всё менее достоверной научной фантастикой и магическим реализмом, привело к парадоксу. Врятли всё это можно воспринимать всерьёз. Фантастика — это исключение, а не правило, но если мы дышим ба́йками с момента открытия утренней газеты, и до того, как вечером выключаем телевизор, становится очевидно, что мы просто променяли и́наковость оригинального жанра на серию авантюрных суррогатов, или, как в случае с кино, новых технологий.
К слову говоря, сегодняшняя итальянская научная фантастика приобрела автономный голос... в определённой степени, но это неплохо. Будучи жанром, очевидно, что взаимные пересечения и общие идеи находятся на повестке дня. Оригинальность нынешней итальянской «science fiction» аналогична оригинальности любой другой «научной фантастики»: передача банального сценария в бредовом контексте или, если хотите, контекст уже бредит сам по себе в более глубоком аду. Конечно, мы находимся в воображаемой области, но настоящая научная фантастика должна думать о возможных мирах, пытаясь строить «научные» модели будущего. Научная фантастика — это консолидированная мифология ближайшего будущего.
Лавкрафт опередил нас на этом пути, наблюдая, как в фантазиях высшего качества, осаждённых обилием производных, остаётся очень мало кислорода; но в то же время, своей волнующей работой он создал противоядие, возможно, это последнее переосмысление мира, достойное такого названия. Лавкрафт — инстинктивный бессознательный мастер-мыслитель, показавший нам как пробудить собственное воображение в сегодняшнем бездушном мире.
Как итальянская критика отреагировала на Лавкрафтианский Космический Ужас? В чём выражалось новшество последнего по сравнению с классическим хоррором?
Поначалу Лавкрафтовский «Космический ужас» мало кто у нас понимал, разве что в узких кругах, к которым принадлежали особые читатели-интеллектуалы, такие писатели как: Карло Фруттеро (1926-2012), Франко Лучентини (1920-2002) и Марио Пикки (1927-1996) или более современные авторы фантастики Себастьяно Фуско (р.1944) и Джанфранко де Туррис (р.1944). Более того, даже в Америке существовала значительная путаница, развеянная тогда лишь немногими: главным из них был американский фантаст Фриц Лейбер-младший (1910-1992), назвавший Лавкрафта «литературным Коперником». Этим метким выражением Лейбер подчеркнул, что наш писатель сместил фокус интереса к хоррор-рассказу с Земли, с её провинциальными мифологиями коренных народов (с местными религиями индиге́тов — древних божеств, и с самим психоанализом), на просторы дальнего Космоса.
Справа: обложка широкоформатного итальянского издания всех произведений Г.Ф. Лавкрафта в одном томе, выпущенного в 2015 году.→
Ужас девятнадцатого века уже испытывал душу читателя, ещё не знавшего Фрейдистских теорий: в чём же его суть, если не в психологической травме? Глубокое разочарование, переходящее от нервной системы к душе, шок от болезненного конфликта при контакте с «потусторонним миром». Космический ужас усиливает это чувство, пронизывая всю вселенную: он касается уже не только олицетворения смерти или традиционных фигур, таких как ревенанты (души мёртвых, вернувшие себе живой облик), вампиры или призраки-убийцы, а самой природы Реальности. И это предполагает открытие того, что за пределами индивидуального мира существует ещё более обширный мир, мифическое бессознательное, в котором кипит Хаос. Вселенная безразлична, а религии — это оправдательный предлог, чтобы избавить нас от более серьезных страхов. Короче говоря, «неправда, что смерть — худшее из всех зол» — факт, хорошо известный верующим Средневековья, которые гораздо больше боялись страданий Ада, чем самого ухода из жизни. Теперь, когда адских мук больше не существует, или же они переместились на Землю, всё должно быть пересмотрено. Что ж, Лавкрафт пересматривает, но не довольствуется только Землёй: он расширяет поле до наиболее развитых галактик. И из этого, во времена материализма, проистекают определённые важные последствия.
Монстры, появляющиеся в его рассказах, являются не просто демоническими сущностями, но и экзистенциальными: осязаемыми ре-презентациями (так сказать) того, что французский философ Жан-Поль Сартр (1905-1980) называл — отвращением, а Лавкрафт — страхом, перед гнётом, что существует и давит на нас своими неумолимыми правилами, от которых мы не можем уклониться. Понятно, что многие будут пытаться избежать или мистифицировать подобное ви́дение, но его оригинальность столь же очевидна. Лавкрафт понимал, что искусство и философия человечества тщётно пытаются избавить нас от жестокого бремени бытия — главного первобытного и немистифицированного источника страха. Прежде всего мы больше боимся «того, что есть», то есть — абсолютной реальности, которая, к счастью, открывается нам лишь в редких вспышках; иногда мы даже не осознаём этого, но, если мы поймём, как обстоят дела и попытаемся от неё убежать, то в итоге неминуемо вновь впадём в абсурд или ужас. В конечном счёте, Лавкрафт был не столько заинтересован в абсурдности человеческого бытия, сколько в его ничтожности и незначительной роли во всеобщем масштабе. Вот почему он больше сосредотачивается на ужасе: об абсурде будут думать другие писатели, Франц Кафка, Луиджи Пиранделло или же Жак Шпиц...
Поэтому, его истории не ограничиваются абсолютным и примитивным ужасом. Какие ещё значения они имеют?
Как я уже пытался сказать, хорошие рассказы прочитываются на разнообразных уровнях. Ужас, как таковой, грозит нас уничтожить: для того, чтобы позволить ему существовать художественно и в мыслях, то есть в длительном времени и пространстве, он должен быть окружён разными чувствами. У Лавкрафта реакцией на ужас и смятение является чувство изумления: потребность в удивлении и благоговении, стремление к загадочному и прекрасному переживательному опыту; тоска по тому, что утратила душа, если даже не по самой потерянной душе. Именно это и делает фантастический мир его кошмарных грёз захватывающим и чарующим, предстающим перед нами как живая почва для тренировки нашего воображения и творческих навыков: то есть способностей человеческих существ, обманывающих себя тем, что они не являются рабами Конечного (бытия).
.
Справа: обложка издания последней прижизненной работы Д. Липпи — «История серии "Урания", с 1952 года по 21 век» (2015).→
.
Давайте поменяем тему. По вашему мнению, в какой степени псевдо-библия «Некрономикон» способствовала, так сказать, «раскручиванию» имени Говарда Лавкрафта?
Книги, которых не существует, всегда завораживали исследователей истории, тайн и неортодоксальных дисциплин, пока самой знаменитой из них – «Некрономикону» – не понадобилось придать воплощение в многочисленных изданиях. Теперь я бы добавил, что наряду с псевдо-библиями мы должны изучать и пред-библии, произведения, которые ещё не существуют, но которые находятся в нашей жизни.
Что касается меня, то могу засвидетельствовать, что, прежде чем посвятить себя редактированию реальных литературных антологий и серий, я представлял себе большой парк заголовков «воображаемых фолиантов», в комплекте с их иерархией, периодичностью, редакторами и иллюстраторами. В параллельной жизни разум может быть таким же дьявольским редактором; сегодня мы даже можем поразмыслить о том, чтобы предвосхитить (предсказать) Лавкрафта, что ждёт нас там, за пределами, его вневременно́го преемника.
Вы являетесь редактором наиболее полного итальянского издания Лавкрафтовских произведений. Как вы решили его структурировать? Оно содержит множество исправлений, подготовленных самим ГФЛ, в его черновиках... Как их следует рассматривать во всей полноте данного собрания?
Структура нашего издания возникла из необходимости упорядочить рассказы в правильном хронологическом порядке. Во-вторых, чтобы внести все юношеские тексты, тексты написанные в со-авторстве и, так называемые, новые редакции. Наконец, также из желания заново перевести на итальянский язык ранее опубликованные рассказы, следуя наиболее достоверным источникам или даже авторским рукописям, опубликованным С.Т. Джоши для издательства «Arkham House» (а сегодня в «Penguin Classics»). Эти «редакции» были сохранены в более поздних публикациях издательства «Mondadori», поскольку они в основном являются произведениями, написанными конкретно Лавкрафтом, хотя следует проводить различия между первичными редакциями, в которых наш вклад более значителен, и вторичными, где он более скромен. Критический пример, касающийся подобного рода материала, был приведён в появившихся в 1970-ых годах двух широко известных томах от издательства «Fanucci»: «В локонах Медузы» и «Вызов из бесконечности».
В целом, после анахронизмов литературного течения «стимпанк» и поп-андеграундного/высокотехничного литературного течения «киберпанк», кульминацией которого стали 1980-е годы, сегодня современные авторы, похоже, всё чаще направляют сценарии своих историй в гипер-технологическую среду, где квантовая физика играет ключевую роль. Как вы представляете себе будущие научно-фантастические литературные сценарии? Помимо сугубо конъюнктурных тем, таких как экология или новый вызов космоса, куда может или должна двигаться дальше современная фантастика?
Если современная и будущая научная фантастика не осмелится проникнуть в десять тысяч абсурдных измерений, примыкающих к нашему, и в миллионы чёрных дыр, более или менее обозримых вселенных, прилегающих к реальной, я отвергну её. Я не говорю, что современная научная фантастика должна полностью игнорировать древнюю Землю, но её миссия заключается в другом.
.
Справа: Обложка журнала «Истории Провидения» (№4/2019), посвященная годовщине памяти Джузеппе Липпи.→
.
Есть ли на горизонте какие-нибудь издательские новости? Какое-нибудь ожидание для любителей Лавкрафта?
Как я уже упоминал, в январе 2015-го года четыре тома «Все истории 1897-1936 годов» будут объединены в один том: это будет широкоформатная книга объёмом около 1620-ти страниц, также доступная в цифровом варианте. Мы обновили оборудование, библиографию, другие материалы и впервые выпускаем в едином томе все художественные произведения Лавкрафта, от его собственных авторских рассказов до совместных работ, длительное время отсутствовавших в каталогах других издательств.
И, в заключение, каким человеком, по вашему мнению, является «классический» читатель произведений Говарда Лавкрафта?
Понятия не имею, кто такой классический «лавкрафтовский читатель» и существует ли он вообще. Американский писатель-фантаст Теодор Старджон (1918-1985), возможно, ответил бы, что это — «кладбищенский читатель», но выражаясь более мягче мы могли бы заключить, что это читатель, недовольный собой, хотя и не совсем недовольный миром, который, поднимая глаза к небу или опуская их в неведомые недра Земли, устал представлять их пустыми. Желая заселить их, как это делали древние люди, хотящие извлечь фрагменты тайны собственной личности, он (лавкрафтовский читатель) использует своё воображение, как учил девяносто лет назад своих поклонников Говард Филлипс Лавкрафт. Тогда читатель начинает лицезреть некие вещи (или знаки), и вглядываясь в них, кажется их вспоминает; помимо лёгкого утешения и простодушной доверчивости, эта способность помогает ему оставаться самим собой.
В самой яркой из публикуемых сегодня на русском языке и обреченной на неизбежный успех серии о "литературе ужасов", выходит второй том скромного собрания сочинений одного из наиболее уникальных писателей ХХ века — Ханса Хайнца Эверса. Два тома короткой прозы составят четыре авторских сборника рассказов: "Ужасы" (1907), "Одержимые" (1908), "Гротески" (1910), "Кошмары" (1922).
Инициатор и составитель собрания Григорий Шокин опирался на отечественные издания Эверса, относящиеся к началу века, но отметал всё, что почему-либо не отвечало его критериям литературности и адекватного перевода. Старые переводы, которые всё же были отобраны для настоящего собрания, прошли серьезную редактуру, лично осуществленную составителем, остальные рассказы были переведены заново, в чем преуспели замечательные мастера слова Евгения Крутова, Виктория Колыхалова и Григорий Шокин.
Вниманию публики предлагается второй том рассказов Ханса Эверса, который открывает женский взгляд на немецкого декадента — обстоятельное предисловие переводчика Виктории Колыхаловой. Друг за другом следуют два авторских сборника — "Ужасы" и "Гротески". И если первый из них уже издавался на русском полностью (правда, в другой компоновке переводов), то со вторым история чуть сложнее. Дело в том, что Эверс несколько раз менял состав сборника для разных изданий, и поэтому здесь представлены самые яркие рассказы, вошедшие в разные редакции "Гротесков". Уверен, поклонники писателя во всём разберутся, я или составитель готовы прояснить отдельные моменты. Некоторые рассказы впервые переведены на русский язык. Бонус — эссе Эверса о его любимом американском писателе — Эдгаре Аллане По.
И продублирую свое мнение об Эверсе: он всегда был литератором, который "гуляет сам по себе". Формально Эверс — современник Лавкрафта, Пражской школы и экспрессионистов, фактически — не похож ни на кого. Провокатор, испытывающий на прочность систему ценностей читателя (оттого и 18+, не столько даже из-за натурализма описаний). Понравится далеко не всем, особенно учитывая всеобщую для литературы неторопливость слога первой половины прошлого столетия. Если же понравится — вам стоит крепко задуматься о праве на свое место в окружающем обществе. В общем, Эверс — исследователь маргинальности, модальности существования на периферии исторически сложившихся множеств, и даже — далеко за пределами рекомой периферии. Несмотря на то, что тексты его обладают несомненными литературными достоинствами, удовольствие они дарят сомнительное. Наверное, разве что в плане "приобщиться к литературному памятнику, повлиявшему на свое столетие". Ну или если вы практикующий врач.
Второй том, как и первый, украшают иллюстрации Ярослава Гержедовича. Теперь на прилавке Эверса можно спутать с другим немцем (возможно, несколько более достойным) — Шопенгауэром, так что будьте бдительны и покупайте только то, что нужно именно вам!
(Любопытным: "Распятый Тангейзер" — в этом томе.)
Под катом — разворот обложки и содержание 460-страничного издания.
Содержание
Виктория Колыхалова. Нераскаявшийся Тангейзер С. 5-12
УЖАСЫ
Соус из томатов С.15-34
Сердца королей С. 35-62
Господа юристы С. 63-76
В краю чудес С. 77-80
Бледная дева С. 81-88
Утопленник С. 89-93
Конец Джона Гамильтона Ллевелина С. 94-118
Из дневника померанцевого дерева С. 119-146
Мертвый еврей С. 147-167
Мамалои С. 168-209
Тофарская невеста С. 210-248
ГРОТЕСКИ
Мои похороны С. 251-263
Одиннадцать тысяч дев и четыре волхва С. 264-274
Как я побывал в раю С. 275-282
Человекубатор С. 283-292
Аристократка Элли Барвальд С. 293-297
Кадисский карнавал С. 298-303
Кривая С. 304-313
Приключение в Гамбурге С. 314-320
Оригинальная коллекция С. 321-325
Почему Арно Фальк влюбился С. 326-339
Призрак Раммина С. 340-349
Ходатайство С. 350-358
Свободные отношения С. 359-364
Кольцо С. 365-386
Смерть черепахи С. 387-394
Заседание С. 395-400
Хелла С. 401-405
Распятый Тангейзер С. 406-411
Утро Паломиты С. 412-419
ПРИЛОЖЕНИЕ
О, мой родимый хаос! [Об Э. А. По] С. 423-456
Переводы с немецкого языка выполнили:
«Соус из томатов», «В краю чудес», «Бледная дева», «Человекубатор», «Аристократка Элли Барвальд», «Кадисский карнавал», «Свободные отношения», «Смерть черепахи», «Хелла», «Утро Паломиты» — Г. О. Шокин;
«Одиннадцать тысяч дев и четыре волхва», «Кольцо», «Призрак Раммина», «Ходатайство», «Заседание» — Е. О. Крутова;
«Как я побывал в раю», «Кривая», «Приключение в Гамбурге», «Распятый Тангейзер» — В. И. Колыхалова;
«Сердца королей», «Господа юристы», «Утопленник», «Конец Джона Гамильтона Ллевелина», «Из дневника померанцевого дерева», «Мертвый еврей», «Мамалои» — анонимный переводчик (печ. по изд.: Эверс, Г. Г. Ужасы. СПб.: Т-во А. Ф. Маркс, 1911);
«Тофарская невеста» — анонимный переводчик (печ. по изд.: «Огонек». — 1909. — № 10. — С. [2—3, 6—7, 10—11]);
«Мои похороны», «Оригинальная коллекция», «Почему Арно Фальк влюбился» — З. Д. Львовский (печ. по изд.: «Иностранный юморъ». — 1913. — Дешевая юмористическая библиотека «Сатирикона». — Вып. 90. — С. 3–52).
И насчет приложения составитель тома замечает:
Текст эссе воспроизводится по изданию: Эверс Х. Х. Во власти стихий / пер. с нем. — М.: М. Викулов и К°, 1909. В брошюре также был представлен открывающий сборник «Ужасы» рассказ «Соус из томатов» (получивший, как и данная работа, альтернативное название «О крови»), в котором, как и в настоящем эссе, описания неразрывно связаны с испанской Альгамброй. В оригинале же эссе о По имеет подзаголовок: «Das Nebelmeer» (нем. «Море тумана»).
облако тэгов
Некоторые рассказы впервые переведены на русский язык. Бонус — эссе Эверса о его любимом американском писателе — Эдгаре Аллане По.