Хоррор, мистика и саспенс

Некоторое время назад в поле моего зрения попал писатель хоррора, которого я по какой-то причине не замечал ранее, хотя на русском языке было выпущено достаточно много его произведений. Речь идет о британце Шоне Хатсоне.

Дабы восполнить пробел в матчасти, я решил ознакомиться с двумя его романами — "Слизни" и "Тени зла", выпущенными издательством "Центрполиграф" под одной обложкой. А начать с истории о мутировавших моллюсках мне захотелось лишь потому, что она была одной из первых опубликованных книг автора.

Итак, роман рассказывает о нашествии огромных отвратительных слизней на английский провинциальный городок Мертон. Причем, нашествии довольно незаметном, ибо люди, невзирая на резко выросшее количество убийств и несчастных случаев, продолжают жить как ни в чем не бывало. И даже полиция вместо того чтобы посмотреть себе под ноги упорно ищет какого-то там маньяка.

Единственным, кто понимает, что происходит вокруг, становится инспектор совета по здравоохранению Майк Брэди. Но что может сделать один человек против орды плотоядных монстров? Правильно, ничего. Поэтому Майк обращается за помощью к ученому из Музея естественной истории Мертона и местному "оперативнику по сточным водам". Вместе им предстоит дать отпор слизням, с каждым днем становящимся все наглее и наглее.

Как вы уже поняли, сюжет, придуманный Хатсоном, не блещет оригинальностью. Перед нами простой и незамысловатый ужастик о маленьком городке, который однажды столкнулся с крупными неприятностями в лице жаждущих крови чудовищ. Данную тему весьма любили американские кинематографисты в 1980-х (на ум сразу же приходят такие классические картины как "Зубастики" (Critters, 1986) и "Капля" (The Blob, 1988)).

Но просто — не значит плохо. Роман получился ярким и динамичным, а посему читался он бодро. Так что для того чтобы разгрузить мозг и не скучно скоротать пару вечеров книга вполне подходит. Однако если начать копать вглубь, то выяснится, что у текста есть ряд существенных недостатков. Во-первых, это излишняя линейность повествования. Суть в том, что злоключения Майка Брэди происходят как бы отдельно от других событий. То есть, нам показывают множество случаев нападения слизней на людей, но от силы два из них напрямую касаются главного героя, тогда как остальные трагедии проходят как бы фоном и по факту не играют никакой роли для развития истории. В общем, роману явно не хватает еще нескольких основных персонажей, которые бы поддержали инспектора в его борьбе.

Сегодня в литературном конкурсе мрачных рассказов "Бумажный Слон", №13 завершен этап голосования промежуточного жюри! Как было сказано ранее, Клуб Крик выступил в числе площадок, поддержавших конкурс. Публикуем рецензию на конкурсные рассказы, которые прочел один из авторов "Крика". В дальнейшем каждый из финалистов получит от наших авторов по рецензии. Материалы выйдут публично на авторской странице А. Холодного Территория Мрака, колонке "Крика" на ЛитМаркет и, конечно же, здесь, на ФантЛаб.

Прочитав работы из своей группы, был приятно удивлен качеством попавших в нее работ. Отметил для себя рассказы, заслуживающие публикации на бумаге или, как минимум, озвучки. Ставку в разборе сделал на цельность рассказа. Потому, что считаю, что отличие мастера – способность органично объединить противоречивые детали, превратив их в единое целое. Поэтому наибольшее кол-во голосов отдал историям, в которых органично объединены сюжет, живость героев, глубина конфликта, уровни трактовки событий и стиль. Признаюсь, что всеми перечисленными элементами может похвастать лишь один рассказ «Кукуреку». Но остальные произведения из четверки лидеров отличаются как минимум тремя важными составляющими из перечисленных.

«Кукареку» заслуживает высшего балла за выдержанную структуру сюжета и полифонию смыслов. Крепкая сюжетная кривая, которая взвинчивается подобно витой лестнице и, сужаясь к «шпилю», заостряет конфликт, из прочитанных мной рассказов есть только здесь. Большинство работ быстро читались благодаря легкому тепморитму. Но «легко читается» и «проглатывается» — разные понятия. К «Кукареку» же заслуженно стоит применить второе. Что примечательно, рассматриваемый рассказ хотелось отнести к группе проходимых середнячков. Причиной было отсутствие конфликта, которого нельзя обнаружить на первой четверти истории. На первых сценах читатель просто следит за бытом заключенных, не чувствуя свойственного жанру саспенса и не сталкиваясь с чем-то необъяснимым, что хотя бы отдаленно через мистику приближало бы историю к мрачному направлению.

На первых порах единственными плюсами, которые хотелось отметить, были темпоритм и аутентично переданный быт заключенных. Лишь после сцены с пресловутым «кукареку» читатель начинает понимать, что происходит нечто неправильное. И автор не ослабляет появившегося саспенса, накаляя тревогу последовательной серией сцен. В дальнейших событиях эффектно раскрываются загадка смерти одного из заключенных, необъяснимые события после нее и опасность, подстерегающая героя на каждом шагу в закрытом коллективе. Такие детали органично дополняют и усиливают друг друга, давая на первых порах чтения возможность трактовки событий как параноидального бреда героя. Это держат в напряжении, взвинчивая гайки с каждой последующей сценой по принципу упомянутой «витой лестницы».

Кроме конфликта и сюжетной структуры руку мастера выдают яркие сравнения, метафоры и, что обязательно порадует искушенного читателя, двойной подтекст у слов. Микроскопические детали лишь усиливают эффект от макро-картинки, к которой хочется отнести многослойность трактовки Лехиного образа, его реалистичность благодаря зековской внешности и мистичность, раскрывающуюся через сходство с образом из славянского и мирового фольклора.

В качестве ложки дегтя нужно назвать блекло очерчиваемый в начале конфликт. Как было сказано, он раскрывается ближе к середине, усиливаясь и удерживаясь на нужном уровне вплоть до финальной сцены. Но такая структура не свойственна жанру, и придерживаться ее не значит выходить за рамки, тем самым, качественно выделяясь. Наоборот, уход от свойственной триллеру структуры просто нарушает оправдавшиеся годами законы жанра, и ослабляет драматургию слабой завязкой. В то время как благодаря следованию жанровым канонам, она могла быть сильней.

По жанровым канонам отлично выстроен «Контрольный пакет», выделяющийся, как и «Кукареку», драматургией. В истории нет лишних деталей, все работает на сюжет. Мотивы героев, их шаги и независящие от воли конкретных персонажей события складываются в органичное целое. Взаимозависимость элементов кажется особенно цельной благодаря проявлению мотивов. Они не прописываются автором, но раскрываются посредством слов, поведения и характеров героев, создавая единую картинку, которая не расширяется, но углубляет саму себя. Создается необходимый напряжённому триллеру эффект «приоткрытой дверцы», когда саспенс накаляется с каждой минутой. В какой-то мере, сам накал напряжения – следствие именно такого подхода в раскрытии мотивов героев, когда читатель не знает до конца, чего ожидать от человека, глазами которого смотрит на развивающееся действие.

Подобно структуре, в рассказе четко и достоверно прописана логика подготовки преступников к убийству. И, что понравится искушенному взгляду, между строк просматривается проблематика. Вопрос, как себя поведет человек в условиях борьбы с формой жизни, которая сильнее его, в последнее время значим. Поэтому идея и конфликт некоторыми могут чувствоваться особенно остро. И автор этих строк относится к читателям, ощутившим актуальность темы.

На первых порах, чтобы не быть пристрастным, хотелось закрыть глаза на повестку дня и оценивать только произведение, а не тему. Но благодаря нескольким деталям стало понятно, что закрывать глаза на тему борьбы человека с другим видом в конкретном случае неуместно. Потому, что она – часть структуры рассказа. Дело в том, что повестка ощущается остро, несмотря на неродную русскому читателю культуру, в которой развивается действие. Также стоит учитывать время прошлого века, когда, возможно происходят события — несмотря на другую среду и ушедшую эпоху, история кажется актуальной и интересной даже сейчас, при всей, на первый взгляд, фантастичности темы противостояния людей и нелюдей. С таким набором условностей актуализировать проблематику сложно. Но автор этого достиг, опередив «Кукареку» проблематикой.

Важно, что он рассмотрел противостояние человека с враждебным видом с нескольких сторон и без утрирований. Как следствие, читатель получил реалистичный триллер, цепляющий темой, подачей и сюжетом, который на протяжении всего повествования выдерживает свойственный жанру саспенс. А значит, производит впечатление. Рассказ, взявший на один голос больше, опередил такую каноническую подачу благодаря своей многослойности. Которой здесь, к сожалению, нет.

Подобным по цельности, хоть и не таким напряженны, оказался «Шелег», который наряду с «Инцидентом» оказался построенным на двух историях. Если в «Инциденте» настоящее действие было обрамлением к сюжету из прошлого и поводом его пересказать, то здесь дела минувших дней стали обрамлением сами и, что важно драматургически, задали настроение последующей истории. Лейтмотивом, вокруг которого разворачивается ее сюжет, послужила фольклорная легенда. Что можно назвать отдельным плюсом для построения конфликта, так как это углубляет действие через связь с сюжетами прошлого.

Грамотность текста выдается цельностью его конструкции. Фольклорная легенда служит не только обрамлением, но и настоящей, действующей в реальном времени историей, которая ведет героя к его участи спустя много лет после того, как события минувшего схоронились в горах. То есть, оба сюжета пересекаются, влияя друг на друга и, как показывает финал, современные события также влияют на жизнь потусторонних сущностей из древнего предания.

Но, к сожалению, влияние фольклорной легенды на современные события слишком велико. И герой оказывается заложником того, что с ним делает призрак прошлого, который, будучи ребенком потусторонней сущности из сказки, связан также с личным грехом молодых лет героя. В чем видна некоторая бесхребетность последнего. Потому что его действия не зависят от личной воли, но продиктованы мистическим существом, напоминающим о грехах. Возможно, интуитивно автор хотел замкнуть кольцо вечных сюжетов, повторяющих друг друга и, тем самым, показать метафизическую заданость описываемых событий. С этой точки зрения композиция выглядит еще более цельной.

Если так, то столь же цельным является образ героя, который из прочитанного мной наиболее завершен. У мужчины есть мотивы, темное прошлое с грехами, страхи и желания, которые органично смотрятся, даже не смотря на то, что он ведет себя несколько бесхребетно в ситуации потерянности. Впрочем, это укладывается в ситуацию страха, проживаемого мужчиной. Отмечу, что некоторый страх и вполне ощутимое напряжение читатель однозначно испытает, несмотря на то, что насыщенные саспенсом сцены построены на диалоге. Выдержать накал, опираясь на реплики, сложнее чем с опорой на действие, и автор смог его передать. Так что, рассказ настолько же цельный, как «Кукареку» и «Контрольный пакет».

Им в спины дышит «Я знаю пять имен», нарушающий одни рамки и укрепляющий другие. Как показывает опыт, повествование от 1-го лица часто снижает эффект истории, убавляя в ней свойственное жанру напряжение. Но стоит признать, саспенс в «Я знаю пять имен» на месте. Не могу сказать, что рассказ становится исключением из правил и смотрится выигрышно благодаря тому, что нарушил традицию повествования от 3-го лица. Уверен, что накал оказался бы более высоким в наиболее распространенной форме изложения, потому что читателю приходилось бы ломать голову, чтобы понять, что в голове у героев. Здесь же мысли последних поданы явно, и читатель просто следит за повествованием — соответственно, без головоломки триллер-составляющая проседает.

Но проседает только в элементе повествования. Потому что сюжетное напряжение построено грамотно и наглядно показывает принадлежность истории жанру психологического триллера. Несмотря на упрощенное изложение, в рассказе присутствует свойственные триллеру тайны, разгадка которых пугает или, как минимум, создает нужный саспенс. Так что, оригинальный сюжетный поворот в конце вполне соответствует триллер-канону, хоть и не бьет наотмашь искушенного в жанре читателя.

Что касается идеи, то сплав психологического триллера с мистическим встречается нечасто. Как правило, произведения из этих школ в темной русскоязычной прозе появляются как типичные представители своей поджанровой ниши, редко пересекаясь. Здесь мы и видим тяготение к конкретной школе психологического триллера, где мистическая канва не доминирует и подана в виде жанрового элемента. Так что, сплав остается сплавом. Более интересной в этом смысле предстает сама идея с доктором, который не борется с субличностью в пациенте средствами науки, а наоборот – предполагает в ней демона и, не воспринимая потустороннюю сущность как болезнь, желает достать ее из больного.

Выстроенный на схожей теме «одержимости» «Запах рыжика» более реалистичен. Он повествует о проникшей в человека инопланетной жизни. Хоть и не так претенциозно, как предыдущий рассказ. Простая по конфликту история, где все более-менее однозначно, держит заявленный в начале саспенс до финала. Напряжение сводится к простому интересу — что вылезет из инфицированного человека. Построенный на таком ожидании сюжет прост. А сам рассказ подтверждает, что с помощью незамысловатой интриги можно создать интересный сюжет. Но, к сожалению, этого недостаточно для полноценной драматургии с внезапными сюжетными поворотами, развилками и выбором, открывающимся герою перед очередным шагом навстречу к уготованной им участи.

Тем не менее, несмотря на простоту, рассказ ровный и читается легко – даже на одном дыхании. Возможно, именно благодаря незамысловатости. Так что, впечатление история оставляет хорошее. Но, что касается послевкусия, не понятна главная интрига: что же это была за сущность внутри жены героя, почему она приняла облик чертенка в финале и, главное, зачем ей для развития был нужен запах гриба? Это компенсация потребности, которую испытывала носитель-женщина в момент проникновения в нее сущности? Если да, к столь тонкому объяснению придет не каждый читатель и большинству завершение рассказа может показаться невнятным.

Следующий по кол-ву баллов «Инцидент» относится к историям, значительно уступающим по качеству тем, что были разобраны выше. Если в предыдущих работах сюжет, живость героев, глубина конфликта и, в редких случаях, уровень трактовки событий и стиль работали на саспенс, провисая лишь в одном из перечисленных пунктов, то здесь они просто не дотягивают до свойственного жанру эффекта напряжения или, как минимум, дискомфорта.

Простота работ просматривается в самой структуре. Например, интересующий нас «Инцидент» — это история в истории, события которой переданы в формате рассказа. К сожалению, он сводится к простому пересказу, где события излагаются одно за другим без внезапных поворотов – в результате, значительно ослабляется сюжет. Этот формат больше подходит сказке, которую читаешь для расслабления. Он не может сделать конкурентоспособной историю, если та соревнуется на конкурсе, где много произведений, берущих читателя сюжетом и обязательным для жанра (!) напряжением. Его в «Инциденте» нет потому, что не обозначен конфликт. Мистическое происшествие или фантастические обстоятельства жизни героя – возможный повод заинтересоваться историей, но это еще не повод сопереживать герою и, тем более, ощущать обязательный триллеру саспенс.

Эмоционально вникнуть в рассказ мешает также плоскость героини. Женщина кажется неживой, так как в ее поведении нет логики. Героиня узнает, что ее родственник – колдун, желающий передать свою силу внучке, и при этой новости не испытывает ни замешательства, ни, как минимум, удивления и, тем более, волнения за ответственность перед силой, которой нужно обладать. Такое же нарушение логики есть в ситуации с директрисой, когда потомственная ведьма вспоминает о своей колдовской силе внезапно, как будто забыла о ней при получении. К логическим ошибкам хочу также отнести прокол в основе основ действия: если речь идет о преемственности поколений, почему старик передает дар внучке, а не дочери?

Основной массив ошибок здесь касается логики, а наиболее бросающиеся в глаза ошибки относятся к живости героев. Но кроме оплошностей стоит отметить интересный образ ведьмы, оригинальный, хоть и не бьющий по голове, финал и мягкий темпоритм, с которым рассказ читается так же легко, как сказка. В подобной подаче он может органично смотреться в формате историй у костра.

Еще более простым оказался «Торговец скотом», который может считаться интересным за счет идеи. Вымирание человечества и приход на его смену новых, плохо понимающих цивилизацию предков, потомков интересно. Но оно служит лишь фоном, не создавая действия, которое здесь ощутимо вяло. К примеру, немалый фрагмент рассказа посвящен пути героев на рынок и продаже скота на нем – но сюжета с поворотами как такового нет. История развивается и, одновременно, стоит на месте.

Тем не менее, она легко читается за счет плавного слога и повествования в настоящем времени, которое погружает читателя в действие глубже, чем истории, излагаемые в распространенном прошедшем времени. За счет такого приема слабое действие несколько компенсируется, вовлекая в себя читателя. Также органично смотрятся сцены из прошлого, которые вплетены в настоящее и составляет с ним единое целое, вытекая описаниями из повествования.

Жанровым рассказ можно назвать лишь за счет твиста в финале. Но, к сожалению, он выглядит «внезапной пугалкой», которая, появившись без предварительного накала, кажется холостым выстрелом в воздух.

Более динамичным и сюжетно живым можно назвать «Осуждающий лик». Но, несмотря на множество событий и их масштаб, они не составляют цельного материала с остальной композицией. И даже с оригинальной идеей этот рассказ мало приближен к жанру. Считать его слабейшим из прочитанных можно по ряду причин, которые уйдут, если в дальнейшем автор продолжит работать над новыми историями и шлифовать стиль.

Нюансы стиля и проработанной структуры упомянуты вместе не просто так. На примере рассказа видно, как ошибка в одной плоскости повлияла на допущение второй. Речь идет о пафосных выражениях в прямой речи. Они редко бывают оправданы, и только при условии, что пафосу в прямой речи предшествует накал. Перед «громкой» фразой должно сформироваться напряжение, а перед ним – очертиться конфликт. Здесь же, на первых порах, конфликт не очерчен. Как следствие, нет напряжения, и пафосная речь выглядит неуместной. То есть, предварительная работа над структурой произведения позволит укрепить динамику и, как требует жанр, саспенс. А затем, при необходимости, осторожно использовать пафосные выражения.

Несмотря на слабо очерченный в начале конфликт, он четче проявляется в последующих сценах. Но, к сожалению, читатель узнает о происходящем из объяснений, которые не являются частью повествования, а поданы в виде «объяснительных кусков». Из-за чего не ощущается цельность действия и оно кажется нарезкой перечисляемых событий.

Дальнейшие ошибки касаются логики, которая слабо просматривается в мотивах героя. Например, Илья решает отправиться к Аномальной зоне не потому, что так по здравому смыслу сделал бы каждый на его месте, а основываясь на опыте и «седьмом чувстве». Притом, объяснения, что это за седьмое чувство, нет, хотя оно должно было появиться раньше момента, когда герои его используют. Это касается всех деталей, которые, появившись в действии пост фактум, смотрятся как появившийся из ниоткуда рояль в кустах.

Также являются нелогичными сомнения героя, когда он, сидя в лодке, думает, стоит ли ему плыть к озеру: они выглядят искусственно, потому что, как в вышеописанном случае с деталью, не имели предпосылки в предыдущем действии; но, вдруг, появились из ниоткуда – для чего? Из-за своей искусственности они не прибавляют действию правдоподобия и, наоборот, только ослабляют последнее. Это чревато особенно чревато для реалистичности, так как у героя не видно ни мотивации, не характер, ни личных (!) страхов и желаний. То, что он желает спастись – мотив общий и свойственный каждому, но что заставляет его действовать именно так, а не иначе.

И, завершая короткий разбор, вернусь к стилистическим нюансам, с которых начал. Кроме пафосных выражений в тексте много деепричастных оборотов, усложняющих восприятие. Среди слов попадаются канцеляризмы типа «являлось», «заключалось» и т.п. Несколько рябит в глазах от излишней детализации, когда многие не относящиеся к сюжету фрагменты перегружают восприятие так же, как деепричастные обороты. В результате картинка становится пестрой и размывается в голове читателя. Наверное… может быть…

Да, троеточия убрать! Они добавляют словам двусмысленности, с которой могут работать только опытные мастера. Но уверен, вы заметите, что двусмысленность в языке мастеров достигается иными приемами, когда выражения имеют двойственный контекст (как в «Кукареку, например). Троеточий в произведениях зрелых писателей попросту нет.

Зрелые же авторы на конкурсе есть. Ваш покорный определил их по цельным произведениям, к которым относятся «Кукареку», «Шелег», «Контрольный пакет» и стоящий вровень с сильнейшим рассказом группы по эмоциональному накалу «Я знаю пять имен». Интересно, что в этом психологическом триллере личные проблемы героя раскрыты не столь емко, как в «Шелег», находящемся в тройке лучших. В независимости от того, какое место займет последний вместе с «Кукареку» и «Контрольным пакетом», после окончания конкурса ваш покорный намерен опубликовать эти рассказы на авторской странице «Территория Мрака». Благодаря чему они так же, как этот отзыв, появятся на площадках Клуба Крик и получат рецензии от наших авторов.

Читайте в номере:
— воспоминания авторов русского хоррора об их детских страхах;
— рецензии на антологию «Лучшее. Страшное. Дрожь», «Город Спящих» Александра Матюхина, фильмы «Злое» и «Легенда о Зеленом рыцаре», сериал «Новый вишневый вкус», альбом Iron Maiden, игры Tormented Souls и Twelve Minutes;
— рассказы Грэма Мастертона, Александра и Дмитрия Костюкевичей;
— обзор фильмов и сериалов, основанных на страшных историях для детей и подростков;
— топ-6 самых жутких интернет-монстров от Мультяшного Кота до Момо;
— галерея иллюстраций художника Сергея Голощапова к сказкам братьев Гримм;
— статья о Danse Macabre в классической музыке и не только!

Читайте нас здесь!

Номер в базе Фантлаба.

Странное фэнтези в необычных хоррор-декорациях в исполнении Нейтана Баллингруда стоит на двух Б — Безысходности и Беспощадности. Именно с этими двумя Левиафанами придется иметь дело читателю, который рискнет пересечь адское пограничье «Ран». Они как Сцилла и Харибда, проскочить между которыми дано не каждому. Многие будут раздавлены их непомерными громадами, словно гигантскими жерновами. И как в таких случаях положено – будут плеваться. Долго и старательно. Ибо есть от чего — в своих фантазиях Баллингруд заходит далеко. Хотя, все же не дальше некоторых пределов, которые положил сам себе. Это в своем роде gore fantasy, но старательно причесанное и приправленное солидной щепоткой Баркера, под которого Баллингруд неплохо сработал. Сходство между ними очевидно. «Раны» напоминают одновременно «Книги крови», «Сотканный Мир» и чуть-чуть Имаджику».

Баллингруд самозабвенно упивается грехами неприкаянных ангелов с наслаждением, ничуть не меньшим, чем сам Клайв. Ему это по нраву и толк в ангельских грехах он знает. Нет смысла писать о магии, если в нее не веришь. Баллингруд верит, как верил когда-то Баркер. У «Ран» почти те же самые вкус и послевкусие: сладкое к сладкому. И все это со знакомой ноткой дымящихся потрохов, хлещущей фонтанами крови и влекущего запретного плода, который бесконечно сладок. Сладкое к сладкому. В общем, если любите Баркера — вам сюда. На него это действительно похоже.

Там же, где Баллингруд пытается убрать Баркера в стол и говорить собственным голосом, он звучит совсем иначе. Наиболее заметно это в «Чреве», где бал правят те самые два Б – Безысходность и Беспощадность и почти не слышны чужие интонации. Ад приходит в городской квартал и медленно преобразует плоть его обитателей на свой адский манер. А посреди творящегося Хаоса одинокий старик разыскивает свою сбежавшую собаку, единственную близкую душу, которая у него осталась. Плод «Чрева» не сладок, а горек как пепел, и чтобы съесть его, не отравившись, надо постараться.

Депрессивный «Сатанист» производит схожее впечатление. Магические опыты отца оставляют дочь наедине с одним из низших адских существ, которое он по ошибке вызвал на землю, вместо ее умершей матери. Дочь пытается завершить ритуал, но у нее не получается. Ничего хорошего для обитателей маленького городка это не сулит, но зато все будут при деле.

Худший рассказ сборника — «Черепушка». На фоне прочих вещей цикла «Черепушка» выглядит странно и неуместно. На детскую тему, но со взрослыми подробностями, он не имеет ничего общего с остальными пятью и на их фоне вызывает недоумение, словно нелюбимый приемыш в большой и дружной семье. Что-то от Геймана, что-то даже от Брэдбери и много от самого Баллингруда. В единый оркестр эти трое не складываются, потому что Баллингруд не совместим ни с Гейманом, ни тем более с Брэдбери, и на выходе получаем сумбур вместо музыки. Захватившие маленький городок упыри семьдесят лет подряд устраивают ярмарку, которая кончается загонной охотой на маленьких детей. Звучит многообещающе, но на деле рассказ неоправданно затянут, перегружен деталями, важными, но ненужными и не имеет внятного финала. То есть, финал-то есть, но от него ни жарко, ни холодно. Вдобавок, чтобы до него добраться, придется мучительно продираться через путаные экскурсы в прошлое, бросающие в скуку, а не в дрожь.

«Атлас Ада» формально полноценный рассказ, но в действительности скорее введение, нужное для понимания некоторых ключевых моментов мира «Ран». Особой необходимости связывать таким образом концы с концами не было, но автор решил, что она есть. Цикл от этого не пострадал, а читатель получил еще одну мрачную историю, хотя сказать определенно, что она удалась на славу нельзя – «Атлас» больше обманывает читательские надежды, нежели оправдывает. Тем не менее, несколько темных (в хорошем, с точки зрения любителя хоррора, смысле этого слова) моментов, ради которых его стоит почитать, там найдется.

Первая из двух несомненных удач сборника – «Зримая скверна». История о бармене, к которому попадает чужой сотовый телефон. Некто или нечто шлет на этот телефон жуткие фото и видео пыток. Подчиняясь законам жанра, бармен не идет в полицию, решив самостоятельно выяснить, что происходит. Стоит ли говорить, что это была плохая идея? Рассказ отличает нетривиальный замысел и мастерское его воплощение, а также неожиданная, но закономерная развязка. Демоны-то страшны, спору нет, но люди интереснее. Живые, с неподдельными эмоциями, страстями и отчаянными метаниями. Здесь страшное, сочетаясь с обыденно-человеческим, рождает нечто воистину особенное. А читателю посчастливится присутствовать при родах.

«Стол мясника» вторая удача «Ран». Драматургия «Стола» почти шекспировская. Это сплаттер-панк восемнадцатого века, где юноша и девушка из недружественных сатанистких сект влюблены друг в друга и хотят быть вместе. Их союзу противится весь мир, но для истинной любви преград, как известно, нет. Герои на пиратских кораблях плывут к границе ада, чтобы устроить пир с главою падших ангелов и после пожениться с его нечестивого благословения. Детали тоже очаровательны: каннибализм, беспощадные ангелы смерти, куча отвратительных подонков и горы, горы кровавой требухи — все по канонам сплаттера. Пощады не ждите, каждый получит по заслугам. Ад давно опустел. Все демоны здесь.

Сегодня День Рождения короля Стефана, он же Стивен Кинг. Не зря я что-то о нем стал вспоминать в последнее время, сейчас читаю «Кладбище домашних животных» (и пока в восторге!). Недавно мне пришла в голову мысль, насколько интересно жить и взрослеть, параллельно с определенными феноменами и людьми. Вот, например, Кинг.

С довольно раннего возраста я смотрел ужастики по телевизору и VHS, родители меня на эту тему не ограничивали, чаще это были именно семейные просмотры, да и PG-рейтинги до нас еще не добрались. Они, родители, с удовольствием смотрели страшилки, но читали детективы, книг-хорроров дома не было. Возможно, в хоррорах им не хватало интриги и расследований.

Какой фильм мне запомнился из детства... Наверно, «Оно». Его я посмотрел еще до школы. И это было жутко! Монстр-клоун, появляющийся тут и там, с зубами и когтями. Мимо проносились еще фильмы по Кингу, я слышал о его книгах и часто обращал на них внимание в магазинах. Он был везде – на полках книжных, в телевизоре и просто на слуху. Король ужаса пишет жуткие страшилки! Да он, наверное, злой и/или больной на голову человек! Это тогда так думалось и даже слышалось вокруг. Помню бабушка откуда-то мне вычитала, что у писателя чуть ли не синдром Дауна.

То есть в детстве и юношестве Стивен Кинг представлялся мне мрачной и отталкивающей фигурой, человеком, пишущим страшные истории, да еще и с плохим концом. В нем было что-то мерзкое и отталкивающее. Хотя, вместе с тем, и что-то притягательное. Пожалуй, муж моей сестры был первым человеком, который сказал мне, тогда я учился в пятом или шестом классе, что Кинг интересен, а не просто страшен. Он пересказал мне сюжет «Худеющего». Остроумное произведение ведь!

Шли годы, я обнаруживал, что экранизации Кинга, такие как «Зеленая миля», «Побег из Шоушенка», «Ловец снов», «Оно» мне очень даже по вкусу, а вот книги читать совершенно не хотелось. Мне они попадались в руки мельком, но было неинтересно. Там были какие-то описания, будничные рассуждения. А где ужасы? Там же должно быть страшно с первой страницы…

После школы и в универе мне казалось, что я уже перерос такую литературу. Я считал, что Стивен исключительно беллетрист и сочинитель страшилок. На факультете журналистики было, что почитать.

И вот, по-настоящему я открыл для себя Кинга уже после университета. Однажды мне вспомнился фильм «Оно» (старый), и захотелось его пересмотреть. А потом я подумал – хм, а интересно, как он об этом писал. Пошел в ДГПБ и взял толстенную книжку в мягкой обложке. Так, больше из любопытства. И тут оказалось, что Стивен Кинг умеет писать! Мало того, что история была просто шикарной и от нее невозможно было оторваться. Король ужаса действительно сильный писатель, выдающий сильную прозу. Последующие книги это только подтверждали.

Оказалось, что Кинг шикарно пишет о людях, мастерски рисует характеры, весьма глубоко видит многие вещи, в его текстах есть и поэтичность, и юмор. Монстры и ужасы зачастую, живут в людях и не являются на самом деле центральной темой кинговских книг. Да, читается он легко и быстро, но это отнюдь не потому что книги Кинга простенькие. Здесь как раз и виднеется краеугольный камень его творчества – доступная хорошая литература, способная и развлекать, и наталкивать на самые серьезны мысли. Именно поэтому Кинг стал королем, феноменом популярной литературы 20го века. Он смог сделать гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. И, разумеется, идти к нему за страшилками – наивно. Страшилки в его случае являются скорее транспортом для совсем других меседжей, весьма актуальных и своевременных.

Сегодня что ни сериал в жанре ужасов – по Стивену Кингу, полный метр – по Кингу. Очень недурно пересняли «Оно», есть «Доктор сон», сейчас крутят неплохой сериал «Чепелуэйт» (предыстория «Участи Салема»), к которому мастер сам написал сценарий. Джо Хилл, сын Стивена, сам стал весьма неплохим писателем. Кинг продолжает быть повсюду, каждый год выдает по книжке, при этом, очевидно, делает это не ради денег, а потому что хочется. Я прочел далеко не все его романы, но большинство из того, что прочел, могу рекомендовать. Так вот меняется и, думаю, продолжит меняться мое восприятие Кинга. Действительно ведь, с младенчества знаю эту фамилию. Полагаю, что и ваше отношение к нему с ходом лет менялось.

С Днем Рождения, Стивен Кинг! Долгих лет и пусть ужас продолжается. Король жив!