Калейдоскоп фантастики

В сборнике очерков «Ставрополь: фронт и судьбы» (2009 год, Тольятти) есть краткие биографии некоторых выпускников ВИИЯКА. Об Анатолии МИЦКЕВИЧЕ там, в частности, сказано так:

— С февраля 1942 по июль 1943г. учился на Военном факультете иностранных языков в г. Ставрополь Куйбышевской области. В августе 1943г. — отозван в Главное разведуправление Генерального штаба, где он служил до июня 1956г. Блестящее знание английского языка позволило ему стать переводчиком маршала Г.К. Жукова при подписании капитуляции гитлеровской Германии, маршала В.Д. Соколовского на переговорах с Д. Эйзенхауером, маршала А.М. Василевского при капитуляции Квантунской армии в Манчжурии. В Италии А.П. МИЦКЕВИЧ встречался с Пальмиро Тольятти и Луиджи Лонго.

На протяжении последних 50 лет чуть ли не в каждой публикации неизменно утверждалось, что Анатолий МИЦКЕВИЧ работал шифровальщиком в африканском штабе Роммеля. Легенда не выдерживает даже поверхностного сравнения дат. Ну, а после трехтомника Анатолия ДНЕПРОВА издательства «Престиж бук» 2017 года с ранее не публиковавшимся документальным повествованием «По ту сторону войны (1943-1945)» и предисловием внучки писателя Д. Елистратовой «Мой дед ДНЕПРОВ», говорить о штабе Роммеля просто неприлично.

Анатолий МИЦКЕВИЧ с осени 1943 года по лето 1944 года находился в Алжире, во второй половине 1944 года – в Италии, а с начала 1945 года – в Англии.

Валентин РИЧ, написавший с Михаилом Черненко, фантастическую повесть «Мушкетеры», в книге «Я — энциклопедия» вспоминал, что ДНЕПРОВ им с соавтором рассказывал в середине 1960-х, что «его заслали не в германскую армию, а в американскую, не к Роммелю, а к Эйзенхауэру».

В ночь с 8 на 9 мая 1945 года мы видим Анатолия МИЦКЕВИЧА в форме старшего лейтенанта на множестве фотографий сзади маршала Георгия Жукова при подписании акта капитуляции в Карлсхорте.

И не только на фотографиях, но и в кинохронике ТАСС и в известном документальном фильме «Берлин» 1945 года Юрия Райзмана – здесь его вообще много:

Из фильма, кстати, хорошо видно, что старший лейтенант МИЦКЕВИЧ не просто переводчик Жукова, а переводчик в общении его с заместителем Верховного главнокомандующего союзными экспедиционными войсками – главнокомандующим всеми союзными воздушными силами в Европе Артуром Теддером, тоже подписавшем акт капитуляции со стороны победителей. В российских архивах даже есть фото по этому поводу:

Более того, 8 мая днем, когда руководство союзных войск (но без Эйзенхауэра) прилетело в Берлин на подписание акта, мы видим на фото, что разговор Теддера и заместителя Жукова Соколовского, его встречающего, переводит Анатолий МИЦКЕВИЧ.

Если сопоставить архивные советские и зарубежные фото тех событий, то выясняется, что загадка, каким образом Анатолий МИЦКЕВИЧ оказался переводчиком Георгия ЖУКОВА и Василия СОКОЛОВСКОГО (на тот момент еще не маршала, а генерала армии) вполне разрешима.

Для ответа на этот вопрос вернусь к статье Германа Смирнова в «Технике – молодежи», где он вспоминает рассказы Анатолия Петровича:

— Приехали мы с моим генералом в Лондон. Генерал вызвал нашего военного атташе и начал его расспрашивать: Что узнал? Какова обстановка? Как с вербовкой агентуры? «Какие разведданные? Какая агентура? – простодушно воскликнул атташе, — да пусть меня в Москве взгреют за то, что я ничего не делал, чем если что-нибудь делал, но не так!».

Кто же этот генерал? Сопоставляя вышеуказанные слова с послужными списками, мы приходим к выводу: Анатолий МИЦКЕВИЧ работал переводчиком (возможно, не только переводчиком) у кадрового сотрудника ГРУ ГШ КА генерал-майора (с октября 1944 года – генерал-лейтенанта) Александра Васильева, который в 1943 году был назначен Главным советником советской военно-дипломатической миссии и направлен в Северную Африку в Штаб союзнических войск в Алжире, где установил контакт с командующим экспедиционными силами союзников Дуайтом Эйзенхауэром. С лета 1943-го Васильев находился при Штабе англо-американских войск Союзников, наблюдал за боевыми действиями по высадке экспедиционных сил на острове Сицилия и побережье Италии. С конца 1944 года в связи проведением операции «Оверлорд» по высадке союзнических войск в Нормандии и открытием "второго фронта" в Европе — начальник советской военной миссии в Великобритании до апреля 1945-го.

А теперь факты и фото.

Георгий Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» пишет:

— В середине дня на аэродром Темпельгоф прибыли представители Верховного командования союзных войск. Верховное командование союзных войск представляли маршал авиации Великобритании Артур В. Теддер, командующий стратегическими воздушными силами США генерал Карл Спаатс и главнокомандующий французской армией генерал Ж. Латр де Тассиньи.

На аэродроме их встречали мой заместитель генерал армии В. Д. Соколовский, первый комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин, член Военного совета армии генерал-лейтенант Ф. Е. Боков и другие представители Красной Армии. С аэродрома союзники прибыли в Карлсхорст, где было решено принять от немецкого командования безоговорочную капитуляцию.

А вот в исторической кинохронике ТАСС об этом дне (в полном 8-минутном варианте) сказано так:

— 8 мая на темпельгофский аэродром прибыла делегация верховного командования экспедиционных сил союзников. На это день было назначено подписание Германией акта о безоговорочной капитуляции. Прибывших встречал генерал-лейтенант Васильев.

И только чуть позже говорится, что «гостей приветствовал генерал армии Соколовский».

Александр Васильев встретил прибывших сразу же, как они сошли с трапа и подвел к Соколовскому. А теперь посмотрим на разговор Соколовского с Теддером с другого ракурса и сразу же обнаруживаем Васильева (он в очках):

Напомним, что именно Васильев до Лондона отвечал за связь со Штабом союзнических войск в Африке и Италии, а значит, лично знал и Эйзенхауэра, и Теддера.

В других фотографиях из Карлсхорта видно, что после прилета Теддера и до момента подписания акта капитуляции его сопровождают Александр Васильев и Анатолий МИЦКЕВИЧ.

А вот это фото из британских архивов: вечером 8 мая еще до подписания акта капитуляции Георгий Жуков пригласил Артура Теддера в свой кабинет, разрешив официальное фото иностранным журналистам. И кого мы там видим вместе? Тех же Васильева с МИЦКЕВИЧЕМ.

5 июня 1945 года в Берлин прибыл на один день командующий союзными войсками Дуайт Эйзенхаэер на подписание «Декларации о поражении Германии и взятии на себя верховной власти в отношении Германии правительствами Союза Советских Социалистических Республик, Соединенного Королевства и Соединенных Штатов Америки и Временным правительством Французской Республики». Официально встречал его Василий СОКОЛОВСКИЙ (в отличие от 8 мая на его кителе – золотая звезда Героя, которой его чуть ли не накануне наградили). На втором плане узнаваем Анатолий МИЦКЕВИЧ.

А если посмотреть с другого ракурса, то рядом с Айком обнаруживается и генерал Александр Васильев.

P.S. Данный текст предполагался как часть эссе о произведениях Анатолия ДНЕПРОВА в рамках проекта «100 главных произведений (книг, циклов) советской фантастики (1941-1991)». Но, по здравому размышлению, решил дать его отдельно, так он явно оттянет на себя внимание. Тем более, что сегодня, 5 ноября, отмечается День военного разведчика, коим и является писатель Анатолий ДНЕПРОВ в своей ипостаси Анатолия МИЦКЕВИЧА.

P.P.S. Любопытно, что во всех официальных биографиях генерала Васильева сказано, что он с апреля по июнь 1945 года находился в составе советской делегации по выработке Устава ООН в Сан-Франциско.

P.P.P.S. 3 сентября 1943 года Италия вышла из войны, а 13 октября 1943-го объявила войну гитлеровской Германии. 30 ноября в Алжире начал работу Консультативный Совет по вопросам Италии, в который советский представитель был включен только в конце января 1944 года и лишь с ограниченными консультативными функциями. Тогда советское правительство неожиданно для союзников сделало ход конем, установив в марте 1944 года официальные дипломатические отношения с итальянским правительством Пьетро Бадольо. В этом же марте из СССР в Италию вернулся Пальмиро Тольятти и вошел в состав правительства. Надо полагать, все эти события помимо официальной мидовской оболочки, имели под собой и солидную работу ГРУ под руководством Александра Васильева. В этом контексте строчка из биографии о встречах Анатолия МИЦКЕВИЧА с Тольятти и Луиджи Лонго, который в то время был главнокомандующим коммунистическими Гарибальдийскими бригадами и заместителем командующего всеми партизанскими отрядами в Италии, имеет под собой почву.

Продолжение следует.

=============================

Из книги Д.Найта "Создание рассказа"

=============================

Ваш псевдоним

Выбирайте его внимательно, потому что, как только вас напечатают под этим именем, оно может остаться с вами навсегда. Избегайте всего, что выглядит как прозвище или уменьшительно-ласкательное обращение, даже если на самом деле подразумевается нечто иное. Имя, с которым вы родились, вероятно, является вашим лучшим псевдонимом, но у большинства людей есть некоторая свобода действий:

• Дебора Мартин

• Дебора А. Мартин

• Д. А. Мартин

• Д. Энн Мартин

Вы можете подумать, что подпись под фотографией должна быть яркой и запоминающейся, и у вас может возникнуть соблазн придумать элегантный псевдоним — Кертис Сент-Джон или что-то в этом роде. Я думаю, это было бы ошибкой. Если у вас нет какой-либо веской причины скрывать свою личность, не вижу смысла использовать псевдоним. В зависимости от качества вашей работы ваша подпись может обрести любой смысл, который вы вложите, будь то экзотическое имя, как Ежи Косински, или «обычное», как Джеймс Джонс.

Если вы замужняя женщина, имейте в виду, что вы, возможно, не всегда будете носить фамилию своего нынешнего мужа; если вы сейчас подпишете этой фамилией свой рассказ, то можете пожалеть об этом позже.

Привычки в работе

Хорошие привычки — это все, что вам подходит для работы. Вот некоторые приемы, которые сработали у других авторов.

Найдите место для работы, которое будете использовать только вы и только для написания текстов. Выделяйте для работы определенные часы в течение дня, независимо от того, позволяют ли вам обстоятельства, даже если это всего два часа в субботу и воскресенье утром — и не используйте эти часы ни для чего другого. Заранее продумайте, что собираетесь написать, чтобы, когда вы сядете за пишущую машинку, быть готовым к работе.

Таким образом, вы приучите себя писать, когда будете садиться за машинку. Если по какой-либо причине вы отвлекаетесь более чем на минуту или две, встаньте, отойдите от машинки, разберитесь со своей проблемой и затем вернитесь. Держите блокнот под рукой или носите с собой, чтобы записывать мысли, которые приходят вам в голову в самые неожиданные моменты.

Есть вероятность, что вы будете работать писателем «по совместительству», по крайней мере, в течение нескольких лет, а возможно, и на протяжении всей своей писательской карьеры. Многие выдающиеся профессионалы работали писателями неполный рабочий день — они продолжали свою писательскую карьеру, постоянно работая в других местах. Самые успешные, похоже, занимаются творчеством, используя все свободное время: они пишут в пригородных поездах, они пишут утром перед завтраком, они пишут всякий раз, когда у них выдается несколько свободных минут в течение дня.

Ваши жизненные обстоятельства будут зависеть от многих факторов, которые вам неподвластны; возможно, вам придется годами трудиться на работе, которая вам не особенно нравится; ваш брак может распасться; дети и другие члены вашей семьи могут предъявлять повышенные требования, претендуя на ваше время и чувства. В идеале вы могли бы избавиться от всего этого, но если бы так случилось, о чем бы вы стали писать? Каждый опыт, который вы переживаете, вносит свой вклад в вашу зрелость и понимание мира, в котором вы живете. Даже скука имеет определенную ценность для писателя.

Если у вас есть работа, которая не полностью занимает ваши мысли, вы, возможно, спланируете свои творческие занятия в течение рабочего дня и будете готовы приступить, как только сядете за пишущую машинку. Возможно, не так уж плохо переживать из-за того, что приходится тратить время на печатание. Писатели, которым нечего делать, кроме как писать, часто занимаются заточкой карандашей и щиплют корпию.

Многое из того, что я рассказываю вам в этой книге, является моим субъективным мнением, против которого можно выдвинуть весомые аргументы: например, Джозеф Конрад заставлял себя сидеть за письменным столом определенное количество часов каждый день, даже если не мог написать ни слова; Джон Стейнбек верил — пока он не сможет изложив свою тему в одном предложении, он не готов писать. Но я твердо стою на своем. Я думаю, что самоистязания Конрада были излишни и что он мог бы достичь еще большего, если бы приучил себя сидеть за столом только тогда, когда писал; и я думаю, что достижения Стейнбека могли бы быть значительнее, если бы он не манипулировал своими персонажами, подгоняя их под свои темы (например, «И проиграли бой»). Вы имеете право знать, что я думаю, даже если вы с этим не согласны. Если вы относитесь к тому типу писателей, которые предпочитают упражняться, используя кнут, а не пряник, или если вы действительно верите, что должны сформулировать тему, прежде чем написать хоть слово, вы поступите по-своему, что бы я вам ни говорил (так вы и должны поступить).

Радости и страдания

Как только вы станете писателем, работающим полный рабочий день, никто, кроме вас, не будет решать, когда вам начинать и заканчивать работу, когда вставать по утрам или ложиться спать. Вы будете распоряжаться своим временем; вы можете сами выбирать проекты и уделять им столько времени, сколько захотите. Если вы хотите отправиться в путешествие и можете себе это позволить, вы можете отправиться туда, не спрашивая ни у кого разрешения. Вы можете одеваться так, как вам нравится.

Вам не придется беспокоиться о том, что вас уволят или не повысят по службе. Вам даже не придется встречаться с теми, кто вам не нравится. Вы будете делать то, что вам нравится, и получать за это деньги.

Это с одной стороны. Теперь о другой стороне. Это правда, что ваше время будет принадлежать только вам, но если вы не потратите его на что-то конструктивное, то не сможете купить бутерброд или брюки. Когда вы продадите рассказ, вы можете прождать год или больше, прежде чем увидите его в печати, а когда увидите, то обнаружите, что редактор переписал текст в соответствии со своим собственным представлением о стиле или с учетом имеющегося объема. Если вы наймете агента, он может оказаться неподходящим, и вам, возможно, потребуются годы, чтобы это выяснить.

Если вы живете на то, что зарабатываете за месяц, не имея никаких сбережений, которые можно было бы использовать, будут нелегкие времена, когда вы каждый день будете ждать чека, который необходим, но, безусловно, придет не тогда, когда вы ожидаете, а возможно, вообще никогда не придет. У вас снова и снова будет возникать искушение написать что-нибудь похуже, чтобы быстро заработать, и если вы справляетесь с подобными делами так же неловко, как я, редактор не купится на ваш трюк. Если ваш доход невелик и вам нужно содержать семью, вы будете чувствовать вину за то, что не сдались и не устроились на работу, а если все-таки устроитесь, то будете чувствовать вину за то, что перестали писать.

Разочарование и безысходность

Если вы безуспешно писали и отправляли свои тексты в редакции, вы уже кое-что знаете об этом. Отпечатанные бланки с отказами не только вредят вашему самолюбию, но и неинформативны: они не дают ни малейшего представления о том, что вы делаете неправильно.

Даже после того, как вы начнете продавать рассказы, какие-то ваши произведения будут отвергнуты, и вы, вероятно, не поймете, почему такое случилось.

Хуже всего, когда вы знаете, что не так с вашими историями, и все равно не можете ничего с этим поделать. Если у вас в голове совершенно отчетливая идея, но она не находит выхода на бумагу, могут возникнуть моменты, когда вы всерьез подумываете о том, чтобы выпрыгнуть из окна. (Рад сообщить, что очень немногие писатели действительно так поступают.)

В какой-то момент вашей карьеры, и, возможно, не раз, вы можете прийти к убеждению, что никогда больше не напишете ни строчки. Я знаю двух или трех профессиональных писателей, которые говорят, что с ними такого никогда не случалось, но не уверен, что они говорят правду. Однажды работа над романом затянулась более чем на десять лет. В конце концов, я закончил роман и продолжил писать другие вещи, но я знаю — то же самое может случиться со мной снова. Никогда нет никакой уверенности в том, что вы сможете написать следующий рассказ или следующий роман, независимо от того, сколько раз вы делали это раньше.

Будет слабым утешением сказать, что это обычный опыт, что освоение нового навыка — дело трудное и что часто встречаются «паузы в обучении», когда вы, кажется, вообще не добиваетесь прогресса. Если хотите, представьте себя лососем, поднимающимся по порогам на нерест; но это, вероятно, тоже не очень поможет. Помните, я никогда не говорил вам, что все просто.

Спады

Спад — это резкое замедление творческой деятельности писателя; он может привести к полной остановке, и в таком случае его иногда называют блоком. Спад может быть вызван множеством причин, начиная от простого переутомления или болезни и заканчивая психологическими проблемами. Это может быть способ, выбранный подсознанием писателя, чтобы сказать ему: он должен написать что-то другое; а может статься, это всего лишь обычный приступ писательской лени.

Я считаю, что некоторые спады бывают безобидными, но это нисколько не облегчает жизнь. Я пережил три или четыре серьезных спада, длившихся год или больше, и каждый раз выходил из них с поднятой головой, написав что-то совершенно новое и, как мне кажется, лучшее. Другим авторам, похоже, не нужны такие периоды радикальной реорганизации, и я, конечно, не рекомендую устраивать нечто подобное.

Писатели разработали различные методы предотвращения спадов или преодоления их последствий. В первой категории, то есть в профилактических целях, первостепенное значение имеет привычка работать в одно и то же время каждый день.

Некоторые авторы также намеренно прекращают ежедневную работу в тот момент, когда знают, каким должно быть следующее предложение; писатель полагают, что так им будет легче начать все сначала на следующий день. Кто-то каждый день перечитывает незаконченное произведение (даже если это роман); кто-то, сделав это, перепечатывает последнюю страницу или две, чтобы снова проникнуться настроением истории.

Как только наступает кризис, любое изменение рабочих привычек или обстоятельств может помочь писателю преодолеть его — например, перенести пишущую машинку в другую комнату, или писать от руки, или даже взять псевдоним. Этот последний метод сработал у моего знакомого писателя, который задержался на стадии писательского блока на долгие годы. Как только он сказал себе, что книга выйдет не под его именем, он смог писать снова.*

У Джина Вулфа, автора книги «Мир» и «Пятой головы Цербера», есть своя система. Если он обнаруживает, что не может писать, он запрещает себе читать что-либо для отдыха, смотреть телевизор, слушать радио или посещать какие-либо развлекательные заведения. В конце концов, от скуки его подсознание сдается. По его словам, при такой системе он мог продержаться в стороне от письменного стола не дольше четырех дней.

* Я никогда не зацикливался на этом, но я понимаю подобные приемы, потому что останавливаюсь, если пытаюсь писать на белой бумаге. Я использую другой цвет (обычно синий); такая бумага подсказывает мне, что я печатаю черновой вариант и могу делать все, что захочу.

Жизнь с писателем

Бен Бова, популярный писатель и исполнительный редактор «Омни», говорит, что люди, которые знакомятся с писателями на конференциях и семинарах, понятия не имеют, какие они на самом деле, потому что никогда не видели писателей за работой. Если вы вступаете в брак или живете с кем-то вместе, вы должны дать этому человеку некоторое представление о том, что его или ее ждет.

Неписателю очень трудно понять, что творчество совершается не только за пишущей машинкой; оно происходит в голове писателя, иногда по восемнадцать часов в день и более. Есть история о Ренуаре, которая иллюстрирует это. Однажды утром художник сидел в своем саду, когда мимо проходил сосед. Тот приподнял шляпу и сказал: «А, месье Ренуар, вы отдыхаете?» «Нет, — сказал Ренуар, — я работаю». Позже тот же сосед, проходя мимо, увидел, что художник рисует на холсте. «А, месье Ренуар, теперь вы работаете?» «Нет, отдыхаю», — сказал Ренуар.

Когда писатель сидит, уставившись в стену, с отсутствующим выражением лица, собеседнику легко предположить, что он ничего не делает и открыт для непринужденной беседы, обсуждения финансовых проблем, сломанной стиральной машины или чего-то еще.

Даже когда писатель действительно сидит за пишущей машинкой, супруге, которая писательством не заниматеся, редко приходит в голову, что его не следует отвлекать из-за каких-либо бытовых проблем, за исключением пожара или взрыва. Подготовка к творческому письму — сложный и очень деликатный мыслительный процесс; мне кажется, что я с трудом взбираюсь по лестнице, неся в руках кисти и банку с краской. Когда меня прерывают, это похоже на то, что меня сбрасывают с лестницы. Две или три таких помехи могут настолько смутить меня, что я больше не захочу подниматься по служебной лестнице.

Однажды на конференции в Милфорде мы попросили всех авторов рассказать о минимальных требованиях, предъявляемых к их работе. Ответы были разными, но в одном все были согласны: им нужно определенное количество свободного времени — времени, когда их ничто не отвлекает и не прерывает. Если я знаю, что у меня нет такого количества свободного времени, процесс сочинительства даже не начинается.

Другие люди утром уходят на работу, а вечером возвращаются домой; писатель всегда дома. Супруге может быть тяжело с этим мириться, если она тоже весь день дома. «Как вы переносите, когда он все время рядом?» — как-то спросила у моей жены одна женщина. Не думаю, будто она имела в виду что-то особенное, она просто подумала, как было бы ужасно, если бы ее собственный муж не ходил на работу и не оставлял ее в покое.

Другая проблема супругов, да и детей тоже, заключается в том, что большинство людей воспринимают писательство скорее как хобби, чем как профессию. (Когда мой младший сын был маленьким, он спросил свою мать, почему у меня нет грузовика, как у отцов других детей.)

Вот некоторые из причин, по которым я считаю, что мне повезло — я в течение семнадцати лет был женат на писательнице. Во-вторых, мы всегда находили темы для разговоров. Изоляция — это цена, которую большинство писателей платят за свою свободу, и цена эта тяжелая. Другим писателям приходится преодолевать сотни миль, тратя огромные деньги, чтобы найти кого-нибудь, с кем можно поговорить о том, что их больше всего интересует; нам же требовалось только сесть за кухонный стол.

Если вы еще не решили, действительно ли хотите стать профессиональным писателем, возможно, немного преждевременно обсуждать, как познакомиться с другими писателями, чтобы вступить в брак с кем-то из них. Я бы не советовал с этой целью посещать курсы или семинары по писательскому мастерству, но часто такой подход действительно срабатывает. Мы с женой познакомились на конференции в Милфорде, которую я в то время проводил в штате Пенсильвания.

Несколько наших студентов в мастерской «Кларион» в Ист-Лансинге, штат Мичиган, разделились на пары и поженились. Если вы устроитесь на работу в издательство, то познакомитесь с писателями, а также с редакторами, которые принадлежат к той же породе людей.

В идеале, возможно, писательница могла бы выйти замуж за пожилого человека, который был бы доброжелательным, снисходительным и очень богатым, но я не знаю, стоит ли вам советовать такой вариант.

Пишущие машинки

Время от времени, рассуждая в этой книге о вашей писательской деятельности, я пишу: «Когда вы садитесь за пишущую машинку». Но, возможно, вам вообще не захочется так работать. Ричард Маккенна, автор книги «Песчаные камешки», писал свои первые наброски от руки механическим карандашом — это должен был быть один и тот же механический карандаш — и редактировал их на пишущей машинке. Я знаю другого писателя, который работает пером, используя чернила разных цветов; когда ему надоедает один, он переключается на другой.

Тысячи лет люди обходились без пишущих машинок, и некоторые из них за свою жизнь написали больше, чем я когда-либо мог предположить. При письме от руки возникают только две проблемы: во-первых, писательская судорога, парализующая и болезненная судорога в пальцах, а во-вторых, неразборчивость почерка. Кейт Вильхельм начала писать от руки, но через некоторое время обнаружила, что при перепечатке ей приходится переписывать рассказ заново, потому что она не могла разобрать собственный почерк. Она научилась печатать на пишущей машинке, но прошло шесть месяцев, прежде чем машинка перестала ей мешать.

Я двадцать лет работал на механической портативной машинке «Royal portable»; затем я по глупости купил первую из серии электрических пишущих машинок и теперь настолько пристрастился к ним, что никогда не вернусь к механическим, но иногда мне хочется, чтобы все было иначе. Клавиатура работала немного медленнее, но, возможно, это и к лучшему, потому что у меня было больше времени подумать. Я мог взять старую машинку куда угодно, и если отключалось питание, я не оставался сидеть перед бесполезным куском металла. Машинка была не новой, когда мой отец подарил ее мне, и все еще оставалась в хорошем состоянии, когда я отказался от нее. Современные печатные машинки становятся все более совершенными, усложненными и чувствительными. Если в одной из таких машинок что-то выйдет из строя, вы, вероятно, не сможете починить ее самостоятельно и вам придется ждать специалиста по ремонту, который возьмет с вас тридцать долларов в час.

Примерно за три тысячи долларов вы можете приобрести «текстовый процессор», компьютеризированную пишущую машинку, которая сохранит то, что вы напишете, и позволит вам исправить это на электронно-лучевом экране; затем она автоматически напечатает исправленную копию. Тем не менее, процессор не вынимает страницу из машинки и не вставляет другую; и вот вы сидите, смотрите, как работает ваша машинка, и ждете, когда она выполнит вашу скромную задачу, чувствуя себя рудиментарным органом, который еще не уничтожен научным прогрессом.

Наркотики и писательство

Единственной книгой о писательстве, которую я прочитал в юности, была работа Джека Вудфорда «Метод проб и ошибок». Большинство советов в ней были для меня бесполезны, но Вудфорд сказал одну вещь, которую я принял близко к сердцу и с тех пор извлекаю из нее пользу. По сути, он сказал: «Не пейте, когда пишете. Во-первых, алкоголь угнетает центральную нервную систему, делая вас глупее, а не умнее, а во-вторых, если у вас войдет в привычку писать, когда вы выпьете, вы можете обнаружить, что не сможете писать, пока не выпьете».

Мой опыт употребления других наркотических средств ограничен двумя или тремя экспериментами с марихуаной, которые мне не очень понравились, поэтому я не буду выдавать себя за эксперта, но подозреваю — то, что верно в отношении алкоголя, верно и в отношении большинства наркотиков. Один мой друг съел несколько семян ипомеи в 1960-х годах, когда они были популярны, и рассказал мне, что через несколько часов обнаружил, что смотрит на два кожаных предмета странной формы, лежащих на полу. Он силился проникнуть в смысл происходящего и в конце концов пришел к ошеломляющему открытию, а именно: «Ноги и обувь». По его мнению, психоделические препараты не расширяют сознание, а сужают его настолько, что самая банальная мысль может показаться гениальной.

С другой стороны, писательство само по себе действительно расширяет ваше сознание, и это почти единственное целительное средство, которое, насколько мне известно, помогает.

Справочники

Если вы живете в квартире и часто переезжаете, возможно, вам придется путешествовать налегке. Как только вы устроитесь, следует приобрести справочники, начиная с самого лучшего словаря, который вы можете себе позволить. У меня есть полное второе издание Мерриам-Вебстера; я держу словарь рядом с креслом, в котором чаще всего читаю большую часть времени, и постоянно пользуюсь этим справочником. (Третье издание подверглось критике за чрезмерное снисхождение к изменениям в словоупотреблении, но я никогда им не пользовался и не имею никакого мнения по этому поводу; Я пользуюсь вторым только потому, что двадцать лет его купил.) Любой может называть словарь «вебстерским» (в честь Ноа Вебстера, автора первого американского словаря), но Мерриам-Вебстер является стандартным словарем-справочником и окончательным авторитетом в нашей стране. Еще у меня есть двухтомный Оксфордский словарь английского языка, который я получил в подарок, когда вступил в книжный клуб; шрифт такой мелкий, что его приходится читать с лупой. Я пользуюсь им, может быть, пять или шесть раз в год, когда не могу найти что-то в «Вебстере». И у меня длинная полка словарей иностранных языков; Я довольно часто пользуюсь словарями латыни, немецкого, французского и испанского, но есть и другие, которыми я никогда не пользовался и, вероятно, никогда не воспользуюсь, если только не займусь изучением финского или албанского.

Если у вас есть хороший словарь и вы пользуетесь им только для поиска вариантов слова, вы никогда не оправдаете затраченные на покупку деньги. Всякий раз, когда вы по какой-либо причине ищете слово, читайте определения (все до единого) и производные от них. Слова — это не просто знаки, это скопления смыслов и ассоциаций.

Если вас интересует родной язык, вы можете обратиться к увлекательной обзорной работе «История английского языка» Марио Пея. «Американский язык» Х. Л. Менкена — настоящее удовольствие для читателя. Так же как и «Современный английский язык» Х. У. Фаулера и «Королевский английский» Фаулера и его брата, хотя они устарели на пятьдесят лет.

У меня нет словаря синонимов, и я отношусь к ним с предубеждением, но вы, возможно, относитесь к этому иначе. У меня есть «Знакомые цитаты» Бартлетта, Оксфордский словарь цитат и несколько других, которые интересно читать, но они не очень полезны в качестве справочников. У меня есть три экземпляра Библии короля Иакова, все они достались мне по наследству; одного было бы достаточно. Кажется, я куда-то засунул свою французскую Библию, которую купил потому, что прочитал об этом в книге Кларенса Дэя «Жизнь с отцом»: в Библии короля Иакова говорится «Блаженны кроткие», а французы говорят «Блаженны обходительные». У меня есть Британская энциклопедия двадцатипятилетней давности, и я часто ею пользуюсь. Большинство энциклопедий продаются вразнос и стоят дороже, чем следовало бы, из-за агентских комиссионных, но подержанные комплекты можно найти в крупных букинистических магазинах, и они продаются по выгодной цене.

Следующим в списке справочников стоит хороший атлас; у меня есть тот, что прилагался к энциклопедии, и несколько других больших атласов. Я также храню все карты, которые попадают мне в руки; дорожные карты особенно полезны. (Например, если моя героиня едет из Сан-Франциско в Ларами, мне нужно знать, через какие города она будет посещать по пути и т.д.)

У меня есть много научных книг, которые я получал бесплатно, когда был книжным обозревателем, но я редко использую их в качестве справочных материалов. Иногда я обращаюсь к книге Айзека Азимова «Руководство по науке для интеллигентного человека». Однако куда более полезными являются два школьных учебника, один по физике, другой по химии, которые я получил от одного из своих детей.

Свежий справочный календарь — очень полезная вещь, и если бы у меня хватило ума, я бы сохранил все свои старые издания. Если вы пишете, скажем, о событиях 1958 года, вам нужно знать то, что люди знали тогда, а не то, что они знают сейчас. У меня есть свежее издание руководства Мерка, справочника для врачей, и я часто обращаюсь к нему. У меня также есть экземпляр издания 1940 года; контраст между ними поучителен.

Что касается «стиля» в понимании редактора — таких вещей, как пунктуация, разделение слов, использование курсива и так далее, — то авторитетным источником является «Руководство по стилистике», выпущенное издательством Чикагского университета.

Ваши интересы и потребности в справочной литературе наверняка отличаются от моих, и вам при выборе следует руководствоваться собственными инстинктами. Около семи лет назад я почувствовал непреодолимое желание купить антологию художественной литературы, которую увидел в букинистическом магазине. Для этого не было видимой причины, но гораздо позже, когда я понял, что хочу написать эту книгу, сборники оказались у меня на полке, и я воспользовался ими. Если вы когда-нибудь почувствуете внезапную страсть к книгам о житиях святых, или восточным коврам, или морской биологии, ваше подсознание, вероятно, пытается вам что-то сказать. Послушайте его.

Есть и другие справочники, которые вы, вероятно, не захотите покупать, но вы должны знать, что они доступны в публичных библиотеках. Один из них — «Справочник читателя по периодической литературе», в котором журнальные статьи индексируются по названию, автору и тематике. Еще один раздел — «Справочник рассказов», в котором представлены короткие художественные произведения по названию и автору. Есть и другие специализированные справочники, к которым вы, возможно, захотите время от времени обращаться. Библиотекари-консультанты — высококвалифицированные и находчивые люди; если существует то, что вам нужно, они укажут, где это найти.

Кстати, если в вашей местной библиотеке нет нужной книги, ее закажут для вас через службу межбиблиотечного абонемента. Как правило, совершенно новые книги таким способом не передают, но если той, которая вам нужна, уже больше года, вы, вероятно, ее получите. Эта услуга бесплатна, и она заменяет персонального агента по поиску книг.

Если книга, которую вы хотите, новая, вы можете оставить заявку на покупку, и очень часто библиотека ее выполняет. Когда деньги поступят, они дадут вам знать, и вы станете первым в очереди читателей.

Что вам нужно читать?

Всё. Вам нужно читать Шекспира, Гарольда Роббинса и Достоевского, и вам нужно читать этикетки на бутылках с кетчупом, но вы должны читать все, когда захотите это прочитать. Если вы относитесь к любому чтению как к рутинной работе, оно и будет рутинной работой. Время от времени пробуйте классические тексты, но если они покажутся вам скучными или непонятными, отложите их в сторону. Возможно, вы еще не готовы. (Вспомните бережливого жителя Новой Англии, который всегда заставлял свою семью съедать в первую очередь подгнившие яблоки. К тому времени, как они съели плохие яблоки, испортилось большинство хороших, и так далее, пока члены семьи не добрались до дна бочки, так и не съев ни одного хорошего яблока.) Есть книги, которые высоко ценят другие читатели, но которые вам никогда ничего не скажут, а есть книги, которые полюбите только вы, и так и должно быть. Читайте книги, которые вас волнуют, неважно о чем — о летающих тарелках, юнгианской психологии или глубоководной рыбалке. Они будут поддерживать приток крови к вашему мозгу, и рано или поздно вся эта информация всплывет на поверхность в вашей художественной прозе.

Двигаться дальше

На протяжении всей этой книги я пытался предостеречь вас от подражания. Я хочу обобщить эти предостережения здесь. Если вы будете копировать кого-то другого, вы неизбежно утратите часть жизненности и силы оригинала. Если, пытаясь соответствовать требованиям коммерческого рынка, вы будете придерживаться их на словах, ваша работа будет неискренней и неубедительной. Хуже того, вы потеряете единственное, что действительно можете предложить, — свой собственный талант, свою индивидуальность и убеждения. Даже если вам удастся пробиться в печать, вы окажетесь в числе авторов, о которых никто не помнит, тех, кого покупают только в крайнем случае.

Единственный способ добиться настоящего успеха в писательстве — найти свое место, пусть даже это будет всего лишь маленький уголок, который сможете занять только вы. Как только вы это сделаете и начнете публиковаться с определенной регулярностью, у вас появятся новые возможности; возможно, вам поступят какие-то заказы работы. Журналы начнут печатать ваше имя на своих обложках; редакторы будут спрашивать: «Когда вы пришлете мне еще один рассказ?»

Со временем, возможно, еще до того, как вы состаритесь и поседеете, ваши рассказы будут переиздаваться в антологиях. Вас будут приглашать читать лекции или проводить мастер-классы по творческому письму. Молодые писатели будут искать вашего общества, надеясь услышать мудрые слова. Не пишите мне писем с жалобами, если с вами ничего подобного не случится. Нет такого закона, который бы предписывал это, но если вы будете писать честно и с увлечением, то, вероятно, обнаружите, что добродетель действительно вознаграждается; просто для этого требуется время.