Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
А вот и выпуск «ФантКаста» о фантастах, которых мы потеряли – на всех общедоступных платформах! Включая Литрес и MyBook, куда предыдущий выпуск почему-то не залился. Да, текстовая версия, как всегда – для подписчиков на Boosty.
цитата
Виктор Жилин, Сергей Казменко, Алексей Свиридов, Владислав Женевский, Владимир Данихнов – что общего между этими именами? Все это писатели-фантасты, ярко и громко заявившие о себе, успешно дебютировавшие – но из-за ранней кончины не успевшие в полной мере реализовать свой талант. Авторы разные, очень непохожие – и друг на друга, и уж тем более на своих коллег и современников. Возможно, если бы судьба оказалась к ним более благосклонна, облик современной отечественной фантастики был бы иным. О том, чем важны эти авторы для истории жанра, почему их тексты могут заинтересовать современного читателя, рассказывает ведущий «ФантКаста», книжный обозреватель Василий Владимирский.
Слушаем выпуск и подписываемся на «ФантКаст» на платформах:
Чем больше я читаю произведений в жанре хоррор, тем больше убеждаюсь в том как трудно найти в данном направлении по-настоящему стоящие тексты. Тем более в последнее время, когда полки книжных магазинов наводнили Западные бестселлеры, которые по факту никому особо не нужны даже по ту сторону границы. И как же здорово, что всегда есть на примете работы проверенных авторов.
Не стану грузить вас своим списком таких писателей, но скажу, что есть в нем и один отличный русскоязычный литератор, который пока ни разу меня не разочаровал. Речь идет о Максиме Кабире, чей роман "Порча" недавно попал ко мне в руки.
Книга рассказывает о том, как в подвале обычной общеобразовательной школы в подмосковном городке Горшин пробудилось необычное древнее зло. И не просто так, а по определенной причине и с вполне конкретной целью. Однако чтобы воплотить желаемое, антагонисту сначала придется разобраться с парочкой смышленых подростков и молоденькой учительницей русского языка, которые встанут на защиту не только своего родного края, но и без преувеличения всей страны в целом.
Сразу признаюсь, что я привел крайне сжатый синопсис, дабы обозначить лишь основную сюжетную линию романа и не лишать вас удовольствия от знакомства с ним. Ведь вкусностей Кабир приготовил не мало: это и продуманная история, обладающая рядом крутых неожиданных поворотов; это и приятные глазу персонажи, благодаря уверенной руке автора живущие, а не существующие, на страницах произведения; это и эффектный экшен, нарисованный сочными кинематографичными красками и, наконец, действительно жуткое зло — безжалостное и чуждое всему доброму и светлому.
А особенно радует, что повествование у Максима получилось на редкость последовательным и логичным. Иными словами, каждая новая сцена плавно вытекала из предыдущей, не обрастая при этом ляпами или притянутыми за уши мотивациями персонажей. Серьезно, за несколько минувших лет я впервые встретил ужасы, лишенные стандартных жанровых глупостей. Ну ладно, может где-то в романе они и есть, но настолько мелкие и не значительные, что выискать и разбирать их, на мой взгляд, не имеет никакого смысла.
В общем, как вы уже могли догадаться, "Порча" принесла мне огромное удовольствие! Это реально шикарная книга, в которой есть кого бояться и есть кому сопереживать. А кроме того, этим романом Кабир в очередной раз подтвердил свой высокий профессионализм по части создания страшных историй.
Последнюю фразу я добавил на тот случай, если вы вдруг встретите противоположное мнение, в котором Максима будут ругать за перебор с клише и заимствования у старших коллег по писательскому цеху. Так вот, всем недовольным я могу сообщить следующее: во-первых, с клише еще надо уметь обращаться (а Кабир как раз способен это делать, когда того требует сюжет), а во-вторых, нет ничего зазорного в том, чтобы брать некоторые удачные элементы у классиков темной литературы (которые, кстати, тоже любили творчески перерабатывать чужие гениальные идеи).
Короче говоря, читайте "Порчу" и не парьтесь по пустякам!
«Но красота обманчива. Чтобы ее поддерживать, требуется немало усилий. Две недели без ухода – и белые корни лютика опутывают кусты шиповника, как удавчики; иногда ей кажется, что если хорошенько присмотреться, можно заметить их неуклонное движение. А сладко-горький паслен будто дожидается удобного случая, чтобы задушить сирень. Иногда опускались руки. Почему бы не остановиться? Природа сама знает, кому суждено распорядиться эволюцией в свою пользу, а кому нет. Почему бы не оставить все как есть? Но есть и другая точка зрения: да, все верно, природа самодостаточна, но беда в том, что ты уже вмешался в естественный цикл. А уж если вмешался, надо продолжать, экологический баланс нарушен, ты уже пошел против воли природы...».
Оса Эриксдоттер. Фаза 3
Возможно, у всего есть свои издержки. Но хуже всего, что эти самые издержки могут проявиться не сразу и неожиданно. И порой – скандальным и даже кровожадным образом. Однако и с ходу отказаться, запретив использование – тоже не самый лучший выход. Особенно, если связано с эмоциями множества людей. Вот такая нерадостная антиутопия.
Среди самых востребованных в мире товаров — лекарства. Их, как болезней, множество разновидностей. Главная героиня, исследователь Селия Йенсен, вместе с коллегами тщательно создаёт одно из потенциально важных и нужных лекарств — от болезни Альцгеймера.
Результаты уже есть, но до массового выпуска этого нового лекарства и появления его во всех аптеках ещё далеко — идёт та самая «Фаза 3». То есть третья, заключительная часть клинических испытаний, в случае успешного завершения которых лекарство получает сертификат и начинается само промышленное производство.
Но эта книга — не простой производственный роман, а как и предыдущая книга того же автора, «Бойня», моделирование вариантов на тему, что будет если... Иначе говоря — почти всё неоднозначно. В данном случае — добровольцы, на которых с их согласия испытывался новый препарат, действительно стали здоровее (память и далее, вроде остановлена мозговая деградация).
Но вылезло некое страшное «но» — случается несколько скандальных происшествий (самоубийство, убийства, нападения). И всё принимали тот самый препарат! Вот такая людская драма, причём описанная в деталях. К счастью, без излишнего нагнетания негативных эмоций. Но с перечислением проблем общества и разбором альтернативных гипотез произошедшего. Вот такой получился альтернативный прогноз и остается только пожелать, чтобы подобное не сбылось. И что делать с этим почти чудо-лекарством делать дальше? Где и с кем ждать светлого будущего?
«Не снимая ноутбук с колен, Селия уставилась на экран. А ведь у них в одной из групп были пациенты из Уинтропа, и как раз в этом возрасте. Один из стариков постоянно твердил о грядущих наводнениях библейского масштаба. Через пару десятилетий все уйдет под воду. Даже казино, даже старинный ипподром, на восстановление которого коммуна потратила много миллионов долларов. И особую ненависть он испытывал к серфингистам: те-то выживут. Этим негодяям никакие цунами не страшны...»
«Если прочесть достаточно сказок, расплетая их корни, встряхивая их ветви, то обнаружишь, что все они заражены обетами. Обеты – штука хрупкая, совсем как яйцо. И хотя они носят разные названия, в зависимости от мифологии, — клятвы, гейсы, обещания, тингеды, — в одном они схожи: чтобы сложилась история, они должны быть нарушены. Только нарушенное обещание содержит золотой, сияющий желток сказки.
Я чувствовал, что обещание, которое я сдерживал так долго, покачивалось туда-сюда на ниточке мое уверенности…».
Рошани Чокши. Последняя сказка цветочной невесты
Чтобы верить в чудеса, нужно уметь их творить. Или быть историком, который читал трактаты древних времен, в которых случалось всякое, в том числе – и чудеса. Бедный ученый с богатым опытом ищет гримуар тринадцатого века. Упоминается, что он находится в частной коллекции некой важной семьи. Ученый (в книге его называют просто и четко – Жених) отправляет факсы, с просьбой взглянуть на сей манускрипт.
Ему приходит приглашение встретиться вечером в отеле. А на следующей неделе ему предстоит выступить с докладом о Мелюзине, той самой, то ли русалке, то ли сирене. Она вышла замуж за человека, но потребовала, что он никогда не станет подглядывать за ней, когда она купается. Наверное, рядом с чудесами и завораживающими людей персонажами всегда есть тайны. Роковые или вроде того. Манускрипт с заклинанием, позволяющий путешествовать через время и пространство.
Простой ученый, разбирающийся в древних загадках и пришедшая к нему на встречу наследница огромной гостиничной империи, которая его очаровала. Их брак и ее требование не ворошить ее прошлое. Его интерес к нему. Его знание, что если он нарушит условие, то ее волшебство исчезнет. Но возможно ли не нарушить? И что увидишь после этого?
Главный вопрос – что же происходит с нашим миром, в котором прежние классические сюжеты сказок постепенно обретают новые ипостаси?
«В сказках всегда есть своеобразная дистанция. Они очищены от срочности, омыты от истинного ужаса, даже когда слова окутаны в кровь. Любовь представляется перед нами шире, чем горизонт, и настолько же недосягаемой. Но пока я считал свои вздохи, прячась под кроватью, граница страницы поднялась, и я в полной мере ощутил, как себя чувствовала дева в логове жениха-разбойника. Как она прикусывала язык, чтобы не закричать, когда поняла, что может уже не сбежать из дома живой.
Босые ступни Индиго были уже в десяти шагах от меня, по-прежнему направленные к зеркалу. Она всегда двигалась грациозно, но сейчас, когда она покидала комнату, её ноги издавали сосущие, шлёпающие звуки морского чудовища. Я подумал, что такие звуки производила Мелюзина, когда сворачивала свой чешуйчатый хвост в ванной».
«В древнерусских записях сказания “Чудо Георгия о змие греческому dpaxcov соответствует “змий”. Описанный там змий, по выражению одной из рукописей XVI в., вышел из озера, “пущая грозный яд с пламенем огненным». Это вполне привычный фольклорный образ огнедышащего «змея» («дракона»).
В источниках XVIII в. тоже встречаются переводы иноязычного «дракона» русским «змий». Так, в описании государственного герба, сделанного Ф. Санти в 1722 г. на французском языке, стоит dragon. В переводе же, сделанном, видимо, вскоре после сочинения Санти, это слово передано как “змий”. В книге профессора Ф.Г. Дильтея, напечатанной параллельно на французском и русском языках, в описании московского герба стоят слова dracon и “змея». Для обозначения все той же фигуры слово “змий» употреблялось и независимо от переводческих нужд».
Татьяна Копычева. Мифологическое драконоведение
В этой книге тема драконов рассматривается так, как если их реальность, если не сейчас, то в обозримом прошлом, не надо было доказывать. Одна из тем – драконы и христианство. Уделяется внимание драконам Вавилона и Древнего Египта, Древней Европы и даже старинной Африки, скифо-сарматским драконам.
В издании описаны – с использование материалов сказок и легенд – драконы на Руси. Упоминается популярная сказка о Еруслане Лазаревиче, основой которой была одноимённая повесть. Ее ранние списки которой датированы 1640-ми годами.
Один из разделов книги посвящен восточным драконам. И не только китайским (приводится легенда о драконьей жемчужине), но и тибетским, вьетнамским, корейским и монгольским, индийским и японским. В главе "Монгольские драконы" говорится о книге И. Ефремова "Дорогой ветров", посвящённой палеонтологическим экспедициям отечественной Академии наук в Монголию в полупустыню Гоби в 1946-1949 годах. Помимо этого, отдельные главки посвящены драконам в Лаосе и Бутане, а также – островным драконам, и драконам в Новом Свете. Следующая глава – драконоборчество.
«Стоит отметить, что существует множество останков динозавров, но драконы сохранились только в памяти человечества. И тем не менее на Земле практически нет этносов, не сохранивших в литературе, фольклоре или изобразительном творчестве воспоминаний о гигантских драконах, монстрах и чудовищах. Причем точность изображения зачастую свидетельствует о том, что художник лично видел изображаемых существ, а не знает о них лишь понаслышке. Почему же не сохранилось никаких ископаемых останков драконов?
Поскольку никакие окаменелости найдены, вероятно, не будут, любая реконструкция структуры тела реального дракона строится на предположениях.
И в этом смысле здесь самое время предоставить слово Дж. P.P. Толкину, не только автору культового фантазийного эпоса «Властелин Колец», но и авторитетному ученому, исследователю древнеанглийской литературы: «Каким представлялся дракон средневековому человеку? Наиболее полный ответ на этот вопрос можно найти в сочинении “О природе вещей" Фомы из Кантимпрэ (первая половина XIII в.). Согласно сведениям, собранным Фомой из книг Плиния Старшего (I в.), св. Августина (IV в.), кардинала Якова де Витри (ум. в 1241 г.), а также из “Книги о зверях и чудовищах” (VIII—IX вв.), дракон — существо весьма свирепое, которое, однако, не так сложно уничтожить.
В дальнейшем представления о природе дракона становились все разнообразнее. Оказывается, дракон (и эта точка зрения отражена в предании о змее Фафнире, которого убивает Сигурд) — это оборотень, приобретающий звериный облик ввиду определенных качеств характера. Драконы могут иногда превращаться в людей и наоборот, люди становиться драконами. О подобных превращениях говорится в двух книгах: “Императорских досугах Гервазия Тильсберийского, написанных как развлекательное чтение для коронованных особ, и “Путешествии сэра Ажона Мандевилля”, романе первой половины XIV в., в котором нашли отражение легенды, привезенные крестоносцами с острова Кипр».
«Когда глаза совы сверкают сквозь листья, глядя на пробуждающуюся птичку, маленькое сердечко птахи переходит на галоп. Как же, как же, ведь ее самый страшный кошмар сбывается, побег невозможен, настал последний час – когти совы хватают ее за горло, и короткая безобидная жизнь прерывается. Так могло быть и с красавицей Элис.
В этот ужасный миг все предметы, что видели ее глаза, выглядели странно, словно в новой реальности: комната сжалась, знакомые вещи стали незнакомыми, и ей показалось, что вся ее жизнь была лишь сном…».
Джозеф Шеридан Ле Фаню. Тайна поместья Уиверн
Этот готический роман, впервые переведенный на русский язык, представляет собой сочетание как чисто семейно-бытовых проблем (хотя тут нужно иметь в виду, что роман был создан более чем полтора века назад и специфика проблем поменялась), так сверхъявственного, можно сказать – классического европейского мистического. В этом – как сила, так и слабость текста.
Сирота, на которой изъявляет желание взять в жены пожилой владелец поместья, заявляющий, что она будет «моей маленькой богиней, моей дамой бубен». Она сбегает и, казалось бы, обретает счастье, выйдя замуж за его сына. Отец-старик проклинает его. И, как обычно бывает в подобных обстоятельствах, вмешивается рок или нечто странное. Впрочем, классический семейный готический роман как раз состоит из несопоставимых граней и роковых происшествий.
«В витрине отражалось бесчувственное лицо старшины. Мальчик будто прирос к земле, его большие глаза были прикованы к этой ужасной тени. Старшина почти коснулся его плеча, когда наклонился. Но, к счастью, погруженный в свои мысли, он не рассмотрел отражения, которое непременно бы узнал. Птичка, загипнотизированная холодным взглядом змеи, но оставшаяся цело. Должно быть, чувствует тоже самое, что почувствовал беглец, когда, снимая заклятие, этот ужасный человек пошел, чеканя шаг, дальше по улице…»
«Игральные карты были изобретены на Востоке, скорее всего в Китае, а в Европе они получили распространение во времена Крестовых походов. Известно, что французский король Карл VI Безумный (1368-1422), страдавший душевной болезнью, играл в карты, чтобы отвлечься и успокоиться: цветные картонки были полны фигур, казавшихся ему родственными и живыми. На картинках французской колоды, популярной во времена Средневековья и дошедшей до наших дней, были запечатлены исторические и легендарные персонажи: Юлий Цезарь, Александр Македонский, библейский царь Давид, древнегреческая богиня мудрости Афина, рыцарь Круглого стола Ланселот Озерный и другие (список прототипов иногда варьировался). Фигура червового короля, изображенного в красной мантии, с мечом и символом королевской власти в руке, обычно соответствовала образу Карла Великого…».
Рыцарство. Автор текста А. Голованова
В полноцветном издании рассказывается о прославленных рыцарях, чьи подвиги были запечатлены в мировой истории, в поэмах и балладах, исторических романах и летописях, приводятся описания как рыцарского вооружения, так и быта, отношений с королями, прекрасными и не очень дамами. В тексте рассказывается о подвигах Роланда, Жерара II, Ожье Датчанина, Бертрана де Борна, Вольфрама фон Эшенбаха, Роберта II Благородного, Джона Хоквуда, Бертрана Дюгеклена, Томаса Мэлори, Рене I Анжуйского Доброго, Гастона де Фуа, Серло Отвиля, Гармана фон Ауэ, Гильома IX Трубадура и многих других.
В тексте приводится анализ многих популярных мифов, связанных с прославленными рыцарями. Так о франкском рыцаре Гильоме Оранжском, сподвижнике и родственнике Карла Великого, были сочинены поэмы «Песнь о Гильоме», «Взятие Оранжа» и другие. Но реальный Гильом никогда не штурмовал Оранж и маловероятно, что это место было его резиденцией.
Одним из героев книги является нормандский рыцарь Вильям Фиц-Осберн, друг и сподвижник Вильгельма Завоевателя. Фиц-Осберн одним из первых подал свой голос за вторжение в Англию и сумел убедить Вильгельма отправиться в тот поход. Далее в тексте рассказывается об использовании нормандцами в боях кавалерии и после победы – строительству замков, поначалу деревянных, а потом каменных, в которых и располагались гарнизоны. Фиц-Осберн, получивший во владение остров Уайт, в 1067 году построил замок Карибрук, а затем возвел замки Монмут, Вигмор и Чепстоу. В завершение приводятся основные даты войн, сражений, мятежей и подписанием договоров, походов и осад с участием рыцарей с 613 по 1572 года.
«На одной из знаменитых иллюстраций художника Густава Доре к «Божественной комедии» Данте запечатлен французский рыцарь и трубадур Бертран де Борн, предстающий перед зрителями в весьма странном виде. Он бредет по аду, держа в руке, наподобие фонаря, свою отрубленную голову. За какие злые деяния великий флорентийский поэт поместил своего талантливого окситанского собрата по перу, чье творчество высоко ценил, в восьмой круг ада?
Данте Алигьери опирался на составленное в XIII столетии «Жизнеописание трубадуров», где рыцарь изображен чуть ли не самым главным виновником междоусобицы, разыгравшейся во французских владениях Плантагенетов. Роковая роль Бертрана де Борна как поджигателя войны в борьбе английских принцев против своего отца, короля Генриха II, там несколько преувеличена, но трубадур навсегда приобрел репутацию «сеятеля вражды» и «злосоветчика».
«Через день она действительно пришла с Четвертой сестрой. Лет этой девушке было только-только достаточно, чтобы сделать прическу. Она была прекрасна, как лотос, что розовеет в свисающих каплях росы…».
Пу Сунлин. Лисьи чары. Легендарные новеллы китайского писателя XVII-XVIII вв.
В этих новеллах – самые разнообразные сюжеты китайского фольклора, причудливые и необычные, в классическом переводе, и дается обстоятельное предисловие переводчика, объясняющее волшебную фантастику, связанную с лисами и их чарами, созданными химерами и всевозможными событиями, неудержимо меняющих жизнь людей.
В новелле «Лис выдает дочь замуж» рассказывается о происшествии, случившимся в молодости с министром Инь из Личэна, который тогда был бедным, но находчивым. В одном обширном доме, принадлежащем знатной семье, происходили странные вещи, которые люди связывали с нечистой силой и поэтому дом был заброшен.
Однажды Инь сказал своим товарищам, что он сможет провести там ночь, и взяв циновку, отправился в тот дом, лег спать. Услышав шум шагов, притворился спящим. Появилась служанка и старик. Когда Инь чихнул, старик подошел к нему и вежливо сказал, что сегодня его дочь выходит замуж и пригласил Иня на свадебную церемонию.
На ней угощали гостей вином в чудесных золотых чашах и Инь решил тайком взять одну из них, засунув в рукав, чтобы потом продемонстрировать приятелям и убедить их в правдивости его рассказа о необычных приключениях. Он притворился спящим, после отъезда жениха все стали собираться, и одну из золотых чаш так и не нашли.
«Впоследствии, когда Инь уже выдержал последние государственные экзамены, он был назначен в Фэйцю. Однажды его угощали у местных богачей Чжу. Хозяин велел вынуть большие чаши. Слуги долго не приходили. Наконец подошел мальчик-слуга и, прикрыв рот, о чем-то шепнул хозяину, и тот выразил гневное раздражение. Затем гостю принесли золотую чашу с вином, приглашая выпить. Инь посмотрел и заметил, что по форме и по отделке эта золотая чаша не отличается от той лисьей, что у него дома и, крайнем смущении, спросил, откуда она и кто ее делал. Хозяин отвечал, что этих чаш всего восемь.
Они были заказаны у искусного мастера его дедом, когда тот жил в столице. Как родовая драгоценность, он хранились за десятью замками, и очень долгое время их не выносили, но теперь, когда их вынули из сундука, их оказалось только семь. С другой стороны, пыль и печати не тронуты… И стало ясно, что лисица может, правда временно, достать редкостную вещь, но не смеет оставить ее у себя навсегда».
«Осады крепостей были порой основным методом ведения войны на Европейском континенте и происходили намного чаще, чем открытые полевые сражения. Выигранная кампания обычно была результатом успешной осады, которая могла последовать за полевым сражением и преследованием отступающего в укрепленный город или замок противника. Методы осады в каждом конкретном случае могли быть разными — все зависело от условий. Они включали в себя полную блокаду дорог и источников продовольствия, отравление источников воды, подрыв стен и, конечно же, штурмы.
Ученик Фиоре ди Либери капитан кондотьеров Галеаццо де Мантуя, лично возглавив штурм стен Болоньи, прорубился через защитников города и открыл своим войскам ворота. Не менее показательно и то, что наемник, преследующий в первую очередь экономическую выгоду, мог, взяв город, продать его обратно его же жителям. Так поступил Браччио да Монтоне, в 1416 году продавший гражданам Болоньи их собственный город за 180 000 золотых дукатов. Немаловажным фактором, повлиявшим на развитие института наемничества за пределы чисто воинской службы, было и то, что наемник, проявив себя в кампании на стороне того или иного хозяина, мог получить гражданство и титулы, а следовательно, права, позволяющие ему участвовать в политической жизни. Имея под рукой войско и денежные ресурсы, многие наемники становились владыками городов и земель, при этом не оставляя своей военной профессии».
Фиоре делли Либери. Цветок битвы
Изысканное иллюстрированное издание состоит из как из современного текста, посвященного как исторической обстановке той далекой эпохи (Италии рубежа XIV—XV веков), так и используемым в те средневековые времена видам оружия и защиты, и подробного рассказа о самом авторе произведения, мастере боя, сыне рыцаря. Созданный им манускрипт стал одним из первых европейских трактатов, посвященных использования холодного оружия и технике схваток.
По словам самого Фиоре, он с детства хотел освоить мастерство боя на различном оружии и для этого путешествовал по миру, учился у германских, венгерских, итальянских и иных мастеров, а потом стал давать уроки дворянам, многим из которых предстоял поединки и поэтому они не хотели, чтобы об их обучении искусным приемам пользования оружия и защите стало известно другим. Да и сам Фиоре не желал, чтобы предаваемое им искусство поединка стало доступно многим, так как ему за подготовку щедро платили. Он пять раз бился на поединках на заточенных мечах «в одних лишь военных куртках и перчатках из замши» и все пять раз стал победителем. Но через годы его патрон и покровитель маркиз д’Эсте, решил, что о своих боевых навыках Фиоре должен создать трактат, который сохранить эти знания.
Отдельная глава посвящена кондотьерам — властителям средневековой Италии, в которой каждый из крупных городов сам обеспечивал свою безопасность. В тексте описаны и ловкая практика смены нанимателя, породившая, как подчеркивается в книге, кондотьеров -наполовину рыцарей, наполовину хитроумных бандитов, в руках которых оказывались инструменты управления целыми государствами.
Отдельные главы посвящены воинской подготовке в Средневековье, щитам и отказу от них, копью и кинжалу (их конструкции и пропорциям), топору, мечу.
«Я добрая защита против меча, топора и кинжала, если ношу доспех. Я держу меч посередине левой рукой и делаю это специально, чтобы защититься от кинжала, который может повредить мне сильнее иного оружия.
Я зовусь позицией королевы, потому что держу меч по-особому, не как те четыре, что были до меня. Тот, кто стоит напротив меня, тоже использует мою позицию, но я не колю своим мечом и не держу меч перевернутым, подобно топору.
В моих руках меч, который я могу использовать как топор.
Он тяжел и оттого грозен для легкого оружия. Моя позиция зовется высокой позицией королевы. И своим искусством она обманет другие позиции, которые думают, что я буду рубить, но я нанесу укол противнику, просто подняв руки над головой. И я сделаю это быстро».
«Наврузу предшествует ряд подготовительных мероприятий, включающих в себя действия по подготовке к празднествам вроде покупки одежды, приготовления сладостей и сухофруктов, риса, масла и прочих подобных вещей, которые являются обычными в каждом доме и занимают умы всех членов семьи, будь то старики, молодежь, младшие или старшие, или же уборка дома, чистка ковров, покраска фасада дома, приготовление пророщенных семян (сабзе), которые в любом случае занимают время и силы людей. Обычно в народе месяц Эсфанд считается временем подготовки к этим празднествам, так что уже с начала месяца люди начинают тем или иным образом проводить свое время в предпраздничных заботах и хлопотах».
Издание рассказывает о традициях, связанных с древним весенним праздником Навруз, который с незапамятных времен отмечается в Иране и сопредельных странах. Изначально Навруз знаменовал начало земледельческих работ, а потому идеи плодородия и надежды на богатый грядущий урожай являлись главными.
Сейчас в аспекты праздника входит множество составляющих – тут и прием гостей, и посещение с поздравительными визитами друзей и близких, обмен подарками, приобретение новой одежды. Обязательным блюдом на праздничном столе является сваренная с растительным маслом каша из толченых проростков пшеницы и муки. Также на праздничный стол ставят яблоки, халву и печенье, особый сладкий хлеб и непременный графин или стеклянную чашу, в которой плавает золотая рыбка.
И, конечно, весна – время пробуждения земли, о чем в традициях праздника напоминает многое, будь то свежая зелень проростков или бутоны цветов.
«Одним из обычаев, который существовал с древних пор и по-прежнему распространен среди иранцев, является проращивание к празднику зерен. По поводу происхождения этого обычая отсутствует единое мнение. Одни верят в легенду о том, что Ахриман низвел на землю засуху и неурожай, но иранский царь Джамшид стал воевать с ним и, в конце концов, нанес ему поражение. Когда он вернулся, деревья, саженцы и прочие растения зазеленели. Таким образом, люди стали называть этот день «новым днем», и каждый из них посадил в ознаменование этого счастливого дня в горшке ячмень, от чего и произошел обычай выращивать в дни Навруза проростки молодого ячменя или пшеницы».
«Жили-были куманёк да кумушка, волк да лисица. Вздумали они построить себе из снегу избушку и жить добром. Вздумано, взгадано и сделано. Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Вот они и построили избушку возле деревушки. Куманёк кормил свою кумушку тюлениною да бараниною, а кума его курочками да цыплятами.
Однажды кумушка говорит куманьку:
— Куманёк, пойдем вместе в деревню и полакомимся. Я буду сторожить, а ты будешь носить».
Вологодские сказки. Художник Ольга Лукина
Красочное издание начинается с предисловия. С древнейших времен славяне населяли эти земли, через Белоозеро и реку Сухону новгородские дружины шли на северо-восток. А первое упоминание о самой Вологде относиться к 1147 году. Среди здешних городов – Великий Устюг, который считается родиной отечественного Деда Мороза. Следующий разворот – красочная карта Вологодского края. Только там можно увидеть ажурные, как морозные узоры, кружева и наличники на окнах, полюбоваться тончайшей резьбой по бересте, в живую услышать старинные напевы свадебных песен и даже отыскать избушку на курьих ножках.
В сказке «Иванушка-дурачок» рассказывается, как у одного старика со старухой было три сына: два умных, а третий — Иванушка-дурачок, на которого братья часто злились.
Однажды крепко осерчали братья на Иванушку, зашили в куль и поволокли к реке.
«Положили куль на берегу, а сами пошли прорубь осматривать. На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушка ну и кричать:
— Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни судить, ни рядить не умею!
— Постой, дурак, — сказал барин, — я умею и судить, и рядить; вылезай из куля!
Иванушка вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его повозку и уехал из виду».
На общедоступных площадках (ну, на большинстве площадок) зарелизился юбилейный выпуск «ФантКаста», посвященный творчеству Шамиля Идиатуллина. Встречайте! И не забывайте, что текстовая версия сценария доступна эксклюзивно для наших подписчиков на Boosty.
цитата
Тридцатый, юбилейный выпуск «ФантКаста» в некотором роде экспериментальный. На этот раз мы рискнули поговорить о крупном современном писателе – и не просто о том, почему он близок к «горячему» фантастическому цеху, как в случае с Виктором Пелевиным, а конкретно и предметно о главных сквозных темах и любимых сюжетных ходах, повторяющихся из книги в книгу. Выбор нашего бессменного ведущего пал на Шамиля Идиатуллина, автора романов «Татарский удар», «Убыр», «Последнее время», «Возвращение “Пионера”» и других фантастических и реалистических книг, первого лауреата премии «Новые Горизонты». Книжный обозреватель Василий Владимирский пытается разобраться, почему Идиатуллин неравнодушен к конспирологии, откуда в его произведениях ностальгия по СССР, что дало писателю углубленное изучение тюркского фольклора и в других характерных нюансах прозы «живого классика».
Слушаем выпуск и подписываемся на «ФантКаст» на платформах:
В каждой реальности есть доля антиутопии. А что, если наоборот? Вооружившись этой идеей, Михаил Третьяков взялся за перо и сел писать продолжение своей повести «Площадка», которое назвал «Желтое окно». Вся книга — это аллегория на актуальные события. Естественно, эта аллегория иная, нежели была в первой части, как и события, которые послужили для нее отправной точкой.
Название символично. «Желтое окно» — это физическое явление, которое наблюдает главный герой, и в то же время образ надежды на то, что бесконечный дождь, идущий уже семь месяцев, наконец закончится. Впрочем, в то, что непогода пройдет сама собой, уже никто не верит. Более того, ситуация, с ней связанная, постоянно ухудшается. Если в «Площадке» осадки вызывали психологические изменения у того, кто под них попадал без защитного костюма, превращая в фанатика стихии, и могли даже привести к физической болезни, порой весьма тяжелой (принять или пропустить аллегорию — решает читатель), то теперь все хуже, страшнее. На смену врагу непонятному, нелогичному, почти неосязаемому пришел враг конкретный, различимый для органов чувств. Это уже не нечто в дождевой воде с неизученным механизмом воздействия на организм, а слышимые и видимые громы и молнии, которые начали сопровождать аномальное погодное явление. Они попадают в дома, машины, инфраструктурные объекты. Город разрушается. Гибнут люди. Никто, ложась спать, не может быть уверен, что проснется утром (и снова аллегория, к которой каждый будет относиться так, как пожелает). На фоне этой природной вакханалии люди, отчаявшиеся и не желающие признавать проблему, устраивают классические «пиры во время чумы».
Таков сеттинг истории, которая стала многократно мрачнее не только из-за самих разрушительных событий, но и из-за настроения героя. Он пребывает в апатии, которую нечем развеять. После обещания, данного им в конце «Площадки» ради спасения любимой женщины, он лишился своего главного отвлечения — музыки. И русский рок больше не льется со страниц, расставляя акценты. А значит, читателю, как и персонажу, во всем приходится разбираться самому, без подсказок автора, выполнявшего роль своего рода всезнающего Фатума. Но дождь, молнии и громы, отсутствие музыки — все это вместе и по отдельности не самое страшное. Хуже то, что умирают, исчезают, становятся жертвами непогоды близкие люди. И вот уже одиночество, безнадежность захлестывают. Кажется, что все потеряно, но...
Михаил Третьяков на страницах «Желтого окна» создавал не слабака-«снежинку». Его герой не супермен, а герой иного толка. Такой не годится для боевика, но идеален для научной фантастики, смешанной с антиутопией и детективом. Этот парень, имя которого не называется (как не упоминается и название города), чтобы любой библиофил мог почувствовать себя на его месте, силен своим разумом. Этот разум, несмотря ни на что и даже вопреки всему, стремится докопаться до правды, проникнуть в тайну дождя, и теперь уже не ради научного интереса, а чтобы прекратить кошмар наяву. Тут-то ученый и видит перед собой «желтое окно», которое вселяет в его душу надежду. И то же испытывает читатель.
Сюжет сложный, запутанный. Читать надо внимательно, не отвлекаясь. Эрудиция писателя выше, чем, вероятно, у большинства читателей. Он отлично разбирается в науке и с позиции своего знания поясняет все нюансы и тонкости своего произведения. Михаил использует реальные гипотезы и доказанные факты, ловко их тасуя. Он разбирается в биологии, физике, химии и других смежных дисциплинах, погружая в них библиофила, несколько сбитого с толку, но заинтригованного. И несмотря на весь этот массив точной информации, способной вызвать состояние ступора, как бывало не раз на уроках в школе, а также порой суховатую манеру повествования, которая подчеркивает скрытые эмоции сдержанного, привыкшего контролировать ситуацию человека, мозг не отключается, не происходит отчуждения. Почему? Потому что сильна драма, красива романтика, есть динамика.
«Желтое окно» может занять достойное место в ряду научно-фантастических антиутопий, таких как «День триффидов» Джона Уиндема, или просто антиутопий в стиле «1984» Джорджа Оруэлла. И все же оно останется особняком, как нечто подходящее именно под сегодняшний день с его реалиями и их литературным переосмыслением.
Что в конце книги? Возможно, еще одно многоточие. Возможно, точка. Пока, как и вопрос с отношением к аллегориям Михаила Третьякова, это приходится решать самостоятельно.
облако тэгов
