Рецензии на фантастические книги

Давайте оговоримся сразу: я давний и преданный поклонник таланта Евгении Ульяничевой.

Несколько лет назад прочитал первые рассказы из цикла Сирингарий и залип навсегда. Позже оказалось, что столь же преданным поклонником творчества Евгении является широко известный в узких кругах замечательный писатель и ничуть не менее замечательный художник Алексей Провоторов, который неоднократно советовал мне обратить внимание на цикл Первый. Второй. Третий (или, сокращённо, "ПВТ"). Вкусу Алексея я доверяю, как своему собственному, но как мог оттягивал момент знакомства с циклом, втайне надеясь, что когда-нибудь книги выйдут на бумаге. Что тут скажешь? Дождался...

ВНИМАНИЕ! Дальнейший текст можно (и даже нужно) воспринимать как рекламный, только написано всё от чистого сердца, а не по просьбе или заказу!

Далее будет пространное отступление. Спустя некоторое время после выхода книги из печати она попала в поле зрения критика и историка жанра фантастики Алексея Караваева, посвятившего ей небольшой пост вКонтакте, который я не могу фрагментами не процитировать:

Было в советское время такое понятие — ВХОД В КНИГУ. Советский производственный цикл был долгим, а партия и правительство неоднократно высказывались о необходимости высокого качества выпускаемых книг, особенно для детей. Это создавало определенные предпосылки к развитию концепции "книжности", т.е. книги как цельного, органичного произведения.

Одним из аспектов книжности как раз и был вход в книгу. Он подразумевал организацию начальных страниц книги таким образом, чтобы создать у читателя определенное настроение, а для юного читателя облегчить знакомство с текстом.

На это работали запечатанный форзац, фронтисписы, двойной титул, популярный в оттепель, распашной титул, когда элементы рисунка располагаются на разных разворотах, шмуцтитул и заставки.

<...> Ныне эта концепция малопопулярна по вполне объективным причинам. Так уж повелось, что сейчас закрепляются только те приемы, что ведут к росту продаж. Бессмысленно организовывать вход в книгу, запечатанную в пленку. Сейчас количество запечатанных книг растет вне зависимости от возрастных и прочих ограничений. Да, потребитель получает книгу девственной, но это в тоже время убивает искусство книги. Впрочем, большинству нынешних "эстетов" достаточно, чтоб бумага была белая и не просвечивала. Это уже пик книжного искусства. Ну, каждому свои песни.

С мнением господина Караваева я согласен далеко не всегда, но в процитированном фрагменте согласен с каждым словом. Какая же красивая получилась книга... Нет, даже не так — КНИГА! Когда берёшь её в руки, накрывает (лично меня, по крайней мере) какое-то непередаваемое чувство чисто детского восторга, когда книжку хочется снова и снова вертеть, крутить, рассматривать обложку и иллюстрации на форзацах, внутренние заставки, отбивки перед главами и странные циферки номеров страниц, ловить блики на частичном лакировании передней стороны обложки...

И надо же такому случиться, что автор всего этого великолепия — уже упоминавшийся Алексей Провоторов!

Кстати, исчерпывающе-подробная статья о работе над оформлением книги размещена здесь.

Что касается содержания, буду краток — я остался совершенно покорён очередным миром, с которым познакомила меня барышня-сочинитель, как предпочитает величать себя сама Евгения. А вот дальше, пожалуй, снова не обойтись без пространного отступления. Дело в том, что проза Ульяничевой не имеет аналогов. И я заявляю это со всей серьёзностью. Причём речь идёт не о буйстве фантазии автора — этим могут похвастаться многие из пишущей братии. Суть в том, что в подавляющем большинстве произведений Евгении одним из полноценных действующих лиц выступает само пространство. Понимаю, что звучит не совсем понятно, поэтому давайте предоставим слово автору? Сразу предупреждаю — из Телеграма, поэтому с хэштегами.

<...> Я не склонна загонять и загоняться в периметр электрического пастуха, потому что, на мой вкус, чистого жанра в живой природе немного, на то она и живая.

С Сирингарием получилось само-собой: #киберлубок и #нейрофолк, первое определение из конкурсного отзыва, второе — придумалось уже в процессе роста.

Сирингарий не славянское фэнтези, о чем я не устаю повторять.

Да, я стараюсь сохранять антуражность (порой нарочитую, под лубок и хохлому), но — не претендую на глубокие знания, я не филолог, не этнограф, и вообще технолог производства и переработки сельхоз продукции)

С ПВТ вышло сложнее.

Над жанровым определением пришлось задуматься, когда понадобилось оформлять обложку.

Боевая фантастика? Темное фэнтези?

Для АТ я определяла ПВТ как приключенческое фэнтези, по-моему, это вполне соответствует наполнение.

Однако путем перебора, остановились с редактором на другом жанре: #биопанк

Леша (речь всё про того же Провоторова — примечание моё) поддержал — ну а что, сказал он, у нас тут маргинальные главные герои, а Гаер, ну тот точно панк, хотя брат у него очень приличный интеллигентный юноша!

<...> А теперь самое важное.

Главными героями и #ПВТ, и #Сирингария, являются не действующие персонажи, а само пространство.

Безграничное и живое, думающее, чувствующее, со своей логикой и развитием, активно участвующее в сюжете. В ПВТ это Лут, в Сирингарии — собственно, #Сирингарий.

Я искала тот жанр, который бы раскрывал эту идею, но такового не обнаружила.

Думала, перебирала варианты разных языковых и смысловых комбинаций, составляла, соединяла, даже привлекла для помощи Джипити, и в итоге получила максимально близкое к своему замыслу: #хоробиом

Хоро-биом (хоробиом)

От греч. χoρός — пространство, хоровод, круг и биом — как в «биомеханике» или «биомасса».

Хоробиом — жанр, в котором пространство живое, обладает волей, чувствами и взаимодействует с персонажами, как самостоятельный участник повествования.

Мне нравится это определение и, пожалуй, я буду использовать его дальше, в качестве тегов к своим произведениям.

Так что теперь я знаю, каким термином можно обозначить прозу Евгении Ульяничевой!

И хоробиом получился роскошным... Очередной непонятно как устроенный мир, где вместо неба Полог, дома вырастают из камней, огонь растёт в лесу, время меряют веком и оком, а где-то рядом с человеческим жильём бродят "особые", которые не прочь людьми перекусить. Под стать миру у персонажи — пастух овдо по имени Выпь с тёмным прошлым и голосом, имеющим странные свойства, подкидыш-"облюдок" Юга, который тоже не так прост, как кажется поначалу, найденная Выпь (имена героев здесь не склоняются) в лесу странная девочка по имени Серебрянка, которая и сама не понимает, кто она такая, но сразу же сообщает, что она не из этого мира... И да, не будет спойлером, что все они — не просто люди, а может и не люди вовсе, это становится понятно буквально на первых паре десятков страниц.

Да вы просто посмотрите на них, визуально воплощённых товарищем Провоторовым:

Обстоятельства сложатся так, что вынудят героев покинуть "насиженные" места и отправиться в путь. Будут и приключения, и различные опасности, и причудливыя обитатели Сиаля, и сложности межличностных отношений, и много чего ещё. Но главное — это, конечно, сам мир, Хом Сиаль. Мир действительно очень яркий, причудливый, необычный, но ближе к середине романа, когда герои оказались в Чёрном Городце, темп повествования, как мне показалось, несколько провис. Один танцует в гостевом доме, второй работает вышибалой, третья вообще шляется непонятно где... Мало мы что-ли читали подобного? Так вот, уважаемые потенциальные читатели — если вас посетят подобные мысли, просто дочитайте до 9 главы. Я ожидал какого угодно развития событий, но ТАКОГО не ожидал точно. Буквально пара-тройка страниц, и сложившаяся картина раскрывается, словно причудливый цветок, да так, что аж дух захватывает! История сразу теряет свою камерность, становится понятен общий размах происходящего, но в то же время аж морозец по коже от осознания того, сколько всего пока остаётся ВНЕ повествования, сколько ещё подсказок подбросит автор, чтобы читатель смог сложить в голове общую картину...

Подводя своеобразный итог, остаётся резюмировать: я в восторге! Знакомство с "ПВТ" действительно стоило ждать много лет, чтобы прочитать вот так, залпом, да ещё и в столь шикарном обрамлении. Встречал на просторах Сети сетования о том, что книжка, мол, обрывается на самом интересном месте и зачем издатели её "покромсали", но на мой взгляд "Сиаль" имеет вполне закономерный финал: герои вырвались из мира, который казался им единственным, и устремились навстречу приключениям, которые, я уверен, будут головокружительными!

А "Сиаль" я ещё перечитаю, как только на бумаге выйдет второй том цикла.

P.S. Учитывая серию, в которой вышла книга, нужно сразу прояснить один скользкий момент. Автор не боится браться за "взрослые" темы, и роман совершенно справедливо имеет маркировку 18+, но броманс здесь именно броманс, в смысле крепкой мужской дружбы, а не то, что издатели маскируют, как выяснилось, этим словом.

Аннотация:

Приближается осада, и у города очень мало времени, чтобы приготовиться. Нет еды, нет оружия, а противник поклялся вырезать всех местных жителей.

Чтобы спасти город, нужно чудо, но у него, так получилось, есть только Орхан. Полковник инженерной части, он больше сведущ в постройке мостов, а не в битвах, а ещё он — вор и лжец, к тому же по самым разным причинам не слишком любит собственное командование. В общем, идеальный кандидат для такой работы. Ведь история далеко не всегда плод великих и благородных дел. Иногда приходится тяжело поработать и кое-кого обвести вокруг пальца.

Чаще всего художественные описания осад и штурмов крепостей или замков преподносятся читателю с точки зрения обычных воинов, отважных рыцарей, а то и вовсе великих полководцев или прославленных властителей. Главный герой романа «Шестнадцать способов защиты при осаде» не солдат и не аристократ, он инженер и просто строит мосты. Отличные, должно быть, мосты, если однажды поставленная им временная конструкция вместо пары месяцев простояла годы. И еще у него очень своеобразные представления о законах и власти, не говоря уже о том, что по крови его ничего не связывает с Городом, а вот с осаждающими... но обо всем по порядку.

Как и наш рассказчик, Том Холт постоянно играет с читателем, обманывая его ожидания, начиная уже с прикрытия псевдонимом. Ждете героического эпоса об осаде? Вот вам смекалистый плут и обаятельный социопат в роли главного героя, речь которого будет изобиловать многочисленными отступлениями и совершенно необязательными датами, именами и топонимами. Ждете юмористическую историю успеха от мошенника? Получите путанную и сумбурную исповедь маленького человека в несчастливую эпоху большого перелома. Однако в этом ворохе из оберток и фантиков можно четко выделить несколько ключевых слоев.

Самый простой и поверхностный слой — незамысловатая юмористическая, зачастую самоироничная и даже саркастичная история-пародия. В ней высмеивается и современность с ее лицемерной драпировкой социальных и расовых барьеров, и величественные империи или международные корпорации, чье могущество и сила держались на шатком фундаменте, все сильнее подрываемом гонкой за оптимизацией и экономией. Впрочем, отнюдь не этот слой в романе завоевывал сердца читателей. Однако если принять, как данность, что герой слабо разбирается в чувствах людей и еще хуже коммуницирует с ними, то становится понятнее, почему второстепенные персонажи столь функциональны — именно такими он их и видит. А теряясь в сумятице и хаосе, он постоянно упускает одни вещи, спохватывается про другие, забывает про уже отданные или планируемые приказы, что усиливает ощущение фарса и буффонады.

Следующим по счету идет событийный слой, посвященный гонке вооружений и приемов между осаждающими с их вождем и нашим героем с его командой инженеров и сообщников. Гонка представляет собой длинную галерею интеллектуальных упражнений на тему инженерных, конструктивных и военных приемов в абстрактном вакууме. С одной стороны, Холт частенько вытаскивает жизненно важные тузы почти из ниоткуда, вызволяя героя из очередной безвыходной ситуации. С другой стороны, описанные приемы в немалой степени правдоподобны и реалистичны, а исходные условия — империя с уровнем развития не ниже Византийской — допускают наличие грамотных ремесленников. Конструирование и улучшение катапульт. Поиск подкопа за стены с помощью больших емкостей с водой. Перекрытие залива цепью. Кроме того, в реальной настоящей живой истории именно абсурд и случайность до смешного часто правят балом. Командир останавливает штурм в получасе от победы из-за ложных сообщений о приближении вражеских сил. Или заблокированные войска капитулируют накануне того дня, в который осаждающие твердо постановили возвращаться на корабли. И это мы тактично умолчим о крайне спорном вопросе о роли личности...

И наконец-то мы добираемся до глубинных слоев, тесно переплетенных между собой — в большей степени психологического и в меньшей степени социального отражения того, как трещит и разбивается на осколки картина мира, система ценностей и приоритетов, когда рушится государство. Средоточие романа — это острейший и болезненный кризис идентичности, переживаемый главным героем. Сын погонщика из далеких северных краев. После того, как пираты убили родителей и взяли его в плен, из рабов на верфи попал к имперцам, там заслужил гражданство в армии и стал бригадиром в двадцать с небольшим лет, а затем и командиром инженерного полка. Ксенофобия имперского общества с антагонизмом синешкурых робуров и млеколицых варваров поставила стеклянный потолок его дальнейшей карьере. Не то, чтобы герой был сильно этим расстроен до войны. Высокий пост открывал ему достаточно возможностей, чтобы строить любимые мосты, решать инженерные задачи, обманывать имперский закон и мухлевать с неписаными правилами. Но в одночасье закон начал таять в воздухе. В период Смуты необходимым и достаточным условиями для захвата власти являются лишь ее символические атрибуты да сила преданных тебе бойцов. После бегства аристократов из Города возникает звенящая пустота...

Периоды смуты или гражданских войн — это час, когда старые заслуги, титулы и должности уже ничего не значат. Когда размеренной и упорядоченной жизни приходит конец. И наступает время решать: с кем ты? Что тебя определяет? Рождение в давно рассеянном и забытом племени, кровь и память ушедших в небытие предков? Или гражданство в коррумпированной и ксенофобской империи, которая настолько погрязла в миролюбивой сытости, что даже перестала считать тебе подобных червями? Звание полковника в армейской системе, где многие вышестоящие командиры едва переносят твое присутствие в одной комнате с ними? Или доверие подчиненных, которые попросту не имеют смелости взять на себя ответственность и перекладывают ее на тебя? Как выбрать между карательными отрядами империи и карательными отрядами мятежников, когда у обеих сторон есть своя правда? Как выбрать между приятелем детства и дочерью давнего друга, если твой ответ может убить как одного, так и обоих? Что сильнее ранит твое сердце?

«Я – строитель мостов», — говорит наш герой. Но сам он не способен без масштабного кровопролития даже утихомирить вражду криминальных фракций Города, не говоря уже о возведении моста между имперцами и мятежниками. Все, что ему остается — тщетный бег в гностическом беличьем колесе наперегонки с фантазией врагов за стенами Города и хаосом внутри. Хорошие намерения и плохие поступки, а потом наоборот. Но когда любой твой выбор, поступок или бездействие будут неумолимо стерты жерновами времени, когда "долг" и "честь" становятся навязанными и чуждыми кандалами, что ты сделаешь тогда, в кого превратишься, кем окажешься на самом деле? Подлым предателем или приверженцем честности? Ниспровергателем устоев или строителем справедливого мира? Или неужели собой настоящим, одновременно противоречивым и цельным?

Итог: ироничный и захватывающий монолог умника-плута, раздираемого личностными противоречиями.

Порой в гости к Стране Фантазии заглядывают неизвестные и загадочные лица. Мелькнут с одним-единственным романом (изданным вне серий, или в сериях бол.литы), удивят читателей неожиданными фантазиями, и испаряются как пар от поезда за поворотом. Тем не менее такие книги, написанные явно не в шаблоне, показывают на что способна научная фантастика, и запоминаются надолго. Антон Первушин как писатель известен давно, Николай Большаков практически неизвестен — этот роман был его удачным дебютом, и — последней публикацией (лишь несколько рассказов засветившихся в сети, датируются примерно 2010 годом). Если расфантазироваться что писатель А + писатель Б дают сущность нового писателя, то и в таком тандеме ничего читатели так и не дождались к сожалению.

Николай Большаков, Антон Первушин. Собиратели осколков. — СПб. Северо-Запад. 1999. 528с. 8 т.э. (серия "Перекресток миров"), твердый переплет.

Большой роман-триптих, действующим персонажем которого выступает эпохальный перелом привычного мира. Книгу можно поставить на одну полку с "Катализом" Ант. Скаландиса и "Космикой" Александр Тюрина.

Очень любопытно представлены авторами никудышные зародыши Будущего (2026 год), его первые чахлые ростки (2052 год, сразу после атомной войны) и последующие горькие плоды (начало XXIV века). О развитии человечества по спирали достаточно сказано в послесловии Василия Владимирского, и в самой книге, мы же остановимся лишь на некоторых авторских допущениях, которые при ближайшем рассмотрении оказываются несколько натянутыми.

По версии авторов, в первой четверти XXI века Европейский Союз завладел передовым производством систем управления, связи и искусственного интеллекта. В погоне за оригинальным историческим поворотом (оттеснение США на вторые роли) многоуважаемые авторы забыли о разделении труда и рассредоточении производств по всему миру: кому как не компьютерщикам не знать о том, что архитектуру ЭВМ разрабатывают в одной стране выходцы из соседней державы, процессоры штампуют в третьем мире, другие комплектующие поставляют и вовсе из экзотических стран, а собирается весь этот винегрет в слаженно работающий аппарат в любой точке земного шара с помощью отвертки и коленки.

В первой и третьей главе неоднократно звучит мысль о распоясавшихся компьютерных вирусописателях. Однако причиной их появления называется только лишь чей-то злой умысел с далекой целью: развалить государство.

В XXI веке есть электронные террористы и боевики, группировки которых сравниваются авторами с современными ирландцами, басаевцами, палестинцами. Мы знаем, чего хотят современные нам террористы, нам известно, за что они выступают с оружием в руках: сепаратизм, религиозное самоопределение, передел рынка и т.д. Однако против чего борются электронные неотеррористы XXI века — непонятно. По мысли авторов, любые террористы — нехорошие люди, и все их стремления и цели — низменны априори. Однако за гранаты люди хватаются в последнюю очередь, когда все другие — в том числе и легитимные — способы исчерпаны и не привели к должному результату. И никто не будет просто так, из фанатизма, содержать военные базы по подготовке солдат, не имея четкой цели.

О том, что соавторы плохо разбираются в истоках террористических движений, свидетельствует хотя бы тот факт, что слово "анархия" они употребляют исключительно в советском смысле, для обозначения полного распада общества и расцвета бандитизма. Авторы вульгарно понимают анархию как отсутствие порядка, тогда как анархия в переводе означает "безвластие, не принуждение".

Сюжет второй главы романа — о перевозке лекарств для спасения умирающих через разрушенную войной страну — один в один слит с «Долины Проклятий» Роджера Желязны, только финал получился ударнее, потому как еще пессимистичнее, нежели чем у Желязны.

Описываемая псевдо-средневековая цивилизация удельных энергетических княжеств во главе с компьютерами, распределяющими электроэнергию, выглядела бы непротиворечиво, если бы человеческая цивилизация была бы больше завязана на электроэнергию. Допустим, к середине XXI века нефть и газ кончились полностью и бесповоротно (первые звоночки уже прозвучали сейчас...). Человечество быстро перестроило инфраструктуру под альтернативные источники энергии, до сих пор находящиеся в полуприкрытом, законсервированном виде.

Люди перешли на электроэнергию, вырабатываемую гидроэлектростанциями, АЭС и т.п. геотермальные ветряки. Появились массовые электромобили, электрокомбайны, электромолотилки, электропрялки, электрохлебопекарни и электромухобойки, а простых, не электрифицированных вещей, не осталось нигде и ни у кого. Только в таком техническом окружении задача выработки электричества и его распределения по потребителям действительно имеет жизненно важное значение. Однако в описываемой Большаковым и Первушиным эколого-экономической ситуации существуют машины на бензиновых двигателях и крестьяне роются в земле, поэтому функции распределения какой-то там электроэнергии не являются жизненно важными для регионов. В описываемом мире нет такой необходимости, из-за которой следует терпеть на себе власть компьютера, пусть и разумного, сидящего на электростанции. Нет таких задач, с которыми не справились бы люди без помощи компьютера в "мире осколков".

Несмотря на все эти натяжки, фантастический роман просто великолепен, и я получил истинное наслаждение, недавно перечитывая "Собирателей осколков".

Изворотливый город, полный коварства, или Простец в мире лжецов

Давико ди Регулаи, сын главы крупнейшего банка Наволы, долгое время позволял себе наслаждаться детством. Неудивительно. Отец – умнейший человек на всем Лазурном полуострове. Способный вычислить и устранить врага, предсказать опасность, спланировать будущее на годы вперед. Преданные слуги и стражники, готовые насмерть защищать семейство. Власть, позволяющая Регулаи не только исподволь управлять Наволой, но и диктовать свою волю окружающим ее городам и державам.

Но детство рано или поздно заканчивается. Близится День имени, когда ребенок становится взрослым. День, когда Давико предстояло принять громадную ответственность, и показать себя настоящим наследником самого могущественного человека полуострова.

Ноша, к которой Давико абсолютно не готов, и которая претит ему буквально до болезненной рези в желудке.

И это в те времена, когда Лазурный полуостров находится на пороге глобальных изменений, а враги Регулаи точат кинжалы, готовясь нанести смертельный удар по чрезмерно усилившемуся семейству.

Паоло Бачигалупи («Заводная»), сделавший себе имя на пронзительных экологических антиутопиях, решил попробовать на зуб новый жанр Страны Фантазии.

«Навола» вышло недурной, причем вызывающей четкие ассоциации с «итальянскими» работами Кея («Дети Земли и неба», «Все моря мира») – что иначе как комплиментом не назовешь.

Перед нами историческое фентези с мистическим налетом, вдохновленное буднями позднесредневековых итальянских городов-государств.

Написано роман от первого лица Давико в виде многословной, ретроспективной беседы-воспоминания с неизвестным собеседником. Неоднозначный прием, использовавшийся в разных книгах от Квоута до Клинков или Песни, защищающий ГГ сюжетной броней (как выяснилось, далеко не от всего), но качественно нагнетающий интригу.

Первым внимание привлекает личность главного героя, через которого мы будем знакомиться с миром. Ведь нам дарят во многом классический роман взросления, уделяющий массу внимания переживаниям терзаниям и развитию протагониста. Однако к «юнг адульт» книгу не отнесешь – юные взрослые после нее имеют все шансы получить нажористую подростковую психотравму (Давико последней трети романа не даст соврать), героев Бачигалупи не жалеет — где-то в углу одобрительно сопит один старина Джордж.

Продолжаю знакомство с циклом Владимира Торина «...из Габена». На очереди две истории: небольшой атмосферный рассказ и небольшой роман.

Истории взаимосвязанные, рассказывающие об одном и том же человеке и его семействе — но с рядом небольших отличающихся деталей. Если "Лемони" рисует жизнь человека без любви, то "Тайны старой аптеки" показывают его же, но с любовью, пронесенной через все года и испытания. В некотором смысле получается иллюстрация к развитию образа, из-за чего рассказ уже выглядит не совсем каноничным с точки зрения цикла. Впрочем, атмосферности это не мешает.

***

Владимир Торин Лемони 2017, рассказ Изо дня в день ему приходится стоять у прилавка аптеки. Под неусыпным надзором своей тещи.

Ещё одна небольшая грань из жизни Габена. Будни аптекаря из маленькой семейной аптеки, угнетаемого властной тещей, нелюбимой женой и общей беспросветностью бытия.

Целый парад карикатурных, но весьма точных образов посетителей аптеки. Выматывающая очередь, полная глупости, раздражения и злости. Самолечение, самомнение, упорное не желание слышать робкие советы аптекаря.

Во второй половине рассказа появляется намек на интригу, когда к очереди присоединяется человек с Тёмным Спутником (по-простому — маньяк с голосами в голове).

Финал неожиданный. Хотя и довольно логичный — с учетом всех предпосылок и места действия.

Весьма изобретательный рассказ получился.

***

Владимир Торин Тайны старой аптеки 2023, повесть, сетевая публикация

Небольшой роман (или очень большая повесть) о тайнах одной старой аптеки, приютившейся на узких улочках Габена.

С одной стороны — абсолютно самостоятельная законченная история. В которой полно ненадежных рассказчиков, злодейских планов, мрачных семейных тайн, безумных гениев и всевозможных многоходовок. План внутри плана и ложь внутри лжи — это именно про эту историю. Где безумие идет рука под руку с гениальностью, а мрачное великое прошлое — с не менее мрачным настоящим. Где лгут вообще все — каждый по-своему и в свой момент времени (что не мешает героям при случае проявлять любовь или самопожертвование). А первое впечатление (равно как и второе с третьим) — всегда обманчиво.

С другой стороны — история старой аптеки невероятно тесно связана с другими габенскими историями. А среди всевозможных посетителей практически не встретишь обычной массовки. О нет, аптека Лемони — это перекресток всех дорог, маленькое темное сердце города, где встречаются или упоминаются почти все значимые персонажи и события цикла. Место, где злодеи и прочие граждане могут приобрести необходимый ингредиент, лекарство или знание — и это приобретение неизменно запустит новую цепочку событий, которая выльется в новую полноценную историю. И желтый парик прадедушки Лемони (нахлобученный на его же ухмыляющийся череп) будет маячить на задворках абсолютно любого нового зловещего приключения.

Что касается хронологии, здесь всё вроде бы вполне очевидно — незадолго до прибытия в город племянника доктора Доу и охоты на черного мотылька.

И всё же я не уверена, что тайну аптеки стоит читать в начале знакомства с циклом. Всё же есть свое особое удовольствие в узнавании персонажей и мельком упоминаемых событий — а также в предвкушении других историй, ещё не знакомых, но обозначенных (и угадываемых по аннотациям ещё не прочтенных книг). Так что вероятно знакомство с этим романом и правда будет идеальным где-то после «Тайны дома номер 12».