Рецензии на фантастические книги

Одной из центральных линий второго романа цикла, «Сквозь тьму и свет», является революция в Валтаре, которую развязывает вернувшийся из долгого изгнания воин Дейн. При этом персонаж появляется как чертик из табакерки: в первой книге не было и следа, а тут раз и появился, да ещё и эгоистично требует к себе читательского внимания, но кто он такой и почему должен быть интересен читателю, который взялся за роман, чтобы узнать о приключениях совсем других персонажей, к которым если не привязался, то хотя бы успел их узнать в первом томе?

А ответ на этот вопрос Кейхилл даёт в отдельной повести, раскрывающей предысторию этого персонажа, которую он рекомендует читать между вторым и третьим романом цикла — хотя она даёт вводные персонажа, но при этом серьезно спойлерит сюжетную интригу и раскрывает подоплеку событий, которая должна быть в тайне от читателя.

В этом проявляется несовершенство структуры цикла, где персонажи появляются без должной презентации, потому что автор не знает, как увязать множество сюжетных линий, выстроив их хронологически и при этом не раскрыв раньше времени секреты мира. И перемещение предыстории одного из центральных персонажей нисколько не исправляет ситуацию: пейсинг как ни крути продолжает биться в конвульсиях, а хуже того, повесть-вбоквел прочтут далеко не все, многие ограничатся романами основного цикла, а читающие в переводе и вовсе рискуют остаться за бортом: издательства очень редко покупают и переводят побочные произведения цикла.

Хоть автор и называет «The Exile» повестью, фактически это полноценный роман (44 тысячи слов), с одной сюжетной линией и теми же самыми проблемами, что и у основного цикла: никуда не годной структурой, слабыми персонажами, склонностью к штампам и апологетству.

Начинается «The Exile» со сцены неудачной революции, в которой гибнут родители Дейна — о чем мы уже знаем из основного цикла, но эти события разжевываются треть книги, что непозволительно много. Дальше происходит таймскип и мы наблюдаем похождения опытного мстюна со списком причастных к гибели родителей, из которого он постепенно вычеркивает имена. Осталось всего два и мы наблюдаем за вычеркиванием предпоследнего: влиятельного генерала Империи. Но автор не знает как работает троп «месть по списку», поэтому мы не увидим раскрытия антагониста, который, будучи по началу еще одной строчкой в списке жертв героя, постепенно обрастает личностью и собственными, не всегда ужасными мотивами. Можно вспомнить классический Assassin's Creed, где для того, чтобы добраться до очередной цели приходилось провести серьезную подготовительную работу: разведать местность, заручиться союзниками, проработать план миссии. Здесь же Дейн тупо сдается в плен и стойко получает лупанцев от солдат, пока один из них не проговорится, что генерал-то здесь в лагере и тогда радостный герой говорит что-то в духе «Ура, наконец-то», колдунством высвобождается из оков и начинает процедуру мсти.

А если бы генерала не было в лагере, получается напрасно герою в плену зубы выбивали? И не проще ли было схватить языка и допросить, не попадая при этом в плен?

Тем не менее, Дейн сам начинает жестоко пытать одного из солдат, чтобы узнать где сидит генерал, а потом без лишних слов убивает его, идёт к генералу и повторяет цикл пытки-убийство без лишних рефлексий, после чего отправляется откисать в ближайшей таверне. Ну а что такого, подумаешь, генерала имперской армии замочил, никто же не будет искать лазутчика, всего в кровище и грязище, можно и в ванной почилить.

И, что характерно, именно так и происходит, никаких наказаний за глупость не следует. Напротив, герой находит в ванной соратницу и будущую пассию, которая уговаривает его встать на путь профессиональных убийц (который мы тоже таймскипнем, как и первые годы изгнания и все жертвы по списку убийств кроме предпоследней, того генерала).

Можно было сказать, что таймскипы отсекают неважные для развития персонажа места, но развития как такового и нет — оно подчинено левой пятке автора, а не тексту. Да и сцены, которые есть — в лучшем случае филеры. Сначала Дейн помогает подружке разобраться с батей, который был номером 1 в ее списке страшной мсти (в очередной раз никаких раскрытий антагониста не припасено), а затем идёт квадратично побочная ветвь с помощью эльфу с вызволением соплеменников из плена инквизиторов, ставящих жестокие опыты, основанные на магии крови. Никакого отношения к целям героя эта миссия не имеет, он буквально пошел за компанию, потому что почему бы и нет, автору лор надо раскрывать, иди куда сказано, глупый болванчик. Параллельно автор пытается показать, что герой начинает меняться, но делает это весьма топорно — тут он услышал разговор двух инквизиторов и узнал, что у одного из них есть сестра, из-за чего рука дрогнула. А то же у 479 его прошлых жертв сестер не было. Подобная попытка насильно заставить героя переосмыслить свои действия без должных на то внешних и внутренних предпосылок вызывает диссонанс сродни лудонаративному в Last of Us 2, когда игрок управляя героиней жестоко вырезает десятки NPC, которые ей ничего не сделали, просто чтобы продвинуться дальше по сюжету, а потом должен (по задумке Дракмана) на пару с Элли осознать всю глубину морального падения три раза нажав квадрат, чтобы получить необходимые сведения. Но это так не работает и смотрится в лучшем случае как дешёвая эмоциональная манипуляция сидящим на диване геймером, без попытки погрузиться во внутренний мир персонажа, прошедшего жестокий и кровавый путь. Внезапные моральные озарения, рождающиеся по сюжетной необходимости, а не из-за внутренних изменений в персонаже — признак очень слабой работы. Тем смешнее последующая сцена романа, где Дейн читает добывающему пытками сведения эльфу морализаторскую лекцию, сводящуюся к «так нельзя», при том, что сам всего пару десятков страниц назад поступал именно так, и нимало не рефлексировал по этому поводу. Это могло бы быть сильным ходом, если бы Кейхилл смог показать усталость героя от постоянной череды насилия и смену его характера должным образом, но без этого выглядит как проявление двойных стандартов. При этом в тексте была хорошая переломная точка, убийство подругой Дейна своего отца, что могло показать ему, как человеку, для которого семья — это все, насколько далеко может зайти месть. Но автор не показал должным образом рефлексию героя после этого события, в результате сюжетное откровение (дочь убивает отца) имеет только внешний эффект (шокировать читателя) при нулевом эффекте внутреннем (Дейну пофиг, отношение к подруге не поменялось, мысли и переживания о случившемся не показаны).

На этом этапе сюжета в принципе становится понятно, к чему автор ведёт. Есть штамп, где мститель должен отказаться от совершения мести, и он будет разыгран в точном соответствии с каноном. Но даже чтобы работать по штампам нужно должное писательское мастерство, которым Кейхилл не обладает. Ему бы поработать с профессиональным редактором, который расскажет, как выбрасывать из текста лишнее, конструировать арки персонажей, соблюдать баланс между динамичными и спокойными сценами и так далее, и тому подобное.

Но нет, мы пишем самиздатом, редактор нам не нужон. Поэтому задача придать глубины новому персонажу была с треском провалена, вместо этого мы пережевываем уже знакомые сцены, наблюдаем за похождениями непоследовательного и психологически неубедительного героя, чья трансформация не показана, а лишь объявлена. В общем, увы, цикл так и не выходит за рамки весьма среднего уровня, заданного первым и вторым томом, в первую очередь из-за литературной незрелости автора. С другой стороны, сам экшн описан вполне добротно, чувствуется увлеченность автора миром и желание рассказать о его тайнах, даже ценой стройности текста. Так что я это кактус догрызу, кто знает, может Кейхилл где-то дальше удивит.

Вот тут и возникают неудобные вопросы – насколько применимы в практическом смысле благородство, искренность и даже простодушие? Обычно-то пользы от них в сложных и хитроумных делах немного. Но если стоишь между профессиональными хитрованами и теми, кто помнит всё, что знали предки, а собеседника видит насквозь, то и такое может пригодиться. Можно договориться честно? Казалось бы, чего проще, но на Земле далеко не все на это согласны. И вот уже над новым миром нависает прямая угроза войны на уничтожение.

«Собственно, последствия неудачного визита делегации ООН мы разгребаем до сих пор. На Земле вокруг «Зэ-два» стремительно развился политический кризис, быстро зашедший в тупик. Если по-простому: никто не знает, как разрешить конфликт интересов великих держав, чтобы все выглядело прилично и земляне не поубивали друг друга на фиг из-за инопланетных папуасов, которых нельзя просто взять и поубивать на фиг, потому что все должно выглядеть прилично.

Единственное, что понятно мировому сообществу, – отчего русские стоят за папуасов горой и всячески рекламируют, настраивая в их пользу рядовых землян: это Хитрый План. Коварство русских общеизвестно.

Увы, немногие знают коварство Министерства внеземных операций…»

— Я могу дать вам свое слово, — сказал он наконец. – Однако сейчас мое слово немногого стоит».

Грег Киз. Настоящая королева

Она объявилась в монастыре, где проходила обучение искусству Темной Леди. И вернувшись, она заинтересовалась политикой, к которой ранее была равнодушна. Возможно, причинной стали попытки покушения на ее собственную жизнь. Настала пора королеве вернуть свой законный трон, собрав армию.

Но против выступает Святая Церковь. И один из ее иерархов обвиняет служителя церкви в том, что тот достичь успеха в реализации поставленных перед ним целей: «Ты не смог помешать Уильяму объявить дочь наследницей. Ты обещал исправить свою ошибку и снова потерпел поражение. Одна из дочерей не только жива, она в настоящий момент занимает трон Кротении. Одно это может стоить тебе жизни, Хесперо. Ты не сумел ускорить прохождение священных путей темными лордами в Королевском лесу.

Более того… — он протер лоб рукавом своего одеяния. — … более того, мой предшественник, твой дорогой друг Луцио, доверил тебе стрелу Айтаса, чтобы ты убил Тернового Короля. И тут ты тоже оказался не на высоте, и теперь у нас нет стрелы».

Энни Отважная совершает военные рейды, утверждая, что просто сидеть на троне – скучно. В ответ на чужие ловушки она выстраивает собственные. Начинается священная война, пробуждается древнее зло и разворачиваются магические схватки.

«Как ты уже знаешь, будущего можно избежать, если ты способна его предвидеть. Однако оно имеет определенное направление и инерцию. Когда Адская руна увидела, что твоя армия изменила направление движения, и ты поняла, что она это знает, ты могла поступить по-разному. Могла свернуть куда-то в сторону, или вообще остановиться, или взять с собой несколько тысяч солдат – или поступить так, как это произошло в реальности: попытаться воспользоваться ситуацией и устроить ловушку для вражеской армии.

Адская руна увидела все эти возможности, но они выглядели неясными – и лишь одна предстала перед ней очень четко. В свою очередь, возможные варианты – отбросить прежний план, послать больше людей и так далее – станут еще больше непредвиденными, во-первых, из-за того, что у тебя есть выбор из дюжины вариантов, во-вторых, из-за того, что его собственные реакции не очевидны».

Сии заметки составлены были мной, юным ведуном Нежданом, в годы странствий моих по землям Руси Сказочной. По поручению старших из Ведающих должен был отправиться я в дорогу, дабы нести людям и нелюдям добро и правду. Много лет я, как и прочие мои други, постигал таинства знаний по старым, помнящим еще руки древних, манускриптам. До последней лучины вглядывался я в мудрость веков с тусклых страниц, дабы после идти в мир, нести знания о том, как жить в согласии Были и Небыли. Где оберег подсказать, совет аль борение».

Tony Sart. Нечисть. Ведун

Сборник небольших рассказов отечественного автора, художника, что нашло свой отпечаток в оформлении книги, тексты которой в основном стилизованы под былички. Как отмечено в самом начале, отправлялись ведуны из капища Ведающих в путь-дорогу, и лишь некоторым удалось вернуться и стать старцами, Ведающими, которые и обучали следующие поколения ладить с нечистью да с людьми.

Собственно, именно накопленные Ведающими знания и являются главной силой основного персонажа в его приключениях, потому что он сам вовсе не является суперменом, и поэтому ему приходиться думать, как помогать людям, попавшим в беду в мире, где помимо людей есть другие нечеловеческие существа.

В данном случае – это славянское, а не европейское фэнтези с рыцарями, дамами и королями. Главный герой – молодой ведун Неждан — передвигается по миру, оказываясь в разных ситуациях. Особых хитросплетений нет, коротко и призрачно, часть описанного относиться к разным местам и разным «сказочным» (по современному мнению) существам. Некоторые из текстов (завершающий -«Нечисть. Дурак») – по-своему неплохи и даже заставляют поверить в возможность подобного бытия. Когда-то и где-то. Главное – не сюжет, а сама атмосфера.

«Впрочем, одного взгляда хватило, дабы понять, что здесь утро далеко не доброе. Да и когда в последний раз оно было таким — одним пращурам известно. Идя по головному пролету, я оглядывал людей, выбиравшихся из домов. Хмурые серые лица. Не сонные, когда стоит лишь окатить себя свежей водой из колодца — и разом сбивается дрема, а именно серые. Безучастные, обреченные. Приметил я, что нет привычного гомона детворы, шумных перебранок да сплетен баб у колодцев, окриков мужиков, выгоняющих скот, иль лая собак.

Лишь хмурые лица.

Перебросятся по-соседски еле слышно короткой фразой — и вновь глаза в землю. На меня даже не смотрели, что было особо странно. Новый человек в селе всегда событие, а уж ведун и подавно. Частенько случалось, что стоит нашему брату забрести в какое село, так и ребятня сбегается посмотреть на диковинного человека, который с Небылью слад находит, и бабье да мужички торопятся: кто на кикимору грешит за кислое молоко, кому овинника угомонить надо, чтоб девок за зады не щупал.

Как-никак и подмога с нечистью всегда, да и событие, дабы рассеять череду однообразных трудовых дней, полных забот. Оттого я встревожился сразу. Неладно тут было, ох неладно».

Никто ведь не знает, что происходит с расой, эволюция которой протекает столь длительный срок…».

Майк Манс. Юная раса

Вторая книга из научно-фантастического цикла «Согласие» описывает то, что происходит как на Земле, так и за ее пределами. Начавшийся контакт с инопланетянами – это вовсе открывшееся миллиардам людей на планете (которым про союз с инопланетянами пока еще ничего не знают) светлое будущее, а наоборот – возрастание всевозможных рисков. Самый важный из них – насколько Согласие, с которым Земля подписала договор, способно их защитить от могучего внешнего врага? Того самого, активность которого Согласие уже беспокоит. Ест ли сила, способная противостоять Согласию? Или действительно верна теория Волкова, одного из земных лидеров, о том, что само Согласие возникало много раз, после чего разрушалось противостоящей ему могущественной Несогласной расой? Что делать представителям земных спецслужб, если подозревают, что среди них – «крот», агент Несогласных, готовых убивать тех, кто будет мешать его деятельности?

В романе детально описана одна из планет Согласия, деятельность ее центра координации, в котором работали и представители других рас, в основном – ученые и военные специалисты. И тут-то посетившие центр земляне посетили этаж, отвечавший за зонды дальней разведки Кен-Шо и обмен данных с другими расам. Но на подробной карте Согласия и окрестных районов было видно, как мала зона контроля Согласия по сравнению со звездными далями. Так не был полностью заселен рукав Ориона, и было неизвестно, кто обитает в центре галактики. Сколько еще неизвестных тому же Согласию рас существует во Вселенной? И какие они? Какие могут быть с ними отношения?

«…ваша система находится на самом краю Согласия. Мы к вам – ближайшая раса, — начал Вол-Си. – Соответственно, для нас это — фронтир. Есть ещё несколько рас, за которыми ведется наблюдение, как в своё время за вами, но не Кен-Шо, а другими.

С точки зрения рисков, именно здесь наиболее вероятны нападения. С единичными кораблями справился бы даже зонд, который патрулировал систему тысячи лет. Как и справлялся вполне успешно.

Мой корабль способен противостоять большому флоту, в десятки или сотни кораблей, в зависимости от уровня их технического оснащения. Но если вдруг мы столкнёмся с массовым вторжением, в тысячи или десятки тысяч кораблей, то придётся привлекать помощь.

Моя задача отслеживать возмущения ти-поля и прогнозировать движения таких флотов. Прямой мониторинг осуществляется на пятьдесят световых лет, а прогнозирование с помощью разбросанных зондов увеличивает область примерно в три раза. Находясь здесь, у вас в гостях, мы расширяем безопасную зону Согласия».

В любом случае, человек верит только в то, во что хочет верит».

Зои Бек. Paradise City

Чем настоящее отличается от возможного будущего? Того самого, в котором большинство людей обитают в мегаполисах, а в прилегающих к ним территориям обитают лишь немногие жители. Главная героиня Лина – журналистка-расследовательница, обитающая во Франкфурте через несколько десятков лет.

Героиня романа работает в агентстве «Галлус», названном по имени квартала, где оно было основано, и занимается проверкой сообщений, репортажей, интервью и документов из официальных источников. Иногда эти расследования вызывают скандалы, и тогда правительство начинает действовать, но чаще попытки разоблачения чужой лживости заканчиваются ничем.

Но при этом, как подчеркивает автор (кстати, не только теле- и кинорежиссер, но и переводчик и автор детективных публикаций) личность проводящих подобные расследования остается в тайне хотя бы потому, что если узнают, то будет трудно проводить другие расследования, и то, что не обходится без нападок на «правдивую прессу», чьи методы расследования и аналитики не совпадают с государственными средствами массовой информации.

В тексте описано, как она собирает информацию в одном селений, где очевидец рассказывает о нападении диких животных, но в его словах неясности, а в официальных данных все завуалировано и стало одним из пропагандистских тем правительства, не желающего тратить деньги на программы, связанные с дикими животными.

Далее в динамичном сюжете – расследование героини трагедии, которая случилась с главным редактором ее агентства, непонятным образом упавшим на рельсы перед подъезжающим поездом. В романе описываются различные методы официальных властей по управлению людьми, в том числе – используя врачебные рекомендации.

«Всю ночь проверяла подноготную сотрудников. – Эзлем отступает на шаг и тянет за собой Лину. Они стоят вблизи раскидистого куста, который наряду с другой пышной зеленью украшает больничный двор. Лина не сразу понимает, что Эзлем беспокоится о том, как бы не попасть под камеры. – Мы должны исходить из того, что секретные службы как минимум подозревают, что мы все работает на «Галлус», а скорее, знают это наверняка.

Неважно, как хорошо вы маскируетесь и каким образом попадаете в агентство. Они видят это по социальным баллам, которые в официальной статистике не так уж высоки, потому что у вас нет постоянного места работы».

Палата № 6. Безумцы в русской классике

В книге собраны рассказы знаменитых отечественных писателей – Гоголя, Чехова, Бунина, Достоевского, Гаршина, — в которых так или иначе затрагивается тема душевных болезней. Авторы по-разному описывали их признаки, как внешние проявления с точки зрения окружающих, так и ощущения самих людей, страдающих разными психическими заболеваниями. Сборник проиллюстрирован впечатляющими рисунками Ивана Иванова. Также в свет вышла первая часть серии «По ту сторону сна. Безумцы в зарубежной классике».

Одним из первых произведений русской литературы, посвященных этой проблеме, можно назвать повесть Николая Гоголя «Записки сумасшедшего». Главный герой, бедный чиновник невысокого ранга, страдает от ощущения своей ничтожности и от безнадежной влюбленности в дочь начальника. Поначалу его мучает постоянная тревога и депрессивные мысли, потом он начинает, как ему кажется, понимать, о чем говорят собачки богатых дам. Тут автор использовал углубляющееся помешательство героя как один из приемов сатиры: в разговорах собачек саркастически пародируются беседы их хозяек.

Но в итоге несчастный чиновник окончательно теряет связь с реальностью, воображает себя испанским королем и в итоге попадает в заведение для душевнобольных. Учитывая, что в те времена психиатрия находилась в зачаточном состоянии, а обращение с пациентами было совсем не гуманным, последние страницы повести преисполнены трагизма. Впрочем, часто любого человека, чье поведение или даже мнение в чем-то отличалось от общепринятых стандартов, общество могло сразу объявить ненормальным.

«В любовных делах, а особенно в женитьбе, внушение играет большую роль. Все — и товарищи, и дамы — стали уверять Беликова, что он должен жениться, что ему ничего больше не остаётся в жизни, как жениться; все мы поздравляли его, говорили с важными лицами разные пошлости, вроде того-де, что брак есть шаг серьёзный; к тому же Варенька была недурна собой, интересна, она была дочь статского советника и имела хутор, а главное, это была первая женщина, которая отнеслась к нему ласково, сердечно, — голова у него закружилась, и он решил, что ему в самом деле нужно жениться.

— Вот тут бы и отобрать у него калоши и зонтик, — проговорил Иван Иваныч.

— Представьте, это оказалось невозможным. Он поставил у себя на столе портрет Вареньки и всё ходил ко мне и говорил о Вареньке, о семейной жизни, о том, что брак есть шаг серьёзный, часто бывал у Коваленков, но образа жизни не изменил нисколько. Даже наоборот, решение жениться подействовало на него как-то болезненно, он похудел, побледнел и, казалось, ещё глубже ушёл в свой футляр».

Всюду вы видите прекрасные группы скал, удобные для восхождения отлогие горы с роскошной растительностью, изящные и опрятные деревушки, миниатюрные садики, к которым примыкают выхоленные рисовые поля, содержащиеся в таком образцовом порядке, точно они служат своим собственникам только для забавы. Там и сям над голубой поверхностью воды вздымаются высокие, живописные скалы с пиками и вершинами, увенчанными такими же живописными соснами или высокими криптомериями; вьющиеся растения в цвету ползут вверх по желтым склонам гор и отражают ее в зеркальной глади вод. Местами из зелени выглядывает небольшой храм причудливой архитектуры и прихотливой окраски, а на некоторых скалах виднеются высокие ярко-красные пагоды. Дюжины островков разбросаны по всей бухте, и между ними скользят, красиво покачиваясь, точно лебеди, лодки с белоснежными парусами».

Эрнст фон Гессе-Вартег. Япония и японцы. Жизнь, нравы, обычаи

В новом предисловии издательства (автор С.Э. Ермаков) подробно рассказывается о самом Эрнсте Гессе-Вартеге, родившийся в Вене в 1850-х годах и прожившего необычную, яркую, на первый взгляд, но странную в смысле достоверности событий жизнь. Этот искатель приключений сумел объехать почти весь земной шар, начав свое поездки в 21 год, и через несколько лет, в 1894 г. отправился в свое первое кругосветное путешествие через Юго-Восточную Азию, посетив Индию, Сингапур, Гонконг и Китай, Корею, Японию, и рассказав об этом в этой книге. Первый перевод ее на русский язык появился в 1902 году.

Гессе-Вартеге запечатлел страну уже после начала перемен, падения сегунов и возвращения верховной власти императору, который стал перевооружать регулярную армию и развернул борьбу с самураями, которые выступали за сохранение власти знатных и могущественных родов в провинциях.

Япония начала торговлю с западными странами и США, изменившую жизнь японцев. Но в то самое время в стране бережно хранились старинные традиции и ритуалы.

Гессе-Вартег уделяет внимание японской женщине и ее непростому причудливому туалету, рассказывает о местных традициях брака, японской молодежи и современном (ну да, это было давным-давно!) японском театре и литературе. Не обойдена вниманием как японская армия и флот, так и повседневная жизнь крупных городов, в том числе — уличная жизнь в Токио. Отдельная глава посвящена Киото — древней столице Японии, другая глава – гейшам. В одной из глав автор подробно описывает императора и его двор, который ему довелось посетить.

«Я стоял пред лицом обладателя трона, на котором восседали его двадцать два его предшественника и родоначальник которых получил свою власть от самих богов!.. Нельзя сказать, чтобы император был красив, но его невзрачная наружность искупается выражением гордого достоинства и впечатлением чего-то необыкновенно величественного во всей его особе.

Из многих тысяч японцев, которых я встречал в течение нескольких месяцев моего пребывания в Японии, я не видел ни одного с такой интересной, характерной наружностью. И если принять во внимание, что император является представителем семьи, которая в продолжение двух с половиною тысяч лет не выходила из известных границ, то его можно считать японцем самого чистого типа.

Император был в мундире, похожем на форму французского артиллерийского офицера, из черного сукна, с черными же шелковыми обшивками, на правой стороне груди красовались звезда ордена Хризантемы и два небольших кавалерских креста. После того как я был представлен церемониймейстером, император обратился ко мне с несколькими вопросами, касающимися моих путешествий, особенно Кореи. Он говорил довольно тихо по-японски, и переводчик, находившийся тут же передавал мне его слова на французском языке. Мои ответы и повествования переводились ему по-японски, причем он всякий раз прерывал нетерпеливыми восклицаниями «гей, гей», т.е. «да-да» или «понимаю, понимаю».

Во все время нашей беседы император никому не смотрел в глаза; он стоял прямо и неподвижно, как статуя, и на прощанье никому не протянул руки. Поклонившись три раза, мы двинулись из зала, пятясь к дверям».

Находясь в Гонконге, не перестаешь удивляться и невероятным результатам деятельности осевшей здесь горсти англичан, и чуждому нам, европейцам, китайскому миру, который окружает эту горсть. С виду он как будто грозит затопить ее своими волнами, на самом же деле легко управляется и направляется этой горсточкой англичан».

Эрнст фон Гессе-Вартег. Китай и китайцы. Жизнь, нравы, обычаи

В новом предисловии издательства (автор С.Э. Ермаков) упоминается, что книги Гессе-Вартега были популярны во второй половине XIX в. и даже оказали влияние на таких знаменитых писателей, как Карл Май и Марк Твен. Это вполне понятно — Гессе-Вартег побывал в множестве мест, которые для людей того времени считались далекими и экзотичными и путевые заметки тех, кто там побывал, а затем бойко увиденное описал (и чуть присочинил) – пользовались неизменные успехом.

В наше время это теперь уже старинное описание прежнего Китая позволяет не только оценить, каким же был Китай примерно полтора века назад, но и то, как европейцы путешествовали по стране и относились к увиденном вокруг.

Поэтому неслучайно одна из глав называется «Мой первый китайский обед», а уже следующая – «Кушанья и напитки китайцев». Впрочем, Гессе-Вартег уделял внимание не только еде, но и местной экзотике, поэтому рядом с главой «Европейские колонии в Китае» есть другая – «Прогулки по китайским ремесленным кварталам», в которой описано немало разнообразного и экзотического.

Другой экзотикой является китайский императорский двор и выезд желтого паланкина самого императора, сопровождаемого многочисленной охраной. Как уверяет автор, носильщики в красно-бело-голубых одеждах не смеют во время всего пути вымолвить слова, ни плюнуть, ни кашлянуть, а посторонним людям смотреть на императорский кортеж запрещено. Конечно, упоминается Заповедный город и его великолепный парк и театральные представления.

Уделяя внимание нравам и обычаям китаянок, Гессе-Вартег обращает внимание на косы китайцев, на китайский чай и на китайский щелк. Одна из глав посвящена особенностям внутренних городов Китая, другие — окрестностям Пекина и Великой Китайской стене. Среди других тем, о которых можно узнать из книги: китайские тайные общества в Китае, китайская пресса, китайская почта и китайская армия, торжественные трапезы в честь духов и культ предков при императорском дворе.

«Кантон, как и другие города Китая, остается и поныне тем же, чем был пятьсот, тысячу и более лет назад; та же культура, те же обычаи, и нравы, и промышленность; он лишь сильно разросся, но не прогрессировал. И четыре тысячи лет назад ходила здесь подобная же монета, и то, что производилось, выделывалось здесь во времена Иисуса Христа, производится и выделывается и теперь. Все остается неизменным, на прежнем месте; ни шагу вперед, ни шагу назад. Китай не заглядывает вперед, он знает лишь настоящее, а еще лучше свое прошедшее.

Благодаря тому, что в Кантоне нет никаких так называемых достопримечательностей, наши современные «топтатели вселенной» избегают его; лишь самые храбрые из них посвящают ему самое большее день. Из сотен туристов, заглядывающих сюда ежегодно, и десять процентов не проводят здесь больше одного дня, два процента — больше двух дней. А между тем Кантон такой город, в котором в течение месяцев можно находить все новое и новое, — нигде народная жизнь не может быть увлекательнее, интереснее, достойнее внимания, диковиннее, чем здесь. Нигде нельзя глубже заглянуть в чуждую нам суть монгольского мира, который ныне обширнее кавказского, и в то же время настолько не схож с ним, что общего между ними только, кажется, и есть, что и в нем, как в нашем, люди рождаются, живут и умирают. Китай находится только на другом материке, а похоже, что на другой планете».

А.А. Хисматулин. Три текста из салджукидских провинций. Часть 2: Мухаммад ал-Хатиб. Фустат ал-‘адала фи кава‘ид ал-салтана («Шатёр справедливости в правилах султаната»)

Данная книга продолжает серию, посвященную средневековым восточным литературным памятникам и их подделкам. Причем, что особо интересно, подделки относятся к той же эпохе, а значит, и сами являются литературными памятниками. Как и почему они появлялись? Подобные тексты часто приписывались известным ученым, порой они бывали составлены из фрагментов работ мнимого автора. Таким образом, как отмечает исследователь, настоящий автор стремился подкрепить свою точку зрения в той или иной области авторитетом великого мудреца.

Весьма распространенной была и ситуация, когда текст приписывался видному государственному деятелю недавнего времени. В подобных случаях настоящий автор обычно рассчитывал отличиться перед правителем, благодаря «обнаружению в архивах» неизвестного труда выдающегося человека.

И, наконец, были такие сочинения, как рассматриваемый в данном издании «Шатер справедливости». Он был собран автором, точнее, компилятором, из чужих произведений, чтобы повысить свои шансы на получение придворной должности.

«После описания встречи первого салджукидского султана Тугрила с халифом и последующего признания Салджукидов султанами ислама автор опускает дальнейшую хронологию событий, чтобы порассуждать об Алп Арслане. Он изображает его как правителя, во времена которого никто не беспокоился о религиозных нововведенцах. Затем он кратко рассказывает о восстании исмаилитского центра в Аламуте, который набрался сил и терроризировал правителей в XII — середине XIII вв. Однако автор опускает любую конкретную ссылку на уничтожение Аламута монголами в 654/1256 г. Согласно сообщению автора, салджукидские правители после Алп Арслана ослабли в сопротивлении инакомыслию, что способствовало его новому распространению на Среднем Востоке. Однако в конце текста автор меняет тон, утверждая, что теперь всё изменится, потому что Мас‘уд б. Кай Кавус, придя к власти, решил бороться с ним. Идея автора определить место нового салджукидского султана Рума в качестве восстановителя управления, которое заслуживает доверия в сопротивлении инакомыслию и нововведениям, соответствует тенденции среди некоторых анатолийских историков XIII и XIV вв. — пытаться позиционировать Салджукидов Рума в контексте истории Великих Салджуков».

Лев Овалов. Майор Пронин

Майор Пронин стал героем анекдотов, что всегда свидетельствует о небывалой популярности книжного персонажа. По книге — он пришел в органы еще при «железном Феликсе». Был он тогда простым красноармейцем, которому обидно после ранения застрять в тылу, пока товарищи бьют белых. Какая польза в том, чтобы поселиться в особняке дамы из «бывших» и день за днем чего-то ждать?..

Вскоре он, конечно, поймет, что дело это серьезное. И за одним из недругов молодой Страны Советов, с которым он впервые там столкнется, Пронину предстоит гоняться много лет. Одна из самых ярких историй об этом – повесть «Голубой ангел». В ней сконцентрирована атмосфера довоенной советской приключенческой литературы: кругом враги, шпионы, вредители. И одновременно точно запечатлены детали повседневной жизни тогдашних людей, которые современному читателю вряд ли известны, а значит интересны сами по себе.

Да, история с похищением чертежей нового авиационного двигателя и покушениями на жизнь его конструктора (чтобы не восстановил свое изобретение) воспринимается сейчас как немножко наивная. Но это лишь один слой повествования. Вторая половина сюжета так лихо закручена, что не всякий современный блокбастер сможет с ней сравниться. Вот тогда и становится ясно, откуда взялись анекдоты о всемогущем и всепроникающем майоре Пронине…

«Все как бы притаились. Так в степи, после выстрела, прячутся в свои норы суслики. Нигде никого и ничего. То ли это ветер качнул травинку, то ли зверек на мгновение высунул свою мордочку, чтобы посмотреть, не грозит ли ему откуда-нибудь опасность… Тишина, безмолвие, неподвижность.

Каждое утро заходить в парикмахерскую, каждый вечер пить чай у Основских и ждать, ждать…

Вот почему Пронин заставлял Виктора еще в детстве решать, казалось бы, ненужные для будущей работы труднейшие головоломки и часами в морозы, в непогоду ходить по лесу на лыжах!

Что ж, эта тренировка давала себя знать, и Виктор оживленно рассказывал Анне Григорьевне, как его мать варит варенье из крыжовника, и глубокомысленно расхваливал посредственные снимки Основского».

В любом случае, это теория, и многие относятся к ней скептически. Действительно ли наши самые потаенные чувства настолько легко прочесть? В самом ли деле мы можем создать универсальную типологию эмоций, задав специфический набор гримас, которые соответствовали бы каждой из них?».

Книга эмоций. Под редакцией Эдгара Джерарда Хьюза. Научный редактор Дарья Ведмицкая

В этой книге собрана разнообразная достоверная информация, посвященная эмоциям и их проявлениям, на протяжении веков, с древнейших времен до наших дней. В Древней Греции была богиня раздора Эрида, которая подталкивала других богинь к соперничеству и выяснению, кто же из них лучше (яблоко Париса), что привело к Троянской войне и падению великого города. В античные времена считалось, что боги вмешиваются в жизнь людей, посылая не столько стихии и чудовищ, но насылая на людей нежелательные страсти и устремления. Далее упоминается роль эмоций в прежние времена в Европе, в том числе – в великих поэтических произведениях. Само слово «эмоция» появилось в английском языке всего три века назад. Один из европейских сатириков предложил идею «женского термометра», который измерял бы женские страсти. Далее рассказывается о том, как культ «сентиментальности» стал противовесом суровым рациональным подходам, развитию концепции вчувствования, роли теорий психологии и значения психоанализа.

Главы издания посвящены анализам масок театра Но, предыстории эмодзи, любовным чарам и противоядию от них, культурам эмоций, богам любви и вожделения, эмоциональным упражнениям и играм.

«Проекция – один из наших самых узнаваемых защитных механизмов. Когда мы не в силах выносить тяжелые чувства, такие, как зависть, или жадность, мы приписываем их другим: дворовый хулиган хочет, чтобы его жертвы испытывали страх и тревогу, потому что он сам переживает их где-то в другом месте. Будучи экс-президентом США, Дональд Трамп реагировал на критику, обвиняя своих оппонентов в том же, в чем обвиняли его они…

Проекция и перенос могут принять и куда более пугающий вид. Когда сильную личность одолевают эмоции, которые она не может преодолеть и не в силах им противостоять, этот человек может изыскать способы вывалить свои агрессивные эмоции в чужую психику. Это механизм выживания с чудовищными последствиями…»

Но наблюдения современных учёных не подтверждают давно устоявшее представление о взаимопомощи крокодила и бегунка. Рептилии не нуждаются в чистке зубов. А бегунок питается не мясом, а мухами».

Эухения Перрелла. Друзья по природе. Иллюстрации Лучиллы Тубаро

Красочное детское издание, в котором увлекательно рассказывается, какие партнерско-дружеские взаимоотношения бывают между различными животными в дикой природе. Оказывается, вдвоем легче и удобнее жить, защищаться от неприятелей и даже заботиться о своем здоровье!

В тексте рассказывается о нескольких таких парах животных, причем большинство этих пар, как рассказывает чилийский автор (при участии двух отечественных научных консультантов) — на первый взгляд кажутся немыслимыми! Зачем бегемотам, которые известны своей неуживчивостью, по-дружески относится к птицам и прощать им любое беспокойство? Оказывается, поодиночке трудно выжить и в пустыне, и в джунглях, и в море, и в бурном тропическом лесу.

Но вот не все истории, которые уже веками рассказывают об этих парах самых разных животных, как выяснили современные ученые, оказались правдой. Но тем более, юному читателю будет интересно полистать и почитать это издание и узнать много нового для себя.

«Гусеницы бабочек из семейства голубянок и муравьи очень дружны. Оказывается, крошки-муравьи защищают свою большую приятельницу, потому что обожают лакомиться капельками сладкой росы. Когда гусеница превращается в куколку, союз остаётся в силе, и кокон могут охранять целые муравьиные колонии. А вот когда бабочка выбирается из кокона, ей нужно улететь прочь как можно быстрее, потому что ее прежние защитники больше не признают такую красавицу и вполне могут напасть на нее».

«Змея сновидений» Макинтайр если не стала классикой, то остается достаточно известным романом: свыше одиннадцати тысяч оценок на гудридсе: три крупные премии сами по себе являются значимым стимулом к чтению, книжный клуб не даст соврать. А вот «The Exile Waiting» на ее фоне выглядит бедным родственником: куда меньше изданий, да и на том же гудридсе оценок чуть более пятисот — современная нативная аудитория про роман просто ничего не слышала. При этом, забегая вперед, я не могу сказать что роман ощутимо хуже своего более титулованного продолжения-приквела. Но в первую очередь стоит отметить, что стилистически «The Exile Waiting» очень сильно отличается от «Змеи сновидений», это совершенно другая книга. Здесь несколько сюжетных линий, которые между собой сойдутся не сразу, в то время как в «Змее» мы наблюдали за путешествием Снейк. Здесь подавляющая часть действия происходит в одной локации, когда как в «Змее» они постоянно менялись, вплоть до того, что роман рассыпался на отдельные эпизоды, связанные главной героиней. «The Exile Waiting» написан под сильным, нет, правильнее будет сказать под сокрушительным влиянием Урсулы Ле Гуин — настолько всеохватным, что в более позднее время писательница наверняка бы призналась, что переделала фанфик на Гарри Поттера «Хайнский цикл» в ориджин, что кажется для Макинтайр вполне вероятным сценарием. Не только манера письма, но и тематика книги очень близка к прозе Ле Гуин, в частности отчаянная критика рабства. В принципе, это не удивительно, ведь Ле Гуин была главной учительницей Макинтайр в Кларионе, так что посвящение романа (да и выбранная в качестве эпиграфа цитата) — необходимая дань вежливости.

Действие романа происходит в очень далеком будущем, в котором Земля, пережившая череду ядерных конфликтов, практически лишена жизни, а немногие выжившие ютятся в радиационном убежище, называемом Центром, и сети окрестных пещер. Но для человечества это стало не концом, а только лишь началом, ведь во время войны беженцы во всю заселяли другие планы, и образовали свое содружество, называемое Сферой. Сама же Земля осталась практически заброшенной и мало кому интересной (кому нужно это галактическое захолустье, когда кругом десятки благоустроенных планет!).

Центром владеет группа семей, каждая из которых контролирует одну из систем жизнеобеспечения: вентиляцию, водоснабжение, освещение и т.д. При этом порядки установились вполне себе феодальные: семьи — фактически новая аристократия, извращенная и жестокая, остальное население, низшие слои общества, делится на рабов, простых людей и уродов, которых изгоняют в глубокие тоннели, где нет ни света ни еды. Любое уродство, даже самое незначительное, влечет за собой изгнание ребенка. Причину таких мутаций читатель должен додумать сам, хотя Макинтайр настойчиво намекает, что это радиация.

В романе три главных героя. Большая часть действия посвящена Мише, девушке лет пятнадцати-шестнадцати, которая живет со своим братом в местных трущобах — не тех, где обитают самые изуродованные мутанты, их мы по сюжету посетим только ближе к финалу романа, но на отшибе Центра. Оба они телепаты, но если у Миши способности весьма слабы, то ее брат напротив, слишком чувствителен и вынужден постоянно принимать лекарство, которое глушит голоса в голове. Вот только лекарство постепенно перестает действовать и подростки мечтают сбежать из центра в космос, чтобы среди миров Сферы найти исцеление.

Вторая сюжетная линия — Ян Хикару, потомок японских колонистов, живущих на иной планете. Постепенно он сближается со старой слепой женщиной, родом с Земли, которая перед смертью мечтает еще раз увидеть (да, в тексте так и написано!) родину. Чтобы исполнить ее последнюю волю Хикару отправляется в путешествие, которое, в конце концов приведет его в Центр.

Ну и, наконец, третья сюжетная линия о двух псевдобратьях Сабван и Сабту, плодах жестокого научного эксперимента, который заключался в попытке создать двух ментально связанных гуманоидов, фактически одну личность в двух телах. Их предыстория рассказана в раннем рассказе Макинтайр «Cages» (1971). Они прибывают в центр со своими таинственными мотивами (предположительно, чтобы захватить его), но постепенно, под влиянием интриг местной аристократии и неизбежной любовной линии, связь между псевдобратьями становится все более хрупкой, что в финале приводит к конфликту. Впрочем, зародыши конфликта видны в самом начале: если Сабван принимает декадансные порядки центра и с наслаждением предается плотским удовольствиям, то у Сабту они вызывают отвращение, да и влюбляется он в рабыню (не в Мишу), которую мечтает вывезти из центра.

Первую половину романа герои действуют порознь, и только ближе к финалу их пути сходятся, когда Мише удается втереться в доверие к Сабту, а тот поручает Хикару ее обучение в качестве нового навигатора, ведь в Мише проснулись недюжие математические таланты. Однако социальное напряжение в Центре очень скоро разрушит их планы. Финал романа целиком посвящен судьбе мутантов, отвергнутых обществом и влачащих жалкое существование в малопригодных для жизни пещерах, именно они и есть те самые "Изгнанники в ожидании" из названия и эпиграфа ("Unlock, set open, set free, the exile waiting in long anger outside my home"), которые должны найти свое прибежище в мирах Сферы, которая ничего не знает об их участи.

Для романа, в котором нет и трехсот страниц, книга удивительно насыщена: несколько сюжетных линий, множество конфликтов и связей между персонажами, во всем тексте выше я не рассказал и трети исходных данных, не говоря уже о кульминации и развязке. При этом Макинтайр постоянно играет с читателем, не раскрывая некоторые детали прямо, а заставляя читателя строить теории и предположения (как в случае с причиной мутаций). Или вовсе, помещает ответы в другие книги. Так в рассказе «Cages» мы видим бунт братьев и их побег из лаборатории, при этом сущность самого эксперимента дается лишь намеками и будет рассказана прямо только в романе «The Exile Waiting», опубликованном четыре года спустя. А, например, в романе «Змея сновидений» в одной из сцен герои видят на стенах туннеля люминесцентное изображение пауков, но значение этого символа станет ясно только в финальных сценах прошлого романа (не говоря уж о том, что Снейк так и не пустят за порог Центра, и, положа руку на сердце, хорошо что не пустили, ничего хорошего её там не ждало). Таким образом, хотя книги и не связаны прямо, в них имеются отсылки, дающие более полное понимание созданного Макинтайр мира.

Пожалуй, главное достоинство романа (да и всего цикла в целом), это удивительная фантазия Макинтайр и смешение в одной книге огромного числа ингредиентов: от космических кораблей и планет-утопий к казематам, где аристократы в окружении рабов предаются оргиям и насилию, от таинственных, населенных троглодитами подземелий, освещенных радиоактивными кристаллами, к высокотехнологичным лабораториям. Мир полный противоречий (например, генетические эксперименты в нем сосуществуют с боязнью мутаций), но это делает его только более живым. Но развитый мир демонстрирует скорее потенциал автора, чем мастерство: декорации часто оказываются слишком массивными, и заслоняют собой действо, а финал романа представляет собой весьма затянутую сцену погони, где персонажи принимают кучу спонтанных решений, приводя историю к нужному автору финалу — и сложно сказать, чего Макинтайр не хватило, мастерства или хронометража, чтобы концовка смотрелась убедительнее.

А еще в романе нет никаких змей, да и о жизни за пределами Центра и подземелий в принципе ничего не говорится, так что события «Змеи сновидений» — это позднейший реткон. И «Змею» вполне можно читать отдельно, ведь кроме контроля фертильности и пауков на стенах там с первой книгой нет ничего общего. А вот читать «The Exile Waiting» могу порекомендовать только на свой страх и риск, и только в том случае, если нравятся ранние романы Хайнского цикла и хочется чего-то похожего.

В качестве бонуса — различные обложки романа.

Знакомство мое с Пановым началось в середине двухтысячных, в старшие классы школы, когда сидя за первым своим компьютером с ламповым монитором, между бесконечными сессиями в Might and Magic (РПГ-серия мне всегда нравилась больше стратегической) я погружался в чтение архива книг, который какими-то непонятными путями также угодил на жесткий диск. Книг там было много, мегабайтов наверно 900 и, понятное дело, я планировал прочесть все. Но очень скоро выделил для себя авторов, которые вытеснили остальных. В первую очередь, это был Роджер Желязны, чья безграничная фантазия потрясала мое изображение, следом — Урсула ле Гуин, которую я тогда знал по зачитанному до дыр "Волшебнику Земноморья" в книжке-перевертыше "С драконом", и которая очень скоро открылась мне совершенно с другой стороны, как автор сложной социальной фантастики. И вот, где-то между этими двумя авторами, мой взор упал на огроменный сборник с первыми десятью, что ли, книжками из цикла «Тайный Город». Перспектива погрузиться в масштабный цикл на десяток книг (ах, если бы я знал, сколько их будет написано позже!) завораживала и я кинулся читать... чтобы слиться всего через пару глав. Книжка полетела в корзину сразу после сцены с каким-то профессором, который на лекции с серьезным лицом толкает телегу, что мол Тайный Город со всякими разными мифическими созданиями существует, на что его то ли освистали, то ли вызвали ему дурку, а мне хотелось сделать что-то подобное с автором, настолько несуразной и глупой мне показалась та сцена. С тех пор к Панову я не прикасался лет эдак пятнадцать, и никакие высоченные рейтинги фантлаба, стильные обложки (особенно мне запомнилась эта серия) мою волю поколебать не могли.

Вернулся к автору я только после увлечения аудиокнигами, дав шанс другой его работе, циклу «Анклавы», который произвел куда более приятное впечатление: сочетание высоких технологий и темной магии было чем-то действительно уникальным, затем «Герметикон», который я до сих пор считаю лучшим отечественным стимпанком (до тех пор, пока автор не стал искусственно растягивать сюжет, который теперь, кажется, не имеет даже намека на внятный финал, зато имеет потенциал к бесконечной сериализации). Вернулся я и в «Тайный Город», и основательно в нём обосновался, прослушав где-то полтора десятка книг, до тех пор как цикл не стал превращаться в межавторский проект, а качество романов не полетело стремительно вниз. На цикл я писал отдельный отзыв, в котором подмечал, что все романы следуют одним и тем же сюжетным паттернам, которые можно перечислить по пальцам одной руки, при сохранении статуса кво, что постепенно низводит цикл до своеобразного ситком-боевика, где очень много действия, но при этом ничего не происходит. Что же касается той самой возмутившей меня сцены, то у меня сложилось впечатление, что в позднейших изданиях она была переписана, чтобы не быть настолько кринжовой (а возможно мой литературный вкус просто окончательно испортился и я проглотил не подавившись то, от чего раньше плевался).

Вообще Панов автор удивительно разноплановый. В нем сочетается способность писать многотомные сериалы об одном и том же со склонностью к экспериментам (в его писательском портфолио есть и детский цикл, и янг-эдалт, и полицейский детектив, и даже футурологический нонфик), а способность выдавать по три-четыре романа в год не так сильно влияет на качество конечного продукта как могла бы. Больше всего в его творчестве меня привлекают два наиболее экспериментальных цикла. Первый — это «Отражения», своего рода более взрослая версия Тайного Города, мозаичный роман, разбитый на отдельные истории, которые подаются не по порядку и из которых внимательному читателю предстоит сложить паззл. Цикл удивительно многогранный, одна история рассказывает про пригородную романтику с долгими поездками на автобусе, другая — про покорение космоса. При этом отдельные части часто бывают куда интереснее целого, в частности «Ранний автобус» и «Белый карлик чёрной дыры» для меня пожалуй лучшее из того, что писал Панов. Портит цикл разве что излишняя склонность к "боевиковым" решениям, как бы ни развивался сюжет и сколь сложны и необычны не были бы конфликты, в итоге все закончится мордобоем. Тем не менее, я до сих пор жду третью часть, ведь оборвался цикл буквально на полуслове. Чего не скажешь о второй наиболее ценимой мною работе автора, цикле «Аркада», каждый роман которого закончен, а связаны они между собой скорее концептуально. Автор раз за разом показывает возможные варианты будущего, своего рода параллельные реальности, в которых действуют персонажи с одними и теми же именами и характерами, но сам мир и их судьбы каждый раз существенно изменяются. Пожалуй, единственное сравнение, которое приходит мне на ум это «Калифорнийская трилогия» Ким Стэнли Робинсона, но будущее Панова куда мрачнее, а главными героями становятся революционеры и террористы, а так же захватившие власть корпораты. В этом цикл можно назвать своего рода итерацией "Анклавов", но с более мрачным и серьезным тоном и без магии Вуду. Особенно запомнился мне второй роман, который в отличие от большинства книг автора не предлагает героям готовое решение проблем, или хотя бы ужасный конец, только ужас без конца, что читалось очень свежо. А еще цикл смог переработать один из ключевых недостатков автора, склонность к самоповторам, что неизбежно при написании километровых циклов, сделал из изъяна достоинство, построив на нем всю идею цикла. Гениальное решение!

В каком-то смысле новый его роман, «Побочный эффект», можно считать продолжением идей «Аркады»: в один момент я даже заподозрил, что у автора после написания трилогии остался материал и он использовал его в новом романе. У нас снова изменившийся до неузнаваемости мир будущего, снова технология, которая меняет мир настолько же притягательна, насколько и опасна. И, естественно, найдутся и революционеры, которые будут стремиться уничтожить эту технологию, и корпорации, которые не считаясь с жертвами будут пытаться получить из нее выгоду. В общем, классический роман Панова, да. При этом нельзя не отдать автору должное, на ожиданиях он играет классно, и первая же сцена книги очень сильного обескураживает читателя, готовящегося погрузиться в технологичный киберпанк. Ведь косплеит она классическую драку в таверне с орками, гоблинами, эльфами и прочими фэнтезийными существами. Мир изменился до неузнаваемости, и читателя без всяких прелюдий погружают в него по самую маковку. А вот дальше начнется классический Панов: загадочное убийство, ниточки которого тянутся очень высоко, крутой детектив и его напарник, которые должны их распутать, таинственная и опасная незнакомка, приехавшая в город со своими целями, корпораты, сражающиеся за влияние и власть, настолько богатые, что деньги для них не значат практически ничего, а человеческие жизни — абсолютно ничего. И все, естественно, окажутся совсем не теми, кем кажутся на первый взгляд, а когда маски будут сброшены нас ждет эффектная (задумывалась, по крайней мере, она именно такой) развязка. Очередная итерация классической формулы, но ежели она работает, то ничего больше и не нужно, Пелевин соврать не даст. С другой стороны, не покидает ощущение, что при всех сюжетных откровениях и вот-это-поворотов последних страниц Панов все-таки не докрутил и не раскрыл и трети потенциала своего мира. В отличие от той же «Аркады», где в финале из сеттинга выжималось все возможное. Пока роман заявлен как одиночный, но, быть может, здесь скрыт намек на сиквел?

Зная автора, не удивлюсь.

На этом, пожалуй, все.

В прошлом обзоре был комментарий, что пусть рассказ о книге и подробный, но из него совершенно непонятно, стоит ли ее читать. В этом плане обзор на Панова проще, вряд ли для того, чтобы принять решение о чтении, кому-то нужны обзоры.