Рецензии на фантастические книги

Первоначально роман А.Иванова «Псоглавцы» был опубликован в 2011 под псевдонимом «Алексей Маврин» (издательство Азбука — Аттикус). В дальнейшем роман неоднократно переиздавался уже под настоящей фамилией автора. Это первый роман из цикла о дэнжерлогах — то есть, исследователях аномальных опасных объектов («Дэнжеролог» — термин, введённый Алексеем Ивановым)

В произведении, действие которого происходит в нижегородской деревне Калитино, разыгрывается необычный детектив, с декорациями в виде старообрядческих скитов, трудовых лагерей, торфяных болот и скатившихся до потери человеческого облика жителей поселения. Атмосфера пропитана едким дымом горящих торфяников и жуткими слухами о существовании человекообразных существ с песьими головами.

Параллельно сюжет круто замешан на истории «Псоглавца» — древнего святого Христофора, изображаемого на иконах с собачьей головой.

Трое героев по таинственному договору с загадочной фирмой отправляются в Калитино, чтобы снять со стены разрушенного храма фреску с изображением святого Христофора и попадают в странный мир, в который можно войти, но который нельзя покинуть. Мистическая реальность постепенно затягивает и героев и читателя.

В романе имеется интересная гипотеза, на основе которой строится сюжет: любая культура является информационной сущностью, наделённой разумом инстинктом самосохранения, способностью защищать себя и т.д.

В итоге получилась очень добротная литературная фантастика. Здесь есть новая философская теория, интересный историко- научный анализ, хороший литературный язык и захватывающее действие. Отличное сочетание. В этом плане напоминает «Рыбари и виноградари» М. Харита. Хотя там конечно посильнее.

По подводке сюжетной линии есть аналогия с другой хорошей книгой: «Малая глуша» М. Галиной . Такое же великолепное описание русской глубинки, прямо физически попадаешь внутрь повествования. Хотя опять же, на мой взгляд, у М.Галиной описание лучше.

Не буду спойлерить сюжет, он — очень динамичен и кинематографичен (практически готовый сценарий). Когда читаешь, ощущение, что многие эпизоды уже видел в различных боевиках. Впрочем автор честно об этом говорит, постоянно ссылаясь на всяческие фильмы.

Кинематографичность определяет и слабую психологическую проработку характеров героев, как главных (Кирилл, Валерий и Гугер) так и второстепенных. Герои весьма схематичны, как и требуют законы трилера : этот — компьютерщик, этот — искатель приключений исследователь и одновременно герой-любовник и т.д.

О главных героях известно на удивление мало. Их реакции не всегда понятны и побудительные мотивы остаются за кадром.

Среди второстепенных — буйный пьяный дембель, злодей бандит, мелкий лидер преступного сообщества (хозяин магазина), новый русский, плохая женщина и хорошая девушка, супермен из таинственных спецслужб. Все они скорее маски, чем реальные люди. В течение романа не происходит никакой внутренней эволюции ни одного из героев, каждый из них застыл в отведённой ему роли.

Критики обычно отмечают, что основа романа не мистический сюжет, а описание деградирующей российской глубинки, конфликта разных социальных «зон» и миров российского государства. Некоторые литературоведы отмечали острую социальную критику.

На мой взгляд, основа   книги всё таки именно мистика, связанная с кровавой борьбой культуры и её артефактов за своих последователей. Здесь вопрос не столько социальной критики, сколько рассмотрения нового явления в окружающей реальности. И здесь мы снова приходим к парадоксальным идеям автора. Эти идеи (гипотезы, теории) — самое сильное и одновременно самое слабое в романе Они великолепны по смелости и неожиданности и крайне слабы по подаче материала. Автор напрямую цитирует Википедию или интернет-источники. Такая подача выглядит скучновато. Здесь Иванов выглядит намного слабее В.Пелевина или того же М.Харита.

Но по-большому счёту, это и не важно.

Книга получилась хорошая, можно узнать много о раскольниках, староверах, святом Христофоре, псоглавцах (помните, ещё в «Старике Хотабыче» Волька рассказывал на экзамене по географии, что далеко на краю земли живут племена людей с головами собак), и истории борьбы религий.

Вывод: В целом увлекательная и информативная фантастика в стиле магического реализма.

Привет.

Об этом цикле говорят, и говорят много (те, кто знают). И сообщество, которое успело ознакомиться с циклом, необычайно крепкое, дружное, ведет википедию по миру со статьями о персонажах, артефактах, странах, культурах. Автор не дистанцируется от аудитории и плотно общается с ребятами на своих личных страницах. Ребята спорят о сюжете, гадают, высказывают предположения об интригах и кто их плетет. И я не знаю никого, кто бы хейтил цикл или автора или вовсе не остался в восторге.

И кто бы мог подумать, что речь ведется о русскоязычном авторе, который выстрелил первым романом, буквально-таки прогремел им пусть и не на весь Интернет, но в тематических сообществах уж точно. И первый том пенталогии на Фантлабе завоевал премию «Книга года по версии Фантлаб» в 2019-м году, а в 2021-м был номинирован на премию «Интерпресскон».

И речь сегодня пойдет о Романе Суржикове и его цикле «Полари», а именно — о первом томе под названием «Стрела, монета, искра».

Роман Суржиков Стрела, монета, искра Издательство: М.: Альфа-книга, 2019 год, 2000 экз. Формат: 60x90/16, твёрдая обложка, 800 стр. ISBN: 978-5-9922-2903-5 Серия: В одном томе Аннотация: Полари — мир фантастического Средневековья. Суровые и жестокие нравы здесь соседствуют с диковинными ростками будущего, мечи и арбалеты — с первыми электростанциями и железными дорогами. Император Адриан ведет государство нелегким путем реформ и прогресса. Могущественные феодалы плетут изощренные интриги, поднимают мятежи в борьбе за власть. Церковь также пользуется огромным влиянием, ведь в мире Полари никто не сомневается в существовании богов. Боги не стоят в стороне: они шлют людям дары — непостижимые Священные Предметы. Писание гласит: в Предметах таится великая сила, способная исцелять болезни, управлять стихиями, разрушать преграды. Секрет этой силы утерян много веков назад… Комментарий: Выпуск 171. Первая часть романа-эпопеи "Полари". Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации В. Успенской.

Для начала следует сказать, что роман назван так в честь трех героев, каждому из которых присуще то или иное слово из названия. В книге 3 сюжетные линии. И каждый раз, читая очередную главу той или иной линии, ты говоришь себе: «Вот она — самая интересная!». И так с каждой линией. Но по началу. Ближе к концу можно начертить в голове пьедестал и расставить сюжетки в порядке убывания интереса.

• Стрела — это Эрвин София Джессика рода Агаты, наследный герцог Ориджин, умный, находчивый, но, как его прозвали собственные подчиненные, элитные воины, неженка. Сам он говорит о себе так: «Я — не рыцарь, не полководец, я — белая ворона». Эрвину предстоит далекая и трудная экспедиция (эксплорада) в неизведанные земли с целью нахождения места для возведения на реке плотины, благодаря которой можно будет добывать искровую энергию (местный аналог электричества). Но об этом позже.

• Монета — это матёрый торговец и искуснейший психолог Хармон Паула Роджер. Ему предстоит очень ответственное задание — продать Предмет одного графа, дабы у этого графа появились деньги на выкуп, чтобы расплатиться за полученную в жены девушку перед одним герцогством, испытывающим финансовые трудности. Брак сей сугубо политический, вынужденный, и герцог помимо выгодных союзников получит еще и деньги, которые так нужны. И именно эти деньги предстоит добыть Хармону Пауле посредством продажи местного дорогущего артефакта — Предмета. Само собой, купцу обещан с этого жирненький процент, и, соответственно, личная задача Хармон как торговца — найти именно того покупателя, который предложит за товар наибольшую сумму.

• Искра — это дочь лорда земель на севере. Минерва Стагфорт. В самом-самом начале ее отца убивают, и она попадает под заботливое крылышко графиней из земель по соседству. Минерва является дальней родственницей императора и гипотетической претенденткой на трон, и, как потом окажется, покушение было совершенно на самом деле на нее. Так Минерва, или Мира, вместе с графиней Сибил отправляются в столицу империи, где начнется линия политических интриг. Будет расследование заговора против как самой Миры, так и императора, будут балы, придворные слухи, изучение родов, опасные беседы, слежки, распутывание деяний, много-много политики и прочего такого Мартиноподобного, и всё это в околодетективной оплётке. Эта линия также отвечает за девочковатость произведения, т. к. героине всего 17, она оказывается в сердце империи, ничего не смыслит, ведь до этого жила в глуховатых северных землях, оказывается в высшем обществе, не знает, как себя вести, не знает тамошних повадок, да и положение у нее весьма островатое, и без союзника, который помог бы морально (поплакаться в жилетку) и в распутывании дела, не обойтись. Так у нее появляется подружка, и вместе с ней нас ожидают как всякие девчоночьи разговоры, так и диалоги-справки о домах, герцогствах, претендентах на трон, слухах, отношении одних к другим и всё это в своем особом тоне, очень достоверном и настоящем. До того настоящем, что некоторые предполагают, будто автор на самом деле женщина — до того правдиво у него показаны женские персонажи. Но автор не скрывает, что консультируется с женой и не только, дабы заиметь корректный взгляд на ту или иную ситуацию и правильно среагировать женским персонажем. Эта линия показалась мне несколько тягучей и не такой резвой и, в сравнении с линией Эрвина, которая всегда читалась шустро, ветвь Миры отличается неторопливостью и иногда наводит легкую скуку, от которой автор, однако, быстро избавлял.

Здесь я по своей излюбленной традиции выскажусь о сюжете коротко, чтобы потом к нему не возвращаться, однако его детали будут видны в дальнейшем. Как становится ясно, у нас есть три основные линии. В первом томе они не пересекаются и служат скорее для ввода читателя в новый мир. А поскольку персонажи у нас самых разных сословий — есть и просто купец, есть и настоящий аристократ-наследник, есть девушка-сирота из глухих земель, которую погрузили в столичную светскую жизнь совершенно неподготовленной, — у нас есть возможность взглянуть на мир и его обстановку, со всеми родословными, со всеми загадками и тайнами, со всей историей с разных ракурсов, с соответствующими отношением, пониманием и восприятием того или иного события/факта. Эти три линии позволят нам собрать общий паззл, чтобы понять, что собой представляет огромный мир с десятками, если не сотнями земель, с таким же количеством правителей и так далее и тому подобное.

• Эрвин был слишком умным и самонадеянным, плел интриги втайне от отца, пусть и действовал на благо будущего своей семьи и герцогства, за что и получил от отца по шапке и был отправлен в эксплораду — исследовать неизведанные земли. Предприятие, мягко говоря, заведомо провальное и невозможное, и Эрвин думает, что отец либо просто решил избавиться от сына, либо решил испытать его и закалить его, чтобы он соответствовал характеру рода. В сопровождении Эрвина — кайры, элитные воины герцогства, и ребятам предстоит непростой путь, полный тяжелых для прохождения локаций, нелегких выборов, утрат, приобретений, и эта линия, пожалуй, для меня самая интересная как раз за счет наличия путешествий и смены локаций, за счет шаткого положения Эрвина среди подчиненных, которые считают его непригодным для таких миссий, неприспособленным к походам, слишком холеным и нежным. Эрвин прикладывает все силы, чтобы завоевать уважение и добиться признания в их глазах. Именно психологические тропки на пути к этой цели вызывают особый интерес: Эрвин то поскальзывается и спотыкается, то забредает не туда, то ходит кругами, и, помимо тягот физических, ему нужно преодолеть тяготы психологические. Сам поход овеян тайной — неизведанные земли, из которых никто не возвращался, легенды местных порубежников, гласящих, что если переплыть на тот берег реки, то тебя уже никогда не увидят, следы непонятно кого на этих новых землях — то ли местных аборигенов, то ли не всё так просто, как кажется. Короче, интерес подогревается со всех сторон.

• Вторая по интересу линия — это монета, то есть линия торговца Хармона. Вот, пожалуй, самое красноречивое описание Хармона: «Хармон Паула Роджер был не из тех, кого волнуют чувства, переживания и прочие душевные материи. "Поступают по велению сердца" обыкновенно те, у кого между ушей манная каша вместо мозгов. Умный человек всегда знает, что он делает и зачем. В том, что делаешь, и в том, что говоришь, должен быть смысл — иначе зачем зря трясти руками и языком молоть, верно?

Хармон Паула всегда поступал по смыслу. Он-то прекрасно сознавал, что делает и для чего. Он колесил по Империи затем, чтобы выручить побольше за свои товары. Нанимал людей, по-своему ловких, но в чем-то порченых, с ущербом — потому, что такие люди обходятся дешевле и служат беспрекословно».

За счет того, что автор умеет в психологию и, как он сам говорил в интервью, имеет соответствующее образование, герои, даже мимолетные и третьестепенные, вышли очень фактурными, богатыми и узнаваемыми. У странствующего торговца всегда найдутся интересные спутники, убывающие и пребывающие, и следить за уютной разношерстной камерной компанией, колесящей по миру и землям, увлекательно. Такая, знаете, большая семья или коммунальная квартира на колесах. Хармон отличный психолог, расчетливый человек, знает, как подступиться к самому колкому и самому шаткому нраву. Например, его стиль общения: «Хармон невольно усмехнулся и тут же исправился, добавил в усмешку печали и сочувствия». Его распоряжения, общение, наставления, как с кем подобает себя вести, какие-то засады, споры на словах, торги, ведение переговоров как с рыночниками, так и с высокими людьми — это всё завораживает. Много в этой линии именно Хармона и его внутреннего мира, у него есть свои цели, и когда он получает для продажи Предмет, он начинает грезить о богатствах; жизнь его меняется, равно как меняются цели, ценности, поведение и отношение к жизни. Хармон очень человечен, психологически уязвим, падок на богатства, вороват, и все его несовершенства заиграют такими яркими красками, что концовка этой линии не то чтобы перевернет все с ног на голову, но заставит распахнуть глаза и почесать голову.

Психология жадности Хармона после встречи с графом и совершенной сделкой — не топорная, будто бы резко перещелкнутая тумблером, а хитрая, аккуратная, постепенная, полная нарастающего самообмана и передергиваний, подмены фактов и самовнушения. Не просто рубящая с плеча трансформация, а изящная, искусная. Вообще, линия Хармона очень обстоятельна, его мысли были бы полезны в средние века, веди он блог: «Письмо — отличная штука. Вместо того, чтобы являться напропалую в жилище вельможи и проситься на прием, напиши письмо. Это сразу покажет и твою образованность, и известный уровень достатка, и уважение к хозяину: ты, мол, не лезешь поскорее со своим делом, а просишь назначить время, удобное доброму лорду. Куда больше шансов быть принятым.».

Третья линия, линия Минервы, пожалуй, менее интересна, но при этом интересной остаётся. Слишком уж много здесь диалогов и переливаний одного и того же, слишком много рассуждений-предположений, слишком много рефлексий и топтаний на месте. Иной раз диалоги из главы в главу едва ли не дублировались, и Мира с подругой частенько обсуждали предыдущие события во всех подробностях, то есть, по сути, пересказывали недавно случившееся. Но эта линия отвечает за политическую обстановку в мире, за отношение к императору, за заговоры и покушения и потихоньку готовит нас к тому, что в следующих книгах всё закипит, будут бунты и свержения. Эта линия нужна, чтобы читатель понимал, как всё устроено и переплетено на самых высоких уровнях, кто тут сволочь, кто хитрец, кто дурак, кто преследует свои цели, кому нельзя доверять. Тут полно интриг, интриг в интриге, предательств, двойных игр и не только. Мира юна, очень умна, и ее нам преподносят как такого Квоута из «Имени ветра» времен его обучения в Университете — всех-то она словесно перехитрит, всех-то она обыграет в стратемы, всех-то она развеселит, все на балу будут судачить только о ней из-за неординарных выходок. В общем, повторюсь, линия отвечает за гениальную девочковатость со всеми вытекающими. В дворцовых диалог, во фразах графинь, банкиров, советников и императора слышится Мартин.

Собственно, сразу же видны два из множества плюсов произведения: цепляющий сюжет без всякого уныния, в том числе за счет поочередности глав, и живейшие герои со своими тараканами, фобиями, ошибками и косяками. Здесь нет стопроцентно верных шагов, точных попаданий и ровнейшего пути. Тут ошибаются, падают, встают, опять падают, и в этом плане автор не дает заскучать и не дает понять, что всё у всех будет круто, потому что ошибки могут подстерегать на соседней же странице. Как следствие ошибок — сюжет и его повороты. Когда герои нестабильны, сюжет нестабилен точно так же. В хорошем плане. Его тупо не предугадаешь. Герои у Суржикова человечны, а это значит, что ничего нельзя знать наперед, каким бы на первый взгляд понятным и шаблонным, типичным ни был герой романа. Всегда найдется что-то такое в характере, что будет держать нас до конца и разуверять все наши предположения.

Если говорить о второстепенных героях, то и они не обижены на выпуклость и детали: даже тот персонаж, которому отведена максимум страница, интересен. А уж кому поболе, то вообще. Например, два проводника Эрвина в эксплораде в неизведанные земли: один задолбал всех воинов своими обычаями и ритуалами, да так, что за ним волей-неволей начали повторять и прислушиваться к его замечаниям. А второй — такой-то дурачок, малец с маленьким объемом оперативной памяти, который способен видеть плюсы и в холодном дожде, и в ползущей неподалеку змее, чей яд смертелен для человека, и в порках, так как после них кожа заживает всё быстрее. И эти персонажи столь живые, что по-настоящему улыбают и умиляют. Видно, что это не просто красивое описание ради идентификации. Герои работают, взаимодействуют с обществом, оказывают влияние и плотно интегрируются в экосистему компании. У всех свой говор, собственный характер и индивидуальность.

Отсюда же идет третий плюс — крутейшая и самая лучшая психология, какую я когда-либо встречал. Тут следует в неизвестно какой по счету раз вонзить слово «достоверный», ибо оно максимально тесно стоит с психологией в романе.

Еще один плюс — отличная визуализация. В мире Полари множество земель, полно локаций, архитектур, ландшафтов, и всё это вроде бы так нам знакомо и не ново, но за счет умения писать и крутого языка даже простоватые виды по типу крепости между двух речек или замка на вершине скалы, напоминающие не то Скайрим, не то игру Ведьмак, не смущали и увлекали. По профессии автор связан с играми, посему неудивительно, что во многих локаций узнаются элементы стандартных РПГ с открытым миром. Но, повторюсь, это не в минус, поскольку мастерство автора позволяет ему писать любую штуку увлекательно и так, чтобы читатель получил чисто эстетическое наслаждение. В этом плане он похож и на «Имя ветра» Патрика Ротфусса, и на «Империю тишины» Кристофера Руоккио.

Здесь мы перетекаем к логичному плюсу — язык. У Суржикова образность такая же ёмкая, как у Юрия Никитина или Стивена Кинга: очень меткие описания, способные показать нам человека одним предложением. Что Кинг, что Никитин делают это профессионально, но Суржикову ближе по духу и подходу все-таки именно последний. Образность, кстати, касается не только внешности и черт характера, но и внутренних состояний, описаний города, погоды, запахов. Умело подобранные слова, сравнения, правильные реакции — в совокупности это дает богатый и нешаблонный стиль повествования, от которого не устаешь, и на каждой странице тебя ждут новые языковые угощения. У Суржикова какой-то певучий язык, музыкальный и яркий. Кажется, что он может написать обо всем, причем так, будто он это всё знает. Да, понятно, что ремесло писателя подразумевает знакомство и изучение тонны справочных материалов, но кто-то, например, может схалтурить и отделаться общими мазками и штрихами, а Суржиков прямо вгрызается в предмет описания, расскажет нам о плюсах-минусах, подкинет житейской мудрости или какого-то лайфхака. Видно, что автор не боится внедряться в новые сферы и обживаться в них, чтобы выдать достовернейшее описание. При этом, автор придерживается стилистики такого дворцового интеллигентного языка, но умудряется не душнить и где-то вставит колкое слово, где-то юморок подкинут, где-то еще какой едва заметный подкол.

Еще один плюс — это мир. Видно, что автор искренне любит своё творение. Мир и внутренние придумки, легенды, предания, наполнение, причем не только людское, но и флора-фауна. А еще древние сказания, религия, артефакты… Мир Полари — это средневековье, тут есть рыцари, графы, герцоги, замки, но в то же время тут есть кофе, железная дорога, книги, газеты, типографии, что закономерно, и за весь технический прогресс отвечает некая искра: что-то в духе электричества. Она приводит в движение поезда, за счет нее можно передавать телеграммы, зарождение которых мы увидим вот прям в романе, она качает воду, она подсвечивает улицы и помещения. Император очень топит за индустриализацию и хочет пронзить материк сетью железных дорог, что, конечно же, не нравится хозяевам земель, которые потеряют свою выгоду от налогов и торговли. Собственно, желание внедрить в мир технологии и полностью перекроить существующий строй является причиной заговоров и недовольств правителем.

Также в мире есть довольно интересная и интригующая штуковина — Предметы. Это артефакты, которые систематически появляются в разломах земли. Это творения богов. Якобы, их посылают на поверхность в мир людской Праматери и Праотцы, сошедшие на землю 18 веков назад. Прародители святые и, похоже, это что-то типа богов или апостолов. Каждая из семнадцати Праматерей является покровительницей того или иного — умирающих, власти, любви и воспитания, ученых и военных. Правда, про Праотцов сказано пока маловато. Так вот, Прародители сошли в так называемый подлунный мир и принесли с собой Предметы, а вместе с ними и знания. Их сошествие зародило знания, религию, философию, науку, прогресс. И каждый век, начиная с их сошествия, они отправляют на землю божественные Дары — где-нибудь в империи разламывается земля, и в образовавшейся трещине, как зернышки граната, можно найти Предметы. Неизвестный материал, странный вид и необычные физические свойства Предметов привели к тому, что они стали не только самой загадочной штукой мира, но и предметом роскоши. Чем большим количеством предметов владеет герцог, тем большее уважение и влияние он может заполучить среди ему подобных. Какие-то Предметы демонстрируются в церквях, иных хранят у себя лорды и графы, ведется опись этих Предметов, есть каталог, Предметы продают-покупают, а вместе с ними и вес в обществе, но никто не может понять, как они работают, хотя и ходит молва, что раньше с ними можно было взаимодействовать, они могли функционировать, и общество нынче силится понять, как работают эти Предметы — положительно ли, отрицательно ли — непонятно. Благо, в романе мы увидим в действии один из Предметов. Я не затронул и трети всего интересного о мире, о религии и философии, но, думаю, и без того ясно, сколь полон и широк мир Суржикова и богат на историю и самые мельчайшие элементы.

И информация о мире, географии, богах и тайнах подается очень дозированно, очень строго и умеренно. Здесь большой задаток для новых сведений, и каждый раз ждешь их, потому что поданные порции скупы, мелки и оставляют интриги, недосказанности, да так, что сам начинаешь строить догадки, покуда тебя не напичкают новыми данными. Иной раз, конечно, случаются огрехи в подаче информации, когда даже самый простой персонаж, например, дураковатый провожатый Эрвина в эксплораде, начинает изъясняться длинными справочными абзацами с канцелярскими вкраплениями, но даже на это хочется закрыть глаза, потому что видна любовность. Так мило, когда этот простофиля-провожатый обильно перечисляет свойства болотной травы и то, как по ней надо ходить, где она крепка, где нет, какому цвету травы не следует доверять.... Тут продуманность в каждой детальке, хоть некоторые пласты информации иной раз выкатываются чуть топорненько, но всякий раз автор очень уместно выгадывает время и нишу для новых сведений — направление беседы, настроение, подобающий собеседник.

Из нестандартного: думаю, вы заметили в начале, что у нас есть Хармон Паула или Эрвин София Джессика. Тут в имена вставляют имена матерей. А еще здешние правящие династии являются потомками легендарных Праматерей с соответствующими чертами характера и внешности, и помимо Эрвина Софии Джессики имя будет звучать полностью так: Эрвин София Джессика рода Святой Агаты.

Очередной плюс романа (с большой или нет — решайте сами) — умение удержать читателя. Заинтересовать. Пожалуй, это совокупный фактор за счет героев, психологии, языка и мира. Да и в целом тут просто ИНТЕРЕСНЫЕ приключения с интересными же целями, с красочными, густыми по атмосфере декорациями, и это не просто статичные картинки для красоты, нет — с ними еще и взаимодействуют, они как-то влияют если и не на сюжет, то позволяют выдать еще порцию справочной информации.

Конечно же, нельзя сказать о юморе. Он офигенен. Наконец-то это не натужные баянистые смехреночки, а настоящие юморные конструкции с острыми на язык героями, с троллингом и поддевками, с уморительными ситуациями и казусами. А кто помнит сцену добычи Эрвином орехов ближе к концу — поймет. Эрвин описывает попытку достать орехи как настоящий подвиг, эпический поход в дальние дали, полный опасности и невзгод. Сцена прекрасна за счет исполнения в виде военной иронии и самоиронии, здравого юмора, граничащего с бредом. Или сцена, как один из подчиненных Эрвиновского кайра забирается на отвесную скалу без страховок и прочего. Стоящий рядом с Эрвином наблюдатель говорит: «Каков! Дерзкий и быстрый, под стать господину!» На что скептик Эрвин, уверенный в неуспехе этого предприятия,отвечает: «Какое имя будет на его могильном камне?»

Или вот совершенно очаровательный монолог: «Он всадил нож на ладонь левее моего сердца. Или пытался убить, или хотел почесать мне грудь — кто знает. Чужая душа — потемки».

Есть во всем этом дворянском языке, велеречивом и дворцовом что-то такое, что подчеркивает юмор и выставляет его совсем в ином, ничуть не менее смешном свете. И здорово, что автор через такую лексику смог продемонстрировать отличный юмор.

Очередной плюс — это честность. Если поход, то он не будет похож на красивые легенды и зрелищные мероприятия, как в фильме «300 спартанцев» Зака Снайдера, например. Никакой героики, никаких вундервафель и никаких непобедимых воинов, в одиночку убивающих сотни вражин. Так, всего одна кабаноподобная тварь может навести шороху во всем отряде, попутно убив нескольких. Не так-то просто справиться со всем, что попадется на пути, и отчасти поэтому путешествия и передвижения интересны, ведь фиаско может поджидать на каждом углу и в чем угодно.

Честность также заключена и в психологии и сопровождается регулярными обманками перед читателем: вот у нас есть молодой наследник-неженка, который странствует с отрядом суровых и привыкших к походам воинов. Они смеются над ним, обзывают, перехихикиваются и глядят то косо, то с презрением. И ты ждешь, как этот неженка начнет матереть, ждешь, как вот-вот мужики зауважают его, но молодой неженка косячит и косячит, утапливая себя всё глубже. И эта игра на ожиданиях не только хороша, но и наглядно демонстрирует, что тут вам не киношные прототипы с шаблонным решением проблемы в шаблонных ситуациях.

Или вот охранник торговца, который нарочито тренируется при девушке из того же отряда торговца, играет мускулами, между ними наклевывается химия, и ты ждешь, когда у ребят всё будет красиво и романтишно, но за пазухой охранник носит портрет дочки графа и украдкой любуется на него, а на пиру пытается при этой самой девушке произвести впечатление на еще одну особу. Неоднозначность персонажей в кои-то веки играет на руку и не перекашивает психотип, а лишь акцентирует, что все мы люди и все мы ошибаемся и никто не идеален.

Или взять ту же Миру и ее истеричные припадки, связанные с покушением на императора. Так оно всё похоже, так… по-девчачьи, так веришь этому. Все тропинки к этой истерики проложены так, что не остается ни сомнений, ни диссонанса такому поведению. Да, она могла отреагировать только так и никак иначе. Я это вижу, я в это верю. По части длинной и размеренной психологии автор большое молодец.

Или взять, например, абсолютно потрясающую сцену ревности, когда одна девушка должна была быть рядом с одним важным человеком, а вместо нее там оказалась другая. И эта девушка ка-а-ак начни психовать, как начни моделировать и слышать их разговоры, что прям мочи нет. И вот она видит, как они сидят, мило общаются, ухаживают друг за другом, а этого нет. Сама представила, сама смоделировала, сама обиделась. Классика!

Снова плюс. И это — забота о читателе. Порог вхождения в роман очень комфортен. Это вам не 1-й том «Малазана» Стивена Эриксона. Автором очень мягко вводит в дворцовые интриги и набрасывает всё постепенно, а не скопом-валом. Сперва мы узнаем о родах, о могущественных личностях и их привычках, и лишь потом столкнемся с ними, когда автор будет вплетать их в общий пучок интриг, нагнетая сюжет. Ты успеваешь зафиксировать и разложить по полочкам всё до того, как запутаешься. В линии Миры будет разгадываться заговор, связанный с покушением, и вместе с ней мы гадаем, кто организатор. Что хорошо: мы разгадываем заговор от лица молодой девушки, которая сама не в курсе обстановки. За счет этого проще погружаться в паутину дворцовых недомолвок, интриг и стратегических ходов. К тому же так куда легче представить себя на ее месте и, так сказать, отыграть роль.

Автор, как и Питер Гамильтон, щедр на небольшие предыстории тех локаций, в каких сейчас окажутся герои — название, почему территория такой формы, откуда тут речка, что здесь за правитель, с кем воевал, почему города выстроены вот так, а не иначе, в чем стратегическое значение места или постройки, чем оно известно, как плодородна земля, что растет, чем торгуют, с кем торгуют, какие тут одежда и культура.

Сто пятидесятый плюс — это обстоятельность и внимание к деталям. Причем, деталям как физическим, так и психологическим. В мире Полари живут очень ушлые люди, они во многом шарят и всегда готовы помочь с советом. И этот пункт очень важен, потому что обстоятельность и детализация в разговорах, например, не только качественно влияет на произведение, но и служит не то чтобы лайфхаком по пониманию людей, не то чтобы справочником, но позволяет быть более внимательным в самой жизни к этим самым деталям и людям.

Немного странно, что почти все названия тут англоязычные, и это касается не только фамилий, но и топонимов, хотя фамилии и земли тут логично идентичны. И если у нас есть такие Праматери, как Ульяна, София, Елена, Агата, то рядом с ними будут Сьюзен, Мириам, Варвара, Людмила, Инесса, а на карте Полари мы обнаружим не только Запределье, Южный Путь, Пастушьи Луга, Мельницы, Закатный Берег или Дымную Даль, но и Дарквотер, Холливел, Ориджин, Нортвуд и прочее. Уверен, автору не составило бы труда сочинить классные аутентичные названия. Но, чую, Роман метит на западный рынок. Кстати, его цикл сейчас переводится для издания за рубежом, так что кто знает, почему он задумал всё именно так. Но мешанинка эта несколько смутила и казалась слишком искусственной и западной. Вот бы проработать ономастику получше, но, видать, это не первостепенно для автора.

Да, тут немного экшена, но автор умудряется передать динамику не только через сражения, но и путём стратегически важных переговоров, танца, исследования. Нерв и напряжение присутствуют в каждом ключевом элементе, и в драках как в носителе экшена уже нет столь острой нужды, поскольку их малое количество компенсируется иными компонентами. Поразительно, но в равной степени динамично и захватывающе описан как танец с императором, полный стратегии, чувств и фактуры, так и игра с ним же в местную настолку, причем, с теми же стратегией и чувствами. И это лишь один из примеров.

В процессе чтения, однако, начинаешь видеть схемы письма и понимаешь, как будет написан очередной абзац и что тебя в нем ждем. Это вовсе не плохо. Автора сравнивают с Джорджем Мартином, но Мартину не хватило главного — завлечь. И языка. И истории мира. Да, у Суржикова тоже много упоминаний родословных, событий прошлого и легенд, но они как-то не забываются автором надолго, а употребляются в повествование довольно споро, так что сам читатель не вычеркивает их. Все элементы и упоминания либо участвуют в процессе, либо молва о них поддерживается на протяжении истории.

А еще в романе имеют место быть стихотворения и песни, довольно забавные и уместные.

По итогу: 10 из 10. Отличное начало цикла, прекрасное вступление в огромный и подробный мир, в котором события начинают бурлить и расшевеливаться. Нет смысла говорить про какие-то там арки героев, поскольку психология не подведет. Каждая из трех сюжетных линий по-своему шокирует, впечатлит, будет «вау», будет локальное завершение квеста мелкого, чтобы начался квест пожестче и помасштабнее. Судьбинушка их ожидает не такая простая и не такая сладенькая. Первый том заканчивается на самом интересном для всех героев. И грядет, чую, многое и масштабное. Произведение изобилует всеми необходимыми компонентами.

Восторг.

Ну а кто хочет глянуть обзор с зачитываемыми кусочками и потратить почти час своей жизни (или полчаса, если на увеличенной скорости воспроизведения, йоу), приглашаю к просмотру:

Проект "Психокуб" (том 1), Лев Вишня, 2020

В базе Лаборатории Фантастики отсутствует.

***

Несколько человек самых-самых разных оказываются в неизвестном месте. Вокруг них город, машины, дома… но нигде нет других людей. Мертвый город. Вырваться и уйти невозможно.

Внезапно все понимают, что являются участниками странного эксперимента, цель которого определить также невозможно. Те, кто попытался уйти – погибли.

Что это за место? Почему они здесь? Кто станет их лидером, что выведет всех из дьявольского замкнутого круга?

Последнее, что помнит каждый из них, это контакт с таинственными «Ведущими» и то, что это место, где не действуют привычные законы физики, называется «Психокуб».

***

Цикл «Проект ''Психокуб''» Льва Вишни подкупает необычностью названия. Чей проект? Что есть Куб? Почему «психо»? Вкупе с указанными жанровыми характеристиками научной фантастики, триллера и попаданцев выглядит кубиком Рубика. Хорошо, вызов принят – будем крутить. Читать в смысле.

Прочитан первый том. Первое, о чём стоит знать потенциальному читателю – цикл, похоже, рассматривается автором как цельное произведение. Прямо говоря, здесь от него только введение в курс дела и завязка. Связующее действие конкретно в этом фрагменте есть, но в процентном соотношении с экспозицией многотомного романа оно теряется. Выглядит, как стена из многотонных бетонных блоков, слегка оживлённая граффити.

Второй предваряющий момент: жанр. Классическая сай-фай отсутствует в первом томе и весьма сомнительна в цикле. Зато психологический аспект «эксперимента на бумаге» используется в полной мере. Фантастика здесь есть, но гуманитарная. Психомоделирование реакций в неизвестных и непредставимо меняющихся условиях на высоте: как поведут себя в группе незнакомые и очень разные личности, попавшие невесть куда и с нависшей над ними угрозой скорой гибели? До скромно подсказанного автором «квантового пространства Филипа Дика» далеко, но это действительно фантастика, триллер и попаданцы.

Что есть Куб? Пока остаётся загадкой. Предлагаются варианты матрицы мегакомпьютера, пространственно-временного кармана и даже чистилища. Заявлены два вектора: инопланетная инвазия и библейско-лавкрафтианский пафос. Фантдоп подан иронично, в духе Роберта Шекли: есть Заказчик, Исполнитель и Дело. После Сотворения Исполнитель вербует трёх помощников из аборигенов и удаляется почивать на лаврах. Помощники, получив сверхспособности и приступив к наполнению Куба подопытными, начинают изгаляться в стиле свиты Воланда и космических пиратов Кира Булычёва.

Сюжет подаётся блоками: процесс захвата персонажей, недоумение российских спецслужб и знакомых относительно пропавших, знакомство с прошлым героев, герои во взаимодействии друг с другом и реальностью Психокуба. Не обязательно в указанном порядке, но видно, что чередование запрограммировано композиционно. Пока взаимодействие персонажей и описания локаций Психокуба в меньшинстве. Помним, что это только начало многотомного произведения, не расстраиваемся и стараемся запомнить информацию. Она ещё пригодится!

Информации даётся действительно много. Она въезжает грузовыми железнодорожными составами в само произведение, цепляется сносками-ковбоями-индейцами со всех сторон и тащится на дрезине сзади целым «Глоссарием Психокуба». Это мини-статьи энциклопедического типа по истории, мировой и поп-культуре, науке, биографиям, промышленности, ремёслам, ТТХ и проч. из реального и вымышленного мира. Ритм сюжета из-за этого сбоит, у предпочитающего экшен читателя вообще может случиться дисфункция.

Качественно и многогранно собранные персонажи во многом уравновешивают громоздкость стиля. Пожалуй, роман стоит читать даже из-за них одних. Помимо того, что доставил золотовоз, достаточно правдоподобно (по учебникам психологии и психиатрии) и подробно прописаны их поведение и реакции. Герои меняются, имеют спады и пики активности и самочувствия. Совершают неожиданные для их амплуа поступки. Меняют стиль поведения и (частично) лексику общения. Одним словом, герои живые.

Команда в Психокубе уже сейчас подобралась разношёрстная: бандит, проститутка, студент, директор, инженер и писатель. Определения утрированы, но максимально точно передают суть. Помним о живости персонажей и энциклопедии из грузовоза. Каждый не так прост, как кажется, и способен стать не тем, чем является сейчас. Интриги, истерики, альянсы и возможность отбора самих экспериментаторов тоже никто не отменял. Авторская установка на то, что гибкость и реактивность психики, общая эрудиция личности важнее узкоспециальных навыков, прямолинейных и – особенно – силовых методов.

Уже в первом томе наблюдается задел на будущее, конкретно здесь приобретающий статус загадок. Ожившая статуэтка пантеры: на бред и хоррор не похоже, поскольку явно чего-то хочет. Возможно, что она является скрытым персонажем. Психолог из первой главы, следователь и девушка одного из пропавших логически напрашиваются в их тесную компанию. Открытый вызов помощников Психокуба спецслужбам России – для чего? Гипертрофированная клоунада этих помощников – остатки человечности плюс «вольствие» бывшего раба или попытка автора оживить повествование? Индивидуальный подход и свой стиль похищения для каждого конкретного персонажа – игра или необходимость? Для чего «сквозной мотив» текилы и виски со льдом? Чем так важно количество оставшихся патронов в обойме внутри – мы помним – квазиреального мира?

Встречаются проколы логики и падения ружей со стены.

Пример 1: инструкция к Психокубу есть у каждого похищенного (и даже служит порталом) а читатель узнаёт её содержание лишь в дополнениях.

Пример 2: индивидуальные задания даются каждому похищенному, но само их выполнение в сюжете отсутствует почти полностью.

Пример 3: обилие сравнений с франшизой «Куб» вынуждает заподозрить автора в споре с кем-то из реального мира.

Пример 4: почему люди действительно пропадают при фантдопе глобального копирования и управляемого быстрого сна?

Акцентировать внимание на всём этом не хочется, поскольку первый том лишь вводная часть составного произведения. Вероятно, большинство так называемых «недочётов» станут понятны при дальнейшем развитии сюжета.

Итого. Первый том цикла поначалу выглядит статичным, циклично повторяющимся и перегруженным лишней информацией, но в масштабах единого многотомного романа подобный подход полностью оправдан. Лично я во время чтения представлял себе запуск ракеты-носителя с космодрома Байконур. В сюжете из персонажей комплектуется «кучка могучих», а мне слышится: «первый двигатель функционирует нормально», «второй…», «третий…» и, наконец, финальное «пошёл!» Земное притяжение преодолено, герои вышли в «космос». Заинтересованные читатели прилипли к экранам слежения, суслики в степи сначала испугались и попрятались, а сейчас забыли страшный шум и занялись своими суслячьими делами. Каждому своё!

Эту песню запевает молодежь, или Информационная революция в юном исполнении/ Деспотизм не пройдет!

17-летнему Маркусу Йаллоу не очень нравилась государственная машина. Слежка за учениками в школе, контроль за перемещениями, жучки в компьютерах. Будем честными, мало кому из подростков нравится Система. Но большинство находят способы с нею мириться. Возможно, и Маркус нашел, если бы не оказался не в том месте не в то время.

Террористический акт, и сразу после него жесточайшее закручивание гаек и попирание всяческих прав жителей Сан-Франциско.

Отныне у парня на государство, принявшееся «щемить» своих граждан, а точнее на Департамент национальной безопасности США огромный зуб. Казалось бы: тоже мне отыскалась угроза для наглых силовиков мощнейшей в мире державы: недоросль-программист. Но что если так только казалось?

За последние годы на нас обрушился целый вал разнообразных антиутопий, часть из которых ориентировалась на подростков. Большинство из этих книг мало чем может порадовать искушенного читателя, но Little Brother, появившийся на свет уже почти десятилетие назад, стал одним из немногих исключений. Причем исключением способным заинтересовать как young adults, так и вполне состоявшихся взрослых.

Первых способен зацепить главный герой, юный компьютерщик Маркус, сообразительный, знающий, талантливый, неглупый. При этом, как и все подростки, ершистый, увлекающийся, безапелляционный, немного наивный. Протагонист получился живым и полнокровным, сполна получающим свою долю читательского сопереживания. Книга написана от его первого лица, и отлично ощущается, что протагонист еще учится в старших классах. Особенно поначалу. Обман школьных систем слежения, игры с опасностью, дающие легкий адреналин. Увлечение играми, ролевыми, компьютерными и на местности. Отношения с однокашниками и преподавателями. Открытия, связанные с противоположным полом. Остальные персонажи на фоне Маркуса выглядят бледновато и работают скорее функциями, чем полнокровными героями – «лучший друг», «потенциальная девушка», «папа и мама».

Роман написан на удивление адекватным языком, без скидок на возраст, сюсюканья и нарочитости. Доктороу не пытается излишне стилизовать речь героев, все же протагонисту не 12-ть годочков, но не забывает об особенностях юного восприятия мира. Создавая приятную атмосферу легкого пубертатного безумия и отроческой самоуверенности.

Little Brother буквально пронизан компьютерной терминологией, особенностями использования сетей, гимнами программированию, рассказами о шифровании и прочими техническими приколами. Но у Кори почти всегда получается подавать эти важные для сюжета данные нескучно, не уподобляясь занудным справочникам. А заодно подбросить читателю некоторое количество полезной информации.

Вдобавок роман написан живо и легко, в нем хватает переходов между легким началом и жестким продолжением, обычной жизнью и тюремными буднями, семейным бытом и шпионскими играми, школьными днями и «програмерскими» ночами.

Золотой фонд мировой фантастики

Пусть это будет уроком всем Творцам: творить надо мудро, но не слишком хорошо (с)

Роджер Желязны Творец снов / The Dream Master   [= Повелитель снов; Мастер снов; Повелитель сновидений; Творец сновидений] 1966, роман Конец XX века. Врач-нейросоучастник Чарльз Рендер помогает своим пациентам посредством моделирования их снов и фантазий. Он берется излечить от желания видеть слепую от рождения Эйлин Шалотт, но лечение идет не так, как планировал доктор Рендер.

Если кратко об этом авторе: Желязны пишет как бог. И я по уши влюблённый в него читатель. Если попытаться представить его творчество более структурно и детально: есть такие фантасты, которых всегда читаешь на безусловной квоте доверия. То есть открывая любое художественное произведение, подсознательно ждёшь от автора как минимум погружения в его личную, продуманную до мелочей и отшлифованную до самого миниатюрного камушка, многогранную вселенную. И здесь для меня не важен фактор переводчика в качестве обязательного посредника. Со временем читательская притирка к любимому автору становится такова, что текст начинаешь сканировать как бы между строк, доставляя постоянные авторские троеточия — глубокую недосказанность Желязны — личным фэнтезийным орнаментом воображения.

У этого романа несколько различных названий — вариаций перевода — и каждый из них, так или иначе, отражает глубину творческого замысла.

По поводу концепта этого произведения в сети периодически разгораются споры на тему того, какой именно базис закладывал лидер движения Новой волны в научной фантастике конкретно в "Творце снов" (The Dream Master / 1966).

И следует отдельно заметить: в "Мастере снов" Желязны пишет не на эзотерике, не на каббале и не на классическом психоанализе. Хотя структуру последнего американский фантаст держит великолепно.

В этом романе ему удалось виртуозно создать красивейшие трансы и глубокое, но предельно мягкое и безопасное погружение в бездны авторского подсознания. Благо, Желязны в этом Мастер не только в аспекте своей литературной карьеры. В "Мастере сновидений" очень сильно слышен его трамплин в психологию и отличная база аналитика, заложенная перед тем, как он перевёлся на отделение английской словесности, впоследствии сменив специальность.

И здесь буквально пара слов касательно увлечения Желязны буддизмом. Есть расхожая шутка биографов о том, что литераторы той Америки 60х прежнего века умели видеть маленького Будду в складках своей одежды. И в этой шутке присутствует доля истины, которую начинаешь постигать вместе с автором на протяжении повествования "Творца снов".

Крученой золотой нитью проходит по всему роману замысловатое рассуждение о скандхах — определённой структуре и совокупности пяти граней личности в контексте буддизма. Оно опутывает причудливой сетью весь текст и оставляет знаковое троеточие в финале, который Желязны умышленно обваливает и обрывает на полуслове.

И точно так же как путается в этой сети периодически главный герой, выдавая желаемое за действительное. То же самое ждёт и читателя, который беря в руки эту книгу будет искать стройный линейный сюжет и внятную логику повествования. К Желязны в этом смысле нужна позитивная привычка и притирка.

Как всегда элегантный и в меру задумчивый, с яркими и сочными метафорами — в этой повести Желязны ещё творец и мастер, причём не только своего текста. "Повелитель сновидений" — это не только броское название его книги. А в ином переводе "Мастер снов" — это не только одиозный титул главного героя Чарлза Рэндера: нейроморфолога и конструктора чужих страхов, болей и смелых фантазий. Это ещё прекрасно стилизованная вещь, местами написанная на обрывках галлюцинации и бреда угасающего разума.

Желязны здесь пишет на разрывах глав и патетике глубоких переживаний ключевых героев. Но это так виртуозно сделано, что смотрится единым полотном цельного произведения. Чувственность этого автора во многих главах разбавленна вкраплениями белого стиха и "заземлена" хладнокровной базой психологии. А личное обаяние Желязны мощной витальной волной расходится по всему рваному и сбивчивому сюжету, захлествая буквально с первых глав. Несмотря на подобную эклектику текста, он написан без провисаний. И в этом среди прочего оригинальная манера американского фантаста.

Что касается "ядра" сюжета, ключевых героев и хитросплетений их отношений.

Главный герой Чарлз Рэндер (возможно, альтер эго Желязны) — конструктор и контролёр, создающий в чужих видениях утраченную и утончённую красоту образов и событий. Этимология многих из них весьма вычурна и замысловата: например, такие как падение Атлантиды и римский форум уходят корнями в глубокую "ветошь" истории. Рэндер в определенном смысле маг, волшебник и лицедей — он владеет искусством перевоплощения через трансы своего клиента просто виртуозно.

Особое внимание заслуживает ёмкое и броское описание Желязны апокалипсиса (падения Атлантиды) — специально сконструированный сон для грека-параноика, считавшего себя последним потомком величайшего менестреля Атлантиды. А на деле он был просто хорошим саксофонистом конца XX века.

Чёрт бы побрал этот сон! Он захватил меня. Вы делаете их такими же живыми, как сама жизнь… даже еще более живыми… Наверное, я не скоро забуду его.

Рэндер принадлежал к касте особых аналитиков, чья нервная система (особое устройство психики) позволяла глубоко входить в невротические системы клиента, внося туда различные эстетические удовлетворения посредством имитаций и стимулов элегантной техники будущего.

Опыты Конструктора представляют собой упорядоченный танец сновидений другого человека, структуру которым он задаёт с консоли своего аппарата с помощью различных составляющих. Он модифицирует формы, воспроизводит имитацию вкусов и запахов, складывая при этом особый рисунок подобных видений.

Шум дорожного движения, рокот прибоя, цветные молнии, вкус дорогого вина и запах свежескошенной травы, обилие разнообразных экзотических звуков… Желязны работает в этом тексте в качестве талантливого мультимодального специалиста, включая для своего читателя сразу все сенсоры восприятия.

Подобные сновидения клиента позже проходят необходимую фазу трактовки аналитика. И по принципу обратной связи он раскручивает метафоры в последовательную логическую цепочку линейных обоснований и аргументов.

Однако, как бы не были сильны знания и амбиции этого мастера, опасности утратить контроль над сном, в формировании и сюжетной канве которого участвуют сразу две нервные системы, разделяя один импульс и одну фантазию на двоих, очень велики. Вне всякого сомнения, в активной фазе с пациентом это должны быть контролируемые фантазии.

Рэндер суммирует произошедшие события (впечатления клиента) и на линейных склейках искусно раскручивает пациенту эту ленту метафорических впечатлений, подробно поясняя смысл произошедшего эпизода. Он по обыкновению присутствует с пациентом на "ристалище" его мощных образов. Этот аналитик не просто конструирует сон, он его виртуозно контролирует в ключе течения мыслей своего "визави". Постоянно изменяя формат и модифицируя формы, Рэндер как тонкий профессионал пробивает слабые места своего клиента — непосредственного участника этого опыта. Аналитик ищет любые зацепки и аллюзии, позволяющие увидеть создавшуюся ситуацию со всех возможных сторон. Клиент в праве принять или опровергнуть услышанное. И каждый в меру своей фантазии и личных потребностей навешивает на подобную диагностику свой психический ценник. Ведь далеко не все наши желания-суррогаты можно экологично траспонировать в объективную реальность. И в этом суть опыта творца — Чарлза Рэндера. Но не предельная глубина произведения Желязны. Этот автор не был бы так интересен, если бы писал только на канонах психоанализа.

Качество феномена психоучастия может определить только сам врач в тот момент вне времени и пространства, когда он стоит среди мира, созданного из ткани снов другого человека, осознает неевклидову структуру заблуждения, а затем берет пациента за руку и свертывает ландшафт… Если он может отвести пациента обратно в обычный мир — значит, его суждения здравы, его действия имеют ценность.

Психику как открытую систему Желязны покажет своему читателю весьма убедительно не только с точки зрения психиатрии. Он попробует в "Творце снов" обыграть тему эволюции сознания на свой лад фэнтезийного мыслителя.

И пояснит вдумчивому читателю, что очень сложно кроить свои желания, самоуверенно претворяя их в жизнь, только лишь из материала собственного "я".

Интерпретация оригинальных фантазий — это работа Рэндера. Кто-то считает её абсурдной, потому что подобные действия аналитика не имеют своей оперативной ценности. Кому-то не хватает ментальных сил, чтобы принять истину вне ложных убеждений. А кто-то придёт к данному специалисту за надеждой увидеть этот мир в красках. Хотя, вот уж парадокс из парадоксов, не единожды обыгранный в литературе и кинематографе — у слепых более богатый спектр эмоций и восприятия нашей действительности, чем у зрячих.

Желязны не тратит себя на прорисовку мелких деталей и чёткого контура своих героев. В его главах нет элемента взросления и становления их характеров. И "Творец снов" по манере воспроизведения больше похож на талантливо поданную зарисовку абстрактного экспрессиониста, чем на классически выстроенное литературное произведение. Желязны работает скорее на флешах случайных впечатлений. Он искусно плетёт кружево сюров на обрывках снов и трансов, на зарождении первого импульса любви и на полном отторжении внешнего мира в том случае, если ментально близкого человека нет рядом. На ритмике белого стиха, он в том числе покажет: какова цена субъективной реальности, когда она рассогласована с нашими жгугими желаниями и пристрастиями.

Желязны в финале буквально опрокидывает этот мир и заставляет Конструктора выпить до дна всю темноту, страх и боль, которые он старался транспонировать по своей оригинальной методике в фактор благополучного излечения своего пациента. Глубокая эмоциональная составляющая автора ловко "сшивает" обрывки спорадических ощущений Рэндера в одно цельное полотно.

И чтобы понять авторский посыл Желязны, нужно суметь просто раствориться и слиться с его образами, — слиться по-детски и доверчиво. Этот текст "требует" полного погружения и соответствующего настроения.

Точно так же как беззаветно доверился Чарлзу Рэндеру ключевой персонаж Элины Шэлотт. Она вложила всю свою боль и мечту в руки другого человека и этим перкроила всю свою жизнь. Желязны умело смоделировал в контексте подобных отношений один из лучших образчиков подобного жанра. Он смягчил этим женским образом всю брутальность своего нестандартного воображения и загладил стилистику романа, сделав его понятным буквально для любого возраста (бэкграунда) читателя.

В Элине Шэлотт было что-то, нарушающее порядок: комбинация высокого интеллекта и беспомощности, решительности и уязвимости, чувствительности и горечи.

Талантливый резидент психиатрии Элина Шэлотт, от рождения лишённая возможности видеть, однажды обратится к своему коллеге Чарлзу Рэндеру со смелой просьбой не только научиться различать цвета и привычные для него сенсоры, но и работать в том ключе, в котором он сам уже достиг определённых вершин и славы.

На все логически выстроенные заверения Рэндера не ввязываться в это сомнительное предприятие, ибо оно несёт в себе по умолчанию много рисков и разочарований, Шэлотт упрямо заявила о своём давнем желании. Она хочет стать врачом-нейроморфологом и в частности Конструктором — со всеми вытекающими трудностями этой профессии. Шэлотт просит взять её в пациенты и что называется приучить видеть образы, которых она лишена в обычной жизни, раскладывая их потом на статичные линейные составляющие.

У этой женщины великолепная память и особое тактильное восприятие внешнего мира. Она умна, морально устойчива и очень красива именно тем особым магнетизмом, который живёт в том человеке, в котором корень красоты — именно отвага. Ей пришлось пройти невероятно сложный путь для того, чтобы слепая от рождения смогла прикоснуться к профессии психоаналитика. Шэллот тоже была феноменом — она была единственной в мире, сочетавшей необходимую техническую подготовку со своей уникальной проблемой незрячего человека.

Рэндер на сеансах развернёт перед своим пациентом красочный каталог разнообразных ощущений. А Элину, лишенную всего этого в настоящей жизни, так не на шутку увлечёт этот процесс, что она не позволит его захлопнуть.

Где-то присутствовало ощущение страха, но не было и следа истерии, поэтому он продолжал творить. Рэндер создал горизонт, и мрак ушел за него. Небо чуть заголубело, и он пустил в него стадо темных облаков. Его попытки создать расстояния и глубину натолкнулись на сопротивление, поэтому он подкрепил картину очень слабым звуком прибоя. Когда он расшвырял облака, от аудитории медленно пришла концепция расстояния, и он быстро воздвиг высокий лес, чтобы подавить поднимающуюся волну агорафобии. Паника исчезла. Рэндер сфокусировал свое внимание на высоких деревьях — дубах, соснах, секвойях. Он раскидал их вокруг, как копья, в рваных зеленых, коричневых и желтых нарядах, раскатал толстый ковер влажной от утренней росы травы, разбросал с неравными интервалами серые булыжники и зеленоватые бревна, перепутал и сплел ветки над головой, бросил однообразные тени через узкую долину. Эффект получился потрясающим. Казалось, весь мир вздрогнул с рыданием, а затем стих. Солнце медленно проводило свои утренние эволюции. Впервые в этом частном мире оно выплыло снизу, как божество, отразилось в озере, разбило облака, и ландшафт задымился туманом, поднимающимся от влажного леса. Пристально, напряженно вглядываясь в поднимающееся светило, Элина долгое время сидела неподвижно и молча. Рэндер чувствовал, что она очарована.

Желязны искусно играет со временем, сжимая на этих клиентских сессиях пять веков до длительности одного часа. В качестве талантливого автора он ломает перспективы и смещает расстояния. Этот американский писатель безусловный мастер потрясающих сюрреалистических наворотов, которыми перегружен "Творец снов" в самом приятном контексте этого определения. И он отчётливо представляет все самые глубокие проблемы любого индивида, который стремится обрести зрелость и цельность. Боль как самая мощная склейка для необходимого взросления — примерно такой "рецепт" он оставляет своему взрослому читателю между строк повествования.

Практически всех их сеансы были чрезвычайно острыми, вероятно по той болезненной причине: Рэндер видел в образе Шэлотт отблеск своей погибшей в автокатастрофе супруги. И это само собой причиняло ему контртравму и боль, от которых он якобы избавился в ключе своей профессии.

Всё, что видела Шэллот на сессиях при настройках стимуляторов — это красивая и расцвеченная в сотни оттенков иллюзия. И ей нестерпимо мучительно было возвращаться в тот привычный мир темноты и одиночества, который Элина знала прежде.

Параллельно Желязны выводит ещё одну значимую тему: наше ложное эго все время видит лишь иллюзию. А истинное практически всегда "спит". И постоянно утешая себя выдуманными прелестями субъективной реальности, мы всю свою жизнь заняты лишь тем, что гоняем свою фантазию вхолостую.

Нужно отдельно заметить, что нервная система Шэлотт оказалась настолько сильной, а желание увидеть мир в красках настолько жгучим — у Рэндера произошла контртравма и фатальное слияние с импульсом клиента. Он в какой-то момент сглупил в неверно прописанном сценарии и разделил с этим человеком все возможные ощущения — радости, боли, смятения и полного провала в бездну тьмы.

Рефлексы опытного аналитика к финалу повествования притупятся и ослабнут, оставив лишь бледную тень от некогда блестящего специалиста. Настройка сознания на дополнительную область восприятия оказалась не более, чем излишней самоуверенностью мастера. А попытка создать новую энергичную и счастливую эру человечества, увы, как это случается в подобной тематике, терпит фиаско.

Кроме всего прочего Желязны расцветил в "Творце снов" ещё одну интересную мысль — перехват воли другого человека.

Элина практически сразу безошибочно считала импульсы Конструктора и овладела импульсом контроля, выйдя на опасную вертикаль подобных опытов. Её сценарии, насквозь пропитанные ревностью и болью, стали носить для Рэндера мрачный угрожающий характер. Шэллот очень трудно держать под контролем, поскольку она постоянно хочет творить и доминировать. И воли Рэндера оказывается недостаточно для удовлетворения фэнтезийного восприятия такого клиента. Подобный навязчиво-принудительный рисунок сновидений пациента по принципу суггестивного воздействия сделал внушаемым и уязвимым самого доктора. Хотя он долгое время считал, что над клавиатурой консоли хозяин именно он…

Как это часто случается в подобных историях, Рэндер решился на такой сложный опыт, однажды сам перенеся глубокое душевное потрясение от гибели в автокатастрофе жены и дочери. Он приобрёл со временем особый иммунитет к подобного рода переживаниям. И до поры до времени Чарлз будет считать себя Здравомыслящим Мастером сновидений. Рэндер волевой и ултрапрочный в своих фиксациях искажений образов другого человека. Однако найдётся тот пациент, который в один прекрасный день поломает стереотипы его восприятия и зайдёт максимально далеко в его собственные границы и фантазии.

Планомерно резюмируя, стоит заметить следующее. Рэндера донельзя взволновали не столько красота и ум этой женщины, — Желязны был бы слишком банален и слащав, вновь интерпретируя подобную тему. Его герою вскружили голову амбиции того, что он явит внешнему миру невиданный эксперимент по обучению слепого психотерапевта искусству создания образов и живых картинок. Возведённое во все возможные степени честолюбие этого мастера в критический момент "споткнулось" о сильную волю наблюдаемого пациента.

И ведь в определенном смысле это огромная ответственность — быть хозяином мира другого человека. Первичное эмоциональное удовлетворение захлёстывает в таких случаях сильнее страха неудачного эксперимента.

Радость и боль — всё имеет свою цену. Никому не дано, просто щёлкая кнопками с консоли, быть Мастером внешнего и внутреннего мира определённого индивида. Рэндер хотел сделать целительным контролем банальное вторжение в мир другого человека. И это та самая непостижимая фантазия, которая накрыла мощной волной цунами его самого. К слову сказать, практически впритрику к этой теме в жанре постмодерна подошёл В. Пелевин в романе S.N.U.F.F / 2011.

Раскрывая секреты чужой души, Рэндер сам попал в "капкан" своей. Вероятно, это случилось по причине того, что ментальные склейки более плотные, чем физические или эмоциональные. Желязны пишет в этих местах без особого чувственного надрыва или болезненной жалости к своим героям. Словно с высоты отвесного утёса задумчиво наблюдает, как шумные волны с обречённым рокотом бьются о каменный барельеф, наспех высеченный стихией в нерушимой стене подобного частного мира.

В "Творце сновидений" среди прочего очень много экзистенциального базиса: по многим главам слышна аллюзия одиночества и поиски себя. Желязны пишет ярко, сочно, атмосферно. Он рефлексирует о многом — отталкиваясь от темы безнадёжной любви к определённому человеку и мастерски закольцовывая её проблемой выгорания в прежде любимой профессии. И в этих местах текст становится ещё более живым и осязаемым, словно отсматриваешь на особом проекторе яркие впечатления прожитого дня. Ведь с каждым случалось подобное, когда хочется просто идти куда-то без причины, не разбирая дороги, и не думать ни о чём, — на ходу выхватывая случайные картины городского вида и не обращая особого внимания на то, как кусает обледенелый холод за лицо. Идти, не думая ни о чём, кроме факта самой прогулки. Этим глубоким настроением, с густым замесом плотного психодела пропитан весь текст по задумке автора. Визионерство Желязны по моим индивидуальным ощущениям достигло в этом романе своего авторского апогея. Его метафоры, умело зашитые в канву произведения, не столько дают объективную подложку жанра фэнтези, сколько отображают суть глубины самого автора. Этот текст местами очень хрупкий и написан на краешке мечтательной артистической души и оригинальной фантазии самого Желязны.

И да, в "Творце снов" он среди прочего в контексте выбранного жанра рисует замысловатую картину нашего будущего. Человечество будет покрывать огромные расстояния с помощью огромной магистрали и настроенных на режим автопилота быстроходных каров.

"Слепая спираль"… Это одно название для множества мест, мимо которых проезжает машина с автоуправлением. Пронестись по стране в надежных руках невидимого шофера, с затемненными окнами, в кромешной ночи, под высоким небом; лететь, атакуя дорогу, проложенную под похожими на четырех призраков пилонами; начать со стартовой черты и закончить в том же месте, так и не узнав, куда вы ехали и где были — это, вероятно, возбуждает чувство индивидуальности в самом холодном черепе, дает познание себя через добродетель отстранения от всего, кроме чувства движения, потому что движение сквозь тьму есть высшая абстракция самой жизни — по крайней мере, так сказал один из главных комедиантов, и все смеялись.

Его "Слепая спираль" — это не только маршрут и направление передвижения каров в разнообразных сюрах романа. Это метафора движения через "шлюзы" тьмы — красивое, мягкое и пластичное погружение в глубины нейроморфологии. И это нервные импульсы самого автора, ощупывающие текст и пространство в нём, — сначала робко и наугад; а потом всё плотнее и смелее смыкая круг реальности и вымысла.

Удивительным образом Желязны удалось вплести в канву своего роскошного эклектичного текста ещё одного значимого героя.

Интересную ключевую роль на богатых метафорах Желязны отдал мутированной овчарке Элины Шэлотт. Это очень странный персонаж, созданный на грани патетики нестандартного воображения автора в контексте германо-скандинавских легенд. По сюжету романа этот пёс является олицетворением искреннего обожания своей хозяйки, которая по воле судьбы не может обойтись без его помощи и поддержки. Зигмунд в "Творце снов" — не только поводырь для слепого. А среди прочего этот персонаж — непосредственный участник кошмарных деструктивных сновидений самого Рэндера. Словно ревность единственно верного сердца мисс Шэлотт особым образом кромсает сердце самого доктора. Желязны искусно вплетает легенду скандинавов о волке Фенрире — символе величия, мощи и бессмертия. И по принципу хтонического зла этот зверь отсекает для Рэндера все возможные попытки для своего спасения и бегства из западни его оригинальных фантазий.

И коль скоро придёт главное разочарование в сердце конструктора по поводу ещё одной неудачи всей своей жизни, — именно в этот момент сам текст словно станет тяжёлым и скомканным. И сам читатель, сильно путаясь в сюжетной канве, полетит за главным персонажем Конструктора в бездны подсознания на грани сна, реальности и вымысла.

___________________

Можно кинуть щедрой и умной рукой на небо пять лун, расцветить его замысловатым свечением полыхающих восходов и закатов, заставить всё вокруг петь, плескаться, цвести и шелестеть осенней листвой…

Но нельзя просто так на перестройке нейронных связей и сенсорах ощущений заставить другого отказаться от своей мечты. В случае Элины Шэлотт — от потребности видеть мир в полнокровном цвете и множестве оттенков чувственных полутонов. Отобрать мечту и любовь — а в данном случае и к Конструктору в том числе — используя стройный алгоритм выверенных действий невозможно. Это знал наверняка Желязны, в качестве мегаталантливого автора, щедро раскидав по тексту жемчужной россыпью множественные аллюзии и намёки захлёстывающего интимного чувства. И с этой неразрешимой задачей столкнулся Рэндер — изначально холодный амбициозный аналитик — взволновать которого, увы, не составило особого труда. Прежде чем он ошибся в своих расчётах и стройном алгоритме, он понял что ввязался в удивительную авантюру, в которой не будет ни выигравших, ни проигравших...

Никого не жаль в этом размашисто красивом фэнтезийном экшне, — той жалостью, в контексте которой обычно, невнятно пожимая плечами, вздыхают невпопад. Всё имеет свою цену. Вселенная всегда делает свои ставки и берёт реванш за слишком большую самонадеянность и пристрастие. Пристрастие чувствовать чужую радость и чужую боль. За красоту надо платить, — платить за живость чужих сновидений и собственных оригинальных фэнтензийных виражей и вывертов. Вторжение в тайные лазейки познавательного опыта порой принимает гротесковую форму полного фиаско. Во всём нужна мера и понимание причин своих действий.

Во всём, — но только не в случае с художественным замыслом и цельностью этого романа. Желязны здесь как автор и стилист безупречен; как рассказчик и фантаст замысловат; как носитель трансцендентного и запредельного наркотически притягателен. Безукоризненно стилизованная вещь — чистая, звонкая, оригинальная, написанная на грани абсурда, патетики и философии.

PS Мы не знаем, кем являемся до тех пор, пока не услышим себя самих, рассказывающих историю своей жизни тому, кому доверяем.