Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Конец XXII века. Земная Конфедерация начинает осваивать ближайшие звездные системы. Влиятельной силой становятся одаренные: люди, обладающие сильными телепатическими способностями. Они формируют организацию под названием Церковь Таможенного Союза, и священники ЦТС сопровождают каждую из разведывательных миссий Земли, когда ожидается контакт с разумным населением планеты. Есть лишь один нюанс: в случае если цивилизация будет оценена как недружественная, священники ЦТС не только вправе, но и обязаны активировать Дар.
У двух братьев – священника ЦТС Леонида Варгаса и офицера службы безопасности Андрея Варгаса – разные взгляды на все, особенно на применение Дара. Но когда миссия Леонида на планете Сердолик терпит крах и до Земли доходит лишь обрывочная и недостоверная информация, именно Андрей в компании ксенолингивиста Линды Свансен отправляется на Сердолик расследовать произошедшее. Он ищет брата. Она ищет своего клона. Но что они найдут на планете, где небо круглый год расцвечено полосами Авроры, где живы древние хранители-архонты и где восставший Атлант пытается свести счеты с Демиургом, а за плечом его стоит сама Смерть?
Сильной стороной прозы Юлии Зонис всегда были два козыря, первый классически-степенный и второй обоюдоостро-дерзкий, а именно: красивый и яркий слог, а также абсурдные и безумные сюжеты. И если за первый можно только хвалить, то от второго многие читатели во все времена шарахаются, предпочитая более предсказуемые жанровые вещи или хотя бы не настолько... сумасшедшие. Однако со времен последнего изданного на бумаге романа Юлии Зонис, соавторского с Екатериной Чернявской«Хозяина зеркал», прошло больше десяти лет. Достаточно, чтобы про автора напрочь позабыли за пределами узкой "цветной" тусовки, когда первый том «Атланта и Демиурга» незнакомцем ступил из старой испанской лодки на истоптанные пустоши "нового старого" книгоиздания.
Если в цикле «Время химеры» Зонис скрещивала биопанк с постапокалипсисом, в «Хозяине зеркал» Данте и Шварц играли в салочки между шпилями на крыше стеклянного дворца, то в «Атланте и Демиурге» она вернулась к мифологической арене, на которой дзен-боевик «Дети богов» уже однажды крутил кульбиты. В первой части-арке романа, в «Церкви таможенного союза», космические корабли и кибертехнологии, конквистадоры таможенной церкви и психики-телепаты, искины, клоны причудливым образом, как в эпопее-трилогии «Дикари Ойкумены» Олди, возносятся на вершину ацтекской пирамиды, чтобы принести в жертву вырванное с кровью и криком сердце, а потом обрушиться в бездонный колодец с инферно. Однако уже во второй части-арке, в «Печати мертвого архонта», привычная ткань осязаемой и будничной реальности задрожит от властного дуновения потустороннего сквозняка из проеденных червями щелей в шатких стенах из ветвей Мирового Древа.
Издательское деление на два тома сыграло злую шутку с «Атлантом и Демиургом». Если первая и вторая части-арки эпопеи имеют аккуратно оформленные финалы, то гигантскую третью распилили по живому. Кровоточащий обрубок масштабного пролога-экспозиции впихнули вместе с предыдущими частями в «Атлант и Демиург. Церковь Таможенного Союза», а, в прямом и переносном смысле, прорыв в новые измерения, полноценное развертывание и цветение сюжетных слоев оказалось оторвано и заброшено в «Атлант и Демиург. Богиня жизни и любви».
Семена эпопеи проклевываются на чужой земле чужой планеты, когда брат-священник, брат-СБшник, ксенолингвист-психик и ее клон окажутся фигурами в игре, которую ведут старые и дальние божества. Что делать, если знание одно, вера другое, а тупой обсидиановый нож туземца под ребро – вообще третье? Две ярко выписанные картины накладываются поверх друг друга. Сквозь бутоны психологических конфликтов, обвитые лозами детских обид и зрелых привязанностей, проступают призрачные контуры мифологической пентаграммы, которая должна взломать хрупкое мироздание. Повествование выписано предельно образно и эмоционально, а грань надрыва аккуратно полируется сарказмом. Но будучи в шаге от самопожертвования не стоит задаваться вопросом, что если рай остался там, на Земле?
Развитие истории продолжается уже на Земле вполне близкого будущего, только с виртами, нейролинками, политическими интригами и социальным взрывом. Ударная волна от инцидента на Сердолике разрушила карточный домик земного благополучия, подарив отличное игровое поле для иных сущностей. Что может быть общего между спорынью и популяционной генетикой? Черные смерть, огонь и свет, саранча пляшет на разоренных полях, поднимая трупы. Если у кого-то еще и сохранялись иллюзии о научности, то вторая сюжетная арка зримо обрисовывает космологию эпопеи — здесь балом правит сюрреализм, а в роли режиссера и диджея прописался до безумия коллективный миф. Поверни ключ в замке, сыграй верную ноту и надейся, что по ту сторону будет кому исправлять твои ошибки.
И наконец третья арка после утомительно затянувшейся на все окончание первого тома экспозиции разворачивается во втором томе эпопеи на всю ширь и высь. "Звезды — невод / рыбы — мы / Боги — призраки у тьмы", — крылышковал золотописец серебряного века. Уверен, он бы по достоинству оценил цинизм и дерзость космологии в романе, где боги и демоны обреченно мерцают из аспекта в аспект призрачными всполохами эмоций: ненависть и любовь, верность и предательство, разгул и неумеренность — все стерто за тысячелетия до истлевших нитей или заморожено зимой Фимбул. Лишь интриги скрашивают отчаяние бессмертных, пока с удивлением они не заметят способного подняться до божеств человека со спящим демоном в душе и запредельной гнилью за спиной. Но помните, что самыми благими намерениями вымощена дорога в Аид.
С одной стороны, Зонис максимально аляписто и нарочито гротескно сшивает мифологии, миксует уровни компьютерной игры и пасхалки к вселенной Warhammer с саркастичным бытописанием Нью-Вавилона устами борзописца Мардука и драмой гордиевых узлов в отношениях между божествами и демонами. С другой стороны, именно так, незаметно и пошагово, из отдельных мифологий выстраивается собственная метафизика. В которой самая заклятая стерва может быть способна на преданность, а опустившийся маньяк — на жертвенность, бессмертие же — неразменная монета у Харона. Оставаясь верной себе, Зонис закрутила абсолютно безумную и головоломную историю со множеством литературных игр, в которой метафоры и аллюзии часто важнее, чем слова и поступки, но при этом отражены самые элементарные человеческие — несмотря ни на что — чувства и страсти, противоречивые и непобедимые. И разумеется, в конце стоит не точка, но многоточие...
Итог:метафорическая и метафизическая фантастика о вечных схватках, скитаниях и любви.
Дисклеймер: текст романа любезно предоставлен издательством.
Мы спим и видим сны. Но даже сейчас учёные, исследующие человеческий мозг, не до конца уверены, из-за чего это происходит. Несомненно, есть связь с обработкой информации, но что если на самом деле это окошко куда-то ещё. Всё же происходящее во снах слабо похоже на наш мир, зачастую имеет свою логику и правила. Писатель Дмитрий Колодан, уже хорошо известный, по крайней мере мне, красивыми постмодернистскими произведениями, где он вторгался на территорию Льюиса Кэрролла и Редьярда Киплинга, в новом романе решил немного разведать терра инкогнито сновидений и привнести туда собственное видение.
Пробудившись от крайне странного кошмара, молодая девушка Клара прибывает на поезде в столицу новой Республики — место, похожее на Париж времён многочисленных революций. Образ этот, правда, скорее собирательный, потому что провести какие-то чёткие исторические параллели, у меня не получилось. Где-то не сходится время, где-то последовательность событий, где-то переименованная география не совпадает. Оставшись сиротой из-за событий недавней гражданской войны, последовавшей за свержением монархии, девушка хватается за призрак соломинки и, покинув приют, приезжает за многие километры от своего солнечного юга, в поисках обосновавшейся здесь знакомой отца. Будучи в городе чужаком по духу и по сути, Клара сразу же начинает притягивать к себе неприятности и разных странных личностей, не подозревая, что именно ей уготована главная роль в грандиозном Представлении.
Хотя формально местом притяжения выступает не столько девушка, столько цель её путешествия — видавший лучшие дни старый отель «Луна», которая, как говаривали поэты, притягивает к себе висельников. Почему? Возможно потому, что увидеть её зачастую получится лишь ночью, когда грань между реальностью и сном наиболее хрупка. А в книге и без этого сновидения причудливым образом перемешиваются с явью, создавая как бы две параллельные реальности — абсолютно чуждые, но невероятно тесно связанные различными мелочами и героями.
Причём в книге действует очень много таких невольных «сновидцев». И несмотря на то что перед нами полноценный роман, опыт Колодана в малой форме делает историю каждого персонажа уникальной, одновременно причудливо переплетая её с другими. Это даёт возможность посмотреть на происходящие с разных точек зрения. А происходит в городе, восстанавливающимся после революции, действительно много событий. Республика закручивает гайки, пытаясь побороть получившуюся разруху. В этом правительству помогают участники «Партии Объединения», прозванные брешистами в честь их лидера Пьера Бреши, и Тайная Жандармерия. В народе тем временем зреет недовольство Республикой: гражданская война подобно обезумевшему слону пронеслась по стране, задев тем или иным образом многих, но получилась совсем не то, что ожидалось. А творческая интеллигенция, как обычно, принципиально ненавидит любые проявления государственности и активно придерживается анархистских позиций. Всё это бурлит, как старый паровой котёл, залатанный подручными материалами и матерным словом, — вроде как работает пока ещё, но того гляди рванёт с кошмарными последствиями.
А вот сам текст романа, в отличие от такой наспех сооружённой конструкции, напоминает сотни раз отрепетированный цирковой номер — насколько он выверен и гладок. Видно, сказались долгие годы работы. Ведь до читателя «Пересмешник на рассвете» шёл целых пятнадцать лет. Дмитрий подобно канатоходцу, удивительным образом балансирует между разными слоями реальности, параллельно жонглируя кучей персонажей и ещё вставляя различные отсылки. В основном к творчеству французских поэтов-сюрреалистов, послужившему источником вдохновения для всей книги. Что само по себе крайне необычно звучит, но ещё более оригинально смотрится в тексте, когда строчка безумного стиха в какой-то момент становится сюжетным ходом книги. Но фантазия у автора и сама по себе богатая, поэтому текст как афиша разукрашен множеством точных и образных метафор, которые могут быть как невероятно грустными, так и очень смешными. Честно говоря, иногда даже хотелось выписывать цитаты, хотя для меня это вообще не свойственно. При этом сами образы сновидческой части исполнены так витиевато и с нужной долей безумия, что невольно вызывают правильные ассоциации с лучшими представителями условного жанра дримпанк — например, «Паприкой».
К сожалению, даже долгий период работы над произведением не спас роман от небольших проблем в финале, где фокусник слова должен был крайне элегантно соединить нарезанные на мелкие дольки сюжетные линии, совместить реальности и добиться настоящего катарсиса. Должен был, но что-то пошло немного не так и вместо слов временами из шляпы выскакивали кролики. Возможно, сказалась слишком большая плотность событий: всё же две достаточно объёмные книги повествуют о происходящем буквально за три-четыре дня. Но в итоге все концы вроде как увязаны, финал получился логичным и цельным, а чего-то всё равно не хватает. Где-то под нож пошла неоднозначность в местной политической системе, которая парой штрихов, но очень точно, показывалась в начале, к концу став максимально однобокой и с очевидными выводами. Некоторые истории персонажей не получили окончательного завершения. Да и сам финал получился скорее метафорой, а не настоящим гвоздём программы. Никаких смертельных номеров или невероятных откровений. Зато вместо этого на последних страницах появляется то ли загадка, то ли отсылка, которая вроде на что-то намекает, но не совсем понятно на что. Из-за этого есть лёгкое ощущение неудовлетворения, когда, переворачивая последнюю страницу, хочется не аплодировать автору, а озираться по сторонам, гадая, куда он так неожиданно и таинственно смылся со сцены.
Из-за такого немного противоречивого финала «Пересмешник на рассвете» запнулся на пороге, отделяющим хорошие книги от по-настоящему восхитительных. Быть может, я чего-то не понял, а, возможно, меня просто слишком рано разбудили. Тем не менее этот плод фантазии Дмитрия Колодана всё равно для меня останется таким сном, забыть который не получится.
Понравился текст? Подписывайтесь на мой канал в Телеграме и группу в ВК. Там появляются материалы, которые по тем или иным причинам нельзя выложить полностью сразу на всех площадках. Например, тексты и подкасты для «Мира фантастики».
Кира Адерка, дочь зажиточного торговца Лесной страны, довольна своей тихой, размеренной жизнью. Но однажды ее настигает проклятие — и с тех пор каждую ночь она проваливается в Подземье, царство змей и их пугающих чар. Лишившись сна и покоя, Кира слабеет и понимает, что ее дни сочтены.
Единственный, кто предлагает помощь, — загадочный чернокнижник Дьюла Мольнар. Его методы опасны, прошлое окутано мраком, но у Киры нет выбора. Чтобы разорвать связь с Подземьем, они отправляются в путешествие по мирам, где магия переплетается с ложью, а каждое обретение влечет за собой утрату.
Если классифицировать книги с точки зрения того, как выстроены и оформлены заключенные в них истории, то по большей части они предстанут перед читателями прямыми и ровными дорогами с частыми верстовыми столбами, жанрово-предсказуемые и легкоусвояемые в суматошном хороводе будней. Другие же взрываются переплетением тропинок и лазов, вскипают бурлящими от метафор и смыслов джунглями, не ведая жалости к слабостям и надеждам читателя. И если трилогию «Детей великого шторма»Наталии Осояну еще можно было с небольшими натяжками вогнать в стандартные жанровые рамки, то ее роман-триптих «Первая печать» уже недвусмысленно намекал, где именно водятся драконы... Драконы-змеи-балауры, персонажи: антагонисты и божества — «Змейских чар», сказочного и мифологического романа Осояну.
Если вообразить тетральную афишу для спектакля по книге, то на ней обязательно будет изображен дуэт ключевых персонажей. Кира Адерка, умная и уже вполне взрослая дочь торговца тканями, ставшая еженощной живой куклой, безвольной добычей для жестоких игр трех змеиных братьев из Подземья, которым неинтересны и смешны человеческие понятия, законы, мольбы. Но если на афише есть дева в беде, то должен быть и защитник. Граманциаш Дьюла Мольнар, странствующий по княжествам и царства бродяга и таинственный чернокнижник, обладатель черных рук и острых когтей, отчего-то напоминающих перья для письма... Однако афиша — это еще не история, даже не присказка, а лишь ее тень, разукрашенная и подвешенная для привлечения почтенной публики.
Если переступить границу сказочного мира, то дороги назад уже не будет, пока не пройдешь весь путь до конца. И будут тянуться пред тобой всё кривые дремучие опасные тропы. Сравнение «Змейских чар» со «Сказками сироты»Кэтрин Валенте напрашивается само собой. В обоих случаях сюжет стремительно разветвляется на нити и волокна, переплетается в причудливые узоры, превращая повествование во множество вложенных историй, в эпическое цельное полотно, Сказку сказок. Но судьбам Дьюлы и Киры тесно даже в этом лабиринте. Там, где Валенте выплетает следующий узор, Осояну раздвигает нити, за которыми, как за кулисами, виднеются гигантские то ли шестерни, то ли корни Мифа. Шепчутся эоны, шуршат страницы Книги, журчат воды Субботней реки, шелестят листья Мирового древа. И это не слом четвертой стены, а непрерывная двойственность-единство: субъекта и объекта, импульса воли и бессловесной буквы. И эта двойственность, конечно, роднит роман и с текстоцентричной «Vita nostra»супругов Дяченко, однако в отличие от нее, «Змейские чары» — не комплексный психиатрический инструментарий для операции над восприятием и мышлением читателя, холодный и равнодушный, но живая плоть и кровь. Щедро черпая вдохновение в малоизвестном широкой публике румынской мифологии и фольклоре — привет балаурам, дракулятам, змеоайкам и стригойкам, Осояну также старательно украшает и расширяет мир легендами и терминами окрестных стран.
Если каждая сказка похожа на маленькое солнце, каждая — овеществленное чудо, то кто сказал, что чудеса обязаны быть добрыми? Особенно, когда дети демиурга этой реальности творят зло во имя добра, а потом перевоплощаются в ткань и бумагу для библиотеки. Несмотря на иллюзию выбора — на самом деле его нет. Ты обречен биться рекой в теснинах строчек, задыхаться в бесконечных рядах безликих буковок, разве что тебе хватит духу безвременно разлиться чернилами по страницам бытия. Дьюла десятилетиями бродит по миру, неукоснительно следуя трем зарокам, например, всегда исполнять просьбы страждущих. Вот только контраст между желаниями и словами часто убийственен. И даже то, что способ исполнения остается на усмотрение Дьюлы, не спасает ситуацию. Его плоть и кровь — бумага и чернила. Можно ли стать героем в таких условиях? Что было, то записано. «Что вычеркнуто — того нет». Покажи, какое ты чудовище. И чего на самом деле жаждешь ты, граманциаш, не желающий отвечать, боишься или желаешь смерти?
Если ты, дорогой путник, не заплутаешь в орнаментах маргиналий, сотканных из кружев и обрывков сказок, не потеряешься во многочисленных отступлениях и петлях сюжета, то ближе к середине книги с удивлением заметишь, что узнаешь и понимаешь правила и законы этого сказочно-не-сказочного мира. История о пути в Подземье и схватке со змемиными братьям оказывается рамкой, спусковым крючком и вонзенной в сердце стрелой одновременно. Доверие в этой истории — все равно что третья, нелюбимая, неродная дочь- бедняжка, которая в конце концов выйдет победительницей из всех передряг. Или не выйдет, потому что ее обманут, схрумают и переварят. История о победе превращается в историю о побеге. Меняется всего одна буква, а смысл становится противоположным — и снова тем же самым, ведь непрестанный бег и есть вся наша жизнь. Бег навстречу ветру и тьме, навстречу смерти и жизни, навстречу тому, чего не может быть.
Итог:многоплановое полотно из южно-европейских сказок и мифов, пронизанное струнами эмоций и кровью чувств.
Здесь из камней выращивают дома, а шлюпки пожирают людей; здесь в лесах живет дикий огонь, а по тропам бродит Джувия. В мире живого пространства, где нет времени, а вместо неба — Полог, одна дорога ведет троих. И может быть, дружба — единственное, что способно удержать их от бездны. И уберечь — от самих себя.
Книга ожидаемо необычная. Но я попробую собрать мысли воедино.
Главная фишка здесь — мир. Полностью не человеческий. Полог вместо неба, дома из живого камня, стеклянная трава, растущий в лесу огонь, отсутствие нормальной еды, чудища-особые всех мастей. Здесь знакомый всем нам человек сам кажется лишней чужеродной деталью. На первых порах из-за этого я ловила непрошеные ассоциации с Сандерсоном (его Архивом Буресвета). Но со временем эти ложные параллели, разумеется, сошли на нет.
Ещё одна важная особенность книги — сам текст. Уже знакомая авторская страсть к словообразованию, поиску новых смыслов знакомых слов. Плюс определенная певучесть текста.
Медленнее всего (ожидаемо) читались первые главы. Я даже составила себе небольшой словарик, чтобы быстрее запомнить примерно угадываемые значения всех этих «око», «веко», «овдо» и прочего.
При этом «порог вхождения» легче, чем в Сирингарии. Возможно потому, что перед нами сразу единая последовательная история. Быстрее привыкаешь к новым словам, быстрее рисуешь себе картину мира. И быстрее читаешь. Книга вообще небольшая и читается очень быстро.
Мне довелось слышать мнение, что мир в этой книге — фактически главный герой истории. Что подчеркивается в том числе даже иллюстрацией на обложке, необычным фокусом и взглядом словно со стороны на троицу путников. И всё же главные действующие лица здесь есть. Выпь, Юга и (отчасти) Серебрянка.
И это возвращает мои мысли к теме броманса и выбранной для издания серии. А ещё к тому, что не нужно строить завышенных ожиданий (что не всегда получается, да). Попробую пояснить.
Изначальная реакция после прочтения первых негативных отзывов от поклонниц «исключительно модного» броманса — немой укор издательству, очевидно выбравшему для неформата-Сиаль не ту серию. Реакция после парочки прослушанных бесед с участием автора — «ну, главное, что поверили в историю, издали, вон какая книга красивая получилась» (а книга действительно очень красивая — любо-дорого смотреть-разглядывать). Реакция во время чтения, после более близкого знакомства с Юга — «да нормально всё с серией, а поклонницы броманса просто до Юга не дочитали». Вывода не будет, кроме совсем стандартного — не нужно завышенных или просто слишком конкретных ожиданий.
Книга большей частью добрая. Но это не означает, что автор боится касаться темных или непростых тем. Тот же Юга — дерзкий, яркий и абсолютно не вписывающийся в нормы поведения обычных людей (впрочем, эти же самые нормы лишают «подкидышей» всякой «человеческой» работы, оставляя только то, за что и осуждают). И здесь хватает разных монстров, но самыми страшными оказываются не-люди — кто-то вроде разбойников, давно растерявших всю человеческую эмпатию (убийцы, садисты, насильники).
Троица главных действующих лиц — формально и фактически к людям не относится. Выпь — чужак-одиночка, пастух с необычным голосом и тайным прошлым. Юга — «подкидыш», зарабатывающий на жизнь «кое-чем и танцами» (прямо не показано, но сказанное выше — почти полная цитата из книги). И Серебрянка — странная девочка, удивляющаяся всему увиденному вокруг, зато знающая чудные слова вроде биолюминесценции. Она — нимфа, но только не как грациозная лесная дева, а как постоянно линяющее насекомое (но в виде девочки, обычно).
Сюжет долгое время представляет собой более-менее привычное роуд-муви, то есть путешествие нескольких случайных попутчиков, их взаимные притирки, преодоление испытаний и дружба. Но потом история снова открывается с необычной стороны, переводя героев в режим функций (без имен, но с родовой памятью), что заканчивается кровью и смертоубийством. Но даже смерть здесь — лишь очередная веха для развития/изменения, а не окончательная точка (по крайней мере для «особых»). Так что дальше героев ждет новое совместное путешествие, ещё большее расширение мира/миров и фактически выход за границы изведанного (не в метафорическом, а скорее географическом смысле).
Впечатления после прочтения довольно необычные. Персонажи яркие и интересные, их судьбу хочется узнать дальше. Мир яркий и необычный. Но мысленно представить всё заявленное множество и разнообразие миров — сложно. Только успевшая сложиться картинка ломается и трескается словно кожа насекомого во время линьки. И какое изменение ожидать дальше — решительно не возможно заранее представить. Это интригует, но и озадачивает.
P.S. Один второстепенный, слишком много знающий персонаж — рыжий, с разными глазами и с узором на руках — напоминает другого знакомого персонажа, из Сирингария. Но характер не схож, так что сочту это сходство обычной пасхалкой, а не чем-то большим.
Издательство: М.: Эксмо: Fanzon, 2025 год, 4000 экз. Формат: 60x90/16, твёрдая обложка + супер, 800 стр. ISBN: 978-5-04-215933-6 Серия: Fanzon. Опасные видения. Главные антиутопии
Аннотация: Перед нами легендарная книга. Перед нами знаменитая книга. Книга, которая совершила переворот и открыла дорогу современной фантастике, фантастике размышлений, speculative fiction. Ее составитель, не менее легендарный писатель Харлан Эллисон смог собрать под свои знамёна целый ряд знаменитых авторов, которые не боялись разрушать табу и показывать, что фантастика может быть не только развлекательной, но и умной и литературной...
Я некоторое время сомневалась, стоит ли делать обзор на эту антологию. Не потому, что она этого недостойна, отнюдь. Но «Опасные видения» и так были на слуху этот месяц благодаря обсуждению в Книжном клубе Фантлаба (это не говоря про их общую известность на протяжении вот уже многих десятилетий с момента выхода). И по большому счету я вряд ли скажу что-то кардинально отличающееся от других, уже высказанных мнений.
Но с другой стороны против фактов не пойдешь. Это моя книга октября — если не по категориям «нравится/ не нравится», то по затраченному времени и разнообразию имен и впечатлений. Так что да, мне вероятно есть, что сказать.
***
Должна сразу признаться, что не слишком разбираюсь в истории западной фантастики двадцатого века, ее основных вехах. С именами и произведениями попроще — но на то это и Имена. Так что выход у нас на русском «Опасных видений» имел все шансы остаться лично мной почти незамеченным. Но спасибо клубу.
Немного банальностей.
Эта антология — яркий пример, когда целое — нечто большее, чем просто сумма составных частей. Сами рассказы, конечно, можно читать как отдельные законченные истории со своими собственными смыслами. Но именно в соединении со множеством связующих предисловий и послесловий они превращаются в настоящий срез времени, портрет эпохи.
Впрочем, портрет довольно субъективный — ведь большую роль играет личность редактора-составителя.
И Харлан Эллисон — личность незаурядная. Насмешливый, острый на язык и не боящийся нетривиальных задач. А потом не стесняющийся хвалить сам себя, ведь «… я это сделал, мазафаки; метр шестьдесят пять из Огайо – и сделал то, чего не делал еще никто». Речь про эту антологию новых, написанных специально для сборника рассказов, и заявленную миссию по расширению горизонтов «спекулятивной литературы». Табуированные темы, насилие, провокации, странные формы и идеи.
Не то, чтобы ранее никто не ходил этими тропами. Вероятно вопрос в одномоментном количестве и в громком заявлении.
Так или иначе, читать рекомендую вместе со всеми предисловиями и послесловиями. Как бы неоправданно много их не казалось поначалу. Но именно они отвечают за «дух эпохи» и, если так можно выразиться, образовательную функцию.
Да, я не могу не отметить, что здесь хватает странных рассказов. Кровавых, провокационных, эпатажных. В которых за стремлением шокировать или пройтись наконец по табуированным темам теряется сам смысл (и хорошо, если только отчасти теряется). Были тексты неприятные или слишком вычурные, однобокие или экспериментальные.
Но были и другие.
Из наиболее понравившегося:
Ларри Нивен «Человек-мозаика» — рассказ-предупреждение о возможном изменении общества по мере развития трансплантологии, с минимумом фантастики.
Пол Андерсон «Утопия» — рассказ-размышление, задающий глобальные вопросы о путях развития цивилизаций и пытающийся дать на них свои ответы.
Джеймс Кросс «Кукольный дом» — печальная история о сивилле и о человеке, который жил не по средствам и очень хотел разбогатеть.
Генри Слизар «Эрзац» — короткая яркая история о мире, где не сохранилось ничего прежнего, только эрзац (заменители) привычных вещей.
Кейт Лаумер «Испытание на разрушение» -«нравственная притча, облаченная в освященную временем форму – приключение с погонями».
Из наименее понравившихся:
Филип Фармер "Наездники пурпурных пособий, или Великий гаваж" — креативный текст с нотками безумия, который было невероятно тяжело читать.
Харлан Эллисон «Охотник в городе на краю мира» — многословное погружение в мрак, кровь и безумие — а заодно необязательное продолжение рассказа Роберта Блоха.
Фриц Лейбер «Побросаю-ка я кости» — «современная американская сказка», оставившая в недоумении.
Я не буду пытаться дублировать здесь свои отзывы на отдельные рассказы, это бессмысленно и чрезмерно.
Вместо этого ещё раз отмечу, что в октябре многие читали эту антологию. И на страницах рассказов и самого сборника добавилось отзывов. Очень разных отзывов.
Так что не верьте мне на слово, а составьте своё мнение. Если захотите.
облако тэгов
М.: