Рецензии на фантастические книги

Трагическое Тысячелетие до неузнаваемости изменило привычный нам мир. Огромное количество людей погибло в ядерном огне, ещё больше пало от последствий Дождей Смерти. События происходят на территории бывшей Европы, где отчасти сохранились привычные нам названия государств, другие же стали называться несколько иначе, но неизменно одно: все они погрузились в глубокое Средневековье с остатками техногенной цивилизации, с соответствующими атрибутами и политическим устройством. Наводящее ужас тоталитарное государство Гранбретань поработило всю Европу и непокорённым осталось герцогство Камарг, которое невозможно было взять силой. Тогда зловещий барон Мелиадус из ордена Волка, захвативший в плен герцога Хоукмуна Кёльнского, решает использовать его для порабощения Камарга. Вживив в голову Хоукмуна Черную жемчужину, управляющую герцогом, барон отправляет его в герцогство,чтобы уничтожить сопротивление изнутри. Но план разваливается и теперь пленник обретает новых союзников, чтобы дать отпор всей военной машине жестокой империи, которой правит мутант-император Гюон.

Мир.

Цикл о Вечном Воителе британца Майкла Муркока стал визитной карточкой писателя. История воина, который реинкарнирует в разных мирах Мультиверсума, чтобы прийти на помощь населяющим их людям, разросся настолько, что буквально по пальцам можно пересчитать произведения автора, где не было бы упоминаний о Вечном Воителе. Одним из самых первых воплощением бессмертного воина стал Дориан Хоукмун, первый роман о котором «Чёрная жемчужина» вышел в 1967 году. Всего в цикле о герцоге Кёльнском вышло семь романов, делящихся на два подцикла. И в них пока ещё не так отчётливо проявлены признаки всего огромного муркоковского цикла. Однако упоминание о могущественном артефакте под названием Рунный посох, который отчасти руководит центральным персонажем, подталкивая его на действия, способные глобально изменить ход истории, даже если тот сам преследует собственные цели, подсказывает читателю, что Хоукмун не первый и не последний, кто будет действовать под его влиянием.

В 2022 году во Франции начинают выходить графические романы на основе произведений Муркока. И вот, в 2025 году комиксы увидели свет в России, благодаря издательству «Topcreator Publishing», уже известному каждому любителю фэнтези благодаря адаптации на русский язык цикла о Конане, также выходившему во Франции в формате комиксов. О том, каким получился графический роман, в чём его отличие от оригинального и пойдёт речь в статье.

Муркок, создавая мир Хоукмуна, отталкивался от знакомых читателю деталей. Начиная с того, что он описывал Европу спустя тысячу лет после ядерной войны, названной им Трагическим тысячелетием, заканчивая несколько переиначенными названиями государств, фигурирующих в романах. Перекраивая карту Европы, Муркок, отчасти как свидетель распада Британской империи и ужасов Второй Мировой войны, не смог обойтись без параллелей с фашистской Германией. Как и следует представителю «Новой волны», которой свойственен некоторый бунтарский дух, в роли тоталитарной Германии в цикле о Хоукмуне выступает Гранбретань. Без труда в циклопических строениях, военных сверхтехнологиях, жутковатых памятниках и огромном количестве различных орденов, названных в честь различных хищников, проглядывает облик фашистского государства. В романах есть и свойственные шестидесятым годам прошлого века, в самый расцвет движения «хиппи», психоделические детали. К примеру, множество гранбретанских зданий переливаются всеми цветами радуги. Да и общая гротескность в описании жизни гранбретанцев, их чудовищные празднества, где они совершают оргии и даже ритуальное поедание младенцев, говорят о том, что автор создавал не только фэнтезийное произведение. Это, в том числе, ещё и сатира на то, до чего могут дойти жажда власти и неуёмное поглощение ради поглощения.

Создатели графического романа в описании Гранбретани отошли от гротеска и психоделичности, описывая мир в более приземлённом и реалистичном ключе. Империя чудовищно мрачна, с преобладанием тёмных или холодных оттенков, хотя и с некоторыми узнаваемыми деталями. К примеру, довольно часто на фоне пейзажей гранбретанской столицы Лондры мелькает очень узнаваемый Вестминстерский Биг-Бен. Вообще, Гранбретань предстаёт эдаким технополисом, со множеством ангаров и куполов, с летающими орнитоптерами и если просто разглядывать иллюстрации без привязки к сюжету, то может показаться, что перед читателями раскинулся мир в стиле стимпанк. Но это ощущение исчезает, если знать, что речь идёт о технологиях, совмещающих в себе науку и магию. Впрочем, в графическом романе отрицательные персонажи больше всё же применяют именно научные знания, в отличие от положительных, использующих больше магических инструментов.

В отличии от Лондры, город Эг-Морт герцогства Камарг, что представляет собой осколок бывшей Франции, показано как демократическое государство, в котором правит мудрый и справедливый правитель. Художники и сценаристы постепенно вводят читателя в пространство с мягкими экологичными цветами, в котором много света и простора. Для большего эффекта погружения была воссоздана сцена ритуального бескровного поединка с быком на арене, чтобы ещё больше усилить контраст на фоне гранбретанских людоедских обычаев. Технологии имеют мало общего с имперскими, компенсируя недостаток научных изобретений обузданием магических энергий в виде Разноцветного Потока. Ещё одним ярким мазком на цветовой палитре мира Камарга стали гигантские розовые фламинго, которые служили боевым флотом герцогства. И противостояние двух миров: светлого и разноцветного Камарга против жестокой и мрачной Гранбретани — главное украшение романа. Именно за чёткое деление на Добро и Зло многие читатели ценят жанр фэнтези. В случае с французским графическим романом это ещё и визуальный ряд, многократно усиливающий напряжение.

Главные персонажи.

Хоукмун, герцог Кёльнский.

Как и положено представителю Германии, истинный ариец Хоукмун — это белокурая бестия, с качествами рыцаря без страха и упрёка. Блондин с пронзительным взглядом голубых глаз — именно таким предстаёт герцог Кёльнский с первой же страницы романа. Пройдя через сильнейшие пытки и испытания, отправленный уничтожить Камарг, Хоукмун меняется внешне и внутренне. В изменившемся лице не остаётся ничего от прежнего герцога и художнику убедительно удалось показать эту перемену. Страдание от пережитых мучений в плену сделали Хоукмуна суровее внешне, но сострадательнее внутри. И этот протагонист меняется на протяжении всего повествования постоянно, что вызывает глубокое чувство сопереживания герою.

Барон Мелиадус Кроиденский.

Представитель имперской армии, великий констебль ордена Волка в представлении художника выглядит великолепно. Звериный взгляд, блуждающая полуулыбка и огромные бакенбарды — хищный зверь так и норовит щёлкнуть зубами исподтишка. Пожалуй, самый яркий персонаж романа наполнен до краёв отрицательной харизмой и представить его теперь иначе,тем кто читал оригинальный роман Муркока, практически невозможно. К тому же, авторам удалось показать постепенно прогрессирующее безумие персонажа, что показывает тщательный подход к разработке образа главного антагониста.

Герцог Брасс, хранитель Камарга.

Образ герцога несколько изменён по сравнению с книжным. Но всё же фигура этого крепкого старика важна для всего цикла. Граф показан защитником для своих слуг, человеком дела и данного слова, не терпящего фальш, что было показано в самом начале, когда он принимает в своём замке барона Мелиадуса. Главная его слабость — любовь к своему единственному ребёнку — принцессе Иссельде. Именно переживания за неё развязывают главный конфликт всего произведения. Превращение гостеприимного хозяина в могучего и решительного воина происходит мгновенно и эта перемена периодически ошеломляет в процессе чтения.

Советник Ноблио/Барон Калан Витальский

Два персонажа, выполняющие одинаковые функции на стороне Добра и Зла. Ноблио- советник герцога Брасса, выполняющий к тому же роль учёного. Интеллигент с душой воина, способный не только совершать лабораторные опыты, но и проявить недюжинную смекалку на поле боя. Его образ получился гармоничным и человечным. К тому же, художник передал ответственность, которая ложится на плечи учёного, работающего с очень мощным магическим источником — Разноцветным Потоком.

Калан Витальский — прообраз нацистского преступника — доктора Йозефа Менгеле и вместе с тем тёмное альтер-эго Ноблио. Похожий на киборга с огромным монокуляром, барон воплощает в себе все человеческие пороки. Он показан как чудовище, наслаждающееся страданиями и издевательствами над Хоукмуном, для него это не столько работа, сколько наслаждение. Дикая ухмылка и надменность искажают его лицо, буквально делая его выходцем из самого ада. И снова едва уловимая сумасшедшинка благодаря стараниям художника буквально оживляет персонажа, невольно заставляя испытывать чувство дискомфорта во время чтения.

Император Гюон.

Жестокий, циничный и властолюбивый император Гранбретани, желая сохранить себя в вечности, заперт в теле уродливого человеческого эмбриона-гомункула, живущего в неком подобии искусственной матки. Художник изобразил его похожим на навигатора из «Дюны» Фрэнка Герберта — существа с едва уловимыми человеческими чертами с ярко-синими глазами без зрачков. Возможно задумка была именно такой. Обладая таким тщедушным телом, император имеет огромную власть над своими поддаными, строя изощрённые планы по полному завоеванию мира. Нужно ли говорить, что аналогии с Гитлером проведены более чем прозрачные? Персонаж появляется редко, но каждое его появление — это яркая сцена, в которой ясно передаётся ощущение неотвратимости Зла, которое тяжёлой поступью бредёт по постъядерной Европе.

Итог.

В какой-то момент сюжет графического романа начинает двигаться в отличную от оригинальных произведений сторону. Хорошо это или плохо? Во-первых комикс является адаптацией, а не дословным пересказом цикла. Неизбежным являлось исчезновение одних сюжетных линий и появление других. Во-вторых, читать то же самое, что и у Муркока, явно бы вызвало скуку у фанатов и некоторое недопонимание у новых читателей. Поэтому сценаристы выбрали путь золотой середины и не прогадали. К тому же ставка была сделана на ярких персонажей и масштабные батальные сцены, с которых графический роман начинается и которыми заканчивается. Но всё же стоит отметить, что и атмосферу романов Муркока удалось передать даже в деталях.

Вообще, у французов получилось яркое произведение, больше тяготеющее к тёмному фэнтези. Поэтому вполне удачное сочетание лучших литературных традиций и современного искусства европейского комикса, вкупе с удачной визуализации идей писателя, породили на свет один из самых лучших графических романов с фантастическим сюжетом за последние годы.

P.S.: Вишенкой на торте стала карта Европы после Трагического Тысячелетия, размещённая на форзаце и нахзаце издания. Всё, как любителям фэнтези нравится и стало уже доброй традицией для всех подобных изданий.

Не будем ходить вокруг да около и не замечать того, что и автор не слишком уж скрывает. Перед нами фантастическая версия «Легенд и Латте», трудолюбиво переносящая концепцию Трэвиса Болдри, который буквально создал новый жанр, в фантастические декорации Америки недалекого будущего. Если у Болдри главная героиня, бывшая наёмница и искательница приключений, решила отойти от дел и открыть кофейню, то у Ньюиц, бывший военный бот после окончания гражданской войны в Америке решает отойти от дел и открыть... лапшичную. С такими вариациями написана вся повесть: здесь не будет высоких ставок и угроз персонажам, за исключением смертельно опасной попытки починить канализацию, а повествование построено на атмосфере взаимопомощи и заботы друг о друге: классическое уютное фэнтези, только в фантастическом антураже, в который подмешено несколько модных и, так сказать, актуальных тенденций. В первую очередь, разделение Америки на свободолюбивую Калифорнию и весь остальной расистко-робофобский Янкилэнд (термин из повести), где роботам до сих пор не дали права и во время войны они могли "уснуть свободными в Калифорнии и проснуться как бесправная собственность в Америке". Даже ревью-бомбинг, который устроили лапшичной роботов, в итоге оказался инспирирован робофобными спецслужбами Янкилэнда. Кстати, я не могу отделаться от ощущения, что основу мира Ньюиц взяла из рассказа своей партнерши, Чарли Джейн Андерс «Книжный магазин на краю Америки» — еще один образчик "уютной фантастики", написанный до того, как это стало мэйнстримом, в которой Калифорния сражается за независимость. И, естественно, Калифорнию будущего Ньюиц и Андерс рисуют практически одинаково: еще не отошедшую от военной разрухи, но очень прогрессивную, с полным расовым и гендерным разнообразием. Я бы даже предположил, что это одна вселенная, но у Андерс роботов не было.

И здесь скрывается первая проблема «Automatic Noodle», то что роботы и отношение к ним здесь являются не более чем метафорой на мигрантов и то, как относится к ним общество. "Они отнимают у нас рабочие места", "они подозрительные и опасные" и прочее все в таком духе, что отчасти обесценивает самих роботов, которые далеко не так нереальны, как в эпоху Золотого века фантастики и заслуживают того, чтобы проблемы их существования обсуждались напрямую, не становясь при этом метафорой каких-то других проблем. Не говоря уже о том, что подобный подход порождает гору незапланированных нелепостей с роботами, которые в одной сцене рисуются максимально непохожими на людей, а в другой — излишне очеловечиваются. В одной сцене они меняют анатомию серией простых операций (Ньюиц в одном из интервью делится откровением, что заложила в эту сцену свой собственный опыт с операцией по удалению груди, из-за которого она настрадалась, и ей хотелось описать операцию по изменению анатомии, которая проходит гладко и безболезненно), манипулируют собственной памятью, что позволяет менять сознание и даже характер, перезагружаются в случае фатальных ошибок, откатываясь к последним сохраненным настройкам. А в соседних сценах, они впадают в депрессию от критики, утешают друг друга обнимашками и угнетаются по поводу и без. В повести есть автоматический доставщик, который находит оскорбительным то, как были репрезентованы говорящие машины в "Транформерах". И я даже не уверен, ирония это автора или нет. Ну и, конечно, как можно в изображении роботов обойтись без гендерной репрезентации, наделив их самыми разнообразными местоимениями? И слово "робофобия", которое встречается в тексте слишком часто, явно маскирует под собой другие, куда более известные "-фобии". В общем, балаган здесь такой, что мне интересно, найдут ли роботы саму повесть оскорбительной?

При этом более глубокая проблематика повести, которая заявляется, проговаривается автором в послесловии и многочисленных интервью, остается недостаточно раскрытой. Она заключается в игре слов, обыгранной в названии открытого роботами общепита: "аутентичный — автоматический", что на английском звучит более похоже. Главный вопрос в том: как можно чтить человеческую культуру приготовления пищи, будучи неспособным даже попробовать еду. И даже больше — какого это в принципе наслаждаться достижениями иной культуры, при этом не принадлежа к ней. Вопрос этот достаточно тонкий, но автор и не пытается о нем задумываться, обозначая даже не проблему, а так, общий контур проблемы, как в детективных сериалах мелом обводят лежащий труп. И вместо его проработки мы получаем довольно классическую историю про то, как персонажи со сложным прошлым находят друг друга и благодаря общему делу становятся сильнее.

При всей вышесказанной критике такая история ценна сама по себе. В этом чувстве сплоченности и готовности заниматься общим делом и совместно преодолевать трудности сокрыта основная ценность "уютного" фэнтези и научной фантастики. Далеко не всегда проблемы решаются насилием, что зачастую является основным инструментом классической фантастики, чаще всего куда больше помогает способность доверять себе и своим близким. Ну и классический "общепитовский" процедурал: как приготовить лапшу, если у тебя манипуляторы, как добавить специи, как украсить зал — выписан с вниманием к деталям и увлеченностью. Ньюиц признается, что сама является большой поклонницей китайской лапши и все рецепты из книги основаны на ее любимых блюдах.

А еще в книге есть забавная пасхалка, которая для меня сразу добавила к роману лишний балл. Столкнувшись с ревью-бомбингом роботы решают наращивать базу постоянных клиентов и открывают сайт своей лапшичной, название которого упоминается в тексте: automaticnoodle.website. И если перепечатать его в браузер, то можно попасть на специально созданный для повести вебсайт, в котором можно почерпнуть пару фанфактов, посмотреть на приведенные выше авторские фотографии и даже закупиться посвящённым книге мерчом (что также отсылает к сюжету романа — в определенный момент времени мерч "автоматической лапшичной" стал приносить роботам даже больше прибыли, чем готовка).

И пусть уши автора мелькали в тексте там и тут, что иногда раздражало, но чаще смешило, «Automatic Noodle», в целом, на удивление приятное чтение.

Подавляющее большинство встреченных карриксами иных видов уже находятся в одомашненном (либо мертвом) состоянии. Краткие истории некоторых видов, с которыми пообщались наши герои, производят чертовски сильное впечатление. Даже жаль, что информации о порабощенных инопланетянах так мало.

Дополняют картину обширные эпиграфы к главам, созданные как прямая речь некоторых карриксов, они не только дают возможность чуть больше понять чужих, но и забрасывают мощнейшие крючки любопытства. Ведь часто подаются в ретроспективном виде, и ведут речь о судьбоносных событиях, которые еще не произошли (помню-помню, был такой пацанчик с чит-кодами, многое наперед знающий ).

Сюда же примыкают размышления об отличии людского и инопланетного мышления, различиях в терминологии и восприятии, ведь даже «под полезностью может пониматься не то, что мы думали». Неуместности инстинктивных людских реакций, ведь алиены не люди, чувствуют, действуют и думают иначе.

Почетное второе место среди инопланетных диковинок за Роем. Существо, состоящее из крохотных механизмов (суперпродвинутые наниты? Очень похоже), созданное извечным Врагом карриксов по примеру печально известных Кукловодов и иже с ними, для сбора информации и поисков слабых мест супротивника. Захватывающее чужие тела, задвигающее сознание изначального хозяина за плинтус, при этом пользующееся его памятью, реакциями, воспроизводящее эмоции покойника. Скрывающееся, мимикрирующее, подстраивающееся под среду. Юный имитатор высшего разряда, постоянно расширяющий понимание, собирающий и обрабатывающий информацию, развивающийся, трансформирующийся, подверженный влиянию сознаний носителей. Открывающий для себя нюансы людского поведения, страстей и мотиваций.

До половины книги читателю неясно, кто является новым носителем Роя (явно кто-то из главных героев), и эта интрига чудо как хороша. Жаль, прерывается преступно рано.

А вот с гомо сапиенсами ситуация в романе похуже.

Герои книги – ученые-биологи, свершившие революцию, соединив два биома, возникшие разным эволюционным путем. Похожая задача будет ждать их и в плену. Большинство персонажей прописаны слабо, грубыми мазками, выглядят шаблонно и вызывают немного сопереживания (до команды «Россинанта», как до Киева рачки).

Максимум авторского внимания достается Дафиду Алькору. Молодой человек, племянник дамы, находящейся при власти в финансовом комитете, распределяющем гранты. Выбравший научный путь, и начавший движение по нему с роли ассистента в команде, готовящей революционный прорыв в биологии. Обаятельный интриган и манипулятор, очаровывающий людей лестью. Не терпящий, когда им командуют. Смотрящий с лицо своим страхам. Вечно за всеми и за всем наблюдающий. Обладатель аналитического, незашоренного ума, не зацикленного на науке. Способный на неординарные ходы при взаимодействии с пришельцами. Не склонный к насилию. Трансформирующийся от мальчика на побегушках, которого многие не воспринимают всерьез, в нечто совсем иное. Единственный неплохо прописанный образ и единственный условный кандидат на роль главного героя.

Он, и в некоторой степени, Джессин. Маленькая и кругленькая дамочка с серьезной мозговой проблемой, толкающей ее то к суициду, то к желанию убивать. Проходящая развитие от женщины, не способной прожить без брата-опекуна, до «полководца» и одного из новых лидеров коллектива.

Начало книги глобально-стратегическое (как в Штормсвете) , тонко намекает на то, что всех участников событий, включая неуязвимых карриксов, ждут серьезные потрясения, и неплохо цепляет читательское внимание. Вялое начало пришпоривается визитом алиенов. Затем, после вторжения, темп книги вновь падает (ускоряясь лишь к финалу), погружая нас в вязкие дни плененных жителей Анджиина. Наблюдать за научной работой, эмоциональными траблами и попытками обустроить быт, не всегда интересно, порой чуток скучновато, но не смертельно. Время от времени будни ученых прерываются редкими вспышками экшена, серьезными открытиями, явлением бескрышного Робеспьера. Выбором между отстраненным наблюдением и участием в здешнем революционном движении. А затем следующей, самой важной и чертовски непростой дилеммой, поставленной перед главным героем. И, слава богам, периодическими знакомствами и общением с инопланетными видами.

В процессе, на примере наших научников, авторы вдоволь поразмыслят над реакциями людей в критических и непредставимых ранее обстоятельствах, перед лицом неодолимой на первый взгляд силы. Силы, настолько мощной, что даже не считает вас возможной угрозой. Над тем, на что становятся готовы человеки, когда понимают, что возвращения к прежней жизни не будет. Над тем, покорны ли мы как слуги и получатся ли из людей домашние животные. Тем паче, когда не до конца ясно, чего от вас хотят новые баре.

Реакций нам обеспечат много и разных, от агрессии до депрессии, от приспособленчества до стремления к коллективному самоубийству (оно же славная смерть). Мелочь, а приятно.

Эрго. Противоречивое начало новой космооперы от авторов «Пространства», радующее инопланетными организмами, и расстраивающее людской линией. Пока далеко не шедевр, но может позднее исправятся.

Повествование ведется от лица Руфуса, молодого парня, чудом избежавшего виселицы и принятого в актерскую труппу под руководством драматурга Гийома, странствующую, на первый взгляд, по вполне себе средневековой Франции. Буквально на первых страницах они получают задание от умирающего солдата: доставить таинственную коробку Его Святейшеству в Авиньон. Но чем дальше труппа странствует по городам и весям, тем отчётливее понимание, что события происходят в отдаленном будущем. В конце концов, автор прямо проговаривает, что после "технологической эры" наступили долгие "сумрачные столетия" приведшие к откату технологий к уровню, близкому к средневековому. И хотя упоминаются войны, складывается впечатление, что подобное развитие событий по замыслу Рейнольдса является естественным ходом вещей, поэтому повесть вряд ли можно назвать постапокалиптической, и с каждой перевёрнутой страницей она всё меньше кажется таковой. Мир откатился "назад во времени" очень странно: с одной стороны труппа путешествует в конной повозке, Гийом пишет пьесы пером на бумаге, да и дальняя связь в мире явно отсутствует. С другой стороны в навершие кинжала старого солдата и члена труппы Бернара заключен кусок обедненного урана, войны ведутся с помощью энергетического оружия, а в больших городах есть "лечебные гробы", полежав в которых можно восстановить здоровье. Но больше всего меня поразило, когда на одном из привалов труппа отобедала мясом мамонта. Вот уж где не помешало бы чуть более подробное объяснение, почему всё так и как оно работает.

Но Рейнольдса подобные мелочи не интересуют. Он продолжает сплетать воедино высокие технологии, примитивный уклад и исторические отсылки, не заботясь о сочетаемости компонентов, предлагая принять получившиеся декорации своей пьесы "как есть" со всеми условностями и упрощениями. И как зрители театральных постановок смиряются с бутафорским реквизитом, так и читатель должен смириться с тем, что он не получит никаких объяснений, почему в этом мире есть высокие технологии и при этом нет самых примитивных технических средств. А вот элементы фэнтези, которые обещались в анонсах, к сожалению или к счастью, в повести отсутствуют совсем. Те немногие детали, которые на них походят, вроде всадника без головы, который по легендам странствует вблизи проклятого леса, по мере развития сюжета получат вполне рациональное объяснение.

И хотя в основе сюжета мы имеем классический квест по доставке артефакта к месту назначения, в первую очередь Рейнольдса интересует быт театральной труппы Франции времён, которые за всеми технологическими условностями, напоминают раннюю Эпоху Возрождения. Организации постановок, работе с реквизитом, репетициям и распределению ролей уделена львиная доля произведения, и в определенный момент это начинает восприниматься как одно огромное провисание сюжета. Ведь страниц остается все меньше, мы всё так же далеки от поставленной цели, а обитатель загадочного ящика, который очень скоро начинает разговаривать с Гийомом, а позже и с Руфусом, не спешит открывать свои секреты. Вместо этого Рейнольдс касается темы, которой меньше всего ждешь от данного сюжета: критики использования искусственного интеллекта (читай, нейросетей) в творчестве. Ведь Гийом, бывший ранее знаменитым драматургом, исписался и уже давно не может выдавить из себя хоть сколько-нибудь пристойной пьесы, но обитатель ящика даёт ему снова возможность творить, и даже лучше чем раньше, но насколько этично такое творчество? Ответ даёт дальнейшее моральное падение персонажа. А следом уже и перед Руфусом возникает дилемма: как поступить, зная, что его мастер уже не тот, что раньше, совращённый "демоном из ящика". И дальше сюжет начинает развиваться в совершенно другом направлении.

С одной стороны, финальные сцены романа в декорациях "проклятого леса", который на поверку окажется вышедшей из под контроля попыткой справиться с загрязнением окружающей среды конца технологической эры, весьма хороши. С другой, Рейнольдс в очередной раз откусил больше, чем смог прожевать.

Это просто части декорации классической трагедии о верности и предательстве, учениках и наставниках, долге и амбициях. И в финале, в лучших традициях рейнольдсовских концовок мы убеждаемся, что все происходящее, в глобальном смысле, не имело никакого значения.

Роли сыграны и на сцену опускается занавес. К вящему разочарованию единственного зрителя, сиречь читателя. Но ему не привыкать. Вещь получилась довольно типичная для Рейнольдса, обещающая куда больше, чем в итоге дающая. И псевдосредневковый сеттинг скорее усугубляет проблему.