Рецензии на фантастические книги

Приветствую вас, дорогие друзья! Сегодня речь пойдёт о новой книге Сергея Клочкова под названием «Синдром Зоны». Представлять автора, думаю, не стоит, так как многие знакомы с его произведениями, нашумевшие в своё время «Лунь» и «Фреон» дали Сергею лучи славы в проекте с точками и зарекомендовали его как писателя, умеющего показать аномальную Зону атмосферно и мрачно. Если вы вдруг по каким-то причинам незнакомы с творчеством Клочкова, то вышеупомянутые книги откроют вам двери в мир качественных приключений в аномальной Зоне отчуждения.

В тексте будут присутствовать незначительные спойлеры, о которых вы будете предупреждены сноской SpoilerTime.

А начнём мы обзор с интересного вопроса: нужен ли вообще был «Синдром Зоны»? В «Даре Монолита» по сути история Лунь и Хип была завершена «хэппи эндом» и нуждались ли мы в продолжении? Все точки были расставлены в «Даре», на почти все вопросы мы получили ответы, и герои ушли на покой. С другой стороны, автор нам дал новую историю вне ЧЗО и показал несколько других аномальных Зон, рассказал новую историю и вернул Лунь и Хип в строй, что не может не радовать. Я не могу сказать, нужно ли было писать ещё одну книгу про Хип и Лунь, решать не мне, а вам, читатели.

Пройдёмся по сюжету. Наши дорогие Лунь и Хип, завязавшие с Зоной, живут, как и мечтали около моря в своём домике в Крыму. Хип работает на местном радио, а Лунь «по удалёнке» обучает новоиспеченных работников НИИАЗ сталкерскому ремеслу и выживанию в аномальных землях. Мечта сбылась, море, собственный дом, спокойная жизнь и никакой проклятой Зоны нет больше в жизни пары бывших сталкеров. Бывших?.. Лунь и Хип приобрели так называемый синдром Зоны – сталкеры видоизменились в плане психики, чувствуют Зону, и слышат ее легкий зов, даже находясь в Крыму. НИИ ни в коем случае не пустит их в Зону, так как это чревато тем, что Лунь и Хип могут уйти в Зону безвозвратно, а Лунь полезен именно обучением новичков для учёных экспедиций. Так же Лунь каждый день ментально пытается связаться с Пеночкой (мутант из Зоны, фигурировавший в прошлых книгах автора) и с каждым разом связь всё слабее. И в одну из ночей паре бывших сталкеров снится Пенка и просит о помощи. Тут сталкеры и понимают, что пора вернуться в Зону и помочь старому другу, так как с Пенкой случилось нечто страшное и без помощи старых друзей она просто не выживет. Лунь и Хип отправляются в экспедицию с Зотовым в Белорусскую Зону вместе, чтобы найти Пенку и узнать, что же с ней случилось…

Грубо говоря, такая вот завязка. Не сказать, что оригинальность блещет, однако, имея честь и крепкую дружбу с мутантом Зоны, Лунь решает покинуть крымские пенаты и вместе с Хип спасать Пенку. Оправданно? Считаю, что да, хотя возникает пару вопросов. Заезжаем в спойлеры на свой страх и риск или проходим мимо, много не потеряете.

Внимание! SpoilerTime now!

SpoilerTime закончился!

Если говорить о том, где побывают герои, то в первую очередь разберём кратко Белорусскую Зону. Сама по себе она довольно-таки пустая и особо не интересна сталкерам, потому что артефактов там по минимуму, почти все аномальные земли – это леса и болота, а значит ловить там нечего, кроме смертельных ловушек и немногочисленных мутантов. Сталкеры в эту Зону не ходят, учёные не сказать, что проявляют какое-то желание в изучении, максимум, если только биологи. Атмосферы у Белорусской Зоны особой нет, но гнетущее настроение и саспенс всё-таки присутствуют, но только в мелких деталях, однако их мало, чтобы проникнуться обстановкой запустения и аномальности земель. Пустая Зона и всё тут.

Дальше герои попадают в Москву. А вот уже там чувствуется самый настоящий Mad Max в условиях Зоны: военные почти не входят внутрь аномальных территорий, лишь держат кольцо оцепления, а в предбанниках орудуют крупные и мелкие банды, нападающие на сталкеров и различные проезжающие машины. Москва пала. Десятки, сотни тысяч людей погибли, не успев эвакуироваться. Город, ранее живущий и процветающий, превратился местами в могильник, в огромные территории, где больше нет места человеку. И хоть протагонистам выделят не так уж и много времени на пребывание в Зоне М., я всё равно проникся духом павшего города миллионика. Жуткое место, в которое особо нет желания возвращаться, если я был бы сталкером. Это несомненный плюс автору.

Стиль автора ощущается ярко и выверено: достаточно много описаний, деталей, Клочков не забывает, и показать быт сталкеров, и тщательно обрисует вам место, где происходит место событий, не забудет про разные мелочи и подробности. Всё это играет на руку тексту, ты погружаешься в него и ловишь на мысли, словно автор сам там был и просто пересказывает автобиографию. Детальность в мелочах и описаниях играют только на руку произведению. Снова плюс.

Старые добрые Лунь и Хип остались такими же, какие и были в предыдущих книгах. Ты веришь им, их мотивации и логике, чувства и эмоции настоящие, не картонные. За героев переживаешь и тут, что радует, второстепенные персонажи тоже не подкачали, они грамотно вписаны в сюжет и так же оставляют приятное впечатление, так как тоже не являются картонками, они хорошо описаны и сомнений в них нет. Один только бандит Гоша Чист чего стоит! Возненавидите вы его всем сердцем, уж очень мерзкий тип. Одним словом, очередной плюс в копилку Сергея.

В большинстве своём, Клочков показывает нам не только аномальную Зону, но и людей, которые в ней обитают или живут/кормятся от неё. Писатель пытается всю книгу показать нам, что Зона выворачивает наружу всё дерьмо, что есть в человеке наизнанку и даёт понять, кто же он такой. Что не мутанты и аномалии водят бал, а именно люди самые что ни на есть кровожадные животные, готовые выстрелить тебе в спину и снять с тебя защитный костюм. Примеров в произведении будет много и тут сложно сказать, к какому выводу придёт читатель: может ли вообще человек измениться в подобных условиях и как ему вообще жить дальше в нынешнее время? Зона – это некий дикий запад без правил или новая ступень развития? Задуматься есть о чём, пищу для размышления автор предоставил.

Что пришлось не по вкусу, так это излишняя натянутость некоторых сюжетных моментов, в том числе детальность в различных вопросах наводила зевоту и непонимание, зачем оно здесь вообще нужно. Признаться, часть диалогов я бы просто вырезал, они не несут какой-то смысловой нагрузки и просто лишние в тексте. В особенности, сильное раздражение было от частых любезностей героев. Они благодарят друг друга за всё, что только можно и нельзя, постепенно это надоедает и вводит в тоску. Я понимаю, что протагонисты интеллигенты и старые друзья, но эти любезности местами не к месту и, как говорил ранее, это просто диалоги, которые стоит вырезать.

Вроде всё хорошо, судя по моему обзору, и герои, и антураж, и язык повествования, и описания хороши. Так в чём подвох? Думаю, сюжет. Сейчас будет большой спойлер, который ЧИТАТЬ ЛУЧШЕ ТОЛЬКО АВТОРУ, так как в нём раскроется вся суть произведения.

Внимание! SpoilerTime now!

SpoilerTime закончился!

Одним словом, получилось неоднозначно и противоречиво. Сравним произведение с кино. «Синдром Зоны» снят качественно, режиссёр не упал лицом в грязь, он расписал идею по кадрам и под его руководством процесс прошёл без огрехов. Оператор аналогично сработал на «ура», выбрал самые яркие и запоминающиеся кадры, показал нам профессионализм и своё мастерство. А вот сценарист… Слушайте, выкиньте, пожалуйста, этого бездарного сценариста и наймите другого, более талантливого и умелого, потому что сценарий провальный и не возымеет успеха в дальнейшем.

Итог.

«Вау эффекта», к сожалению, я не испытал от книги, так как в особенности ничего нового автор нам не дал. Какие-то элементы мы уже видели в прошлых книгах Сергея, а переворотного с ног на голову момента, как было во «Фреоне» и «В рай без очереди» я не увидел. Те книги меня поразили и оставили след в памяти, в свою очередь «Синдром Зоны» достаточно хорошая и добротная книга о сталкерах, крепкой дружбе и настоящих бродягах Зоны, умеющих постоять не только за себя, но и всегда помочь ближнему своему. Если бы конечно не сюжет… Ни прибавить, ни убавить.

Моя оценка: 7/10.

Как я говорил ранее в спойлертайме, напишет ли Сергей Клочков ещё одну книгу в СТАЛКЕР под большим вопросом. Признаться, положительных моментов всё же больше, однако я, наверное, больше огорчён, нежели рад выходу «Синдрома Зоны». Но я обязан сказать автору спасибо за новые приключения Лунь и Хип. Спасибо, Сергей за эмоции и чувства, которые я испытал при прочтении ваших книг и благодарен за такую замечательную пару, как Лунь и Хип, а так же за Фреона, Сиониста и Пенку. Все эти персонажи запомнились многим читателям и с теплотой вспоминаются уже не первый год. Это дорогого стоит.

Спасибо, Сергей.

Анна Рэдклифф. Тайны Удольфского замка. В двух томах

М.: AMEX, Лорис, 1993 г., 416+448 страниц

"Тайны Удольфского замка" — четвёртый роман королевы готического романа Анны Рэдклифф. И, к сожалению, на русском языке сейчас существует только старый перевод начала XX века — насколько он адекватен, сказать сложно. В его пользу говорят два факта — сама книга читается достаточно ровно и легко. И второе — имя переводчицы — это таинственная Л. Гей, за авторством которой несколько достаточно интересных работ. Помимо Рэдклифф она переводила также Эдварда Беллами и Эдварда Бульвер-Литтона. Про саму переводчицу практически ничего не известно, но выбор её переводов говорит сам за себя — подборка весьма интересная...

И перевод Л. Гей был далеко не первым переводом этого знаменитого романа. Самое первое издание на русском было осуществлено еще в 1802 году под названием "Таинства Удольфские" и затем второе в 1811 году под названием "Тайны Чёрной Башни". Оба перевода были сделаны с французского и были весьма посредственны. Издаваемый ныне перевод 1905 года по сравнению с более старыми не страдает такими серьёзными огрехами, к тому же выполнен с английского оригинала, тем не менее, возможно, что и он не идеален.

При этом "Тайны Удольфского замка", пожалуй, самый лирический и поэтический роман Анны Рэдклифф. Про неё говорили, что это именно она ввела в роман поэзию — на страницах её книг можно часто встретить её же стихи. Недаром этот роман больше всего запал в душу Вальтеру Скотту — а он знал в этом толк. В какой-то степени "Тайны Удольфского замка" даже вдохновили его на собственное прозаическое творчество в целом и написание романа "Уэверли" в частности.

Примечательно, что сама Анна Рэдклифф родилась в год издания первого готического романа — "Замок Отранто" Горация Уолпола.

В детстве Анна была очень застенчивой, и поэтому её талантов долгое время не мог никто разглядеть. Она больше предпочитала слушать, нежели говорить. И только когда она сама взялась за перо — её одарённость была замечена. Уже первый её роман "Замки Атлина и Данбейна", повествующий о горной Шотландии, заставил многих признать её литературный дар. В нём впервые в английской литературе была воспета поэтика этой страны — лишь спустя двадцать пять лет это сделает на новом уровне Вальтер Скотт... Второй роман Анны Рэдклифф уже так и назывался — с использованием готического "romance" — "Сицилийский роман" (в русском переводе "Юлия, или Подземелье Мадзини") — поэтому принадлежность к готической литературе сложно было отрицать. Эта книга укрепила литературную славу писательницы. А третья книга "Роман в лесу" выдвинула её в первые ряды английской литературы.

Так что за свой четвёртный роман "Тайны Удольфского замка" Анна Рэдклифф получила невероятный по тем временам гонорар в пятьсот фунтов стерлингов. И в итоге с лихвой опередила в славе своего мужа — также литератора...

"Тайны Удольфского замка" рисуют и поэтизируют природу и замки с их величественной красотой и спокойствием. Им противопоставляется шумный и лживый свет, откуда и приходит всё зло — на этом противопоставлении и строится практически весь сюжет романа.

Фентезийный коктейль, или Узнаваемая история от хорошего рассказчика

Герцог Канарна Эктор хотел для своих людей лучшей доли. А еще выбраться из-под удушающего гнета церкви королевства Тор Фунвейра. Хотел. Но дождался лишь карательной экспедиции Рыцарей Красного ордена, захвативших столицу герцогства и перебивших кучу народу.

Отныне дети герцога, Бромви и Бронвин – изгои, за которыми идет охота. Изгои, не собирающиеся мириться с таким положением вещей и напряженно ищущие союзников.

Но дело не только в наследниках убитого Эвана. Ведь именно судьба Канарна становится толчком для нового витка Долгой Войны. Войны, начатой давным-давно самим богами. Но что если в этой тысячелетней кровавой забаве появился новый, точнее давно забытый игрок. Игрок, отыскавший себе весьма любопытных союзников.

Сказать новое слово в фентези на сегодняшний день довольно сложно. Зато можно попробовать создать нечто интересное из старых наработок, разбавив их некоторыми особенностями свеженького мира. Двинул по этому пути и Э. Дж. Смит. Желаете приключенческой и авантюрной фентези? Держите. Героической? Не вопрос. Эпика? Да, пожалуйста. Элементов темной? Имеется! Порой Страж напоминает «Меекхан» Вегнера. Порой Линча с его «Подонками». Порой Мартина и «Игру престолов». Порой повеет Аберкомби. А порой «Сагой о копье».

Как вы уж поняли особой оригинальности от «Долгой Войны» ожидать не нужно. Но приятное времяпрепровождение она вполне способна обеспечить.

Автор постоянно тасует поджанры, перемежая героику — приключением, элементы темной фентези — играми богов, квест – эпиком, путешествие — этнографией. Каждая глава подана от имени другого героя (потом по кругу), посему отличается по настроению и подходу к жизни. Наивность оруженосца сменяется цинизмом наемного убийцы. Твердость духа северянина изворотливостью его южного друга. Благородство рыцарей политическими играми вождей.

Долгое время Смит тщательно расставляет фигуры на доске, намечает будущие контакты и конфликты, обрисовывает связи, раскидывает крючки и развешивает ружья, пардон арбалеты. Повествование в это время движется неторопливо, и показывается с разных точек зрения. И лишь когда начинаются повторные главы от уже знакомых читателю героев, сюжет потихоньку, но неотвратимо ускоряет ход.

В мире Смита имеются вполне приятные особенности, вроде церкви народа ро, разделенной на ордена, отвечающие за разные стороны сущности их божества – Одного Бога. Одни за богатство и алчность, другие за милосердие и заботу о неимущих. Третьи за знание, четвертые за силовые акции, пятые за все, что связано со смертью, шестые за исцеление и мир.

Рассово-национальное деление, наоборот слишком шаблонно. В наличии северяне, чересчур напоминающие викингов, южане – привет от арабов, и некая серединка, явно имеющая корни в средневековой центральной Европе, с ее рыцарством и диктатом церкви. Плюс местные мулато-метисы, отношение к которым почти везде ниже плинтуса. Единственные кто может постоять за честь Смита как оригинального творца – это таинственные доккальфары – всеобщее местное пугало.

Сборник «Ересиарх. Имя зверя» Я. Комуды несколько разочаровал. Нельзя сказать, что перед прочтением я возлагал большие надежды на автора. Признаюсь лишь, что имел некоторые ожидания. Хотя до этого старался не давать оценку зарубежным представителям тёмного жанра. При этом никогда не отрицал оригинальности некоторых из них. Например, в юношестве, не очень интересуясь направлением «dark fantasy», уважал оригинальный мир, созданный Сапковским. Но случай с польским писателем заслуживает пары отдельных слов. Ведь Сапковский не столько создал мир, сколько интерпретировал уже имеющиеся польские мифологию и фольклор, подчинив их тенденциям жанра. На книгу же Комуды я обратил внимание, потому что в ней похожим образом интерпретирована история Франции XV века.

Правда, интерпретация Комуды оказалась блеклой. Причина тому в элементарном не соответствии заявленному жанру. Каноничная тёмному фэнтези мрачность в «Ересиархе» отсутствует. Конечно, здесь есть множество тёмных оттенков, но они не складываются в единую органичную картинку. Из-за чего визуальная составляющая раздражающе пестрит массой оттенков и символов. Хотя, некоторые из них смотрятся действительно ярко. Речь идёт о религиозной символике. Выступая лейтмотивом книги, во многих рассказах (в частности, «Дьявол из камня») она влияет на раскрытие характеров, а в более редких случаях («Господь из Дуба») влияет на сюжет и создает конфликт.

Впрочем, нужно ухитриться, чтобы не передать религиозную символику, когда описываешь Францию XV века. Период тогда был яркий, богатый количеством сект и ересей. Из-за чего описанную в книге эпоху можно назвать прелюдией перед крупными религиозными войнами. Соответственно, во время чтения настраиваешься на смакование историческим колоритом. И у Комуды действительно всё это находишь: чуть ли не в каждом рассказе чувствуется нарастание большого конфликта, приближение чего-то масштабного, ломающего устои жизни героев. Но, к сожалению, такая атмосфера латентной тревоги не доводится до предела. Она не перерастает в чувство безысходности и проклятости окружающего мира, так и оставаясь намёком на мрак ушедших времен и жестокость предстоящей эпохи.

Таким же намёком выглядят герои книги, лишь условно напоминающие живых людей. В каждом рассказе они кажутся куклами, которых автор дёргает за нитки в попытках развить вяло движущийся сюжет. Из-за чего создаётся впечатление, что все они появилась на страницах случайно, поэтому силой вынуждены действовать и говорить. Как следствие, поступки выглядят бессмысленными, а диалоги надуманными, что сбавляет напряжение и лишний раз нивелирует конфликт. Который, в большинстве случаев, без того плохо виден в силу блекло прописанной мотивации героев. Именно из-за неё герои и выглядят куклами. Такой порочный круг проступает на страницах «Ересиарха» очерняющим книгу пятном.

Оно же очерняет авторский почерк самого Комуды. Ещё на середине прочтения становится понятно, что автору не очень интересны мотивы собственных героев и логика их действий. Вообще, логика хромает даже… между произведениями, если так можно выразиться. Поскольку в последних рассказах главный герой неожиданно предстаёт в разных ипостасях. Если в ¾ книги он выступает в качестве «благородного» вора, то в Dance Macabre» и «Море и монастырь» мы обнаруживаем его паломником и священнослужителем. Хотя в предыдущих главах предпосылок к таким сдвигам в образе не обнаруживалось.

Из-за таких вот минусов мы имеем неоднозначный сборник, единственные достоинства которого связаны с религиозной тематикой большинства рассказов. Эта же тематика оттеняет колорит эпохи, во время которой развивается действие книги. Но, к сожалению, христианский символизм на общем полотне произведений очень редко вступает в контакт с мрачными тонами. Из-за чего мрак в рассказах выглядит не таким контрастным, как нужно для заявленного на обложке жанра dark fantasy.

«Дьявол из камня» — первая повесть сборника, которую можно назвать визитной карточкой книги. С первых строк читательское внимание приковывают яркие образы уходящего средневековья. Изображённый Комудой XV век схож с позднесредневековой атмосферой «Гаргантюа и Пантагрюэля». В нём так же уживаются воры и учёные, священники и проститутки, жертвы и палачи. Только в произведении Рабле эти герои — карикатурные образы, а в мире Комуды они представлены пешками, движимыми антагонистом-убицей. Его алый плащ оттеняет образы жертв даже на фоне тьмы средневековых улиц, отчего перечисленные герои кажутся особенно красочными. Такой контраст атмосферы и образов отпечатывается в памяти читателя пестрой картинкой. Но, к сожалению, картинка эта не мрачна.

«Дьявол из камня» привлекает яркостью, но не внушает чувства гнетущей тоски, которая характерна направлению темного фэнтези. В повести польского автора нет и присущей жанру безысходности, обреченности описанного мира. Написанное на стыке канонов, произведение объединяет в себе черты мистики, детектива и исторического жанра. Последнего в «Дьяволе…» больше всего, как и в других повестях сборника. Если в следующем «Имени Зверя» читатель погружается в более грязный, характерный «dark fantasy» нуар, то в этом случае его встречает более светлое средневековье. Вместо чёрных пустырей Каркассона, мы оказываемся в затхлом Парижа. Но в этой затхлости чувствуется тление соборных факелов, отблески которых играют на фасадах по всем правилам светлой науки геометрии. Такие детали по мере чтения появляются часто, намекая на свет предстоящей эпохи.

Как эпоха, так и произведение сочетают в себе противоречивые вещи. Палачи здесь служат искусству, воры пишут стихи, священники готовы убить, учёные вообще без раздумий лишают жизни. Но, несмотря на контраст и красочность, их образы типичны. Даже архетипичны, что превозносит их над рядовыми людьми, умаляя человеческое в каждом. Из-за чего герои «Дьявола из камня» кажутся размытыми. В частности, это проявляется в отсутствии у них личных, приземлённых мотиваций.

Такая «афористичность» героев объясняется идейной составляющей произведения. Идея здесь слишком фигуральна, чтобы транслирующие её образы выглядели приземленными. Будучи абстрактными пешками, они органичнее смотрятся на сюжетной доске, где играет антагонист убийца. С мотивацией последнего тоже не всё в порядке: она хоть и не блекла, но парадоксальна. Одержимый светлыми идеями науки, антагонист при помощи убитых строит собор, с целью отупления верующей средневековой черни. В такой противоречивости, пожалуй, образ героя раскрывается лучше всего . Ведь, называя себя Архитектором (эпитет Бога в масонской традиции), зодчий-учёный желает утаить знание, которое считает священным. И для этого нивелирует его в глазах широких масс.

Так в «Дьяволе из камня» органично переплетаются убийства и масонская символика, яркость образов и их внутренняя пустота, внешняя блеклость убийцы и сложность его намерений. Но, что прискорбно, намерения эти обращены к свету, что противоречит жанру. Если бы Комуда сгустил краски, стремления антагониста хорошо бы оттенили общие мрак и безысходность произведения. Но автор этого не сделал – и в результате читатель получил не достаточно сбалансированный триллер, тёмный элемент которого заглушён историческим и детективным элементами. Что может слегка разочаровать тех, кто желал увидеть каноничное dark fantasy.

«Так далеко до неба» разочаровывает бессвязностью текста. Безыдейный рассказ с отсутствующим сюжетом в принципе нельзя назвать увлекательным. Но в этот раз Комуда пробивает дно, выбросив из своей истории конфликт. Как следствие, действие почти не развивается, а динамика вовсе стопорится. Если в «Так далеко от неба» есть намёк на сюжет, то его трудно разглядеть за мишурой длинных описаний средневековых пейзажей. Грязные, наполненные отходами улицы средневековых городов, к сожалению, не передают атмосферы мрачности, как и в предыдущих рассказах сборника. За исключением, что конкретно в этом рассказе лишних описаний больше всего. Вместо «смакования» грязными пейзажами г. Ренна, Комуде стоило бы обратить внимание на мотивацию персонажей: потому, что в произведении она отсутствует напрочь. Чего не скажешь о «Дьяволе из камня» и «Имени Зверя», где есть хотя бы намёки на мотивы.

Как следствие, «Так далеко от неба» можно без зазрений совести назвать слабейшим рассказом в цикле. К сожалению, это та лакмусовая бумажка», по которой можно судить обо всех слабых сторонах авторского почерка Комуды, так как здесь его худшие стороны видны наиболее отчётливо.

Хотя, при всех своих минусах рассказ (как сообщает некто Wladdimir на Фантлабе) номинировался на получение премии имени Януша Зайделя и вошел в состав рейтингового списка уважаемого сетевого журнала ”Esencja” «100 лучших польских НФ рассказов» под № 95.

Слева — иллюстрация Моники Светлик к "Так далеко до неба", опубликованному в польском журнале "Nowa Fantastyka" №177 (№6 за 1997 г.).

«Имя Зверя», как следует из названия, затрагивает христианские мотивы. Завязанная на апокрифических, эсхатологических и евангельских текстах, повесть раскрывает эти мотивы под нестандартным углом. Во время чтения, их можно неплохо изучить, чему способствует не слишком интенсивный темп произведения. Но, несмотря на отсутствие резких сдвигов в сюжете, динамически простая история может изменить представление читателя о знакомых религиозных образах.

Знакомые пророчества, исторгаемые проклятыми детьми, роковые послания на восковых табличках и другие мистические христианские символы в «Имени Зверя» имеют двойное значение. Комуда раскрывает их обратную сторону, круша стереотипы в восприятии религиозных символов. Если самого Зверя (Дьявола) западноевропейский человек привык отожествлять с Антихристом, то в представлении польского автора, Зверь-Дьявол выходит из святой среды. Он действительно разрушает Мир, но не адским огнем, а «словом божьим», выжженным на лицах ложно уверовавших христиан. Земля под ними не разверзается, давая шанс одуматься и принять ложную божью веру перед Страшным Судом – то есть, стать еретиком. В сюжете повести Дьявол превращает людей в еретиков, просто сводя их с ума. И делает он это легко, потому что, по мысли Комуды, люди рехнулись ещё раньше, при ударе в христианский фанатизм.

Фанатизм насквозь пронизывает эпоху, описанную в «Имени…». Но, к сожалению, помимо фанатизма, в атмосфере повести не чувствуется безумия, безысходности и тотального мрака, которые отличают dark fantasy. Увязавшись с религиозным безумием в произведении, вышеперечисленное сделало бы «Зверя» ярким образцом реалистичного и по-настоящему тёмного фэнтези. Эта черта сближает повесть с «Дьяволом из камня», мрачность которого проистекает лишь из ярко поданного историзма. Отголоски религиозных войн, казней еретиков, усиления инквизиции (которая, кстати, во Франции была жёстче испанской) делают своё дело, погружая читателя во мрак уходящего Средневековья. Благодаря этому неплохо чувствуется колорит описанной эпохи. Во время прочтения нельзя не отметить, что погружаешься в атмосферу Франции XV века. Но, к сожалению, отметить – не почувствовать. Потому, что исторические детали передают лишь фон, но не влияют на поступки и тем более не раскрывают образов. Из-за чего скудно чувствуется атмосфера.

Помимо историзма, также недостаточно раскрыты в произведении мотивации героев, что также прослеживается в уже упомянутом «Дьяволе из камня». Как и там, в «Имени Зверя» персонажи Комуды руководствуется понятными целями. Но их стремления выражены недостаточно ярко, в связи с чем, герои кажутся марионетками в руках автора. Как следствие, их мотивации и поступки почти не влияют на сюжет, который движется по линии, начерченной автором. Конечно, такая фаталистичность может быть уместна в произведении, завязанном на религиозных мотивах. Но в своём сборнике Комуда перегибает с фатальным роком, отчего сюжеты превращаются в цепь событий, предопределённых автором заранее. От чего, в частности, страдает и данное произведение.

В результате, мы имеем неплохую повесть, крепко стоящую на столпах под названием «религиозный мотив» и «исторический мрак». Повесть, с большим потенциалом, который не был развит из-за недостаточного сгущения того же мрака. А ведь такая яркая картина могла бы перебить неприятное послевкусие от поверхностных гереов...

«Господа из дуба» хочется выделить особо. При отдельных незначительных минусах, он оставляет приятное впечатление. Если предыдущие работы Комуды как-то соответствовали направлению «dark fantasy», то этот текст выходит за рамки жанрового канона. И, тем самым, этот канон не нарушает.

В «Господе из дуба» мы видим грязную средневековую Францию, пропахшую нечистотами и трупами проституток, убитых в подворотнях парижских улиц. Вроде бы, то же, что и в предыдущих рассказах. Но, в отличие от «Дьявола из камня», «Имени Зверя» и «Так далеко до неба», здесь автор не сгущает краски, что предохраняет его от неудачного нагнетания безысходности. Вместо этого, Комуда более удачно (чем в прошлом произведении) использует исторические детали, чтобы передать мрачность оттенков.

Интереснее всего мрачность проявляется в образе самого «Господа из дуба». Пожалуй, его можно назвать самым оригинальным героем всей книги. Образ живого человека, выросшего телом из креста, запомнится без исключения всем ценителем макабра. Этот же образ оставит немало вопросов, потому что Комуда не объясняет природу человека из дерева. Перед читателем может быть языческий бог, материализовавшийся дух или просто бес, принявший облик Спасителя. Подпадая под такие коннотации, образ Иисуса выходит за рамки простого имени, которое так часто встречается на страницах книги. Теперь Христос – герой произведения, влияющий на его сюжет. И, что приятно, влияет он как герой с личными мотивами, а не является персонификацией приёма «бог из машины».

Как и в остальных своих произведениях, мотивы героев автор не раскрывает, а лишь указывает на их существование. То же происходит с Христом. Но после прочтения половины тома это не кажется страшным. Ведь туманность мотиваций, как видно по предыдущим обзорам, является общей слабостью стиля Комуды. Поэтому не будем на ней останавливаться и лучше отметим другую черту в авторском почерке. Это – ломаная динамика действия.

Если в начале — и даже середине — произведений сюжеты Комуды кажутся слабоватыми, то в конце они всегда резко закручиваются, и блеклые до того герои оказываются заложниками ярких ситуаций. Например, герой «Господа из дуба», священник Ноай, оказывается на услужении существа в терновом венце. Это становится понятным благодаря сцене, когда иерей под страхом смерти кормит своего господина хлебом и вином (кровью и плотью Господа). Как правило, вслед за подобными сценами динамика рассказов резко уплотняется. Но держится она недолго и всегда уступает место развязке, которая расставляет фигурки героев по неожиданным местам.

В связи с чем, панорама финального действия иногда напоминает сюжеты полотен в христианских храмах, где ангелы и люди расставлены в специфическом порядке. Здесь Комуда действительно использует религиозные мотивы эпохи. Однако часто перегибает с этим палку. И в «Господе из дуба» религиозные мотивы дают о себе знать нагляднее всего. Достаточно представить средневековых вора, сутенёра и убийцу, которые цитируют Книгу Эсфирь из Ветхого Завета. Сомневаюсь, что простолюдины XV века блистали такой эрудицией, даже при всеобщей религиозности того времени…

В целом, несмотря на перечисленные слабости, «Господь из дуба» приятно выделяется на фоне остальных произведений Комуды. В нём нет неудачных намёков на безысходность и страдание мира, но есть реалистичный исторический мрак. И яркие образы, которые ставят рассказ в один ряд с харизматичным «Дьяволом…». Интересная парочка – эти «Дьявол из камня» и «Господь из дерева». Притом, что камень долговечнее...

«Ересиарх», именем которого назван сборник, действительно оставляет красочные образы в памяти. История, полностью завязанная на детективном приёме «кто же скрывается под маской?» держит в напряжении, хотя и не таком плотном, как хотелось бы. Потому что эта повесть — одна из немногих в сборнике, небольшое сгущение красок в которой сделало бы атмосферу максимально тяжёлой. То есть соответствующей жанру, ведь именно в «Ересиархе» подробнее всего описываются пытки, а убийства преподносятся как вишенка на торте. Здесь Комуда действительно старался уплотнить градус мрачности, но, как всегда, у него этого не получилось. Автор просто добавил грязи, хотя стоило бы просто сместить акценты – и получился бы депрессивный триллер на стыке жанров истории и «dark fantasy».

Последние две рассказа, «Dance Macabre» и «Море и монастырь», роднит общая слабость сюжета. Несмотря на такое равенство, первое произведение существенно проигрывает второму по части сюжета. Но не потому, что в «Море и монастырь» интрига лучше, а потому, что в «Dance Macabre» её просто нет. Примитивное действие тут сводится к бесконечно тянущимся боевым эпизодам, где отряд польских кавалеристов пробивается к спасению сквозь ряды стригонов (упырей или просто восставших мертвецов). Хотя, в длительных сценах, утомляющих внимание читателя, можно заметить яркие образы типа коня, ставшего мертвым и превратившегося в стригу. Но в рассказе таких образов мало, да и сами по себе эти образы не достаточно оригинальны, чтобы улучшить впечатление от глупой «Пляски смерти». Но, несмотря на художественную бедность произведения, его название соответствует содержанию.

В «Море и монастыре» анализировать вообще нечего, хотя здесь присутствует интрига. Есть убийство в монастыре, есть неизвестный виновник-монах и… все. Короткий рассказ надоедает читателю из-за отсутствия динамики, блужданий главного героя по библиотекам, склепам и местам обитания нечисти. Все эти декорации выглядят блекло, а на фоне всей книги проигрывают ещё потому, что встречаются в предыдущих рассказах. Как и в предшествующей «Пляске смерти», финал «Моря и монастыря» выглядит смазанным. Это двойне обидно, потому что в рассказе есть детективный элемент, а ведь именно детективные приёмы больше всего украшают развязку слабых произведений. Но и здесь Комуда пробил дно.

Выход в свет основательного исследования фантастики — всегда событие. Особенно если речь идет об украинском фантастиковедении. Именно поэтому появление украинского перевода книги канадского исследователя Владимира (Уолтера) Смырнива — явление для украинского фэндома незаурядное.

Украинский читатель не был бы знаком с этой книгой, если бы не, без преувеличения, титанические усилия группы энтузиастов под руководством Вячеслава Настецкого, которому, пользуясь случаем, искренне благодарен за предоставленный экземпляр книги. 13 человек были переводчиками с английского. Язык произведения — добротный, отдельный плюс переводчикам, которые имели дело с достаточно сложным текстом, опечаток немного. Отдельная благодарность Ирине Пасько и Сергею Тронько за перевод и редактирование сложных разделов. Переводческой работой руководила Ирина Пасько.

Всего в 2019 году вышло два украинских издания. Второе издание более полное — в нем есть вступление, выводы, а также интересный теоретический раздел о фантастике как таковой.

Итак, начнем с названия и структуры книги. Книга называется «Украинская фантастика: исторический и тематический обзор». Следует сказать, что обзор вышел в основном тематическим. Не буду перечислять всех разделов книги, скажу лишь, что анализ произведений украинской фантастики Смырнивым был сгруппирован в блоки по таким темам: утопия, космические путешествия, встречи с пришельцами, искусственные создания, юмор в украинской фантастике. Кроме того, ряд разделов посвящен фантастическим концепциям или отдельным произведениям конкретных фантастов. Очень уместно приложение от Виталия Карацупы — библиография украинской фантастики.

Автор отмечает, что некоторые разделы книги печатались ранее в виде статей. Собственно, это и заметно, поскольку книга иногда напоминает сборник статей, некоторые из которых являются относительно независимыми от других. Заметны неоднократные повторы отдельных утверждений, как в выводах, так и в основной части.

Чем эта книга отличается от критических работ, издававшихся в СССР? Прежде всего, тем, что в ней есть два неоспоримых достоинства: наличие анализа произведений авторов украинской диаспоры, а также авторов из Западной Украины (1919-1939), которая находилась в составе Польши. Более чем уверен, что для любителей украинской фантастики эти фамилии до сих пор неизвестны. Очень понравились рассказы об утопии Павла Крата (1918; на чудо — классическая коммунистическая утопия неизвестного для меня автора, причем из диаспоры) и Людмилы Коваленко (1957; тоже оригинально, однако с налетом религиозности и феминизма). Очень интересным и информационно насыщенным является раздел о предвестниках научной фантастики. Читатель узнает много нового о формировании жанра в Украине, автором открыто немало забытых и неизвестных имен. В конце книги своеобразной разрядкой идет раздел о юморе в фантастике, хотя некоторые произведения в разделе не столько юмористические, сколько детские. И кстати, возможно, следовало бы там провести параллели в творчестве Ячейкина и Лема, чего не было сделано.

Другие авторы и произведения, выделенные мной в этой книге, — «Червона ракета» (1932) Петра Лисового и «Голуба планета» (1961) Василия Бережного.

Впечатления от этих двух очевидных достижений исследования немного портится отсутствием в нем даже упоминаний об украинской русскоязычной фантастике. Ведь книга посвящена украинской (не украиноязычной!) фантастике, произведения на русском языке в которой занимают достаточно важное место, к тому же написаны местными авторами. Второй недостаток книги, на мой взгляд, — в книге не нашлось места для произведений современной фантастики. Собственно, анализ заканчивается на романе Олеся Бердника «Камертон Дажбога» (1996), который хоть и издан во времена независимой Украины, ментально тяготеет к 1970-м — 1980-м, потому как является продолжением знаменитого «Зоряного корсара» (1971). Когда первый недостаток является более или менее понятным, учитывая некоторые обстоятельства, то второй для меня так и остался загадкой. Англоязычное исследование Смырнива было опубликовано в 2013 году. Невольно напрашивается вывод, если такие исследователи за почти четверть века не увидели современной (после 1991 года) украинской фантастики, может, ее действительно нет? Странным в этом контексте то ли совпадением, то ли заранее обусловленным фактом видится также окончание разделов библиографии Виталия Карацупы. Первый заканчивается тоже 1996 годом (все тот же «Камертон Дажбога»), второй аж (!) 1999 годом. 20 последних лет — черная дыра в украинской фантастике?

Хотелось бы несколько слов сказать о самом изложении материала. Автор много места уделяет критике советской цензуры, говорит о негативном влиянии идеологических установок на творчество писателей. Справедливая и объективная критика тогдашней литературной действительности, правда, нередко сочетается с бездоказательными утверждениями. Так, в разделе об использовании солнечной энергии много внимания уделено именно идеологическому диктату, который, по мнению автора, заставлял фантастов отказываться или, наоборот, углублять некоторые, даже чисто технические темы в своих произведениях. При этом Смырнив не подает ссылок ни на один нормативный акт, или хотя бы на официальную позицию властей, напечатанную в периодике тех лет, которая подтверждала бы его слова. Зато есть избыточное количество ссылок, необходимость наличия которых (на страницы в художественных (!) произведениях) сомнительна. Более того, Смырнив, говоря об официальном марксизме-ленинизме в фантастике, по сути, например, критикует коллективизм (сомневается в том, что коллективная работа ученых дает лучшие результаты, чем усилия ученого-одиночки), допускает тенденциозные высказывания в адрес учения Маркса, которое

цитата

основано на псевдонаучных гипотезах относительно эволюции человека в пределах установок диалектического материализма. Культ Маркса-Ленина уверяет верующих в возможности рая на Земле, но не обещает им ни вечной жизни, ни всемогущества

Интересно, что автор, анализируя фантастические произведения, по-разному подходит к вопросу раскрытия сюжета. Иногда присутствуют полные спойлеры, иногда раскрываются только необходимые в контексте основной темы детали. Данный опыт может быть полезным для тех, кто планирует писать критические работы.

По-разному здесь раскрываются и темы, которые иногда помещаются в один раздел, а иногда — в несколько. Иногда это кажется оправданным, как в случае о разделе «Киборги и сигомы» (кроме этого раздела существуют еще два раздела о роботах в фантастике), который целиком посвящен характеристике цикла произведений Игоря Росоховатского «Сигомы», произведения для которого фантаст писал на протяжении более 40 лет. Чрезвычайно любопытный анализ, особенно для тех, кто не знаком с творчеством этого фантаста. Однако в случае Олеся Бердника, творчеству которого посвящено целых три раздела (и это не считая многочисленных экскурсов к произведениям этого автора в других частях книги), это выглядит явно чрезмерным. К тому же помещение этих разделов в конце книги формирует устойчивое впечатление, что автор, хотя и отмечает ряд недостатков в творчестве Бердника (склонность к проповедничеству, отход от традиционной фантастики в мистицизм и т.п.), считает его творчество своеобразным апофеозом в развитии украинской фантастики.

В исследовании автор часто ломает устоявшиеся мнения о первенстве отдельных фантастов в освещении отдельных тем фантастики. Не буду раскрывать всех интриг, однако с одним таким утверждением, думаю, следует поспорить. Известно, что первым изображением роботов в украинской фантастике есть повесть «Идут роботари» (1931) Владимира Владко. Зато Смырнив считает, что первым роботов изобразил Юрий Смолич в романе «Владения доктора Гальванеску» (1929). Но, во-первых, в этом романе показаны не роботы, а зомби (живые трупы, мозг которых заменен на радиоприемник), во-вторых, «Идут роботари» Владко написал на основе своего рассказа «Поражение Джонатана Говерса» (1929) с аналогичным сюжетом. То есть, даже если считать живых мертвецов роботами, то хронологического преимущества у романа Смолича нет.

Подытоживая, можно сказать следующее. Появление критических фантастиковедческих изданий надо всегда приветствовать. Тем более, что появляются они не так часто (если верить библиографии Карацупы, то последняя такая украинская работа была издана в далеком 1986 году). К сожалению, рассматриваемая книга не лишена определенной ангажированности, не является всеобъемлющей, несмотря на свое название. Однако к достижениям автора следует отнести скрупулезный анализ представленного материала, открытие ряда забытых и новых имен в истории украинской фантастики. Надеемся, украинское фантастиковедение будет и в дальнейшем развиваться, заполняя «белые пятна» в темах фантастики и в ее историческом развитии.