Данная рубрика посвящена всем наиболее важным и интересным отечественным и зарубежным новостям, касающимся любых аспектов (в т.ч. в культуре, науке и социуме) фантастики и фантастической литературы, а также ее авторов и читателей.
Здесь ежедневно вы сможете находить свежую и актуальную информацию о встречах, конвентах, номинациях, премиях и наградах, фэндоме; о новых книгах и проектах; о каких-либо подробностях жизни и творчества писателей, издателей, художников, критиков, переводчиков — которые так или иначе связаны с научной фантастикой, фэнтези, хоррором и магическим реализмом; о юбилейных датах, радостных и печальных событиях.
17 июля 2020 года в сервисе Bookmate Originals начал выходить сборник рассказов Дарьи Бобылевой "Наш двор", который станет первым произведением в планируемом межавторском цикле.
Из аннотации к сборнику на сайте — "В обычном московском дворе творятся удивительные вещи: то приезжая девочка обернется колдуньей, то одинокого ученого приворожит черной солью деревенская старушка, то оживут монументальные мозаики на стене дома… В этом сборнике рассказов — и ностальгия, и мистика, и детский фольклор, и вечные дворовые слухи. Здесь каждая старушка — ведьма, а каждый подвал заколочен не просто так..."
Новые рассказы будут выходить каждую неделю. Сейчас доступны два рассказа из сборника для бесплатно чтения — ссылка для ознакомления.
Рассуждая о литературных жанрах, порой сложно уместить произведение в узкие рамки фэнтези, хоррора или научной фантастики. И до появления Weird Tales никакой из журналов не мог соединить в себе разноплановые произведения под одной обложкой, что в свою очередь удалось новому журналу. На протяжении 30 лет Weird Tales являлся отправной точкой для широкого круга писателей – от Г. Ф. Лавкрафта до Теннесси Уильямса и К. Л. Мур. Журнал стал первым специализированным изданием, истории в котором были посвящены бурно растущему жанру фантастической литературы и основано всего за три года до того, как первый журнал «Scientifiction», Amazing Stories, обосновался на журнальных полках в 1926 году. История журнала – это прекрасный пример борьбы, которая помогла многим начать карьеру в жанре фантастика.
Журнал Weird Tales был детищем Джейкоба Кларка Хеннебергера, который работал в начале своей карьеры над несколькими фэнзинами, включая успешный College Humor. В 1922 году он основал компанию Rural Publications, Inc. вместе с Дж. М. Лансингером, с намерением заработать на ниве бульварных журналов. В юности Хеннебергер зачитывался рассказами Эдгара Аллана По, и журналист хотел создать издание, в котором были бы собраны истории, которые не совсем втискиваются в определенные рамки, надеясь, что это принесет большой успех. Он отметил, многие писатели хотели публиковать рассказы, которые нельзя было отнести к конкретному жанру; рассказы, которые включали бы элементы фантастики, странные и мистические:
«Должен признаться, что главный мотив создания Weird Tales – это дать писателю свободу выражать свои самые сокровенные чувства в манере, подобающей великой литературе».
После своего образования компания начала издавать два журнала: Real Detective Tales and Mystery Stories и Weird Tales. В то время рынок палп-журналов опирался на ряд популярных, протонаучных фантастических историй, историй в жанре фэнтези и страшных историй (таких как рассказы Эдгара Райса Берроуза). Weird Tales станет первым, кто будет публиковать исключительно фантастику и литературу ужасов на рынке журналов.
Первый номер Weird Tales увидел свет в марте 1923 года под редакцией Эдвина Бэйрда и стоил 25 центов, что в то время было высокой ценой для палп-журнала. При содействии коллег-писателей Фарнсуорта Райта и Отиса Клайна журнал стал выглядеть многообещающим, и в течение следующих двух выпусков Бэйрд привлек нескольких интересных авторов: Кларка Эштона Смита и Фрэнсиса Стивенса – яркие фигуры среди безвестных фамилий. В то же время, подающий надежды писатель Г. Ф. Лавкрафт, открыл для себя Weird Tales и отправил Бэйрду целых пять своих историй, причем все они были напечатаны с одним пробелом меж строк [Бэйрду требовался двойной пропуск – прим. переводчика]. Бэйрд отверг каждую из них, указав Лавкрафту, что, хотя они ему и нравятся, они должны быть перепечатаны должным образом. Лавкрафт отказался, но в конце концов перепечатал и отправил по почте свой рассказ «Дагон», который был куплен и помещен в октябрьский номер 1923 года вместе с рассказами Сибери Куинна и Эдгара Аллана По. Вместе с Лавкрафтом пришли и другие авторы: он уговорил Фрэнка Белнапа Лонга присоединиться и сам продолжил присылать свои рассказы, став одной из основных фигур журнала.
Аудитория журнала была небольшой, он с трудом завоевывал популярность среди большого количества конкурирующих журналов. Были приняты некоторые меры, такие как изменение размера журнала, но через год после выхода долги достигли более 40 000 долларов и Weird Tales оказался на грани банкротства. Хеннебергер был вынужден заключить специальную сделку с кредитором журнала и печатником Б. Корнелиусом, что позволило журналу остаться на плаву.
Финансовые проблемы усугублялись отсутствием энтузиазма у Эдвина Бэйрда по поводу содержания журнала. Растущие долги и скудное наполнение журнала заставило Хеннебергера уволил Бэйрда из Weird Tales, сохранив его место редактора в Real Detective Tales, где его интересы были более созвучны с публикуемым материалом. Затем Хеннебергер обратился к единственному автору, от которого он приказал Бэйрду принимать рассказы при каждом случае – Г. Ф. Лавкрафту. Лавкрафт и его жена, однако, противились переезду в более прохладный Чикаго. Хеннебергер сделал беспрецедентное предложение: Лавкрафту будет выплачено жалование за 10 недель вперед, и ему будет предоставлена свобода действий, когда дело дойдет до редактирования журнала. Когда Лавкрафт отклонил предложение, Хеннебергер обратился к бывшему помощнику Бэйрда, Фарнсуорту Райту, который стал главным редактором журнала. Помощником был назначен Уильям Шпренгер, который был привлечен в качестве секретаря-казначея журнала.
Родившийся в 1888 году в Калифорнии, Фарнсуорт Райт оказался в Чикаго после службы во Франции во время Первой Мировой войны, где он был переводчиком. Он рано стал приверженцем фантастики, и был поклонником таких авторов, как Уильям Моррис. Вернувшись в Соединенные Штаты, он устроился на работу в Чикаго Геральд и в конце концов стал писать для компании Хеннебергера. Когда Хеннебергер запустил Weird Tales, Райту были доступны для чтения присылаемые рукописи; к тому же он сам писал истории. Он опубликовал в журнале несколько коротких рассказов: «The Closing Hand» (март 1923), «The Snake Fiend» (апрель 1923), «The Teak-Wood Shrine» (сентябрь 1923), «An Adventure in the Fourth Dimension» (октябрь 1923), «Poisoned» (ноябрь 1923) и «The Great Panjandrum» (ноябрь 1924). Однако, несмотря на то, что он приложил руку к некоторым художественным произведениям, его настоящее наследие связано с его работой в качестве редактора журнала.
Придя на должность Бэйрда, Райт приложил титанические усилия, чтобы вернуть журнал из мертвых. На протяжении большей части 1924 года он был занят работой, скопившейся от своего предшественника. Много позже он смог начать принимать новые рассказы от таких авторов, как Сибери Куинн и Кларк Эштон Смит, которые стали главными именами в журнале. Райт тесно сотрудничал со своими авторами, постепенно создавая новый резерв талантов. В течение следующих двух лет он покупал рассказы у таких авторов, как Роберт С. Карр («The Flying Halfback», сентябрь 1925 года), Эдмонд Гамильтон («The Monster God of Mamurth», август 1926 года), Теннесси Уильямс («The Vengeance of Nitocris», август 1928 года) и К. Л. Мур («Shambleau», ноябрь 1933 года) – каждый из них продолжит свою карьеру. Когда Райт наткнулся на письмо Мур, он, как сообщается, закрыл офис Weird Tales в Чикаго, чтобы отпраздновать нахождение такой истории. Журнал превратился из места публикации посредственной беллетристики в гораздо более сильную площадку, которая имела огромное влияние на жанр.
Райт был эксцентричным человеком со странными вкусами, которые помогли определить тон и стиль журнала. У него была неконтролируемая дрожь из-за болезни Паркинсона и он тихо говорил. Раймонд Палмер описал его как «редактора, у которого есть реальный физический недостаток. Но как это уместно для ''странного'' журнала». Из-за своих странных вкусов Райт часто был вынужден лавировать меж двух направлений журнала; некоторые читатели требовали больше научно обоснованных историй, в то время как другие настаивали на том, что желательны более готические рассказы. Это коснулось и самого Лавкрафта, когда его повесть в нескольких частях «Хребты безумия» была напечатана в Astounding Science Fiction, после того как была отвергнута Weird Tales: читатели жаловались, что ему не хватает научной базы. В конце 1920-х годов Weird Tales вступил в новое состязание за внимание читателей, главным образом со знаковым журналом Хьюго Гернсбека Amazing Stories, первого специализированного журнала с только научно-фантастическими историями. За ним последовали и другие, поскольку область научной фантастики обрастала новыми публикациями весь остаток десятилетия и далее. Weird Tales сделал все возможное, чтобы выделяться на полках, особенно это заметно с приходом Маргарет Брундидж в качестве основного художника журнала, чьи смелые обложки, безусловно, привлекали внимание.
Weird Tales столкнулись с кризисом в середине 1930-х годов: на горизонте маячила Великая депрессия, а несколько главных авторов журнала скончались. Генри С. Уайтхед умер в 1932 году, за ним последовали Арлтон Иди в 1935 году и создатель Конана-завоевателя Роберт И. Говард, который умер от своей собственной руки годом позже, в 1936 году. Самый большой удар был нанесен в 1937 году, когда главный автор журнала, Г. Ф. Лавкрафт, скончался из-за рака тонкого кишечника. Сам Райт страдал от ряда проблем со здоровьем, начиная с сонной болезни, которую он подхватил во время Первой Мировой войны. В 1921 году у него обнаружили болезнь Паркинсона, которая прогрессировала все время, пока он редактировал журнал. Журнал также столкнулся с финансовыми трудностями, пришлось урезать зарплату своим сотрудникам. Но журнал в конце концов восстановил свои позиции и расплатился с долгами. Спонсоры журнала реорганизовались в Popular Fiction Company. Хеннебергер, однако, больше никогда не контролировал свою компанию полностью.
Конец 1930-х годов ознаменовался продолжающимися трудностями для журнала. В 1938 году Хеннебергер продал свою долю компании Уильяму Делани, владельцу журнала Short Stories. В 1940 году Райт ушел с поста главного редактора журнала и перенес операцию, чтобы справиться с болезнью Паркинсона, но в 1940 году скончался. Weird Tales оказался под особым давлением, когда он был перенесен в Нью-Йорк – из-за журналов-подражателей. Один из них, Strange Stories, под редакцией Морта Вайзингера, был выпущен в январе 1939 года, но просуществовал всего два года, прежде чем исчез, будучи дешевой копией Weird Tales. Два месяца спустя Street & Smith, компания, которая публиковала Astounding Science Fiction, запустила Unknown, под редакторством Джона У. Кэмпбелла-младшего. Судьба его была незавидна, и его издание отменили в 1943 году из-за нехватки бумаги и плохих продаж.
В апреле 1940 года новый редактор Дороти Макилрайт возглавила журнал. Она будет ответственна за появление нового поколения писателей, таких как Рэй Брэдбери, Фредерик Браун, Фриц Лейбер-младший и Маргарет Сент-Клер. Макилрайт родилась в Онтарио 14 октября 1891 года. После окончания колледжа в Макгилле в 1914 году она переехала в Соединенные Штаты и работала в компании Doubleday, в конечном итоге став помощником редактора журнала Short Stories, который принадлежал компании Short Stories, Inc. В 1938 году компания выкупила у Хеннебергера Weird Tales и перенесла свои офисы в Нью-Йорк. Когда здоровье Райта пошатнулось, Макилрайт, которая теперь отвечала за рассказы, помогла Фарнсуорту с его обязанностями, в конечном счете заменив его весной 1940 года.
Этот переход ознаменовал собой серьезные перемены для журнала. Работа Макилрайт была направлена на то, чтобы смягчить содержание и обложки Делани, который увеличил размер журнала и в то же время уменьшил зарплату авторам. Изменения имели прямо противоположный эффект: доходы от журнала снизились из-за Второй Мировой войны, которая стала серьезным препятствием для периодических изданий. Макилрайт также упоминается как младший редактор, в отличии от Райта, который просто не мог соответствовать эксцентричным вкусам своего предшественника, что еще больше повлияло на тон и характер журнала. В последние годы 1940-х наполнение журнала стало менее качественным. Столкнувшись с низкими ставками оплаты труда, многие из оставшихся авторов журналов попробовали свои таланты в других, конкурирующих изданиях. Конец был близок. Weird Tales был сокращен до размера дайджеста в последней отчаянной попытке сэкономить на расходах. Это не сработало, и последний выпуск Weird Tales был продан в 1954 году. Это был закат выходившего три десятилетия крупного журнала, повлиявшего на несколько жанров литературы.
Однако, имя Weird Tales не кануло в бездну. Было предпринято несколько попыток возродить журнал, в краткосрочной перспективе в 1970-х и в виде нескольких сборников в 1980-х годах. В конце 1980-х годов Weird Tales был возвращен к жизни редакторами Джорджем Скизерсом, Джоном Грегори Бетанкуром и Дарреллом Швейцером, и издавался в 1990-х годах. В 2005 году название было продано компании Wildside Press, которая переделала журнал, назначив Энн Вандермеер в качестве редактора. Под ее крылом журнал стал очень успешным, получив премию «Хьюго» в 2009 году и представив новое поколение авторов и новое лицо странной фантастики. В 2011 году журнал был продан Nth Dimensions Media и взял новый и стремительный старт. По состоянию на 2013 год журнал продолжает двигаться вперед.
В книге Алексея Леонова "Время первых. Судьба моя – я сам…", один из разделов посвящен воспоминаниям об Артуре Кларке.
Конечно, многие факты были многократно растиражированы и общеизвестны, но мне показались интересными подробности Алексея Леонова в связи с драматичной публикацией «2010: Одиссея два» в журнале "Техника-молодежи".
В 68-м году в Вене была премьера фильма Стэнли Кубрика «Космическая Одиссея 2001 года». И там присутствовал сам Артур Кларк, британский писатель, рассказ которого «Часовой» лег в основу фильма (он был опубликован в 1951 году). Они с Кубриком вместе разработали сценарий фильма, и я считаю, что до сегодняшнего дня на эту тему умнее фильма еще никто не сделал. Нет ему равных и по размаху съемок, по применению самых последних оптических эффектов, по применению звуковых эффектов. Ну тогда же не было современной техники, а все равно необыкновенно все было снято. Глубочайшая философия Кларка! А фильм, что интересно, идет все на фоне вальса Штрауса. «На прекрасном голубом Дунае». Этот вальс сопровождает в фильме демонстрацию космических достижений, под него перед зрителями проплывают летательные аппараты… Там первобытный человек начинает долбить костью, потом бросает кость, она летит, начинается вальс, и потом эта кость превращается в орбитальную станцию…
Ну, а заканчивается все тем, что показывают ребенка, который находится в чреве матери… Силуэтно так… Он еще в чреве, и он смотрит на мир…
Так вот он мне говорит: «Ты на меня в суд не подашь? Мы использовали в фильме записи твоего тяжелого дыхания в открытом космосе…» Нет конечно! И у нас установились теплые отношения. Он еще взял у меня идею космического лифта для другого романа. А за столом он меня посвятил в свою тайну, что пишет еще одну работу. Этот роман вышел в 1982 году.
В том же году он приезжал к нам в страну. Его возили на ВДНХ, ознакомили с экспонатами космических кораблей. После ВДНХ писателя привезли в Звездный городок. Там ему устроили встречу с генералом Береговым – руководителем Центра подготовки космонавтов. Затем в кинотеатре Звездного городка ему показали документальный фильм «Наш Юра». Побывал почетный гость в кабинете Гагарина, а я подарил ему маленький кусочек самолета, на котором погиб первый космонавт мира, а также вручил медаль, выпущенную к 20-летию полета Гагарина.
Затем я повез своего друга к себе в гости, и за обеденным столом знаменитый писатель признался:
– Я написал роман «2010: Одиссея два». Можешь сделать для него предисловие?
Я говорю, могу, но я должен знать, о чем там вообще. Он объяснил, что там действие происходит на космическом корабле… Но нет… Пока это секрет… Потом еще поговорили, мне идея стала понятна, и это должно было печататься в нашем журнале «Техника – молодежи».
Хорошо, написал предисловие, а он и говорит:
– А знаешь, как называется большой корабль, на котором происходят эти все действия?
– Представления не имею.
– Это секрет, но я тебе скажу. Он называется «Алексей Леонов». Что ты об этом думаешь?
– Я постараюсь быть хорошим кораблем…
В этом романе космический корабль «Алексей Леонов» с советско-американским экипажем на борту отправляется на Юпитер, чтобы разгадать тайну оставленного на орбите Юпитера «Дискавери». Артур Кларк там командиром экипажа сделал некую Орлову, а для членов экипажа взял фамилии наших диссидентов: Сахаров, Марченко и т. д. Первый русский перевод начал печататься в журнале «Техника – молодежи» в 1984 году. И вдруг все прекращается… Вызывают меня в ЦК партии и начинают: как ты посмел? спятил что ли? Вот вы напечатали такое, что экипаж – диссиденты. А я отвечаю: знать ничего не знаю. Орлова? Я полностью был уверен, что Орлова – это наша известная русская актриса Любовь Орлова. Они говорят: ты записался в компанию к Сахарову? Я говорю: я знаю, что есть такой великий ученый, которому мы обязаны тем, что у нас вовремя появилось самое страшное оружие – ядерная бомба. Это что – плохая компания? Они говорят: вот читайте, читайте, здесь написано, что роман посвящается двум великим русским людям: Алексею Леонову – космонавту и художнику и академику Сахарову. А я – им: да вы вообще представление имеете, кто такой Артур Кларк? Это сегодня самый выдающийся писатель-фантаст. Это человек большой науки, признанный во всем мире. А вы такое говорите…
Короче говоря, после выхода двух номеров с главами из романа главный редактор журнала Василий Захарченко был снят, его заместителю был объявлен строгий выговор, а публикация продолжения была прекращена. И лишь после прихода Горбачева все эти политработники ушли в небытие, и роман продолжили печатать.
Что же касается фильма, то это получился настоящий фильм – умный, без страха, очень объективный. Блестящая игра американских актеров, необыкновенно совершенно, как они невесомость имитировали – все на высочайшем уровне.
Артур Кларк потом в Шри-Ланку уехал. Там он и умер в 2008 году. Ему было 90 лет. Я на юбилей полетел специально к нему в Шри-Ланку, где вместе с президентом Шри-Ланки поздравлял. Я ему вручил медаль Федерации космонавтики России со словами:
– Поздравляю моего старого и все же очень молодого друга.
Он в Шри-Ланке был очень уважаемым человеком. Они его Мистер Кларк называли. А этот Мистер Кларк разозлился на Англию в свое время, уехал оттуда, уединился, занимался подъемом затонувших кораблей, поиском морских кладов. Он передал очень много ценностей народу своей новой родины.
А это то самое предисловие (а в сущности — заметка) опубликованное в "Технике-молодежи" №3 1984, которое Артур Кларк попросил написать Алексея Леонова.
Лет 5 назад ко мне обратился известный критик и фантастовед из Таллинна Николай Караев с несколькими вопросами про Филипа Дика, ответы на которые он хотел использовать в польской версии своей статьи про этого знаменитого фантаста. Я ему тогда, разумеется, ответил, а через некоторое время выложил эти ответы у себя в Фейсбуке. И сегодня Фейсбук услужливо напомнил мне про этот мой пост от 27 июля 2016 года. Однако мне кажется, что эти ответы могли бы быть интересны еще и посетителям Фантлаба.
* * *
Обратились тут ко мне давеча с несколькими вопросами относительно Филипа Дика, поскольку когда-то давно я был издателем одного его романа. Ну, я товарищам ответил. А так как этот мой текст предназначался читателям не русским, а польским, да и написал я его не за гонорар, а просто так, то и нет ничего плохого в том, если я выложу эти несколько абзацев у себя в блоге. Правда, в три приёма.
1. Каким было Ваше первое знакомство с Диком? Много ли Вы его читали? Какие его вещи у Вас любимые — и почему? О чем для Вас Филип Дик в первую очередь?
-- В начале 1980-х годов я учился в городе Николаеве в педагогическом институте. Когда я был на 2 курсе, я узнал из прессы (журналы "Уральский следопыт", "Техника-молодежи", "Литературная учеба"), что в стране начали появляться клубы любителей фантастики. Поскольку я с самого детства был большим поклонником НФ и даже пытался писать сам, а также еще в школе издавал на пишущей машинке самодельный журнальчик, у меня появилась идея создать такой же клуб и в Николаеве. И я его создал в 1983 году — вполне официально, при городском обществе книголюбов; он получил название "Арго" и впоследствии стал довольно известен. А поскольку в прессе были напечатаны контактные адреса других клубов, я начал писать письма. В процессе переписки с фэнами из других городов неожиданно выяснилось, что в этой среде существует такое явление, как ФЛП — фантастика в любительских переводах: иногда это были машинописные перепечатки, иногда — копии на ксероксе или ротаторе (для того времени — более чем опасное занятие). И эти самиздатовские тексты можно было купить за не такие уж большие деньги или обменять на аналогичные перепечатки. Первые ФЛПшки, которые попали мне в руки, — это были два романа Эдгара Райса Берроуза про Джона Картера на Марсе и бессмертные "Звездные короли" Эдмонда Гамильтона в весьма скверном переводе З.Бобырь. Ну, я притащил в студенческое общежитие свою портативную пишущую машинку "Москва" и начал перепечатывать этот роман под копирку, по ходу редактируя его в меру своего понимания русского языка (кстати, именно в этом переводе роман Гамильтона был напечатан в годы перестройки в журнале "Техника-молодежи", только в редакторской версии Михаила Пухова). Получившиеся 5 экземпляров "Звездных королей" составили мой первый обменный фонд. Вскоре в этот фонд попали также 5 экземпляров романа Джона Уиндема "История с лишайником" — эту книгу я перевел уже сам, но с украинского языка (просто однажды, копаясь в каталоге областной научной библиотеки, я вдруг обнаружил мало кому известный факт, что этот роман Уиндема в конце 70-х был опубликован в малотиражном украиноязычном журнале "Жовтень" (и я даже не помню уже — львовский это был журнал или харьковский). Украинский язык я, как уроженец Севастополя, знал довольно слабо, но читал всё-таки относительно свободно, да и текст оказался не слишком сложным, поэтому я справился всего за пару месяцев каникул. Отпечатанные экземпляры я обменял на другие тексты; так у меня появились машинописные переводы таких романов, как "Конец детства" Артура Кларка, "Основание" Айзека Азимова, "Футурологический конгресс" Станислава Лема, "Плоть" Филипа Фармера, "Миры Империума" Кита Лаумера и "Девять принцев Эмбера" Роджера Желязны. Но главной жемчужиной моей первой ФЛП-библиотечки стал "Убик" Филипа Дика. В отличие от прочих шедевров фантастики мне его прислали не в виде стопки отпечатанных листов, которую я должен был переплетать своими собственными силами, а уже как добротно переплетенную книгу, причем с ксерокопированными иллюстрациями внутри. И именно при помощи этих иллюстраций, да еще по специфическим языковым оборотам в тексте мне удалось выяснить, что этот перевод был сделан не с английского оригинала, а с польского перевода, изданного в серии "Станислав Лем представляет". Наверное, поэтому русский язык тут был не такой корявый, как у других ФЛПшек, ну а сама книга произвела на меня грандиозное впечатление.
Кстати, когда год спустя, в 1984 году, наш КЛФ "Арго" попал под прицел КГБ, меня начали таскать на допросы, и я лишился всей своей коллекции самиздата, то единственная книга, которую мне удалось каким-то чудом сохранить, — это был именно "Убик". И именно этот перевод с польского был отчасти использован 8 лет спустя, в 1992 году, когда я, став редактором, решил издать этот роман Дика в своей серии зарубежной фантастики "Оверсан".
Не могу также не вспомнить, что когда в 1985 году началась перестройка, и цензурные фильтры довольно быстро ослабли, произведения Дика начали активно проникать в официальную советскую печать. Очень хорошо помню, как я впервые прочитал в журналах и антологиях рассказы "Из глубин памяти", "Вкус уаба", "Военная машина", а также роман "Помутнение". Ну и несколько книг Дика попали ко мне в это же время на языке оригинала, в американских пэйпербэковых изданиях, — в частности, то же "Помутнение", а также "Распалась связь времен" и "Нарушенное время Марса".
2. Расскажите о том, как Вы издавали Дика. И главное — почему «Убик» ведь стал уже второй книгой серии «Оверсан» сразу после Фармера. А кто составлял в том издании «Информариум»? И как получилось, что перевел Дика сам Андрей Лазарчук, а проиллюстрировал сам Андрей Карапетян?
-- В марте-апреле 1988 года я у себя в Севастополе начал выпускать фэнзин "Оверсан". Сначала мы с Сергеем Бережным печатали его на своих пишущих машинках суммарным тиражом 16 экземпляров. Однако вскоре, выпустив 2-й номер, мы поехали в летний фэн-лагерь "Комариная плешь" на косе Тузла возле Керчи и там познакомились с ленинградцем Сергеем Боровиковым из КЛФ "Полгалактики" — он был компьютерщик и сходу предложил нам свои услуги в размножении журнала на АЦПУ ЭВМ. И в результате все три номера за 1988 год были размножены общим тиражом в несколько сотен экземпляров. С этим багажом мы с Бережным и поехали на следующий год на "Аэлиту", где и познакомились с одноклубниками Боровикова Николаем Ютановым и Яной Ашмариной. Ютанов в то время работал в Пулковской обсерватории, был членом Семинара Бориса Стругацкого и занимался кооператорской деятельностью — торговал компьютерами и примеривался к издательскому бизнесу. На "Аэлиту" он привёз первые две книги, которые он как раз сумел издать вместе со своими рижскими друзьями, — роман Стругацких "Отягощенные Злом" и сборник Андрея Столярова "Изгнание беса". Но в дальнейшем Ютанов собирался создать собственный издательский кооператив в Ленинграде и пригласил меня в этом участвовать. В итоге в январе 1990 года я отправился в Ленинград — без денег, без вещей, без прописки, и даже не имея ни малейшего представления о том, где я буду жить. К сожалению, превратить фэнзин "Оверсан" в профессиональный журнал фантастики нам так и не удалось, хотя на это было потрачено очень много сил и много времени (в целом больше года), — сказалось отсутствие начального капитала, да и элементарных профессиональных навыков, что уж тут стесняться, причем всё это происходило в условиях, когда старая издательская система рушилась прямо на глазах, а новую еще только предстояло создать. В общем, примерно через год, понабив всевозможных шишек, Ютанов зарегистрировал сначала кооператив, затем малое предприятие "Корвус" (вскоре превратившееся в издательство "Терра Фантастика") и предложил создать несколько книжных серий. За собой он оставил фэнтези и отечественную фантастику, а мне предложил сосредоточиться на зарубежной переводной НФ. Так появилась серия фантастики "Оверсан".
Книжная серия "Оверсан" была в значительной степени серией авторской. То есть, я не только был ее составителем и редактором всех переводов, не только разработал базовые принципы серии, но я также написал все вспомогательные тексты для каждой книги — "Вводную" (предисловие от издателя), "Информариум" (биобиблиографическая справка об авторе), а также все аннотации и рекламные тексты. Кроме того, в ряде случаев я был еще и переводчиком дополнительного текста. В томике Дика таким текстом стало интервью Чарльза Плэтта (а точнее, это был рассказ Плэтта о том, как он однажды поехал в гости к Филипу Дику и взял у него интервью).
Одним из самых базовых принципов серии "Оверсан" стало высокое качество переводов. Именно поэтому в роли переводчиков или литературных редакторов в этой серии выступили известные питерские писатели-фантасты, с которыми я быстро поперезнакомился, когда переехал в Петербург и стал ходить на Семинар Бориса Стругацкого (тем более, что в это сложное время мы, "ТФ", дали этим авторам возможность подзаработать какие-то более-менее приличные деньги литературным трудом). Романы Филипа Фармера ("Любовники" aka "Грех межзвездный") и Роберта Хайнлайна ("Луна — суровая хозяйка" aka "Луна жёстко стелет") перевёл для меня очень хороший писатель и, на мой взгляд, великий переводчик Александр Щербаков (он также перевел по роману Альгиса Будриса и Роберта Сильверберга, которые, однако, так и не были изданы, потому что серия была закрыта уже в 1993 году). Романы Гарри Гаррисона ("Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура!") и Уорда Мура ("Дарю вам праздник"; этот роман в серию также не попал и был издан сильно позже) перевел Вячеслав Рыбаков. Литературным редактором романов и рассказов Томаса Диша ("Геноцид" и другие) стал Святослав Логинов (это были первые переводческие опыты Михаила Пчелинцева, который затем очень быстро набил руку и перестал нуждаться в литературном редакторе). Андрей Лазарчук в то время жил не в Петербурге, а в Красноярске, но как писатель он давно и тесно сотрудничал с Николаем Ютановым, поэтому кто будет делать перевод "Убика" Дика, вопрос даже не стоял; это решение мы с Ютановым приняли "на автомате", тем более, что Андрей и сам проявлял явный интерес к Дику. Поэтому я просто передал Лазарчуку свою ФЛП-шку — ту самую, где был перевод с польского, — а английский оригинал романа Андрей раздобыл сам, и затем он взялся за работу, на которую ушло несколько месяцев, но не более полугода.
Точно так же не было проблем и с иллюстратором "Убика": Андрей Карапетян был членом Семинара Бориса Стругацкого, старым другом Ютанова, и к тому же в это время он как раз проиллюстрировал для "ТФ" томик Братьев Стругацких с повестями про НИИЧАВО; кроме того, его художественная манера очень подходила к текстам Дика (кстати, в очень похожем стиле он проиллюстрировал и "Град обреченный" братьев Стругацких в конце 80-х годов).
3. Как Вы думаете, повлиял ли Дик на кого-то из русскоязычных фантастов — так, что можно говорить о полноценном влиянии?
-- Я думаю, что по-настоящему полноценного влияния Филип Дик на русскоязычную фантастику так и не оказал. Во всяком случае, ТАКОГО заметного влияния, какое на авторов 70-80-х оказали братья Стругацкие, Иван Ефремов, Клиффорд Саймак, Роберт Шекли и Владислав Крапивин, а на авторов 90-х и нулевых оказали Профессор Толкиен, Роджер Желязны, Анджей Сапковский и Джордж Мартин, он явно не имел. Какие-то отголоски диковской манеры можно заметить в творчестве того же Андрея Лазарчука, но и то не очень явные. На мой взгляд, наиболее близким к Филипу Дику по духу оказался ранний Виктор Пелевин (то есть периода сборника "Синий фонарь" и повести "Принц Госплана"), но вовсе не потому, что он много читал Дика (это как раз сомнительно), а просто потому, что Виктор имел сходный тип мышления и явный интерес к эзотерике, психоделии и экстремальным формам философии. Поэтому Пелевин самостоятельно изобрел такой поджанр литературы, как "психоделическая философская фантастика", очень похожий на то, что писал Филип Дик. Ну а за грудами фантастической (во всех смыслах) графомании, которая заполонила российский книжный рынок в десятые годы, я уже просто не слежу и насчет каких-либо влияний ничего сказать не могу.
Первый список «The Top 100 Crime Novels of All Time» был составлен Британской ассоциацией писателей-криминалистов (CWA) в 1990 году, второй же «The Top 100 Mystery Novels of All Time» — Ассоциацией детективных писателей США (MWA) в 1995 году. При этом ряд произведений появляются в обоих списках.
PS Вопрос к общественности: какие еще литературные рейтинги (фантастика, фэнтези, детектив, хоррор) вы хотели бы видеть на Фантлабе? Пишите в комментариях с указанием ссылки на рейтинг.