Поскольку книжек про Мюнхаузена оказалось много, во вторую часть обзора источников выношу преимущественно пост-советские издания.

Уже известный к тому времени советский мастер Бритвин выпускает в 1988 году сюиту к "Приключениям Мюнхаузена". Не удалось даже обложку книги отыскать. Иллюстрации отсюда: https://vk.com/wall12227272_5459.

Цыганистый Мюнхаузен.

Книга, вышедшая в 1992 году, но по инерции перестроечных времён — она бы отлично смотрелась году этак в 1988-м. Поиски новых художников с новыми формами.

У молодой художницы — насыщенный фиолетовый фон, смелые яркие пятна. Продолжение линии Трауготов в отечественной иллюстрации.

Романтичный Мюнхаузен.

Другое проявление перестроечных тенденций: книга 1993 года. Раскраска цветными карандашами/мелками.

Минималистичный Мюнхаузен.

В противовес новым именам в 1992 году выпустили книгу с иллюстрациями прославленного С.Алимова.

Книжка переиздана в 2017 году (М.: Энас), есть в продаже. Критики отмечали, что на графику Алимова повлияла его работа художником-мультипликаторов. Любовь к профилям — фирменный знак художника.

Книга уже 2008 года в массовой серии. Но художник — Гальдяев, известный советский художник.

Внутри — немного иллюстраций, преимущественно чёрно-белых (цветные на вклейках). Престарелый Мюнхаузен в лучших традициях советской книжной графики.

Советские художники продолжают привлекаться к иллюстрированию. Книга 2014 года, где художник — сам легендарный Устинов.

Устинов — художник сугубо реалистического направления, хотя и с несомненным юмористическим даром. На контрасте реализма с фантасмагорией и будут сделаны иллюстрации.

Героический молодой Мюнхаузен.

Фантасмагоричный пожилой Мюнхаузен.

Советские художники не заканчиваются. Книга 2018 года с иллюстрациями Фёдорова.

Иллюстрированный форзацы — признак авторского макета и возросшего уважения издателя-монополиста к идеям художника.

Обыкновенный фёдоровский Мюнхаузен.

И только после большого перерыва — новые имена и новые концепции. Книга 2013 года, сконструированная молодой художницей Акатьевой. Уже на обложке — заявка на свежее прочтение. Можно разглядывать детали (парик Мюнхаузена на затылке напоминает поверхность Луны, а там уже вниз головой пляшет американский астронавт).

Творческое решение форзаца, перетекающего в нахзац. Люблю такие необязательные украшения в книге.

Ну и главное: это книжка-трансформер. Все компьютерные чудеса не смогли затмить восторга от ручного преобразования картинки. Наверное, как раз и срабатывает эффект неожиданности: этого не может быть, это же не цифровое изображение!

Ещё раз.

1) Скала.

2) Скала превращается...

3) ...в кита

Ещё одно новое имя. Книга 2015 года с иллюстрациями художницы Двоскиной (сейчас это уже известная художница).

Я читал, что Двоскина, получив заказ, пришла в ужас от кровожадности "Приключений Мюнхаузена" и решила сделать иллюстрации, где детишки просто разыгрывают сценки — чтобы было понятно, что это всё понарошку.

Сомнительная идея: всем и так было понятно, что приключения выдуманные, а так получается, что дети сами выбрали кровавую книжку и с азартом разыгрывали все издевательства над животными, турками и испанцами.

Облик Мюнхаузена при такой концепции, конечно, затерялся.

Не люблю умозрительных установок в трактовке произведений искусства. Концепция художницы показалась пресной.

Весёлая книжка Дяди Коли Воронцова. У меня издание 2009 года, но на странице художника говорится, что «Занимательный Мюнхаузен» — это первая заметная авторская книга художника, вышедшая первым изданием в 1994 году.

А мне казалось, что Воронцов — из старой советской гвардии карикатуристов. Рисунки уютные, как из старого "Крокодила".

Мюнхаузен смешной, есть молодой и старый.

Собирая иллюстрированные книги, невозможно было, даже без особого желания, не скопить солидное собрание книг Михалкова.

Разные иллюстраторы, вроде бы богатый материал для сравнений и обобщений. Но я неожиданно обнаружил, что даже если брать по-настоящему прекрасные стихи раннего Михалкова, обзоры иллюстраций к ним будут невыносимо скучными. Художники лишены возможности как-то выразить себя. Михалков всё образно показал в своих дидактических стихотворениях ("я у стенки", "у меня дрожат коленки" и т.д.), картинки не нужны. В этом сила морализаторской поэзии Михалкова. Его лирическая поэзия тоже черезчур предметна для лирики: "Дело было вечером...". Все вынуждены рисовать городской двор с компанией ребятишек. Потом взрослые читатели могут вспоминать самый любимый рисунок к этим стихам, но это будет рисунок "шаблонных" художников типа Чижикова, Лемкуля или Васильева-и-Булатова: они что ни нарисуют, всё будет хорошо, при этом все персонажи будут одинаковые и оторванные от текста. Здесь текст вообще не важен (у меня, например, во младенчестве любимым занятием было рассматривать "шаблонные" карикатуры Чижикова — и неумение прочесть подписи к рисункам нисколько не мешало наслаждению).

В то же время, существует прекрасный обзор иллюстраций к "Дяде Стёпе" из книги Л.Кудрявцевой "Собеседники поэзии и сказки". Это идеальный образец анализа, снабжённый необходимым и достаточным иллюстративным рядом (это эссе в формате pdf я прикрепил внизу).

"Дядя Стёпа" — приключенческий роман (первая и лучшая часть трилогии). Его интересно не только иллюстрировать, но и интерпретировать. Какую тенденцию выявила Кудрявцева?

1) Сталинский период.

Очень сильно в СССР отличалось предвоенное искусство, которое начали всерьёз ограничивать года с 1934-го, но ещё сохранялась инерция "золотого века" детской книжки-картинки 1920-х гг., и послевоенное искусство, когда "сталинский ампир" вытеснил все другие направления.

а) А.Каневский в 1936 году

цитата

воспринял Дядю Стёпу как персонаж абсолютно комический... Просто какой-то Иванушка-дурачок. И лицо дурашливое. В общем, остроумная шутка.

б) В 1949 году И.Кеш-Проскуряков рисует совсем другого Дядю Стёпу

цитата

За десять лет Дядя Стёпа вырос в образцового гражданина... Получился жизнеутверждающий плакат.

2) После-сталинский период.

Тоже разные времена: "Оттепель", Семидесятые, Восьмидесятые.

а) К.Ротов. 1957 год:

цитата

Его Дядя Стёпа тоже весьма положительный мужчина, но нарисован с улыбкой

б) Ю.Коровин. 1971 год:

цитата

Внёс лирическую ноту, декоративность. Какой же это "Дядя" да ещё "Стёпа"! Приятный спортивный молодой человек с мечтательностью во взоры... Такая книжная жизнерадостная иллюстрация. Таков и герой. Тоже, конечно, плакатный.

в) В.Гальдяев. 1984 год (первый вариант), 1987 (второй вариант):

цитата

Грубоватое лицо, накачанные мускулы, лёгкая самоуверенность, заломленная на затылок белая кепка... Веселится и ликует весь беспечный народ.

От себя добавлю: это был первый опыт историзма в стёпаниане. Через 50 лет Дядю Стёпу вернули в его довоенное время. И это время — грубоватое и крикливое — представлялось таким художнику. Я не знаю, какого происхождения был Гальдяев (родился в Москве в 1938 году), но он принадлежал к поколению, родители большинства из которых были полуграмотными выходцами из деревни. Это взгляд поздне-советских интеллегентов на свои корни: трогательно, неуютно и немного стыдно.

г) Р.Вольский. 1988 год:

цитата

Нарисовал его таким аккуратненьким подтянутым франтом. Красавчиком, как бы сейчас сказали, гламурным.

Новые прочтения старых произведений становятся наглядными в иллюстрациях разных эпох. Эволюция образа Дяди Стёпы от Иванушки-дурачка до гламурного супермена впечатляет.

Иллюстраций к "Дяде Стёпе" было больше, чем привела в пример Кудрявцева. Но сюиты таких, например, первоклассных художников как Сутеев (см.), или Мазурин (см.) — при своём создании ничего не добавляли к развитию образа героя, уже закреплённого в этот период. Пост-советские молодые художники тоже ничего нового не привнесли в стёпиниану. Но всё же можно добавить пару слов к обзору Кудрявцевой.

Мартовский номер "Мурзилки" за 1998 год был посвящён юбилею Михалкова. Блеснуло целое созвездие поколения поздне-советских художников-концептуалистов. Иллюстрировать "Дядю Стёпу" выпало М.Бычкову. Художник вернул персонажей стихотворения в 1935 год. Это возвращение вышло совсем не таким, как у Гальдяева десять лет назад в советское ещё время. Сейчас, в 1998 году, получилось милое ретро с очаровательным советским допризывником в настоящей футболке. Мейнстримом это в конце Девяностых не было.

1) Мирная жизнь Дяди Стёпы.

2) Мирные подвиги Дяди Стёпы.

Сложно объяснить, почему Кудрявцева в своих книгах и статьях упорно игнорирует художника Ф.Лемкуля. Может, потому что это "шаблонный" художник, который критику не интересен. Но ведь столь же "шаблонного" Чижикова она в своей книге не забывает. Что-то личное, наверное, лежит в основе этого умалчивания. А я вот думаю, без Лемкуля не получится полноценного обзора стёпанианы. Хотя иллюстрации Лемкуля стоят настолько особняком, что могут поломать любую стройную концепцию.

У меня имеются две книги Михалкова, проиллюстрированные Лемкулем.

Первое издание крупноформатной книги "Детям" было в 1969 году (а последнее стереотипное, скорее всего, в 1973 году). Сборник обычного формата "Весёлый день" первым изданием вышел в 1979 г. — через 10 лет после большой книги. Для советского общества эти 10 лет — эпоха больших изменений: жить стало лучше, жить стало скучнее.

В книге 1969 года Дядя Стёпа — забавный и беззаботный. Лемкулю в период 1960-х гг. это было свойственно — он и совершенно хулиганского Хармса в это время проиллюстрировал озорными картинками (1967). Дядя Стёпа получился разбитным, как в довоенное время, когда его воспринимали как Иванушку-дурачка. А потому что Лемкуль наслаждался "оттепелью", которая дала ему — уже пожилому художнику — второе дыхание и, наконец-то, собственную оригинальную манеру. Лемкуль выпал из общей тенденции лакировки образа Дяди Стёпы.

А что же в книге 1979 года? Лемкуль перерисовал рисунки. Изменил персонажей чуть-чуть, а настроение совсем другое. Дурашливость исчезла. Как будто, в самом деле, Лемкулю указали на отклонение от генеральной линии в трактовке "Дяди Стёпы", и он всё переделал с нескрываемым раздражением. В целом, это может служить подтверждением концепции Кудрявцевой о наведении лоска на образ Дяди Стёпы.

В издании 1969 года иллюстраций к "Дяде Стёпе" очень много: отображён каждый эпизод. В 1979 году гораздо меньше картинок. Будем смотреть только те, которые совпадают в обоих изданиях (т.е. все из книги 1979 г. и некоторые из ранней книги 1969 г.). Полная сюита из книги 1969 г. приведена   вот здесь, например: https://kidpix.livejournal.com/1895315.html.

Итак, смотрим и сравниваем. Один и тот же Дядя Стёпа десять лет спустя.

1) Представление.

1969 год: у Дяди Стёпы непропорционально длинные и тонкие ноги (как на ходулях, что сразу настраивает на балаганную атмосферу). Лицо — расплывшееся в улыбке. Толпы народа — идут по своим делам, только малыш пялится на сказочного великана.

1979 год: ноги пропорциональные! Всё, не будет цирка. Обыкновенная дылда. Дядя Стёпа всё так же молод, но он теперь солидный гражданин, не лыбится. И широко известный: добропорядочные дети выстроились для приветствия вдоль пути уважаемого Степана.

2) Поездка на осле.

1969 год: многочисленная публика по-разному реагирует на то, как комично-длинноногий Стёпа едет на осле. Но можно заметить и эмоциональных граждан, радостно приветствующих цирковой номер.

1979 год: в глазах народа недоумение и возмущение. "Сколько можно мучить ослика?". За Степана всем неловко.

3) В тире.

1969 год: Дядю Стёпу окружают какие-то персонажи, не идентифицированные в тексте. Но эти персонажи сплошь колоритные, что поддерживает атмосферу карнавала.

1979 год: Степан совсем один, он никому не интересен со своими ногами обычных пропорций.

4) Спасение утопающего.

1969 год: Дядя Стёпа, шагающий по воде, по-прежнему комичен. Хотя он в первый раз без улыбки (ребёнок чуть не погиб). Публика (включая рыбок) продолжает вносить элемент абсурда даже в серьёзное дело спасения на водах. Комичен даже спасённый младшеклассник с зелёным лицом.

1979 год: Степан не просто не улыбается, он явно взбешён из-за маленького паршивца. Публика настроена серьёзно и даже трагично.

5) Медкомиссия в военкомате.

1969 год: комично и многолюдно.

1979 год: обмельчал Дядя Стёпа, с ним теперь пара скучающих докторов справится.

6) Отпуск моряка.

С эпизодом возвращения моряка Дяди Стёпы такая история. В 1935 году он, понятно, пришёл в отпуск с флота мирного времени. В войну или сразу после войны Михалков сделал вставку о военном приключении Дяди Стёпы: он, не покидая советского корабля, своими длинными руками сорвал флаг с мачты фашисткого судна (я в начале 1970-х гг. смотрел диафильм с этой вставкой). Потом этот эпизод выпал и осталось только упоминание о войне, о ранении. Так что в последнем каноническом варианте текста Дядя Стёпа получил отпуск по ранению (война, вероятно, ещё не закончилась). Но большинство поздне-советских художников помещают действие стихотворения в современную обстановку. Поэтому между текстом и рисунками возникает временной диссонанс, на который предпочитают не обращать внимания.