Стихотворение "Несостоявшееся знакомство" возвращает нас в русло английской абсурдной поэзии. Имеется логический пробел, который должен восполнить маленький читатель (слушатель). Хорошо, если иллюстратор ему подскажет.

Из-за чего дети свалились на пол?

цитата

Билли и Долл

полезли на стол —

знакомиться с новым котом.

Первым был Билл.

Он шишку набил.

А Долли свалилась потом.

Итак, в стихотворении появился кот. Вновь иллюстраторы разделились на котофилов и кисофобов.

Рисунок из моего детства. Калачёв рисует злого (по меньшей мере, нахмуренного) кота. Этот кот предупреждает о своём независимом характере. Знакомится с детьми он явно не желает.

Сомнений, почему дети оказались на полу, нет. Это кот их побил.

Зачем они полезли к нему? Разгадка — в фотографии на стене. У детей была собачка, они привыкли её безнаказанно чухать. Эта собачка иерархию в стае признавала, хозяйских детей не обижала. Значит, вина детишек простительна (простая неосторожность), а кот — жестокий и бессердечный. Ещё и на стол взгромоздился. У-у-у!

Антоненков своим рисунком тоже подсказывает, как заполнить логическую лакуну в стихотворении. Но художник — явный кошатник, он, понятно, кота будет выгораживать. Спит очаровательный котик, а противные дети его дразнить лезут.

Котик со сна закричал во всё горло от испуга. Бедный котик! Противные дети попадали от неожиданности. У-у-у!

А что у Спеховой? Дети сами упали. Лезли-лезли знакомиться, да и сорвались. Такой котик никого обидеть не может, да он даже и не пошевелился.

Желание художницы выгородить кота приводит к искажению восприятия текста. Детишкам не дают возможности решить хитроумную задачу. Дети остановятся в развитии. Погубят Россию такие котики. Только правда о котах спасёт нас.

У художницы Ивановой всё понятно — кот свиреп, дети на полу. Бонусом на странице — смешное стихотворение про дядюшку Юджина.

Бесподобный кот Алисы Порет. Кот ей друг, но истина дороже — это он непрошенных гостей со стола смахнул.

Иллюстрации Порет (делая поправку на новые возможности репродуцирования рисунков) совершенно в духе детских книжек эпохи советского НЭПа. Не тех авангардистских, что были с рисунками Лебедева и пережили своё время, а тех, что были в обычных массовых изданиях.

У Конашевича выходил в 1925 году сборник "Рожи" — совершенно проходные упражнения на анатомию мышц лица. Вот на рисунке Порет через пятьдесят лет всё те же тщательно прорисованные и не вполне убедительные гримасы на детских лицах. Смешение времян.

Продолжаю воскрешать свои впечатления раннего-раннего детства от стихов Левина.

Следующее стихотворение в сборнике "Глупая лошадь" — под волшебным звукосочетанием "Уики-Вэки-Воки". Во взрослом возрасте попадалось на глаза какое-нибудь "Вилли Винки", что-то смутно отзывалось из детства, начинал читать — нет, не то. "Уики-Вэки-Воки" — ни одной звонкой согласной.

История ещё более загадочная, чем про мистера Квакли и мистера Крякли. Значимость интерпретации текста художником повышается.

Первая строфа:

цитата

Уики-Вэки-Воки-мышка

Построила себе домишко

<...>

Но так уютно жить в домишке

Уики-Вэки-Воки-мышке.

На чёрно-белом рисунке — абсолютно счастливая мышка. Печурка, суп варится, кровать, коврик, ночной горшок. Портрет хозяйки-мышки на стене.

Вторая строфа:

цитата

Уики-Вэки-Воки-кот

Негромко

Песенку

Поёт.

Она

Без слов,

Она

Без нот,

Но знает кот, о чём поёт.

Поёт и гладит свой живот

Уики-Вэки-Воки-кот.

Что бы значило? Ничем не связанные строфы. Кроме пары "кошки-мышки". Настораживает, что кот гладит свой живот.

На цветном рисунке Калачёва — безжалостная интерпретация. Кот находится в той же самой локации, в которой до того была мышка. Кровать ему мала. На стене — тот же портрет мышки. Сожрал мышку и занял её домик.

Первый урок: кошки коварны, опасны и беспринципны. Такое не забывается. Хотя с кошками, конечно, потом приходится дела вести.

На рисунках Антоненкова другая интерпретация. Всё вроде бы правильно: счастливая мышка и довольный облизывающийся котик. Все живы-здоровы.

Но разница между "облизывается" (хочет съесть) и "поглаживает живот" (уже съел) все-таки очевидна. Так что на рисунке — подмена понятий. Выгораживает Антоненков кошачье племя. Пристрастный он.

Вот так всё с младенчества всё и предопределяется. А потом через много лет: "Какая у Вас собачка хорошая. Уики-Вэки-Воки в детстве читали?" — Ага. — "В рисунках Калачёва?" — Само собой. А у Вас котик? — "Да, у меня ведь эта книжка с рисунками Антоненкова была".

Хорошее решение художница нашла: котяра поглаживает живот потому, что постоянно накормлен, безотносительно к какому-то мышонку.

Да, отъелись коты по сравнению с 1969 годом. Никто не помнит, чем кошки питались, когда "Вискаса" не было. Нет больше в стихотворении загадки и конфликта.

Алису Порет не заподозришь в незнании отношений между мышкой и кошкой. Но нарисовала она в точности всё как написано: мышонок в норке, а кот гладит живот. Не придраться.

Ах, уж это простодушие Алисы Порет! Тоже кошек выгораживает.

В дошкольном детстве моей любимой книжкой был сборник "Глупая лошадь". Слушал стихи, которые читали мне родители (в отведённое время), и постоянно рассматривал картинки (всё время). Удивительно то, что для малыша абсурдистские стишки с английскими корнями были близки и понятны — более, чем наша традиционная детская классика. Автор завораживал, требовал расшифровки. Думаю, впрочем, что если бы мне в детсадовском возрасте перед сном читали и перечитывали "Войну и мир", она бы стала любимой книгой — а так нет, только на втором месте после "Глупой лошади". Всегда удивляюсь, слушая про то, как взрослые решают: "Это ребёнку ещё рано".

Взрослым я очень-очень долго не мог найти эту книжку, хотя обложка, как я потом понял, постоянно попадалась на глаза. Во-первых, тексты я искал не там: был убеждён, что это стихи Маршака , а оказалось Вадима Левина. Во-вторых, в моей памяти иллюстрации представали как многоцветные полотна какого-нибудь Рубенса, а не линеарные рисунки Спартака Калачёва. Всем знакомая аберрация памяти. Вспомнил всё лет пятнадцать назад благодаря случайности. Вот она — книжка 1969 года.

Потом узнал, что этот корпус стихов Левина в наше время проиллюстрировал Е.Антоненков.

Ну а потом уж накопились и другие издания стихов Левина в иллюстрациях разных художников.

Вот оно — региональное издание "Глупой лошади" (Новосибирск, 1969) с рисунками незабвенного художника С.Калачёва (тираж 175 тыс. экз.). Квадратный формат для тех времён указывает на библиофильские претензии издательства. Сдержанное оформление переплёта. Кстати, имени автора на переплёте нет.

Столь же сдержанный титульный лист, где проставлено имя Левина и дана характеристика сборника: пересказы, подражания, переводы с английского. Прямо указать на мистификацию автор не рискнул (или издатель не позволил).

Форзац, дающий представление о технике цветных иллюстраций (прозрачное тонирование).

Зеркальный нахзац.

Следующее переиздание с иллюстрациями Калачёва точно в таком же макете выйдет в Харькове в 1992 году, но там уже будут иронические пояснения Левина, дающие понять, что никакие это не переводы. В текст были внесены некоторые смешные примечания. Потом, начиная где-то с 2004 года "Октопус" будет переиздавать книгу в неизменном макете вплоть до наших дней (сейчас продаётся переиздание 2021 года с чуть обновлённой обложкой).

Пишут, что в 2004 году сборник "Глупая лошадь" перевели на английский, и он вышел в американском издательстве «Pumpkin house» с рисунками выдающегося иллюстратора наших дней Е.Антоненкова. Году в 2012 с этими рисунками сборник выходил на украинском языке (поди, с английского переводили). А в 2014 году вышел, наконец, на языке оригинала в издательстве "Махаон".

На переплёте и титульном листе ёрнический подзаголовок: "Самые новые старинные английские баллады" (указание на мистификацию).

"Предисловие переводчика": сначала сочинить до-подлинный перевод, а потом пускай англичане переводят обратно. Поэтому перевод на английский для американского издательства — это, конечно, завершающая точка в литературной игре.

Ну, и форзац-нахзац. Антоненков умеет использовать эти места — они ведь иллюстратору отданы и должны быть декларацией художественного оформления книги.

Сборник новых стихов Левина, изданный в 2015 году в Харькове с милыми иллюстрациями художницы И.Черняк. Из "Глупой лошади" будет три стихотворения.

Форзац, раз уж завелась такая привычка.

Наша "Нигма" издала расширенный сборник стихов Левина в 2019 году в серии "Весёлый Альбион" с иллюстрациями современной художницы М.Спеховой. Почти все стихи из "Глупой лошади" присутствуют.

Подзаголовок всё совершенствуется: "Новейшие старинные английские баллады и стихи в до-подлинных переводах на русский".

"Предисловие переводчика" тоже расширяется.

Форзац вот такой есть.

Вероятно, наиболее полный сборник сочинений Левина (и его соратницы/соавтора Р.Мухи), изданный "Октопусом" в 2017 году. Книга-перевёртыш. С одной стороны — художественные произведения. Есть кое-что из "Глупой лошади".

С другой стороны перевёртыша — методические труды. Иллюстрации С.Ивановой в этом сборнике — не самое главное.

Стихи Левина успела проиллюстрировать Алиса Порет (начинавшая еще в 1920-х гг., иллюстратор первого русского "Винни-Пуха"). Сборник стихов Левина про котов в первый раз вышел в издательстве "Малыш" в 1978 году. Издательство "Мелик-Пашаев" переиздало его в 2014 году.

Из "Глупой лошади" только одно стихотворение, совсем мало из этой книжки будем смотреть. Так что можно в качестве знакомства полюбоваться первым разворотом с лунным пейзажем.

Ещё одно переиздание. В 1972 году "Малыш" выпустил ширмочку со стихами Левина и иллюстрациями известного советского художника А.Брея. В 2016 году "Речь" любовно переиздала сборник в виде книжки-малышки.

Из "Глупой лошади" здесь тоже только одно стихотворение (заглавное).

И ещё одно переиздание. В 1968 году "Малыш" выпустил книжку под авторством Н.Воронель и Р.Мухи с иллюстрациями легендарного В.Чижикова, находящегося в своей лучшей форме. В 2018 году "Лабиринт" переиздаёт книжку с добавлением авторства Левина.

В этой книжке, строго говоря, нет стихотворений из "Глупой лошади", но есть некие первоначальные наброски (варианты) этих стихотворений. Всё равно интересно.

В марте 1945 года была опубликована последняя авторская (на оригинальный сюжет) сказка Шварца "Рассеянный волшебник". Ранняя весна 45-го не могла не подействовать даже на такого мизантропа как Шварц.

По сравнению с мрачными предвоенным сказками, "Рассеянный волшебник" — это милый анекдот. Лошадь превратили в кошку, а потом обратно в лошадь. Иллюстрации соответствующие.

Первая публикация была в журнале "Мурзилка" (1945, № 2-3). Художница — А.Порет.

Алиса Порет — загадочный персонаж советской художественной жизни. Кажется, она была больше персонажем богемной жизни рубежа 1920-х — 1930-х гг. Я начинал было собирать её иллюстрации — и бросил: рисунки и темы простоватые; даже слава первого иллюстратора русского "Винни-Пуха" (см. тут) не помогла. Но вот рисунки из "Мурзилки" за 1945 год вроде бы приоткрыли мне значение Порет для нашей культуры. Мы уже видели иллюстрации 1940-1941 гг. к другим сказкам Шварца: все художники перед войной послушно перешли на серьёзный реализм. А анекдот Шварца надо было иллюстрировать более простодушно. Тут и выясняется, что Алиса Потер своей манеры условного рисунка не изменила. Вот она и украсила весёлую сказку весёлыми рисунками.

Счастливый случай: Алиса Порет на официальные требования отойти от формализма не поддалась (думаю не из-за принципиальной позиции, а по свойственному ей легкомыслию).

Впрочем, надо учитывать и послабления военной поры. Алису Порет к рисованию для "Мурзилки" допустили только с 1944-го года. И здесь показателен новогодний, 12-й номер "Мурзилки" за 1944 год — ну очень формалистический. Отвлечёмся немного, чтобы почувствовать дух времени, когда писался "Рассеянный волшебник".

Автор иллюстрации на обложке номера не указан. Но я уверен, что это А.Порет (её композиция и её медведи — потом и Винни-Пух таким же будет). На обороте — официозное новогоднее стихотворение К.Чуковского с упоминанием Сталина (и смена размера интересная: начало чисто чукоковский раёк, а конец — строфа гимна).

Далее — ещё одно новогоднее стихотворение Чуковского (уже без Сталина) на фоне поретовской ёлки (художница здесь указана).

Роскошный центральный разворот с отвязным празднованием Нового года от Ю.Васнецова (очень много сказочных персонажей, вплоть до Лягушки-царевны на снегу).

И — сюрприз. На последней странице обложки юмореска Е.Шварца с рисунками А.Каневского — ещё одного весёлого непереучившегося формалиста.

Но вернёмся к тексту "Рассеянного волшебника" в современных иллюстрациях. Сегодня можно сравнить В.Чижикова и М.Майофиса.

Уже знакомое издание 2016 года с иллюстрациями Чижикова и "Рассеянный волшебник" 1989 года с иллюстрациями Майофиса. У Майофиса на суперобложке среди основных персонажей Шварца на крыше восседает лошадь как раз из нашей сказки.

За счёт того, что сказка короткая, а лимит рисунков на неё выделялся как на обычную сказку, у Майофиса получилось рисунков столько же, сколько у Чижикова.

1) Портрет рассеянного волшебника. У Чижикова добродушен, у Майофиса байроничен (красив, романтичен и рассеян).

2) Предвидение изобретения собачонки-робота. Встреча волшебника и любопытного мальчугана, управляющего лошадью с телегой.

3) Чем могла закончиться такая встреча? Волшебника заставили продемонстрировать трансформацию лошади в кошку. А обратно не получается — нужный прибор в ремонте ещё месяц будет (волшебник ведь рассеянный). От лошади у кошки осталась лошадиная сила.

4) А когда через месяц кошка обратно превратилась в лошадь, то у неё остались кошачьи замашки: реветь басом "мяу" и лазить по крышам. Это по-настоящему смешно — Чижиков наконец-то вдохновился текстом Шварца и нарисовал прелестную сочную картинку, в духе своей молодости. Майофис тоже с удовольствием рисует картинки к этой сказке, но сдерживает юмор, интеллигентно понижая его до уровня английского.

Сборник "Волшебные краски" 1978 года, где были собраны лучшие тогдашние художники. К трём сказкам Шварца — иллюстрации разных художников. К "Рассеянному волшебнику" — картинка Е.Монина.

И традиционно одна иллюстрация И.Олейникова из сборника 2017 года. Мятежный Олейников ищет драмы. И находит её в этом анекдоте.

По получении из ремонта увеличительного прибора, волшебник, никого не предупредив (он же рассеянный), дистанционно трансформировал в лошадь кошку, мирно спавшую в избе на печке.

Перед нами прошли все герои "Винни-Пуха". Над прощаться.

Для прощания с "Винни-Пухом" я выбрал главу, "в которой Винни-Пух изобретает новую игру и в неё включается Иа-Иа" (это глава 14 сокращённой заходеровской версии перевода или глава 6 второй части полной версии).

В этой главе присутствует столкновение разных планов повествования. К тому же, в этой главе мы встречаемся со всеми цетральными персонажами. Содержание главы таково:

1) В очень долгой неторопливой экспозиции рассказывается, как Пух изобрёл игру: кидать с одной стороны моста палочки в воду и ждать на другой стороне, какая из них выплывет первой.

2) Показывается сцена игры, в которой участвуют Пух, Кролик и крошка Ру.

3) Из-под моста вместо палочки выплывает осёл Иа.

4) Пух придумывает и под командой Кролика осуществляет способ прибития ослика к берегу: кидает в воду большой камень.

5) Ослик Иа выбирается на берег и обвиняет Тигру в в своём падении в реку.

6) Появляется Тигра. Вступает в пререкания.

7) Появляется Кристофер Робин. Демиург никого не наказывает, да и вообще не выносит никакого приговора.

8) Все идут играть.

Интерес представляют те иллюстрации, которых по условиям макета было немного к этой главе. По одной иллюстрации нашлось у А.Кошкина и Э.Назарова. Это излюбленная сцена у иллюстраторов: из-под моста выплывает Иа.

У Кошкина сцена выдержана в духе сюрреализма. И величественная композиция: отстранённый ракурс сверху, равнодушная природа, малость персонажей на мосту... У Назарова — подход мультипликатора: всё спрессовано, вот-вот энергичный Кролик подаст сигнал, Пух отпустит камень, сейчас-то смешно, а будет ещё смешнее...

Кошкин иллюстрирует произведение, как будто стоящее в одном ряду с "Божественной комедией", а Назаров — потешный мультик (причём, возможно, совсем не тот, который снимал Хитрук).

Традиционна в своей меланхолии Шульгина. Она иллюстрирует хотя и забавную, но всё же английскую повесть. Пух, который придумывает новую игру — очень важная часть главы. Но эту часть можно отразить только портретом Пуха с шишками (сначала он шишки бросал с моста). Заставку Шульгина отдаёт Пуху, а концовку — ослику из-под моста.

Вот, кстати, ещё картинка из издания "Радуги" (1983) на английском языке.

Те же сцены, что и Шульгина, выбрали ранее Диодоров и Калиновский: Пух-мыслитель на заставке и ослик из-под моста на страничной иллюстрации. И настрой такой же: лёгкая английская меланхолия.

И закрепление лёгкой английской меланхолии: на обороте вклейки ослик Иа плывёт по реке один, совсем один.

В отдельной сюите Диодорова через 20 лет настрой был другим: показывать сюжет в развитии. Вводная часть главы полностью игнорируется. На заставке Диодоров сразу изображает коронный номер: ослик Иа вверх ногами.

1) Далее даётся связное изложение событий: игра в пустяки, проплывающий ослик, метание камня, ослик выбирается на берег. Хорошо, что много иллюстраций вкраплены в текст: надо читать все те диалоги, которые сопровождают несложные действия.

2) Появляется развязный Тигра. Он не собирается ни в чём раскаиваться.

3) Никто не наказан. Играют все (и Тигра с Иа).

Чижиков тоже даёт не эпизоды для создания настроения, а связный рассказ о событиях.

1) Величавость проплыва Иа под мостом компенсируется весёлой сценой швыряния камня.

2) Жалкий Иа и судилище над Тигрой. Иа жалко, но Тигру кара не нашла. Наверное, этот английский выкрутас для Чижикова был обескураживающим: у него на рисунке и Кристофер Р. вроде бы как вникает в дело (а на самом деле не вникает совсем), и вроде бы Тигра всё осознал (а на самом деле, нет).

Первые иллюстрации Алисы Порет к русскому Винни-Пуху.

Книжка ещё не культовая. Картинки простые в своей интерпретации.

Порет не мешает собственному воображению читателей, не ставит препятствий на пути будущих интерпретаторов.

Пора подводить итоги. Они оказались неожиданными. Вроде бы, "Винни-Пух" — книга с напряжённым сюжетом, затейливыми приключениями и смешными подробностями. Но весёлые иллюстрации (даже первоклассные) начали утомлять: они отвлекают от текста (при том, что к этой главе у меня нет пёстрых картинок Антоненкова).

Хорошо легли на текст задумчивые картинки с малоактивными персонажами. Видать, очень многоплановыми оказались повести Милна. А, может, просто очень английскими.