Заканчиваю обзор иллюстрированных изданий сказки "Волшебное кольцо". От африканского фольклора до советского писателя А.Платонова (который "Чевенгур").

Платоновское "Волшебное кольцо" мы в прошлый раз посмотрели в иллюстрациях М.Ромадина, художника, которого я с опозданием начинаю считать выдающимся. Но сказка "Волшебное кольцо" в переделке Платонова (основа — сказка Шергина) в составе различных сборников совсем неплохо издавалась в советское время и даже издаётся в наши дни.

У меня с "Волшебным кольцом" остались два авторских сборника сказок Платонова и один сборник разных авторов (и художников). Сборники такие: 1) Платонов А. Волшебное кольцо. — М.: Советская Россия, 1970. Художник И.Кононов; 2) Платонов А. Волшебное кольцо. — М.: Стрекоза, 2018. Художник Л.Непомнящий; 3) Жар мечты. — М.: Молодая гвардия, 1970 . В " Волшебном кольце" художник К.Овчинников.

Художники — все далеко не последние графики-иллюстраторы. Но картинки к платоновскому "Волшебному кольцу" явно не вершина в их творчестве. Думаю, виной тому скучный текст (вторичный и оттого вялый). Художники не смогли вдохновиться.

Бытовой портрет в интерьере. У Кононова — до появления зверей, а у Непомнящего — после. Это период нищеты и маминого отчаянья.

Рисунок Кононова (1970 г.) — интересный по форме, в нём ещё есть отголоски "новой волны" 1960-х, навсегда изменивших советскую книжную иллюстрацию. Рисунок Непомнящего в современном издании — детище уже своего времени, тоже характерен для хорошей позднесоветской графики (фактически иллюстрации сделаны в первой половине 1990-х).

Первое задание слугам кольца — муки, маслица там...

Далее — сцена, знакомая по мультфильму "Волшебное кольцо".

Первоисточник — "Волшебное кольцо" Шергина. Опять можно сравнить язык платоновской переделки и оригинала.

цитата Платонов "Волшебное кольцо"

— Очнись, сынок! У нас второе лето муки и горсти нету.

— А ты наведайся, мама, в амбар — гляди, и найдешь.

— Да там и мыши с голоду подохли! Чего глядеть в пустое место? Нешто дверь пойти наглухо припереть.

Пошла мать к амбару, тронула дверь, а дверь распахнулась, и мать Семена головой в муку так и упала.

цитата Шергин "Волшебное кольцо"

— Пирого-ов? Да у нас год муки не бывало. Очнись!

— Мама, обуй-ко глаза-те да поди в анбар!

Матка в анбар двери размахнула, да так головой в муку и ульнула.

Отличительная черта платоновского варианта сказки — наличие Аспида, приёмного сына змеиного царя. Ваня с женой в лесу заснули, а Аспид царевну разбудил и принялся её обольщать, превратившись в красивого юношу. Царевна вглядывается в своего деревенского мужа, сравнивая его с прекрасным незнакомцем.

цитата Платонов "Волшебное кольцо"

«Ой, ктой-то! — подумала царевна. — Да он лучше Семена! Вот бы мне в женихи такого, когда я девкой была!»

Наверное, русский народ очень любит мосты: огромные, капитальные, красивые. Мало кто из художников устоял от соблазна проиллюстрировать эпизод с хрустальным мостом, который построили молодцы из кольца за одну ночь.

Художник К.Овчинников славен ажурностью своих условных пейзажей и сочетанием розового с голубым. К этой сказке у художника была только одна иллюстрация. И вот результат: выдающихся художественных качеств кружевной мост Овчинникова.

Другие художники тоже нарисовали мост. Но это мосты сугубо "инженерной конструкции".

А после моста картинок ни у кого нет — художники интерес к платоновской сказке потеряли.

Были у нас как-то иллюстрации к "Египетским ночам" Пушкина (тут и тут).

Классические гравюры Кравченко, современный символизм Забирохина... Рассказ у Пушкина наполнен страстью, П.Бунин через эротизм эту страстность передавал.

Древний Египет мы зрительно воспринимаем через росписи тех времён: силуэты в узких платьях, треугольники локтей и колен, опахала. И эротизма там достаточно.

К такой росписи и сюжеты должны быть по-настоящему древние, аутентичные. Подойдут и библейские (ветхозаветные) истории. Например, дочь фараона пришла купаться на берег Нила и нашла корзинку с младенцем Моисеем. Неожиданно в Интернете к этой истории обнаружился рисунок знаменитого детского художника В.Лосина.

Потрясающе! Европеоидные лица советских времён (царевна — коренная москвичка, а служанка в воде — лимитчица). И при этом узнаваемые шаблоны Древнего Египта — те самые силуэты и треугольники.

Эта картинка заставила меня задуматься, как воспринимается древность в книжной иллюстрации. Чаще всего, это костюмированный эпос, в котором играют современные актёры (как у П.Бунина). У Лосина тоже современные актёры, но с хорошими костюмами и балетмейстером. Вообще, облегчает ли задачу современным художникам специфичные изображения, дошедшие из Древнего Египта? Интересная задача для иллюстратора.

Решил посмотреть с этой точки зрения имеющиеся у меня книжки с настоящими древне-египетскими историями.

Первая книжка — "Чудесные превращения Баты". Художник — знаменитый Н.Кочергин. Книжки на Фантлабе нет.

Дети могли бы получить представление о манере древне-египетских росписей из одной этой книжки. Стилизация древне-египетских образцов у Кочергина очень точная. Вот, например, воин с натянутым луком — один из самых узнаваемых образов Древнего Египта (правда, в подлиннике это был фараон на колеснице).

У Кочергина присутствует естественная модернизация (пропорции фигур, например, точные; мимика живая). Но. всё равно, видно, что Кочергин рисовал в соответствии с древне-египетскими образцами.

Но Кочергин всё же отражает сюжет древней сказки с нестареющими страстями. Вот такого в живописи Древнего Египта не было — растрёпанные персонажи:

Меня лично заинтересовали стилизованные изображения деревьев. Действительно, это свойственно древне-египетским образцам.

Но у меня подобные деревья-шары ассоциировались не с Кочергиным, а с другим художником. В таком стиле деревья в детских книжках рисовал младший современник Кочергина — К.Овчинников. Оказывается, Овчинников тоже отметился в теме Древнего Египта.

К.Овчинников — известный и мною любимый иллюстратор. На Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art7285. Книга тоже представлена на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition140939. Есть и современное переиздание: https://fantlab.ru/edition210900.

У К.Овчинникова — во всех книгах стилизация деревьев, птиц, зверей. А в этой книжке с древне-египетскими сказками — нет. Всё это ранее сделал Кочергин. Как раз для Овчинникова деревья-шары не представляли никакой сложности. Но здесь ему пришлось делать стилизацию более сложную (для себя более сложную, поскольку он не использовал собственные приёмы).

Сначала — откровенное подражание древне-египетским папирусам.

Далее — современные рисунки. Композиции у Овчинникова по законам стилизации почти такие же, как у Кочергина — ведь источник-то единый.

Но фигуры египтян у Овчинникова по сравнению с Кочергиным остались более скованными — чтобы яснее была отсылка к первоисточнику.

А вот природу (деревья, травы) Овчинников отобразил предельно точно на контрасте с людьми.

Оказывается, была иллюстрированная древне-египетская литература и для взрослых. Здесь художник — ксилограф Ф.Константинов.

С Константиновым мы неоднократно встречались по поводу иллюстраций к пушкинским произведениям, из которых пока самое крупное было "Евгений Онегин".

Казалось бы, именно Константинов предельно далёк от древне-египетских образцов. На первый взгляд, его гравюры про Египет отличаются от гравюр про Онегина только элементами одежды. А на самом деле, Константинов дух Древнего Египта ухватил очень точно. При этом он обошёлся вообще без стилизации, полностью осовременил древне-египетские образцы, т.е. решил задачу самым сложным путём, без всяких упрощений. Вот потрясающий пример модернизации женского образа (но и оригинал потрясающий).

Вот модернизация намеренно приглушённая (Константинов здесь сохранил только идею танцевальных движений).

А вот собственно гравюры-иллюстрации.

Материала у меня, конечно, мало для серьёзных обобщений. Но, видимо, наличие образцов графики и живописи из Древнего Египта задачу современным художникам (не халтурщикам) не облегчает: изображения именно древне-египетские настолько специфичны, что, если им следовать, легко можно сползти в мультипликацию, а если не следовать — в фильм про Калигулу.

В этой связи кругозор наших советских художников, которые крайностей избежали, вызывает, конечно, уважение.