Поскольку книжек про Мюнхаузена оказалось много, во вторую часть обзора источников выношу преимущественно пост-советские издания.

Уже известный к тому времени советский мастер Бритвин выпускает в 1988 году сюиту к "Приключениям Мюнхаузена". Не удалось даже обложку книги отыскать. Иллюстрации отсюда: https://vk.com/wall12227272_5459.

Цыганистый Мюнхаузен.

Книга, вышедшая в 1992 году, но по инерции перестроечных времён — она бы отлично смотрелась году этак в 1988-м. Поиски новых художников с новыми формами.

У молодой художницы — насыщенный фиолетовый фон, смелые яркие пятна. Продолжение линии Трауготов в отечественной иллюстрации.

Романтичный Мюнхаузен.

Другое проявление перестроечных тенденций: книга 1993 года. Раскраска цветными карандашами/мелками.

Минималистичный Мюнхаузен.

В противовес новым именам в 1992 году выпустили книгу с иллюстрациями прославленного С.Алимова.

Книжка переиздана в 2017 году (М.: Энас), есть в продаже. Критики отмечали, что на графику Алимова повлияла его работа художником-мультипликаторов. Любовь к профилям — фирменный знак художника.

Книга уже 2008 года в массовой серии. Но художник — Гальдяев, известный советский художник.

Внутри — немного иллюстраций, преимущественно чёрно-белых (цветные на вклейках). Престарелый Мюнхаузен в лучших традициях советской книжной графики.

Советские художники продолжают привлекаться к иллюстрированию. Книга 2014 года, где художник — сам легендарный Устинов.

Устинов — художник сугубо реалистического направления, хотя и с несомненным юмористическим даром. На контрасте реализма с фантасмагорией и будут сделаны иллюстрации.

Героический молодой Мюнхаузен.

Фантасмагоричный пожилой Мюнхаузен.

Советские художники не заканчиваются. Книга 2018 года с иллюстрациями Фёдорова.

Иллюстрированный форзацы — признак авторского макета и возросшего уважения издателя-монополиста к идеям художника.

Обыкновенный фёдоровский Мюнхаузен.

И только после большого перерыва — новые имена и новые концепции. Книга 2013 года, сконструированная молодой художницей Акатьевой. Уже на обложке — заявка на свежее прочтение. Можно разглядывать детали (парик Мюнхаузена на затылке напоминает поверхность Луны, а там уже вниз головой пляшет американский астронавт).

Творческое решение форзаца, перетекающего в нахзац. Люблю такие необязательные украшения в книге.

Ну и главное: это книжка-трансформер. Все компьютерные чудеса не смогли затмить восторга от ручного преобразования картинки. Наверное, как раз и срабатывает эффект неожиданности: этого не может быть, это же не цифровое изображение!

Ещё раз.

1) Скала.

2) Скала превращается...

3) ...в кита

Ещё одно новое имя. Книга 2015 года с иллюстрациями художницы Двоскиной (сейчас это уже известная художница).

Я читал, что Двоскина, получив заказ, пришла в ужас от кровожадности "Приключений Мюнхаузена" и решила сделать иллюстрации, где детишки просто разыгрывают сценки — чтобы было понятно, что это всё понарошку.

Сомнительная идея: всем и так было понятно, что приключения выдуманные, а так получается, что дети сами выбрали кровавую книжку и с азартом разыгрывали все издевательства над животными, турками и испанцами.

Облик Мюнхаузена при такой концепции, конечно, затерялся.

Не люблю умозрительных установок в трактовке произведений искусства. Концепция художницы показалась пресной.

Весёлая книжка Дяди Коли Воронцова. У меня издание 2009 года, но на странице художника говорится, что «Занимательный Мюнхаузен» — это первая заметная авторская книга художника, вышедшая первым изданием в 1994 году.

А мне казалось, что Воронцов — из старой советской гвардии карикатуристов. Рисунки уютные, как из старого "Крокодила".

Мюнхаузен смешной, есть молодой и старый.

Завершаю обзор иллюстраций к "Недопёску". Последняя треть глав (в моей произвольной разбивке) сфокусирована на взаимодействии двух директоров — директора сельской неполной средней школы по фамилии Губернаторов и директора зверофермы по фамилии Некрасов.

Коваль вводит в повествование нового персонажа — школьного директора Губернаторова.

1) Капустина рисует, как директор обнаружил на школьном дворе песца.

2) Коваль изобразил директора Губернаторова как личность примитивную, но должности своей соответствующую. Калиновский, подыгрывая автору, с почтительной усмешкой рисует этого директора. Вот он среди своих подвластных, а вот — с подчинённой уборщицей.

Замечательный фрагмент: второклассник стал популярным. С ним пятиклассники за руку здороваются. Калиновский мастерски изображает рукопожатие, повышающее статус.

3) Трубин дал юмористические образы.

4) Двоскина, как представитель нового поколения, изображает школьного директора сатирически.

Директор школы в последний день первой четверти проводит беседу с отпетыми хулиганами и двоечниками. Для советских школьников процедура была неприятной, "пропесочивание" было суровым.

1) Капустина рисует понурых детишек. Ужаса не чувствуется.

2) Калиновский бесподобен в изображении отчитывающего и отчитывающих. Но всё это настолько гротескно, что вызывает смех. Талантливая игра всех актёров.

3) У Трубина тунеядцы, в основном, скучающие. Можно было бы юмористу разыграться, но истина дороже.

4) Двоскина относится к советским педагогическим приёмам с неприкрытой ненавистью. Директор распускает руки (чего у Коваля нет).

1) Капустина рисует без души.

Поскольку повесть о животных, Коваль воспользовался директорской сюжетной линией, чтобы показать, как ведут себя при встрече два пса, у которых на уме только заботы о доминировании: кружат, обнюхиваются, занимают господствующую позицию (кладут руки друг на друга и т.п.). Капустина этой аналогии не увидела. Ей вообще люди неинтересны (она анималист). Директора у неё — два дуболома.

2) Калиновский, тонко чувствующий литературную основу, первую встречу подаёт через рукопожатие (сравни с рукопожатием школьников). У школьного директора, кстати, орденская планка. Подходящая должность для отставного военного. Впрочем, 1975 год — ветераны войны ещё на пенсию не вышли.

3) Трубин начальное противопоставление двух директоров пропускает.

4) Двоскина продолжает гнобить школьного директора. Личная травма художницы: училась в новые времена у старых учителей. Коваль, понятно, со своим опытом сельского учителя был от школьной системы не в восторге, но директор Губернаторов у него всё же не такое убожество (для глубинки он вообще идеальный вариант).

Во втором классе устраивается опрос:"Где песец?". И здесь неприятные школьные воспоминания: поднимают по одному, требуют признаний... И только неподавленный дошкольник Серпокрылов может позволить себе призыв:"Товарищи!".

2) Калиновский: от слёз к смеху. На второй иллюстрации выстроились в ряд герои эпизода: внесистемный Серпокрылов, два лощённых директора (добродушно усмехаются), запущенный внесистемный учитель.

3) Трубин рисует те же фрагменты со сменой ракурса.

4) Двоскина устала от обличения мерзостей советской педагогики, решила отшутиться.

Перемена настроения: решено выдать песца государству-собственнику. Радостно идём всем классом сдавать пушнину. А ведь совсем недавно единодушны были в укрывательстве беглого.

1) Капустина.

2) Калиновский изображает восторг ожидания: удовлетворённость руководства, энтузиазм масс, конформизм обывателя, утратившего крылья.

3) Трубин рисует момент обманутых ожиданий: опять песец улизнул.

4) Двоскина показывает хвост народного шествия: два внесистемных персонажа оторвались от масс.

Незаметно Коваль поставил главную героиню — второклассницу Веру — перед жёстким выбором. Песец оказался совсем не символом свободы, он добровольно вернулся в собачью будку, на всё готовенькое.

1) Капустина наконец-то отдохнула от необходимости рисовать людей. Зверюшки у неё счастливые.

2) Калиновский, понятно, рисует психологические портреты и Веры, и Пальмы, и Наполеона.

3) Даже у Трубина дурашливость отходит на задний план: Вера по-настоящему печальна.

4) Двоскина нагнетает опустошённость Веры.

Вера понимает, что ради такого ничтожества как производитель Наполеон III не стоит подводить всех под монастырь. Песца-перебежчика решено выдать.

1) Капустина рисует человека-предателя и безупречного песца. У анималистов свои предпочтения.

2) Калиновский рисует выдачу песца на фоне широких народных масс. Народ безмолвствует. Да ведь сами же недавно желали вернуть песца, но нет, поступок Веры теперь осуждается (песец выбрал её дом для убежища, а она его предала). Директор зверофермы улыбается хищно, директор школы — с облегчением, внесистемный учитель — с изумлением.

3) Трубин втянулся: у него тоже интересные психологические наброски (директор зверофермы Некрасов — высокий, в пыжиковой шапке). Закончилась история про то, как сошлись однажды директор Некрасов и директор Губернаторов.

В каноническом варианте текста повести директор школы Губернаторов мельком подумал о том, что ему надо бы тоже завести пыжиковую шапку, как у директора Некрасова — признал-таки, что Некрасов смотрелся более убедительно. В авторской рукописи у Коваля (воспроизведена в издании 2018 года с иллюстрациями Двоскиной) был завершающий фрагмент, где Некрасов вдруг дарит Губернаторову свою пыжиковую шапку, а шофёр директора зверофермы (вот где настоящий-то отрыв по статусу!) тут же достаёт из-под сидения новую пыжиковую шапку, которую Некрасов и водружает на себя. В общем, "шуба с царского плеча" — а шуб было много: кто-то из пушкинского круга рассказывал, что когда знатные татары и литовцы стали перебегать под власть русского царя (Ивана III), то он им всем шубу с плеча дарил, а если было лето — то всего-навсего княжеский титул. В этим аспекте важно, что в повести Коваля Некрасов свою пыжиковую шапку не снимал никогда, даже летом.

4) Двоскина как-то этот эпизод непосредственно не отразила в своих рисунках.

Закончился позорный для всех день, завтра — 7 Ноября. Надо жить дальше. Второклассница Вера поздно вечером пришла к дошкольнику Серпокрылову. Пришла на лепку пельменей.

2) Калиновский. Без комментариев.

3) Трубин.

4) Двоскина.

Вторая часть обзора иллюстраций к "Недопёску" (не связанная с делением повести на части).

Недопёсок Наполеон III — ценный песец, бежавший со зверофермы — добрался до дворовых собак и деревенских жителей. Продолжаем изучать типажи.

Пальма — необычная собака, живущая в будке. Очень добродушная. Воет на луну. Имя говорящее.

1) Калиновский вплетает в реалистичные рисунки фантазийную собаку с невероятными ушами.

2) Трубин и без того окарикатуривает персонажей. Но, главное, по сюжету была ещё одна собачья драка, которую художник не может пропустить.

3) У Двоскиной иллюстраций очень много, в свободной "пушкинской манере". По традиции (со времён иллюстраций Кузьмина и Добужинского к "Онегину") такие рисунки располагаются на полях и посвящены по большей части авторским замечаниям. Рисунки Двоскиной привожу через раз.

В меру реалистичное материнское вылизывание и вой на луну.

А драка — строго по тексту. Наполеон — в треуголке и сюртуке. Сказано же: "напоминал знаменитого тёзку".

4) Капустина умеет рисовать добродушных собак, но, как грамотный анималист, понимает предельные размеры ушей потомственных дворняг.

5) Молоканову в "Мурзилке" достались разрозненные главы. Видимо, он не прочувствовал характера Пальмы. Хотя, конечно, и добродушные собаки бывают волкодавами.

По тексту собаку везде именуют Пальма Меринова — не по фамилии, но по принадлежности. Хозяин у неё — плотник Меринов.

1) Калиновский рисует. Сам Меринов в сельском магазине и семейство Мериновых с полном составе — крупная жена и очень крупная дочь Вера (второкласссница ростом с отца).

Калиновский усиливает первое впечатление от повести Коваля как от "деревенской прозы". Усиливает намеренно, потому что это обманка: Калиновский и Шукшина иллюстрировал, рисунки там были гораздо скучнее, поскольку "деревенская проза" даже Шукшина плосковата. Понятно, что советская "деревенская проза" — это продолжение линии "маленького человека". Но у признанных "деревенщиков" проза была надрывная, как у Достоевского. А достоевщина без Достоевского — это... У Коваля проза человечная, да ещё юмор... Вот, ув. kagury с первого взгляда поняла, что рисунки к Ковалю "какие-то невероятно гоголевские по настроению". Полез в научные комментарии (в которые клялся не лезть) — у учёных филологов там тоже сплошные аллюзии на Гоголя.

2) Трубина семейство Мериновых пока не заинтересовало.

3) Двоскина рисует те же сцены, что и Калиновский. Не устаю поражаться тому, насколько разница в стиле и технике рисунка влияет на интерпретацию литературного произведения. У Двоскиной совсем нет "деревенской прозы", но больше гоголевской пластичности.

4) Капустина рисует семейство в добротном реалистичном стиле.

Появляется центральный персонаж повести: дошкольник Серпокрылов.

1) Калиновский даёт живой образ дошкольника.

Но дошкольник не только играет в одиночку и спасает песцов. У него детская и очень сильная влюблённость во второклассницу Веру Меринову. Бывают в любви и страдания.

Мизансцена показалась мне знакомой со школьных времён. Но я ведь "Недопёска" в детстве не читал. Я, как все школьники, читал Блока. И тут меня осенило: Калиновский тоже Блока иллюстрировал. Один к одному (и колонна, и дума, и ланиты, и беглый взгляд):

цитата

Когда же отойду под сень

Колонны мраморной угрюмо

И пожирающая дума

Мне на лицо нагонит тень,

Тогда – угрюмому скитальцу

Вослед скользнет ваш беглый взгляд,

Тревожно шелк зашевелят

Трепещущие ваши пальцы,

К ланитам хлынувшую кровь

Не скроет море кружев душных,

И я прочту в очах послушных

Уже ненужную любовь.

2) Трубин упорно игнорирует семейство Мериновых (кроме Пальмы). Нет у него и любовной линии "дошкольник-второклассница".

Зато есть кормление песца пойманными мышами.

3) Двоскина всё учла: и пробеги Серпокрылова с Наполеоном...

...и любовные томления...

...и подробный рассказ про ловлю мышей.

Появляется, кстати, отец Серпокрылова. А матери у них на было — тут Гайдар в своё время остановился в сказке про Мальчиша, но Коваль продолжил: сбежала в Белоруссию, в город.

4) Капустина из линии дошкольника отразила песца и мышей. Тут, конечно, никто про Блока и не вспомнит.

5) Молоканов показал военные игры.

Персонаж второго плана — деревенский колдун. Ну надо же, опять как у Гоголя! То-то у Коваля такие персонажи получаются очень живыми. Ну и зачарованные художники их не пропускают. Хотя, конечно, это цивилизованный колдун, он не страшный (да и колдун-то только потому, что видит ауру человека).

1) Калиновский колдуна рисует сдержанно.

2) Трубин решил, что колдун настоящий. Жуткого типа нарисовал.

3) Двоскина хорошо колдуна нарисовала. Но ей проще — она может теперь прямо заявить, что это был советский колдун (звезда на шапке). А советский колдун, понятно, особенный колдун.

4) У Капустиной в журнальном варианте места для колдуна не нашлось (у Молоканова этой главки в "Мурзилке" вообще не было).

Появляется отрицательный персонаж — бес, но мелкий. Хотел песца пришибить, но не пришиб. Психологически непростой тип для художников.

1) Калиновский решил акцентировать действия по противоправному присвоению песца, хотя отразил и душевные колебания дяди Миши.

2) Трубин рисует атаку малышей на злодея (современные мальчиши-кибальчиши). Вовремя подоспели, хотя если бы не колебания дяди Миши...

3) Двоскина, иллюстрирующая повесть подробно, не обошла и психическую сторону вопроса.

Морально песец возвышается над мелкой душонкой дяди Миши. Хотя это гипотеза одной только художницы.

4) Капустина остаётся верна реалистическому отображению событий. Дядя Миша — очень плохой человек.

1) Калиновский. Набирает обороты тема школы. Появляются новые персонажи — сельский учитель и профессиональные школьные хулиганы. Учитель — из городских. Назвал бы его советским интеллигентом, но он не диссидент. Так-то автопортрет Коваля, преподававшего в сельской школе, но Коваль учительствовал по распределению, а этот по смирению судьбе. Зато хулиганы — свет не видывал таких хулиганов.

Появляется ещё одна неквалифицированная работница — школьная уборщица.

2) Трубин. Ага, не смог отвертеться Трубин от Веры Мериновой: в шеренге мальчишей-победителей она обязательно есть.

3) Двоскина. Без изменений.

4) Капустина. Без изменений.

Обзор иллюстраций к первым главам "Недопёска". Приблизительное выделение первого блока: побег молодого песца, его мытарства и вызванные этим побегом проблемы для людей.

Начало повести шокирующее: производственный роман, конфликт в трудовом коллективе. Директор зверофермы не дал премии неквалифицированной работнице, она сильно расстроилась. Никакого сиропа для читателей-пионеров: деньги важны, переживания страшные. В журнальном варианте (первая публикация) конфликт описан шокирующе (выделен фрагмент, который не попал в книгу).

цитата журнал

— Ты прошлый месяц получала, — сказал Некрасов. — А теперь пуская другие.

— Ах вот как! — ответила Прасковьюшка и задохнулась. У неё от гнева язык онемел. Но довольно скоро язык этот пришёл в себя.

— Себе-то небось премию выдал, — закричала Прасковьюшка, — хоть и прошлый месяц получал. Так пропади ты пропадом раз и навсегда!

Директор Некрасов пропадом, однако, не пропал. Он ушёл в кабинет и хлопнул дверью.

Рухнула премия.

Кстати, в современном издании (в серии "Руслита" с иллюстрациями Двоскиной) эти купюры восстановлены. Видать, по сравнению с комментированным "Васей Куролесовым", действительно, на академический уровень вышли. Придётся книжку оставить, мне без разных редакций тяжко живётся. Да и обзорные статьи в этой книжке поквалифицированнее (постраничный комментарий всё равно не смог читать).

Поздне-советские отношения работника и руководителя описаны очень точно. Самомнение пролетариата, особенно неквалифицированного, было зашкаливающим. Директорам тоже приходилось быть ближе к народу.

1) Калиновский уделяет завязке повести много внимания. На обширной заставке первой главы — производственный пейзаж. Посёлок в глубинке.

Прасковьюшка в расстройстве от неполученной премии не закрыла клетки, ценные песцы сбежали (правильно, выходит, премию не дали, нельзя на звероферме быть рабом страстей). Вот она пришибленная — куда гонор девался! — сообщает об этом директору. Ну теперь и директор может похамить: "Вон отсюда!". А дальше — опять встреча с пролетариатом: приходится уламывать охотника отправиться на поиски беглецов. Наглый охотник прекрасно нарисован — у него гонора ещё больше, он не является непосредственным подчинённым директора (хотя директор ему премию обещает, пользуясь преимуществами советской бюджетной системы).

2) Капустина в первой журнальной публикации производственными отношениями не заинтересовалась. Нарисовала сценку, как директор Некрасов в полуботинках по снегу за следам песца бегал.

3) Трубин дал остро-сатирическую трактовку беседы Некрасова с Прасковьюшкой. Эпизод удачно наложился на дар художника. Но вот уже чувствуется, что это 1994 год — образ советского руководителя мутировал. У Калиновского-то это был вполне плакатный тип (Коваль обожает такие плакатные типы — они ему нужны для английского юмора).

4) Современная художница Двоскина тоже юмористически обыгрывает отношения директора со скотницей.

Образ самого директора, бредущего по снегу.

А вот и нахальный охотник со своей собакой. Начинает проявляться концепция художницы: люди без излишней сатиры, а вот животные очеловечиваются. Собака в тельняшке (она разделяет с хозяином свою значимость), и уже смешно.

Собственно побег ценного недопёска Наполеона III и заурядного Сто шестнадцатого. Тема для анималистов. Но в этой как раз теме есть ковалиная поэма созвездиям (у Калиновского аж на форзацах).

1) Калиновский мастерски рисует реалистичных животных и — с подмигиванием — ван-гоговские звёздные круги. Странное зрение было у ван Гога. Такое же, как у песца.

2) Капустина — профессиональный анималист. Зверушек она рисует тщательно и любовно.

Всех рисует — и живых, и мёртвых.

Но журнальная публикация всё же сокращённая — в ней фрагмент о созвездиях опущен. Нет его и в журнальных рисунках.

3) Трубин полно отобразил звериную часть начала повести.

Почему-то некоторые художники думали, что книга про песца.

Про песца-философа, зачарованно глядящего на звёздное небо над собой и на моральный закон внутри себя.

4) Иллюстрации Двоскиной выполнены со свойственным ей юмором (который отличается от юмора Коваля тем, что Коваль вёл рассказ с серьёзным лицом).

Очеловечивание песцов несколько расходится с установкой Коваля. Как написала ув. kerigma в отзыве на "Недопёска", "никаких очеловеченных животных тут нет, песец — это песец, у него, конечно, есть некоторая соображалка, но весьма условная, как и у дворовых собак в деревне".

Аналогия с побегом заключённых из советской лагерной зоны тоже, пожалуй, чересчур прямолинейна. Аналогия такая, конечно, допустима — Коваль типичный поздне-советский интеллигент, хотя и не буйный. Но аналогия не выпирает именно потому, что Коваль с увлечением рассказывает о повадках животных, настоящих животных, а не персонажей басен.

Но зато уж песню созведиям Двоскина отрисовала абсолютно по-ковалиному.

Появляется третий песец — номенклатурный Маркиз. Он должен привести беглецов обратно, и это ему почти удаётся. Сложная гамма чувств у всех песцов.

1) Ну тут уж и Калиновскому не удаётся сохранить нейтралитет: мимика псовых приближается к человеческой — это ладно, они специально "бровки домиком" у себя селекционируют, но у песцов в рисунках Калиновского проявляется и не свойственный им интеллект. Невозможно удержаться.

Столкновение с человеком. Сто шестнадцатого поймали. Выдающийся фрагмент текста: по сложности переживаний ловец почти приближается к песцу.

2) А вот Капустина на уловки Коваля не поддалась: песцы они и есть песцы. Анималисты в психологию животных не верят (кроме Е.Чарушина).

3) Весёлые зверушки Трубина.

4) Двоскина продолжает развивать свою концепцию сказочных животных, одевая их в человеческую одежду. Провокатор Маркиз в шарфике и очках.

Ловля песца. У Двоскиной, конечно, есть собственный почерк. В целом не выбивается из направления современной молодой графики.

Мало кто из художников не отразил приключения перчатки, обронённой мотоциклистами, гонявшимися за недопёском. Но это потому, что Коваль был чересчур настойчив.

1) Калиновский эту тему поместил на обложку. Воспроизвожу повторно.

2) Капустина людей не любит: мотоциклисты — звери. Песец прекрасен.

3) Для Трубина сцена погони проходная.

Художник добрался до любимой сцены (которую ни Калиновский, ни Капустина не отразили). Собачья драка — у Трубина подготовка к драке. Недопёсок с перчаткой вышел к жилью.

4) И Двоскина от мотоциклистов поскорее избавилась.

И скорее, к драке. Уже привыкаешь к прямолинейным трактовкам художницы — весело ведь, по-ковалиному. К тому же, у него, действительно, собака кричит "Наших бьют". Золотое правило толкования текста — буквально толкование.

Раз уж художник Калиновский вывел нас в прошлый раз на произведения Ю.Коваля, посмотрим ещё одну повесть этого писателя — "Недопёсок". Чижиков иллюстраций к этой повести не оставил. Но Калиновский и Трубин, иллюстрировавшие "Васю Куролесова", в наличии. Добавятся и другие художники.

Как мне кажется, "Недопёсок" — одно из лучших произведений во всей русской литературе.

Первая полная публикация: Костер. – 1974. – № 4. – С. 22-37 ; № 5. – С. 7-21 ; № 6. – С. 8-23 (худ. Т.Капустина). До этого отдельные главы повести печатались в журнале Мурзилка. – 1974. – № 4-5 (худ. Ю.Молоканов).

В моём детстве журнал "Костёр" отсутствовал (никогда не выписывали). Вот обложки номеров, в которых был впервые опубликован "Недопёсок". Поскольку повесть "про животных", иллюстрирование досталось известной советской художнице, работавшей в этом направлении — Т.Капустиной. Но повесть, конечно, не исчерпывается анималистикой, а собака Альма так вообще из разряда животных уже вышла. Интересно будет посмотреть, как Капустина с персонажами справится.

В "Мурзилке" были опубликованы только две главы из середины повести. Ю.Молоканов — прославленный советский иллюстратор детской книги. "Мурзилка" в моём детстве занимала большое место (чуть меньше "Крокодила"). Публикация пришлась на весну 1974 года, до школы мне было ещё полтора года. Все картинки в "Мурзилке" этой поры вспоминаются. Но не иллюстрации к "Недопёску" — ничем не зацепились. Про текст и говорить нечего. Читать я уже тогда умел, но, понятно, такие вещи как "Недопесок" меня заинтересовать для самостоятельного чтения не могли. Дома мне уже вслух не читали. Кое-что можно было услышать от воспитательниц в детском саду, но и их "Недопёсок" не заинтересовал. Так что и текст "Недопёска" прошёл мимо.

Что самое поразительное: апрельский номер 1974 года — самый любимый за детский рассказ о битве при Фермопилах с рисунком Лосина (о котором я уже говорил раньше). Видать, Фермопилы заняли в памяти всю ячейку апрельского номера. Вот так с самого начала и разминулся я с Ковалём. Может быть, если бы к главам повести были рисунки Чижикова или Лосина, заинтересовался бы.

Отдельных изданий у меня всего три (на рынке, конечно, побольше). Это книжка с рисунками Калиновского советского периода, книга в рисунками Трубина 1994 года (переходный период) и современное издание с рисунками молодой художницы Двоскиной.

Первое отдельное издание (М.: Детская литература, 1975). Есть и современное (2015) переиздание от "Речи" на достойном полиграфическом уровне (я себе не купил, к сожалению). Калиновский здесь соответствует Ковалю по тонкому юмору, по характеристике персонажей. Техника чёрно-белых рисунков поспокойнее — в стиле реализма. На обложке: песец с мотоциклетной перчаткой.

Форзацы с созвездиями.

Титульный лист с главными героями: дошкольником Серпокрыловым и песцом.

С цветными рисунками Трубина книга вышла в 1994 году в квадратном формате в серии "Золотая библиотека Малыша" (М.: Малыш). Трубин был начинающим художником, с молодым восторгом применявшим свои оригинальные наработки к разным литературным жанрам. Отлично получилось. На обложке: вереница детишек.

На форзацах — мотоциклетная перчатка, похожая на рыцарскую перчатку в средневековом гербе.

Титульный разворот: дошкольник Серпокрылов и песец, а также "толстая рябая псина Пальма".

Современное издание (М.: Издательский проект "А и Б", 2018) в серии "Руслит (литературные памятники XX века)". Молодая художница Двоскина, за творчеством которой я с интересом наблюдал некоторое время.

Совершенно очаровательный форзац и не повторяющий его нахзац.

А нормального иллюстрированного титульного листа нет. Всё занято ссылками на комментарии. Комментарии же в серии "Руслита" — это поверхностная болтовня с очень важным видом. В "Васе Куролесове", который тоже с комментариями выходил в этой серии — так вообще полная некомпетентность и самодовольство. Я впал в оцепенение от такого комментария насчёт медной головки пули: типа, ошибся Коваль, пули-то из свинца делают. Комментатор патронов не видел, даже в школе начальную военную подготовку прогуливал.

Мелочь конечно, и вообще признак современной эпохи: девочка-пятиклассница в соцсетях имеет тот же вес, что и академик (это филолог Зализняк повторял). Но моё потрясение было слишком сильным — наверное замах на "Литпамятники" разозлил. Наукообразные материалы в этой серии я больше не читаю. Но картинки посмотрим.