Продолжаю обзор иллюстраций к "Станционному смотрителю" Пушкина. Сегодня — иллюстрации в советских изданиях 1980-х гг. Перестройка вплоть до крушения СССР не успела оказать заметного влияния на издание иллюстрированной литературы (в отличие от издания текстов).

В Восьмидесятые советское общество продолжало усложняться. Это сказывалось и на художественной жизни: дискуссии о роли иллюстрации, поиски новых форм. Постоянные выставки, обсуждения. Нельзя было выставить описательные иллюстрации к какому-либо произведению и надеяться на успех в профессиональной среде. Нужны были концепции. Не всё, конечно, издавалось (пример с иллюстрациями Н.Попова к "Двенадцати" Блока, о которых с одобрением писали все критики, а издали только в наши дни, спустя 40 лет — см.).

Новые иллюстрации к "Станционному смотрителю" в 1980-е гг. выходили. Они были как традиционными (уже традиционными для Восьмидесятых), так и передовыми.

Сборники этой поры, в которых имеется "Станционный смотритель" такие (все уже знакомые):

Слева направо: "Повести Белкина", худ. Г.Берштейн (М.: Книга, 1981); "Повести Белкина", худ. О.Якутович (Киев: Вэсэлка, 1988); "Гробовщик. Станционный смотритель", худ. А.Бакулевский (М.: Советская Россия, 1989).

Слева направо: "Повести Белкина. Дубровский", худ. Б.Косульников (М.: Современник, 1991) — да, это уже Девяностые, но всё-таки ещё советский период; "Болдинская осень", худ. В.Носков (М.: Молодая гвардия, 1982); "Полночных стран краса и диво...", худ. Д.Плаксин (Л.: Лениздат, 1987).

Библиофильское миниатюрное издание — малотиражное и дорогое — предъявляло требования к "умной" иллюстрации (для избранных эстетов). Но, при всей искусственности, картинки Берштейна, действительно, хороши. Больше такого успеха художнику повторить не удалось, насколько я могу судить. Шаблон для всех повестей одинаков: иллюстрация на разворот и панорама на нескольких разворотах.

Сначала идёт иллюстрация на разворот. Для "Станционного смотрителя" это гравюра на стене почтовой станции — завершающая из серии про возвращение блудного сына. Берштейн стилизует гравюру и рисует на ней двух натуралистических мух (для атмосферы).

Содержание гравюры у Берштейна — точно по Пушкину:

цитата

Наконец, представлено возвращение его к отцу; добрый старик в том же колпаке и шлафорке выбегает к нему навстречу: блудный сын стоит на коленах; в перспективе повар убивает упитанного тельца, и старший брат вопрошает слуг о причине таковой радости.

Наверное, это важная деталь для композиции повести, хотя и лежащая на поверхности: Дуня-то не прибежала как блудный сын обратно к отцу, ей в столице-то лучше было.

Теперь панорама. Тут у меня привычные жалобы: панораму, которую художник делал для каждой повести разрезали и поместили подряд на разворотах.

Примитивная склейка фотографий в доступном редакторе даёт такой результат. Это Дуня уезжает с гусаром, а отец сам её отпускает.

Хотя бы можно общий замысел художника понять. Общая концепция иллюстраций к этому изданию: длинные кинематографические планы, пустота, запустение, смерть...

У художницы продуманный макет, и все повести в книге иллюстрируются по одному плану (шаблону).

Ольга Якутович прочла "Станционного смотрителя" по-новому — как женщина, с ходу разобравшаяся в мотивах Дуни. Дуня вызывает у художницы неприязнь. Но именно Дуня и стала центром этой сюиты.

Дуня скорбит, глядя в окно. Это не печаль, а прелюдия к злобной истерике, которая вот-вот случится. С каким омерзением она озирает своё жильё и платье, которое сама для себя шьёт (как раз перед приездом Минского). А на людях-то Дуня всегда ласковая, приветливая. Вот змея! Дуня совсем не красавица в этой сюите.

По месторасположению иллюстрации ожидаешь увидеть здесь чаепитие рассказчика, смотрителя и Дуни.

цитата

Я предложил отцу ее стакан пуншу; Дуне подал я чашку чаю, и мы втроем начали беседовать, как будто век были знакомы.

Так я и решил. Только Дуня за столом уж совсем страшная. Потом вгляделся — понял, что это, конечно, абстрактная сцена чаепития проезжающих через станцию. Решил держаться настороже: от художницы с её неприязнью к Дуне можно всего ожидать.

Дуня кривляется: закатывает глазки, закидывает головушку. Показывает себя, предлагает. Ослеплённый любовью Минский не видит этих жалких уловок.

Почему-то "Станционный смотритель" считается "петербургской повестью". Художники иллюстрируют посещение Выриным столицы картинками к "Невскому проспекту" Гоголя. У Якутович одна из иллюстраций к каждой повести — как будто лист набросков разных сцен. В "Станционном смотрителе" такой шаблон используется для петербургского фрагмента: "всё побывало перед нами..."

Сцена приезда благополучной Дуни на могилку отца. Вот тут только художница пожалела и простила Дуню.

Как мы уже поняли, Бакулевский в своём цикле миниатюрных изданий иллюстрирует повести Белкина очень подробно. Это может поставить в тупик, когда Пушкин использует приём "рассказ в рассказе". Всё-таки свойственно читателю вычленять один только сюжет, забывая про обрамление. А Бакулевский не даёт забыть про формальную структуру "Станционного смотрителя".

Я вычленил иллюстрации, относящиеся к рассказчику: как он три раза ездил к смотрителю и что видел собственными глазами. Шесть картинок. Получилась история падения Самсона Вырина.

а) Первый приезд.

Первый раз рассказчик едет в мае (правда, на картинке уже хлеба колосятся, но всё равно чувствуется благолепие).

В первый приезд рассказчик лично встречает Дуню и любуется ею.

б) Второй приезд.

Во второй приезд рассказчик застаёт Самсона Вырина опустившимся и опустошённым.

цитата

...стол и кровать стояли на прежних местах; но на окнах уже не было цветов, и всё кругом показывало ветхость и небрежение. Смотритель спал под тулупом...

в) Третий приезд.

Третий приезд — поздняя осень на картинке. Природа умирает.

Умер и станционный смотритель. Бакулевский единственный из художников в финальной сцене на кладбище рисует не Дуню, и даже не деревенского мальчика, а рассказчика.

Такая вот концепция.

Теперь иллюстрации, относящиеся собственно к сюжету. Это история Дуни. Получилось меньше, чем про рассказчика: пять картинок (правда, одна из них на разворот).

а) Мнимый больной.

б) Побег Дуни.

в) Дуня в Петербурге.

Художник обошёлся без видов Петербурга, но вернулся к традиционныи сценам: первая и вторая встреча станционного смотрителя с гусаром. На первой ксилографии Вырин — как будто тень перед Минским. То ли замысел художника, то ли плохое качество воспроизведения...

В иллюстрации вернулась Дуня, сидящая вблизи Минского в соблазнительной позе английской наездницы.

Разная техника и композиция, но один эпизод (который художники определили как центральный в повести): Дуня, сидящая на ручке кресел.

Нет, не может художник отказаться от этой сцены: притягивает она его. Да и зрителю приятно посмотреть на чувственную картинку. А художники-то Семидесятых важно так заявляли: Дуня, сидящая на ручке кресел как в английском седле — это для плебса, в иллюстрациях для эстетов такого нет. Ну-ну...

С концепцией Плаксина мы уже знакомы: произведения Пушкина, которые имеют отношение к теме Петербурга, собраны в сборник, а художник нарисовал пейзажи, на которых нет ни одного персонажа, и которые напрямую с текстом не связаны. Вот и к этой повести — безошибочно идентифицируемый петербургский вид.

Не берусь судить, есть ли здесь привязка к локациям, упоминаемым Пушкиным (казармы Измайловского полка, Демутов трактир, Литейная улица/проспект, церковь Всех Скорбящих).

После японо-китайских и западно-африканских версий "Волшебного кольца" перехожу к русской народной сказке. Это не то же самое, что всем известный советский мультфильм — этот мульфильм основан на тексте Б.Шергина. Однако Шергин — это постмодернистская вершина. Посмотрим для начала исходную народную сказку, которая сама имеет несколько вариантов обработки.

Обнаружил следующие иллюстрированные издания с "Волшебным кольцом" в обработке А.Афанасьева: 1) "Сивка-бурка". — Минск: Юнацтва, 1989. Худ. В.Шатунов; 2) А.Афанасьев "Русские сказки". — СПб.: Вита Нова, 2008. Худ. Б.Забирохин; 3) "Кот Баюн". — М.: Стрекоза, 2018. Худ. Г.Бедарев .

Книги от "Вита Новы" у меня нет, весь комплект иллюстраций официально выложен "Вита Новой" в фэйсбуке.

Сказки в обработке А.Афанасьева вообще редко иллюстрировались в советское время: эти сказки больше воспринимались как материал для серьёзных исследований. Иллюстрировались сказки для детей, т.е. в упрощённой адаптации (или в большей литературной обработке — как посмотреть). Однако в наши дни иллюстрированных афанасьевских сказок стало выходить больше, и совсем необязательно потому, что не надо платить гонорар. Правда, афанасьевские тексты в современных изданиях для детей часто редактируются ножницами: вырезают кровавые подробности (это произошло и со сказкой в сборнике "Кот Баюн" издательства "Стрекоза"). Но подлинные тексты сказок Афанасьева легко доступны.

По академической нумерации "Волшебное кольцо" в сборнике Афанасьева — это сказки № 190 и 191 (см.). В моих изданиях помещён вариант № 191 (более увлекательный и со змеёй)

Пройдёмся по опорным пунктам сюжета применительно к этой афанасьевской версии.

Мартынка с матерью после смерти главы семейства вынуждены откупорить оставленную им в наследство кубышку с двумястами рублями. Сумма огромная. Вместо закупки хлеба на зиму, Мартынка купил за 100 рублей истязаемую собаку (подробно описываются её мучения), а на другой день — ещё за 100 рублей обречённого на смерть кота. И всё — деньги кончились. А как же змея?

Дальнейшие события — путанные. Мартынка работает у попа три года и получает расплату простым песком; видит девицу-красавицу в огне; присыпает огонь своим песком. Девица превратилась в высокопоставленную змею — дочь змеиного царя — и кинулась Мартынке на грудь. В награду за спасение Мартынка получает волшебное кольцо. Уф! Думаю, эти сложные ходы появились потому, что никакой рассказчик не заставил бы поверить слушателей-крестьян, будто можно пожалеть змею (гадюку, понятно) и что-то отдать за её спасение. Девушку спасти — другое дело.

В точном соответствии с афанасьевской версией — с девицей, окружённой огнём — сделал иллюстрацию к сказке Забирохин (собака на балалайке играет — это нормально с таким-то хозяином):

Бедарев сделал картинку, которая подойдёт к любой усреднённой версии "Волшебного кольца": неразлучная троица.

Мартын с помощью слуг из волшебного кольца выполнил все задания короля (не царя!) — за сутки себе дворец выстроил, мост до королевского дворца с деревьями, да ещё пятиглавый собор — и женился на королевской дочке. Жене такой мезальянс не нравился, она выпытала у Мартынки тайну кольца, и велела слугам кольца:

цитата

Чтоб к утру не было здесь ни дворца, ни собора, ни моста хрустального, а стояла бы по-прежнему старая избушка; пусть муж мой в бедности остаётся, а меня унесите за тридевять земель, в тридесятое царство, в мышье государство. От одного стыда не хочу здесь жить!

Вот такой кульбит — желание королевны эмигрировать в мышиное царство.

Раз король — значит, европеец. Поэтому тесть соблюл все правовые процедуры:

цитата

велел судить своего зятя, зачем-де обольстил его волшебством и сгубил прекрасную королевну. Осудили Мартынку посадить в высокий каменный столб и не давать ему ни есть, ни пить: пусть помрёт с голоду.

Кот Васька и собака Журка обеспечили хозяина едой и отправились в мышье государство. Там кот устроил бойню мышей. Мышиный царь лично вёл переговоры с "сильно могучими богатырями". Договорились: мыши стащили кольцо у королевны, кот и собака прекратили убийства.

Художники были потрясены этим эпизодом. Шатунов, чьи иллюстрации во многом определили облик позднесоветской книжной графики (в детских книгах), в единственной иллюстрации к сказке изобразил мышиного царя.

Бедарев тоже нарисовал мышиного царя.

В африканских и дальневосточных вариантах сказки решающее значение придавалось ссоре кота и собаки в процессе возвращения волшебного кольца — этим объяснялась их взаимная неприязнь. Каково значение этого пункта для русской сказки? У Афанасьева на обратном пути при переправе через море кот Васька, будучи на спине у Журки, подвергся атаке ворона и, защищаясь, утопил кольцо. Решив повторить приём массовых убийств, кот и пёс "стали раков душить да в кучу складывать". Царь раков выдал им рыбу, которая заглотила кольцо. И тут-то кот Васька схитрил: схватил кольцо и пытался убежать к хозяину один. Собака Журка загнала кота на дерево.

цитата

Три дня сидел кот Васька на берёзе, три дня караулил его Журка, глаз не спуская; проголодались оба и согласились на мировую.

И никто потом их статусы не устанавливал. У Мартынки были более важные дела, чем вершить суд чести над животинами.

В русской сказке про волшебное кольцо коварство выказала жена героя (в отличие от иностранных версий, где кольцо выманивают друзья и соседи). Мартынка всё как было рассказал тестю. А тот (европеизированный король) проявил мужскую солидарность и повелел дочь свою казнить (без суда, кстати).

цитата

По его слову королевскому взяли неверную жену, привязали за хвост к дикому жеребцу и пустили в чистое поле; жеребец полетел стрелою и размыкал её белое тело по яругам, по крутым оврагам.

Сказки в обработке Любарской литературно отделаны, в них устранены нелепицы. Они глаже сказок Афанасьева, но и преснее. Иногда Любарская резко меняет содержание афанасьевской сказки (как с образом Бабы-Яги в "Василисе Прекрасной). Но версия "Волшебного кольца", которая в обработке Любарской называется "Чудодейное колечко", отличается от афанасьевской версии в основном формой.

У меня есть следующие сборники с версией Любарской: 1) "Русские сказки". — СПб.: Детгиз, 2008. Худ. Ю.Васнецов — это переиздание книги 1947 (первое издание так и называлось "Волшебное кольцо"); 2) "Русские народные сказки". — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1976. Худ. Г.Мосин; 3) "В тридевятом царстве, в тридесятом государстве". — М.: Детская литература, 1982. Худ. Б.Власов.

И со сборниками, и с художниками мы уже встречались в связи с "Василисой Прекрасной". Пройдёмся по опорным пунктам, чтобы понять сходство и различия этой версии с версией Афанасьева.

Любарская завершила логическую цепочку, прерванную в версии Афанасьева. Мартынка, имея всего три золотых монеты, вместо хлеба последовательно выкупает у мучителей не только собаку с кошкой, но и змею (начались отличия от версии Афанасьева). Но всё же Мартынка со спасённой змеёй в контакт не вступает, просто позволяет уползти. Волшебное колечко Мартынка находит как бы случайно. Получив волшебное колечко, весело живёт с собакой и котом.

Дальше по накатанной — сватовство к царской дочке, постройка чудес, женитьба.

Жена Мартынки велела себя перенести, но не в мышиное царство, а в тридесятое царство — к "заморскому королю". Мартынку — в каменный столб.

Как и у Афанасьева, кот и собака сначала кормят хозяина — еду добывают хитростью (под ноги людям кидаются). Потом попадают в тридесятое царство и втираются в доверие к королевским слугам. Но кольцо добывает мышь, которую кот Васька ловит. Вот художник Власов на полях эти эпизоды изображает.

Отличие от версии Афанасьева — нет геноцида мышей.

Сюжет следует за афанасьевской версией: кольцо упущено в воду, кот и собака добывают его взятием в заложники рака (опять без массовых убийств обошлись).

Дальше произошла ссора из-за того, что кот Васька приписал себе перед хозяином все заслуги, а собака Журка обиделась.

В этой версии сказки также в центре внимания отношения не собаки и кошки, а Мартынки и царевны. Но вот концовка взята Любарской из сказки № 190 афанасьевского сборника. Это примиренческая концовка. Не захотел тесть свою дочку убивать почему-то.

цитата

— Зять ты мой милый, — говорит царь. — Смени гнев на милость! Усовестим-ка мы её словами — и будет с неё. Небось в другой раз не ошибётся.

Полярно противоположная концовка в двух версиях одной и той же сказки: очень непоследователен русский народ.

Выразительная иллюстрация у Мосина: жена вся такая в раскаянии, а Мартынка насупленный, зверушек чухает.

А что же кот и собака? Снова никто в русской сказке кота не возвышал за счёт унижения собаки: у них у самих такие фактические отношения сложились. В тексте Любарской упомянуто про их разногласия. А вот Васнецов их танцующими изобразил. Правда, танец такой яростный, что и не понять: милуются кот и собака или дерутся.

Редкий — региональный — вариант сказки. Вятка. Об авторе обработки ничего сказать не могу. Не исключено, что это больше литературная компиляция, чем обработка народной вятской версии. Сборник, где содержится эта версия под названием "Волшебное колечко", тоже региональный: "Волшебное колечко: Вятские народные сказки, песни и загадки". — Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1965. Художники Д.Д. Арсенин и А.Н. Павлов.

Сказка достаточно подробно проиллюстрирована местными художниками. Рисунки выполнены в духе модных веяний графики 1960-х гг. — в линеарной манере, но являются заурядными.

Пройдёмся по опорным точкам.

В этой версии имя у героя не Мартынка, а Иванушка-дурачок (у Шергина — мультик вспомним — тоже героя Ваней зовут, и с "дурачком" давно пора было определиться).

Начало сказки традиционное: Иванушка выкупает за сто рублей у какого-то мужичка сначала кошку, потом собаку. Получает последнюю сотню, идёт в город — и сюжет внезапно сворачивает на рельсы сказки Андерсена "Огниво". Какой-то старичок предлагает Ване залезть в колодец и доставить ему колечко. Иванушка колечко не отдаёт, случайно раскрывает его волшебную силу и начинает ей пользоваться.

Произошла ожидаемая женитьба на царской дочери. Анна-царевна с помощью выведанного секрета волшебного кольца переносится в Счетин-город (?). Ивана за утерю царевны — в крепость.

В Счетине-городе кот и собака прислуживают во дворце, проявляя чудеса сообразительности. Колечко у Анны-царевны из рта им достаёт пойманная котом мышка. Затем на обратном пути кольцо тонет (из-за собаки — она попросила его на середине реки себе передать, да перехватить не успела). Сказителю так понравился эпизод с прислуживанием кота и собаки во дворце (где собака заслужила признание тем, что дрова таскала), что он решил этот эпизод повторить. Теперь кот и собака втёрлись в доверие рыбаку.

Замысел оправдался: рыбак обнаружил кольцо в пойманной щуке. Кот кольцо похитил, друзья отправились домой и передали кольцо хозяину.

Нет в этой версии конфликта кота и собаки: не было между ними соревновательности, не было и драки.

Мы уже поняли, что в русской сказке в концовке решается вопрос с царской дочерью: убить или простить. Оказывается есть и третий путь. Восстановив справедливость, Иванушка заявляет царю:

цитата

И дочери вашей мне не надо, забирайте её обратно, а я домой ухожу.

Шергин в своей легендарной переработке сказки взял кое-что существенное из этой вятской версии.

Продолжим обзор иллюстраций наших художников (советских преимущественно) к японским сказкам. Сборников сказок у меня немало, но сказки в них на удивление мало пересекаются. Нет выпуклого сравнения, которое получается, только если сравнивать иллюстрации многих художников к одному тексту. Сегодня постарался найти пересечения из различных изданий (поиск осложняется тем, что сказки в разных сборниках имеют разные названия). Получилось несколько пар иллюстраторов одной и той же сказки.

В число пересечений у разных художников попала сказка Как черти старика вылечили, которую я объединил со сказкой под названием Шишка справа и шишка слева. Это один сюжет (второй вариант под названием "Шишка справа и шишка слева" очень многословный, что на пользу сказке не пошло).

М.Митурич иллюстрировал сказку "Шишка справа и шишка слева", которая находится в уже известном нам сборнике.

К сказке даны несколько иллюстраций.

Н.Гольц иллюстрировала сказку "Как черти старика вылечили", которая находится в сборнике, выпущенном как книжка-картинка: в мягкой обложке, на скрепке и большого формата (М.: Советский художник, 1974).

В этом сборнике к каждой сказке дано только по одной страничной цветной иллюстрации.

Краткое содержание.

Сказка про японских чертей (так перевели этих персонажей на русский язык) — они оказались очень необычными. Ближе к русским лешим, чем к европейским адским созданиям.

Старик случайно столкнулся с японскими чертями. Очень колоритные черти.

цитата

Идут друг за другом какие-то чудища, не иначе — черти! Цветом они разные и одеты пёстро. Идут, гомонят, дорогу фонариком освещают.

Встреча нежелательна, старик спрятался. А черти устроили попойку, пели, плясали. Старик не выдержал и тоже начал плясать. Чертям понравилось. Они обязали старика явиться назавтра и в залог забрали у него... уродливую шишку с щеки. Сосед, у которого была такая же шишка, тоже захотел от неё избавиться и поспешил на встречу с чертями. Но плясать он не умел. Черти вернули ему залог (поставили чужую шишку на другую щёку) и прогнали.

Митурич иллюстрировал многословную длинную версию сказки. Ему было где развернуться.

Он немного отразил бытовую сторону сказки: сделал несколько иллюстраций, посвящённых собственно японцам. Старичков-соседей с шишками нарисовал, понятно.

Но по-настоящему художник развернулся, рисуя японских чертей. Черти у Митурича весёлые.

Даже когда они разочарованы, японские черти ведут себя адекватно, и даже возвращают залог. Не злобные черти (просто загульные). Кстати, Митурич, будучи знатоком, рисует у чертей тонкие длинные носы. Для коротконосых японцев это признак чужеродности. Позже они стали в сатирических листках европейцев с такими носами рисовать.

У Гольц была только одна иллюстрация на всю сказку — она нарисовала разноцветных запойных чертей. Это понятно, ведь эпизод с чертями является стержнем этой сказки.

Следующая — сказка Иссумбоси (в другом переводе — Храбрый Иссимбоси).

Н.Кочергин — у него эта сказка в составе уже известного нам сборника, переизданного "Нигмой" в 2013 году. Первое издание под названием "Японские сказки", понятно, было гораздо раньше — в 1958 году.

К сказке дана заставка

Е.Антимонова — у неё несколькими изданиями вышла книжка-картинка с этой сказкой.

Иллюстрации на каждом развороте.

Краткое содержание.

Эта сказка про мальчика-с-пальчик. Всё как и в европейских и русских сказках: мал, да удал. Встреча со сказочными чудищами — как в европейском варианте. Японский малютка побеждает японских чертей не хитростью, а в честном бою — это, наверное, особенность японской сказки. Факультативным элементом является то, что мальчик-с-пальчик стал с помощью волшебства человеком нормального роста (и женился на дочке хозяина).

Антимоновой для иллюстрирования была предоставлена целая книжка-картинка. Она могла не торопясь идти вслед за текстом. Художница не пренебрегала возможностью отразить японскую экзотику (в нарядах, преимущественно).

Ну и, конечно, Антимонова не могла пропустить японских чертей из этой сказки. Вот они — очень колоритные, но немного игрушечные, плюшевые.

У Кочергина возможностей было меньше: на эту сказку полагалась только одна заставка. В этой сказке эпизод с чертями является факультативным элементом, а у Кочергина в иллюстрациях этих времён настороженное отношение к фантастическим персонажам. Но Кочергин сделал знаменательный выбор — он нарисовал японского чёрта, признав эпизод с ним главной интригой сказки.

Есть возможность сравнить образ чертей у двух иллюстраторов этой сказки.

Следующая сказка — Обезьянье царство. Сказка волшебная, с говорящими животными, но без чертей.

Гениальный художник Г.Калиновский. У меня имеется сборник сказок с его иллюстрациями "Земляника по снегом" — первое издание 1968 года

В соответствии с макетом к большинству сказок имеется маленькая заставочка и страничная иллюстрация в одной цветовой гамме (встречается еще в некоторых сказках перекличка на развороте со страничной иллюстрацией).

Выпущено прекрасное современное переиздание от "Речи" (2018), где иллюстрации с подлинников (сведения из первых рук о полиграфии книги и технике художника: 1) https://red-balls.livejournal.com/251258.... и 2) https://red-balls.livejournal.com/251631....). Но я этот сборник так и не собрался купить, к сожалению. Можно посмотреть разницу двух изданий, глядя на профессиональные сканы. В издании "Речи" видно, что оттенки были в оригинале побогаче.

Было ещё современное издание от "Рипола" (2011) — его я покупал, разочаровался, обыкновенный фотошоп сканов из книги 1968 года, да ещё и иллюстрация одна выпала...

Известный художник В.Алфеевский. У меня имеется современное переиздание — безупречное от "Речи" (2014).

Первое издание было в 1973 году. Почти одновременно со сборником в иллюстрациях Калиновского. Но Калиновский в это время был в начале своего творческого пути, а Алфеевский — в конце.

Краткое содержание.

Это японская версия "Волшебного кольца". Мальчик на последние деньги выкупает приговорённого к утоплению кота. Потом собаку. Потом обезьянку. Обезьянка оказывается внуком царя обезьян. В награду мальчик получает волшебную монету. Нехороший сосед выманивает монету у простодушного мальчика. Кот и пёс выручают монету, но на обратном пути ссорятся. Монета попадает в реку, потом в живот рыбы, потом возвращается мальчику. Всё как у нас. Даже и концовка та же: пути кошек и собак разошлись. Отличие от русской сказки — в морализаторстве. Мальчик произносит речь, обращаясь к коту и собаке:

цитата

Вы оба хотели помочь мне, не жалея своей жизни. За это спасибо! Но собака схитрила, отняла чужую добычу. И потому вот как я решил. Ты, кот, будешь жить у меня в доме и спать возле тёплого очага. А ты, собака, станешь во дворе дом сторожить.

В Японии и животные подчиняются кодексу Бусидо.

У Калиновского рисунки завораживающие. Персонажи очаровательные. Из этой достаточно бытовой сказки художник пытается извлечь фантасмагорию, рисуя приём у обезьяньего царя.

Вот аналоги этих сцен в рисунках Алфеевского.

У Алфеевского рисунки в его неподражаемой острой и рваной манере. Тушь, как и у японских рисовальщиков. Но вместо мягкой кисти у Алфеевского — острая палочка (не металлическое перо даже). По духу эти напряжённые резкие контуры даже ближе японскому характеру.

В целом, Алфеевский, пользуясь тем, что в сказке нет потусторонних сил, решает свою сюиту в реалистическом ключе. Много этнографии.

Интересно к зверям Алфеевский подошёл. Царь обезьян в кимоно и с мечом. Мышка, которую взяли в заложники — тоже очеловечена. А собака и кошка — натуралистичные. Кот и пёс из издания 1974 года:

Сказка В мышиной норке. Сказка имеется в трёх сборниках.

Ещё раз Г.Калиновский и тот же иллюстрированный им сборник 1968 года.

Также сказку иллюстрировали Э.Булатов и О.Васильев: знаменитая пара антисоветских художников, обожаемая советскими детьми. У меня с иллюстрациями этих художников — сборник "Путешествие в сказку" (М.: Кристина и Ольга, 1993)

Существует современное переиздание 2015 года: https://www.labirint.ru/books/488274/.

Наконец, вариант этой сказки под названием "Кати-кати горошинка" иллюстрировал современный художник К.Чёлушкин.

У меня вот такой сборник японских сказок с его иллюстрациями (М.: Chelushkin handcraft books, 2013)

Краткое содержание.

Это японский вариант сюжета русской сказки "Морозко" и европейской "Бабушки Вьюги".

Старуха дала старику рисовый колобок, который укатился в мышиную норку. А там мышиная свадьба! Мыши уменьшили старика, пригласили в норку, дали богатые подарки. Завистливые соседи решили повторить успех. Но грубый сосед своим хамским поведением всё испортил и еле-еле выбрался из-под земли.

Калиновский нарисовал очаровательных мышек и глупого старика, пугающего мявканьем гостеприимных мышей (старик такой же нетактичный как Алиса у Л.Кэрролла, но действует умышленно).

Булатов/Васильев тоже нарисовали мышек (с японским разрезом глаз).

А потом изобразили доброго и порядочного старика, гостившего у мышей в норке, и на контрасте с ним — недоброго и непорядочного старика, приглашённого в то же место.

У Чёлушкина японские мыши тоже имеются (на заставке).

А вот дальше — отличия, вызванные тем, что в сборнике имеется усложнённый вариант сказки под названием "Кати-кати горошинка". В этом варианте, помимо мышей, действует буддисткое божество, которое указует путь путешественникам под землёй (через мышиную норку) и черти, которые наказывают жадного старика-соседа.

Для Чёлушкина канва литературной основы не так уж и важна, он и к этой сказке что-нибудь сюрреалистичное нарисовал, а тут такой подарок от сюжета. Вот картинка с мышами и божеством.

Но есть к этой сказке ещё одна картинка. Эта картинка отображает эпизод, когда черти наказывают жадного человека. Она перепутана местами с иллюстрацией к сказке "Огневой Таро". В общем-то для Чёлушкина это неважно (атмосфера примерно одинаковая), я сам заметил странности только сейчас.

Надо сказать, что Чёлушкин сгустил краски. Черти, действительно, наказали старика, но не так убийственно, как это нарисовано. Всё-таки японские черти не жестокие выродки.

С чертей начали этот обзор — чертями и кончили.

Иллюстрированных изданий "Василисы Прекрасной" оказалось немного. В завершение обзоров представляю три сборника советского периода, где не предполагалось полных сюит иллюстраций к каждой сказке.

Очень скромный сборник, изданный в Свердловске в 1976 году. Просвечивающая тонкая бумага. Художник — свердловчанин Г.Мосин.

К каждой сказке — только по одной чёрно-белой заставке. Но всё-таки это незаурядный Мосин. Плотные формы, переплетающиеся друг с другом. Г.Калиновский в те же годы для столичных издательств так же разрисовывал листы карандашом, не оставляя ни одного клочка пустого. Жёсткие требования к массовым эконом-изданиям — это, наверное, была хорошая школа.

Совершенно чуждое создание — не из людского рода. И улыбается, и за плечи Василису приобняла. Но понятно, что опасная нечисть.

Ещё один сборник Средне-Уральского книжного издательства (1981). Художник — свердловчанин херсонского происхождения Н.Моос.

Издание чуть более праздничное: вытянутый формат, цветные иллюстрации. Бумага толстая, но рыхлая, жёлтая.

К каждой сказке — по одной цветной иллюстрации. Художник решил сделать постер: поместил на картинку всех персонажей, чьи действия изолированы друг от друга. В центре, понятно, Василиса. Чёрный сутулый всадник. Красный всадник, как Данко, несёт людям солнце на ладони (служит при этом Бабе-Яге). Черепа, слуги Яги: совы, хищные птицы, кот (уже, скорей, пантера), пёс (раз пересказ Карнауховой). Изюминка композиции — Баба-Яга отсутствует. Неожиданно (т.е. художник обманул ожидание, чем привлёк внимание к своей концепции).

P.S. Ув. clandestino указал, что Баба-Яга присутствует: на самом верху в центре синее пятно. Значит, это развивающая картинка "Найди Бабу-Ягу". Я не справился — без подсказки не нашёл.

Сборник, изданный в Ленинграде в 1982 году. Издание улучшенного качества, плотная белая бумага, чёткая печать, цветные иллюстрации. "Библиотечная серия". Художник Б.Власов

Книга вышла после смерти художника (в возрасте 45 лет). В выходных данных указано, что рисунки сделаны при участии Т.Шишмаревой — это мать художника. Видимо, она участвовала в подготовке книги на завершающем этапе.

К длинным сказкам даны несколько страничных иллюстраций. И ко всем сказкам на полях — россыпь мелких забавных картинок.

Размер "Василисы Прекрасной" позволил дать к этой сказке три страничных иллюстрации. Сюиты они не составили, такой цели у художника и не было. Несколько свободных зарисовок. Графика высокого класса. Хотя, конечно, несколько эпатажная — возврат к корням советской графики рубежа 1920-х — 1930-х гг.

Следующая картинка отражает редкий эпизод сказки, который имеется только в пересказе Любарской. Власов — единственный художник, который решил этот эпизод подробно зарисовать. Суть в следующем. В этом варианте сказки, напомню, Баба-Яга не собиралась Василису отпускать, Василисе пришлось бежать с черепом. Все охранники Бабы-Яги (кот, ворота, берёза и т.д.) ей изменили и содействовали побегу Василисы. И только три пары отрубленных рук остались верны Бабе-Яге, которая с опозданием, но бросилась в погоню. Василиса кидает платочек и позади неё сделалось озеро. И это озеро три пары рук вычерпали!

Это уж потом Бабу-Ягу остановили на последних рубежах гребёнкой, которая превратилась в сплошной лес, о который Баба-Яга сломала себе все зубы и вынуждена была поворотить обратно.

Вот такие сказки у славян, живущих в лесной полосе: водные преграды — не преграды (моря-то никто не видел); лес страшен, но он же и единственный защитник. Хочется найти такой лес, чтобы, как в этой сказке, "руку не просунуть" — тогда любой непобедимый враг вынужден будет отступиться.

Теперь понятны причины колонизации русскими Сибири — там же тайга погуще, чем леса в окрестностях Суздаля да Владимира.

На этом "Василисы Прекрасные" у меня закончились. Пора возвращаться к Пушкину.

UPD/01.04.2020

Упустил в своё время последний штришок: открытка с иллюстрацией В.Перцова

UPD/13.04.2020

А это упущенный не штришок, явно. Борис Забирохин из книги Афанасьев А.Н. Русские сказки (СПб.: Вита Нова, 2008). У меня этой книги нет.

UPD/21.08.2020

И из удивительного журнала "Колобок" (1977. #6). Очень интересные постоянные художники. Были художники широко известные (С.Алимов, В.Пивоваров), а были и такие, которых больше нигде не встречал. Иллюстрацию на тему Бабы-Яги и Василисы сделали как раз мало известные, но очень стильные художники: А.Снегинева и К.Серебряков.

Василиса здесь изображена ребёнком — чуть ли не единственный раз.

Завершающий обзор по иллюстрациям к "Гробовщику". Сначала — три современных цикла российских художников, которые не вполне укладываются в реалистический канон (потому и отделены от крепких реалистов Иткина и Рейпольского), а затем — ссылка на материалы по иностранным иллюстрациям, выложенные в ЖЖ уважаемого Ivan Novak.

Дорогущий том прозы Пушкина от "Вита Новы". Издательство позволяет себе эксперименты с нетрадиционными иллюстрациями. Такая ценовая ниша, что оправдываться приходиться не издательству, а покупателям: "Современное искусство мне не по карману". Художник Б.Забирохин был нонреалистом ещё в советское время. Из ряда других художников он выделился своеобразной техникой и проникновением в суть жутких персонажей: они у него получаются леденящими кровь.

К каждой из "Повестей Белкина" всего по две иллюстрации: одна страничная и концовка.

Сцена со скелетом, лезущим с объятиями к Адрияну, подана с необычного ракурса и передаёт надлом Адрияна в буквальном смысле.

Художники с удовольствием рисуют оживших мертвецов, но стараются не забывать и бытовой пласт "Гробовщика" (чаепития, пирушки, прогулки по старой Москве...). Забирохина бытовуха не интересует. Он дал только готическую линию повести в обеих иллюстрациях.

Собственно, Забирохин даже усилил готическую линию: в концовке изображён мертвец, выбирающийся из гроба. У Пушкина в "Гробовщике" этой сцены нет (все мертвецы чинно попадаются Адрияну уже выбравшимися на волю). Но, конечно, тема "пустеющих могил" у Пушкина есть, причём, в отличие от юмористического "Гробовщика", поданная на полном серьёзе. Это "Заклинание", тоже написанное в 1830 году в болдинскую осень одновременно с "Гробовщиком".

цитата

О, если правда, что в ночи,

Когда покоятся живые,

И с неба лунные лучи

Скользят на камни гробовые,

О, если правда, что тогда

Пустеют тихие могилы, —

Я тень зову, я жду Леилы:

Ко мне, мой друг, сюда, сюда!

Может, Пушкин и "Гробовщика"-то написал, чтобы высмеять собственный накал некрофилии (т.е. самопородию сделал). Но Забирохину не до шуток: назвался мертвецом — вылезай из могилы.

Очень недорогая книжка с "Повестями Белкина". Издательство позволяет себе эксперименты с нетрадиционными иллюстрациями. Такая ценовая ниша, что оправдываться приходиться не издательству, а покупателям: "Кроме современного искусства я ничего не могу себе позволить".

Традиционная сцена чаепития Адрияна с соседом Шульцем, но художник Перевезенцев максимально далеко отходит от пушкинского рисунка: Шульц у него не русский немец времён Пушкина (безобидный толстячок), а русский немец времён Гончарова (жёсткий самоуверенный деятель).

Оценил художник пушкинские усмешки насчёт вульгарных модниц из семейства московского гробовщика.

Скелет в тоге — пародийные отсылки к трагедиям античности сделались фирменным приёмом художника (до этого в тоге был Сильвио из "Выстрела").

Обложки нет, поскольку в виде книги картины к "Повестям Белкина" не издавались. Размещены на сайте художника И.Шаймарданова (там ко всем повестям Белкина): http://shaimardanov.com/tvorchestvo/poves....

Из сегодняшней подборки этот художник наиболее полно отразил пушкинскую идею "Гробовщика": сочетание бытового и готического плана и незлобливый юмор. При этом проявление оригинальности художника выразилось в том, что он избегает заезженных другими иллюстраторами сцен, но максимально отражает основные перипетии сюжета.

Художник избежал показа собственно переезда на похоронных дрогах из первого предложения повести, но выбрал эпизод из второго предложения.

цитата

Заперев лавку, прибил он к воротам объявление о том, что дом продается и отдается внаймы

Наконец-то, необычный ракурс этого важного действия. Адриян пока ещё пьёт чай один, но Шульц уже заходит в дом.

Художник пропускает затёртую сцену вечеринки на серебряной свадьбе Шульца, равно как и традиционную для последних 40 лет сцену со скелетом, который тянет руки к шее Адрияна (к тому же у Пушкина он вовсе и не к шее гробовщика тянется, а с объятиями подступается). Нарисован Адриян, который в задумчивости возвращается домой, не замечая, что одновременно с ним к дому стягиваются его клиенты — причём стягиваются вполне заурядно без завываний и размахиваний косой.

Адриян просыпается после пьяного кошмара. Работница хлопочет. А череп-то, действительно, откуда-то взялся — вон выглядывает из-под свалившейся одежды.

Наш коллега-лаборант Ivan Novak продолжает делиться редкостями в своём ЖЖ: https://ivannovak10.livejournal.com. Там начато размещение иллюстраций зарубежных художников к Пушкину, которые из России обычным поиском в Интернете не обнаруживаются. Я в некоторой растерянности: мои представления о заграничных иллюстраторах рушатся. Такого многообразия и часто тонкого понимания Пушкина я никак не ожидал. Странно, что наше отечественное пушкиноведение — самая развитая и самая популяризированная отрасль филологии — не послужило мощным стимулом к тому, чтобы всё богатство зарубежной иллюстрированной пушкинианы стало бы нам известно.

Даю отсылку к предварительному обзору иностранных иллюстраторов "Гробовщика" — десять иллюстраторов с примерами их картинок. Все десять картинок см.: https://ivannovak10.livejournal.com/16529....

Все художники разные, и совсем-совсем другие — не похожи на наших, даже самых продвинутых. Ценность подборки — именно в разнообразии. Меня особенно поразили вот эти художники.

Эти иллюстрации были упомянуты в обзоре П.Эттингера в "пушкинском" томе "Литературного наследства" (1934). Эттингер — очень строгий критик. Его оценка иллюстраций Мара — высшая похвала.

цитата

"Гробовщик" и "Барышня-крестьянка" в немецком переводе объединены в маленький томик (изд. Эриха Матес в Лейпциге, 1924 г.), который Карл Мар (K.Mahr) снадбил недурными гравюрами по дереву

Немецкий экспрессионизм 1920-х гг. во всей красе.

Если я правильно идентифицировал художника, то Йозеф Хегенбарт родился в 1884 году (умер в 1962 г.). Значит, на него тоже наложился отпечаток экспрессионизма 1920-х гг. — самого оригинального движения в немецкой графике. Но этот художник преодолел все художественные течения своей молодости и создал собственную манеру. В картинке к "Гробовщику" поражает его техника: из каких-то почеркушек складывается эмоционально сильная картина. Такая техника — мечта многих графиков. Это бесспорный признак мастерства.

Принадлежность Чехии к Западной Европе сказывается в том, что картинка из социалистического 1975 года совершенно в духе средневековых европейских плясок смерти. Здесь скелет по-настоящему страшен.

Моё самое большое открытие: художница Ева Беднаржова. Современная абсурдисткая иллюстрация, выполненная совершенно естественно. Нашим — советским и российским — художникам такая лёгкость в абстракции не давалась. Другая школа.

В этой картинке Беднаржовой угадывается мотив вывески Адрияна.

цитата

Над воротами возвысилась вывеска, изображающая дородного Амура с опрокинутым факелом в руке, с подписью: «Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также отдаются напрокат и починяются старые»

Некоторые наши иллюстраторы эту вывеску и тему ангелочка воспроизводили, но это было так скучно, что я такие картинки чаще пропускал. А здесь очень забавно получилось.

UPD/13.02.2020

И ещё порция зарубежных "Гробовщиков" — столь же потрясающая: https://ivannovak10.livejournal.com/16822....