Продолжаю разглядывать картинки к "Колобку". Осталась одна художница, у которой имеются варианты сюит к этой сказке — М.Беляева. Книги с её иллюстрациями сказок выходили в конце 1980-х гг. Поэтому присоединил к этой художнице другую художницу той же эпохи — Т.Иваницкую. Получилось, что сегодня в нарушение хронологии — школа поздне-советской иллюстрации. Очень интересный период.
М.Беляева
М.Беляева — загадочная художница. Издаваться стала в зрелом возрасте. Работ немного, но они вызвали эмоциональные дискуссии неравнодушных любителей. Я показывал картинки художницы к "Василисе Прекрасной" (тут). Очень своеобразно она людей рисует. Животных рисует так же, но это воспринимается очень хорошо: трогательные зверушки хорошо себя чувствовали в советской иллюстрации.
У меня имеются вот такие книги с "Колобком" в исполнении М.Беляевой:
1) Сборник "Снегурушка и лиса". — М.: Детская литература, 1988. Первый вариант иллюстраций к "Колобку".
2) Отдельное современное издание с иллюстрациями из предыдущего сборника — тонкая книжка "Колобок" (М.: Детская литература, 2014). Тот же самый вариант иллюстраций. Поскольку тонкую книжку было удобнее сканировать, картинки будут из неё.
3) Сборник "Народные русские сказки". — М.: Детская литература, 2016. В информации об авторском праве первым годом издания отмечен 1996. Это второй вариант иллюстраций.
Художники, родившиеся до революции, рисовали деда с бабкой как типичных крестьян (а крестьянство воспринималось интеллигенцией как тёмная сила). К концу XX века деревенские дед с бабкой — это уже просто любимые дедушка с бабушкой. Это черта недавно состоявшейся урбанизации (мы уже городские — а они нет). Такие дедушка с бабушкой олицетворяют уют и спокойствие. Вот таких уютных персонажей и рисуют в детских книжках на закате СССР.
Заяц
Заяц может быть крайне неприятным персонажем (Брэм где-то писал: "Заяц не труслив — он нагл"). Но только не у Беляевой. Советские дети, которым в 1988 году читают сказку "Колобок" — это дети, которые родились в тепличной обстановке. Им хочется, чтобы и зайцу — слабенькому такому — было обеспечено надёжное будущее. Хорошо живёт заяц в 1988 году: снимает богатый урожай. В 1996 году заяц несколько похудел, но по-прежнему не бедствует.
Волк
А вот уж кто бедствует — так это волк. Раньше его бандитом рисовали, но с бандитизмом советская власть покончила. Волк не сумел вписаться в справедливое общество светлого будущего. Он пробивается сбором грибов, одежда выдаёт в нём маргинала. Волки — на самом социальном дне. И в 1996 году удача не улыбнулась волку.
Медведь
Поздне-советский медведь — это мишка, очаровательный увалень. Колобок тут выступает самым наглым персонажем — медведя-то зачем обижать?
Лиса
Ну а лиса просто красавица.
Т.Иваницкая
Другой поздне-советский вариант "Колобка" художницы Т.Иваницкой.
У меня вот такой сборник с её иллюстрациями: Алексей Толстой. Колобок (русские народные сказки). — М.: Советская Россия, 1985. Подал заявку на внесение этого сборника в базу Фантлаба.
Если развернуть обложку, получится первая иллюстрация к "Колобку" — шествие героев.
Но художница ищет новую форму. К этому времени одетые в человечью одежду звери уже заполонили все книжки. Нарисовать зверушек в более-менее реалистическом ключе вновь стало свежим прочтением. Также нестандартным подходом стал отказ от кумулятивности — цепи повторяющихся однотипных эпизодов. Поэтому все облапошенные персонажи — заяц, волк, медведь — собрались на одном развороте. Клуб неудачников.
Лиса
А лисе-умнице — посвящены два кадра.
Техника у Иваницкой не то, чтобы особенная, но очень милая — образцом, наверное, имеет технику Трауготов, но приглаженную.
Картинки Иваницкой дают ностальгический образ поздне-советской эпохи.
"Василиса Прекрасная" в иллюстрациях Марианны Беляевой. С подозрением относился я к этой художнице: смешение сталинского послевоенного стиля (если людей рисует) с мультяшной пупсовостью (если зверей рисует). Народ на некоторых форумах заподозрил художницу в китче.
Мне очень нравятся эксперименты в детской иллюстрации последних лет советского периода. У Беляевой известные книги появились как раз в конце 1980-х гг. и совершенно выбивались из тогдашнего мейнстрима. Это, видимо, добавило отчуждения. Теперь пересмотрел свою позицию. К таким художникам следует присмотреться: не исключено, что это очень круто...
М.Беляева (2016)
Московская "Детская литература" переиздала в наши дни все книги с картинками Беляевой. Из-за сумасшедших скидок в "Лабиринте" пришлось за 80 рублей несколько дней назад купить этот сборник. Судя по грамотной информации об авторском праве (указали, как положено, рядом с именем художницы год первой публикации) рисунки к этому сборнику вышли впервые уже в постсоветское время — в 1996 году. Указание там же на наследников означает, что художницы уже нет с нами.
Сначала проникся уважением к тексту — настоящие сказки из академического собрания Афанасьева. С "Василисой Прекрасной" проблем нет — мы уже посмотрели множество изданий в обработке Афанасьева, но некоторые сказки из этого сборника в первоначальном виде лет сто не издавались. Потом уж и художницу реабилитировал. Уровень мастерства у Беляевой высокий, а если при этом рисунки вызывают неприятие, значит, они отличаются высоким уровнем самобытности (оригинальности).
Первая страница настраивает на традиционный лад: маленькая сиротинушка Василиса с куколкой. У куколки затейливый домик, а в руках девочка еду для неё держит (куколку надо было кормить). По тексту сказки и Василису-то недокармливали, так что уделить долю куколке — это была самоотверженность. На рисунке пайка для куколки солидная.
Сюрприз. Никто, кроме Беляевой, не показал важного момента взросления Василисы: женихи на неё засматривались, а с мачехиными дочками водиться не хотели. Но главное, на что прямо указано у Афанасьева:
цитата
Василиса всё переносила безропотно и с каждым днём всё хорошела и полнела, а между тем мачеха с дочками своими худела и дурнела от злости...
Все художники Василису стройненькой рисуют, а идеал-то красоты в старинной крестьянской сказке совсем другой. Вот только Беляева и рискнула нарисовать как всё по правде было.
Это объясняет животную ненависть сводных сестёр. По-настоящему хотят Василису со свету сжить, отправляя её к Бабе-Яге. Злые и худые девки.
Всадники Бабы-Яги
Всадников, которые заставляют вращаться Землю, Беляева приземлённо изобразила: всадники как всадники.
Но зато эти всадники органично помещены в природные ландшафты.
В гостях у Бабы-Яги
Баба-Яга изображена обычной старушкой: без инородных черт. И даже не злобной старухой. И даже не скорбной хозяйкой пограничья с миром мёртвых.
А теперь взаимоотношения Василисы с Ягой.
Вот оно: бесстыжее простодушие сказки. Василиса сладко-сладко дрыхнет, а куколка за неё трудится. Только Беляева из всех художников решила дать эту сцену во всей красе. Вспоминая по-настоящему каторжный крестьянский труд (и труд женщины по хозяйству тоже), надо признать, что Беляева точно отражает представления сказителя о счастье.
Утомлённая мудрая бабушка с сочувствием к судьбе Василисы решает помочь ей в убийстве мачехи и сестёр, из-за которых Василиса не может ответить взаимностью деревенским парням.
Череп испепеляющий
Василиса, хорошо укутанная, с достоинством несёт смертоносный череп домой (не бежит со всех ног в одной рубашонке, как у других художников).
А вот разворот полностью. Какой пейзаж! Только у Н.Устинова такую роскошь можно увидеть, но ведь Беляева ещё и людей рисовать умеет! Отличная выучка — что-то здесь не то...
Рубашки для царя
Подробно художница иллюстрировала инородную концовку этой сказки. Все стадии производства рубашек и сватовства осветила. Даю последний разворот — его одного достаточно. Царь, конечно, до галантных лапотников, показанных в начале, не дотягивает.
Может, Беляева троллит публику? Её решения настолько тонкие и меткие, она так внимательно читает сказку и понимает сущность отношений, что невозможно воспринимать всерьёз всю эту пышность. Как будто чистый душой художник-примитивист настолько простодушен, что, окончив с золотой медалью Академию художеств, применяет полученные навыки для рисования лубков. Впрочем, это не противоречит понятию китча. А я буду верить в теорию заговора и считать иллюстрации Беляевой постмодернизмом.