Иллюстрации пушкинской "Метели" последнего десятилетия советской власти.

Миниатюрное издание, что тогда почти автоматически обозначало "библиофильское". Иллюстрации в таких случаях, как правило, были "продвинутыми". У Берштейна, как мы уже видели, каждая повесть предваряется разворотом. К "Метели" — сброшенная фата.

Следующая иллюстрация — длинная панорама. Но в книжке она разрезана на две страничных иллюстрации и два разворота. В отличие от "Выстрела" в альбомах образца неразрезанной панорамы нет. Поэтому придётся мысленно собирать её.

На первом элементе этого искусственно созданного триптиха видим за деревьями Владимира в санях, стремящегося вперёд. Цель путешествия — церковь в Жадрино — видим на последней части. А между Владимиром и церковью — пустота с брошенной рухлядью. И фата колышется вмести пурги. Собственно метели-то как погодного явления и нет.

Попытался склеить в редакторе: получилось только для самого общего представления:

Весь этот символизм и длинный показ пустот очень кинематографичен в стеле тогдашних фильмов Тарковского и Михалкова. Тогда это, действительно, было для искушённых зрителей.

Ещё одно миниатюрное издание. Но уже без обращения к высоколобой публике. Гравюра на дереве после Фаворского стала понятна массам. К тому же художник Бакулевский следует за сюжетом. Некоторая условность — от избранной техники. Это самая подробная сюита к "Метели".

Традиционной сцены "Бурмин у ног Маши" не предусмотрено. Видимо, не это самый запоминающийся поступок Бурмина в рассказанной истории. Бедная Маша!

Опять кинематографические иллюстрации: киевская художница Якутович. Это тоже интеллектуальное кино, но не заумное, а в стиле фильмов Марка Захарова. Театральные броские декорации и крупные планы.

В театрах любят, изображая военных пушкинских времён, вешать прапорщикам на шею большие белые кресты: с задних рядов видно. Вот и Якутович не удержалась.

Сказано же у Пушкина: у Бурмина георгиевский крест в петлице. Но художница рисует крест с георгиевской лентой на шее к Бурмина (и отдельно ещё крупно на ленте его показывает). Был бы Бурмин в звании полковника награждён такой степенью, его бы вся Россия знала!

Как всё-таки нравы смягчились в нашу просвещённую эпоху: в 1988 году готов был убить за такое, а сейчас — не готов.

После всех изысков картинка Косульникова к "Метели" позволяет расслабиться.

Сборники русских литературных сказок (не народных) — такую подборку частенько издавали и издают. И почти всегда есть в подборке сказы Бажова. "Серебряное копытце" нашёл в двух сборниках: один советских времён и один современный.

Советский сборник русских литературных сказок на английском языке (специализированное издательство "Радуга"). Название — "Двенадцать месяцев" — по сказке С.Маршака. У меня издание 1991 года (второе издание, первое было в 1984 году). Художник — Ф.Лемкуль.

Сборника на Фантлабе нет. Художник, конечно, представлен: https://fantlab.ru/art2738.

Лемкуль — художник, который на меня в детстве произвёл неизгладимое впечатление. Это график первого полностью советского поколения (1914 года рождения). Он был известен уже до войны. В 1940-х активно публиковался в "Мурзилке", т.е. входил в "золотой пул" детских художников. Рисовал в реалистичной сталинской манере, трудноотличимой от манеры других художников. С приходом "новой волны" в конце 1950-х гг. Лемкуль стал меняться — и смог выработать свою собственную оригинальную манеру в очень зрелом возрасте (ближе к 50-летию). В этом Лемкуль похож на Бажова, который издал свои оригинальные сказы в 60 лет.

Всего три картинки у Лемкуля. Узнаваемые забавные человеческие фигуры, условные козлик и кошка... Сразу приподнятое настроение возникает — это у Лемкуля не зависит от того, что он иллюстрирует. Жалко, что ему не давали дедушку Ленина рисовать...

Необычно здесь (помимо необычных фигурок) то, что Лемкуль пытается осмыслить "завод", в котором живут герои. Лемкуль рисует фабричные корпуса архитектуры начала XX века (этакий "промышленный модерн"). К горно-заводской действительности середины XIX века это отношения не имеет, но новую реальность создаёт.

Красиво. Но вообще-то без вдохновения Лемкуль этот сборник проиллюстрировал. "Серебряное копытце" — не исключение.

Второй сборник русских литературных сказок — современный, гордость новой "Детской литературы", которая смогла-таки выйти за рамки "Школьной библиотеки" на прозрачной бумаге. Несколько вариантов цвета обложки книги под названием "Наши сказки". На обложке — кошка Мурёнка!

У меня — обложка жёлтого цвета 2010 года издания (потом были ещё допечатки).

Книги на Фантлабе нет. Художник Л.Непомнящий представлен: https://fantlab.ru/art2306.

Л.Непомнящий — тоже необычный художник, который не закостенел с возрастом. В 1970-е и 1980-е гг. добротная и изящная графика ("Три мушкетёра"!). А в 1991 году (художнику уже 50 лет) — буйные рисунки к книжке Сапгира "Чуридило" (была переиздана и раскуплена в наши дни:https://www.labirint.ru/books/494538/). Потом исчезновение, а через двадцать лет — вот этот иллюстрированный сборник.

От буйства художник отошёл, рисунки — нормальные, не феерические. Для истории сохраняю (дословно) отзыв одной из мамочек с "Лабиринта" об иллюстрациях из этого сборника.

цитата

Придя на пункт выдачи и полистав книгу, её НЕ ВЗЯЛА. Что это за голые жопки поросят. Причём не к одной сказке. Такая-то не здоровая сексуальность. Именно не здоровая...

Уважаемые родители! Да, содержание достойное и цена вроде неплохая , но давайте не будем травмировать психику детей. В художнике разочеровалась

Проверил: в "Серебряном копытце" жопок нет. Придётся смотреть то, что есть.

Видно, как художник пытается сломать стереотипы, хотя бы тем, что в первой сцене Кокованя сидит (у всех до единого художников он стоит), а во второй — лежит (у всех до единого художников он за столом сидит).

Показаны все стадии знакомства козлика с Дарёнкой, оказавшейся одной в зимнем лесу.

А, вот где Непомнящему пригодился опыт красочного буйноцветья!

Как так получилось, что Серебряное копытце и Мурёнка, летящие среди звёзд, стали общим местом? Но этот полёт один из самых красивых. Видно, что с интересом Непомнящий к "Серебряному копытцу" подошёл.

Эти две разные сюиты — Лемкуля и Непомнящего — общего имеют большую степень оригинальности. Иллюстрации не банальные, выбивающиеся из общего ряда. Пусть даже Лемкуль автоматически воспроизвёл однажды найденную технику, а Непомнящему пришлось проявить большую изобретательность, чтобы придать реалистическим иллюстрациям оттенок романтизма.

После большого цикла иллюстрированных изданий пушкинской "Полтавы" — антреме. Что-нибудь небольшое и лёгкое. Очень немного иллюстраций есть к пушкинской "Гавриилиаде". Вот давайте эту полуподпольную поэму и посмотрим.

До 1917 года "Гавриилиада" была в России вещью подцензурной. Первое достойное научное издание появилось в советской России в 1922 году. У меня репринт этого издания (1991).

Издание 1922 года попало в число иллюстрированных книг а каталоге-справочнике "Пушкин в русской и советской иллюстрации" из-за того, что виньетки в нём делал В.Конашевич. Правда, имеется справедливое замечание, что здесь Конашевич "выступил более оформителем, чем иллюстратором". Даю библиографическое описание из каталога-справочника:

К моему репринту добавлена важная статья В.Ходасевича. Тираж репринта 1991 года 50 тыс. экз. Цена 2 руб. Книжки (ни первоиздания, ни репринта) пока на Фантлабе нет. Подал заявку.

Интересно в этой книге то, что, изданная в 1922 году, местом выхода она имеет Петербург (не Петроград). "Мирискусники" этим грешили — в 1923 году у Добужинского "Белые ночи" в Петербурге вышли. Но здесь-то вроде сугубо научное издание. А ещё некоторое время новая орфография не была обязательной. У Бенуа в 1923 году "Медный всадник" вышел в старой орфографии (с "ятями"). Вот и для "Гавриилиады" в издании 1922 года Б. Томашевский в предисловии категоричен: "Недопустимо воспроизведение этого памятника в орфографии ныне принятой". Горячо поддерживаю — в старом начертании хоть название поэмы с ходу прочесть можно (нет двойной "и"): "Гаврiилiада". Я вот припоминаю, что в перестройку Ю.Лотман (по-моему) говорил, что произведения Пушкина всё же лучше давать в старой орфографии (хотя бы в академических изданиях). Но ведь Б. Томашевский в 1922 году не только текст "Гаврiилiады", но и весь свой объёмный комментарий к ней напечатал в старой орфографии!

Что касается иллюстраций. Концовки-виньетки Конашевича не имеют отношения к содержанию поэмы. Почему-то много воды. Мне вот в первой картинке чудятся черты Мойдодыра (Конашевич с Чуковским с самого начала 1920-х гг. работал, мог попасть под влияние).

"Гаврiилiада" — это пародия на библейский сюжет о непорочном зачатии. Некоторые считают поэму "Гаврiилiада" кощунственной и непристойной. Так что не обойтись без оценок содержания литературного произведения.

Мария — девственница, её муж, "плохой столяр и плотник" очень стар и занят на работе. Всевышний обратил внимание на Марию. Он является к ней во сне и говорит ей о своём выборе. Но Мария во сне обратила внимание на красавца архангела Гавриила и, проснувшись, думает только о нём.

цитата

Так иногда супругу генерала

Затянутый прельщает адъютант.

О, легендарные пушкинские отступления! Кстати, знаменитая цитата-мем "Поговорим о странностях любви" — это отсюда же, из отступления в "Гаврiилiаде".

Царь небесный посылает Гавриила к Марии — предупредить, что скоро он (небесный царь) явится. В это время сатана тоже решает вмешаться, он опережает архангела. Мария в саду мечтает о Гаврииле и встречает обольстительного змея (сатана, понятно). Змей рассказывает ей апокриф о Еве и свою версию изгнания из рая. Мария заслушалась, а змей превратился в прекрасного юношу и потихонечку соблазнил Марию.

Тут с небес спустился Гавриил, стал биться с сатаной.

цитата

Уж ломит бес, уж ад в восторге плещет;

По счастию проворный Гавриил

Впился ему в то место роковое

(Излишнее почти во всяком бое),

В надменный член, которым бес грешил.

Лукавый пал, пощады запросил

И в темный ад едва нашел дорогу.

После чего Мария отдалась архангелу.

Гавриил вернулся к Всевышнему, отрапортовал, что дева подготовлена. Всевышний в облике голубя спустился к Марии. После чего следует физиологическое описание: голубь "над розою садится и дрожит, // Клюет ее, копышется, вертится, // И носиком и ножками трудится. // Он, точно он! — Мария поняла, // Что в голубе другого угощала; // Колени сжав, еврейка закричала, // Вздыхать, дрожать, молиться начала, // Заплакала, но голубь торжествует, // В жару любви трепещет и воркует, // И падает, объятый легким сном, // Приосеня цветок любви крылом".

Далее кратко пересказывается дальнейшая судьба действующих лиц (бог признал ребёнка своим сыном, Гавриил тайком продолжал являться на свидания...). Ну а понимание Марии попало в аннотацию поэмы на Фантлабе: "Досталась я в один и тот же день // Лукавому, архангелу и богу".

Оценку содержания поэмы лучше всех дал Ходасевич — эмигрант и совсем не воинствующий безбожник (его статья в виде приложения помещена к нашему репринту "Гаврiилiады" 1991 года).

Во-первых, Ходасевич видит в поэме преодоление ментального разрыва с Европой, которая в период Возрождения прошла через "языческую радость жизни, любование "бесовскою" прелестью мира". А в России "осенью 1822 года, в Кишиневе Бессарабской губернии, Россия, в лице Пушкина, создавшего "Гаврилиаду", пережила Ренессанс".

цитата

Да, в начале XIX столетия был в России момент, когда величайший из ее художников, не "стилизуясь" и не подражая, а естественно и непроизвольно, единственно в силу внутренней необходимости, возродил само Возрождение.

Во-вторых, Ходасевич очень точно характеризует поэму как "незлобивую".

цитата

Если всмотреться в "Гаврилиаду" немного пристальнее, то сквозь оболочку кощунства увидим такое нежное сияние любви к миру, к земле, такое умиление перед жизнью и красотой, что в конце концов хочется спросить: разве не религиозна самая эта любовь?

В-третьих, Ходасевич уверен, что "некогда образ Марии займет место в ряду идеальных женских образов Пушкина".

цитата

Сквозь все непристойные и соблазнительные события, которые разыгрываются вкруг нее и в которых сама она принимает участие, Мария проходит незапятнанно чистой. Такова была степень богомольного благоговения Пушкина перед святыней красоты, что в поэме сквозь самый грех сияет Мария невинностью.

В-четвёртых, Ходасевич отвечает на важный вопрос: почему Пушкину можно, а другим нельзя.

цитата

Все непристойности поэмы очищаются ясным пламенем красоты, в ней разлитым почти равномерно от первой строки до последней. Описывая "прелести греха", таким сияюще чистым умел оставаться лишь Пушкин.

Мне кажется, проблема иллюстраций к "Гаврiилiаде" — в том, насколько художники смогли проникнуть в те глубинные пласты, которые выявил Ходасевич, т.е. рассмотрели ли они в этой поэме русское Возрождение, либо оценили только похвальное вольнодумство (как рецензенты поэмы на Фантлабе), либо остановились на непристойностях. Картинки лишь обостряют трактовки поэмы.

Выше мелькали иллюстрации советских художников (из Интернета, в основном вытащенные). Это единичные сюжетные картинки — и, самое главное, в книгах не публиковавшиеся. А полных циклов опубликованных иллюстраций к "Гаврiилiаде", где отражается концепция художника, совсем немного. И все они чужеземные! Доступны в Интернете две сюиты иллюстраций — это зарубежные издания конца 1920-х годов с художниками-иностранцами. Третья полная сюита — легендарного детского графика В.Стацинского 1999 года — известна только по слухам, картинок посмотреть негде (тут).

Иностранные издания успели попасть в обзор "пушкинского" тома "Литературного наследства" 1934 года:

цитата

...два издания "Гавриилиады". Американское (пер. Макса Истмана, изд-во Ковичи-Фриде в Нью-Йорке, 1929 г.) образцово отпечатано и скромно, но очень остроумно иллюстрировано Роквелем Кентом (R. Kent), одним из самых выдающихся современных графиков САСШ. Французская "Гавриилиада" (пер. Сидерского, парижское изд-во "Трианон", 1928 г.) подана в более парадном облике — с портретом Пушкина и в сопровождении гравюр на меди эстонского художника Эдуарда Виральта (E. Wiralt). При всем своем техническом мастерстве эти гравюры страдают излишним нагромождением деталей, а тяжеловесная их концепция часто идет в разрез с игривой легкостью пушкинских образов.

Обратим внимание, как советский искусствовед (П.Эттинер) характеризует поэму ("игривая легкость образов") — близко к оценке Ходасевича. Вот именно поэтому "Гаврiилiаду" и печатали в советское время во все периоды (а не только в начале 1920-х). Советская власть безбожие часто приветствовала, но непристойности не прощала. Пушкинскую "Тень Баркова" не печатали в СССР, ибо "обсценно-порнографическая баллада". Ну а в "Гаврiилiаде" нет непристойностей.

Посмотрим иллюстрации.

Иллюстрация Кента, помещённая в 1934 году в "Литературном наследстве".

Американского издания 1928 года у меня нет. Вот сведения с зарубежных букинистических страниц в Интернете (чего-то всего за 90 долларов предлагают, но, наверное, всё не так просто, особенно с доставкой...).

PUSHKIN, Alexander. Gabriel, a poem in one song. Translated by Max Eastman, illustrated by Rockwell Kent, New York: Covici-Friede, 1929, 8°, limited edition of 750 copies.

На основании этих сведений подал заявку на Фантлаб.

А вот собственно иллюстраций Кента к "Gabriel" в Интернете только только три обнаружил.

Целомудренные иллюстрации, но совсем не простенькие. Соединение американской религиозности с американской же демократией? Успела книга проскочить в "ревущие Двадцатые".

Образцы картинок Вийральта попали не только в "Литературное наследство" 1934 года, но и в альбом "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1988). Вийральт — эстонец, после русской революции эмигрировавший в Европу (не в независимую Эстонию), в СССР не возвращался, картинки создал за границей. Но родился на территории Российской Империи (под Петербургом). Видимо, этого оказалось достаточным, чтобы причислить всю его графику к русской иллюстрации.

Книги у меня тоже нет. Но тут и надежд нет — по данным иностранных аукционов реальная цена продажи этой французской "La Gabrielide" — 800 евро.

Пушкин А.С. Гаврилиада. С 5-ю гравюрами на меди Эдуарда Вийральта. Париж. 1928. Экземпляр №34 из 300-т на бумаге velin de Rives. Общий тираж 345 экземпляров. / Pouchkine Alexandre La Gabrielide. Traduction de Y. Sidersky. Cinq gravures sur cuivre d' Edouard Wiralt. Paris. 1928. Tirage a 345 ex. num. Un des 300 sur velin de Rives (n. 34). 19x25cm, 42 pp (la plupart non coupées).

Заявку на Фантлаб по этим сведениям тоже подал (во вкус вхожу).

Всего указано пять гравюр, сканы четырёх картинок в Интернете есть (пятая гравюра, видимо, портрет Пушкина), т.е. в сети ходит полный комплект.

В наши дни эти иллюстрации уже не кажуться "тяжеловесными". Почти все они посвящены эпизоду со змеем-сатаной. Так и чувствуется, что должны быть ещё картинки.

Казалось бы, в 1920-е и в первой половине 1930-х гг. в СССР, на волне "воинствующего безбожия" должны были появиться иллюстрированные издания "Гаврiилiады". Но не появились. Полномасштабная трактовка поэмы предполагает большую степень эротизма. А довоенный СССР в этом отношении был всё-таки очень пуританской страной (это как-то сочеталось с пропагандой и юридическим закреплением ослабления брачных уз).

Первая советская иллюстрация (только одна) к "Гаврiилiаде" появилась лишь в 1982 году. Художник — Т.Маврина.

Эта иллюстрация была единственный раз опубликована в одном из двухтомников Пушкина, а потом продублирована в альбоме "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1988) — моё фото оттуда. Очень чистая иллюстрация. По стилю — что-то из Мавриной 1930-х гг., когда она рисовала для издательства "Academia".

Павел Бунин свои картинки к "Гаврiилiаде" опубликовал в 1998 году (альбом "Гениальный сын России").

Иллюстрации для П.Бунина, мастера эротики, очень сдержанные: только одна откровенная картинка: счастливая Мария со змием, который нежно обвивает её ногу. Но и эта картинка чистая и целомудренная.

Когда Пушкин описывает физиологическое слияние героини и голубя, он выражает своё скептическое отношение к непорочному зачатию и напоминает, что античные греки в аналогичной ситации признавали телесное соединение Леды и Зевса в облике лебедя, от чего родились древнегреческие герои и Прекрасная Елена. Было у Пушкина лицейское стихотворение на этот сюжет ("Леда", 1814). Есть и картинки П.Бунина к этому юношескому штампованному стихотворению Пушкина. Эротика в рамках приличия.

А есть ли изображения физиологического слияния Леды и лебедя? Да сколько угодно. Есть такое изображение, например, у А.Кравченко, который внёс весомый вклад в иллюстрированную пушкиниану. Вот гравюра 1926 года (к Пушкину формально не привязанная) из альбома советских времён.

Рисунок очень откровенный, но очень эстетичный. Это эстетика отечественных академических графиков 1920-х гг.

А что же эстонец Вийральт? Ничему хорошему русский поэт эстонского художника научить не мог. Неудивительно, что Вийральт сделал откровенную гравюру к "La Gabrielide" 1928 года в духе "Леда и лебедь" (и в духе физиологического описания у Пушкина).

В Рунете картинка разошлась благодаря тому, что известный новосибирский букинистический магазин "Горница" выставил этот запретный оттиск на продажу с аннотацией: "1928, город: Париж, формат: 10 х 14 см., состояние: Хорошее. Надлом. Редчайший офорт знаменитого эстонского художника Эдуарда Вийральта (1898 — 1954). По цензурным или самоцензурным причинам в книгу не вошел. Известно считанное число экземпляров" (http://www.gornitsa.ru/item.php?id=154525...).

Предлагали купить за 50 тыс. рублей. Кто-то купил...

После этого можно считать установленным, что мем "горячие эстонские парни" запустили в 1928 году пушкинисты, впервые ознакомившиеся с иллюстрациями Вийральта к "Гаврiилiаде".

Ну а если серьёзно, Вийральт, видимо, опередил своё время — причём лет на семьдесят. Не зря так обильно он был представлен в альбоме иллюстрированной пушкинианы 1988 года. Очень современно он и сейчас смотрится. В общем-то, и смелая картинка — вполне отвечает эстетике нашего времени, а не моменту создания.

Сегодня последнее советское издание "Онегина" — его планировали раздавать на Конгрессе соотечественников, который проходил в Москве в дни августовского путча 1991 года. Но иллюстрации создавались во время перестройки (1986 — 1988 гг.), так что это всё же чисто советский "Онегин" — завершение "тепличного" для нашей творческой интеллигенции периода. Художник — А.Костин. На Фантлабе художник представлен: https://fantlab.ru/art1211.

Само издание на Фантлабе не представлено. В каталог-справочник тоже не попало. Поэтому даю собственное описание.

Евгений Онегин.: Роман в стихах. Коммент Ю.М.Лотмана. — М.: А.ТР.ИУМ, 1991. — 750 с.; 17 см.

КОСТИН А.: 40 страничных ил.

Тираж 5.000 экз.

Википедия сообщает о том, что серия состоит "из 50 офортов". Так что или 10 иллюстраций в книге не хватает (но с чего бы? цензоров и редакторов явно не было), или количество на глазок прикинуто.

Трагедия прогрессивных книг 1990-х: часто тираж шёл в макулатуру, поскольку не находил сбыта — народ прекратил притворяться, что духовной жаждою томим. Может, и здесь получилось так же. К тому же, конкретно эта книга издавалась на средства Московской товарной биржи, т.е. издатель не был заинтересован в реализации. Первая тысяча нумерованных экземпляров в продажу не поступала — была предназначена для раздаривания на Конгрессе соотечественников и т.д.

Поэтому издание достаточно редкое — я его искал долго.

Претензии на "элитность" сегодня выглядят смешно: бумага просвечивает, картинки загублены.

Почему в искусстве случаются скандальные постановки, выставки и т.п.? Ну, с режиссёром и художником понятно: им надо сделать что-то оригинальное. В конце-концов именно оригинальность (неповторимость) делает продукт объектом авторского права. Но почему находится публика, которой искренне нравится "глумление над классикой"? Я понял это, когда получал в свою коллекцию всё новых "Онегиных" и видел, насколько это всё однообразно и похоже. Именно тогда я понял, что Кузьмин (https://fantlab.ru/blogarticle53273) — гениальный художник. И как же я изумился, когда получил вот этого костинского "Онегина", о котором слышал, но представить себе не мог такого! Ух, какой восторг! Вот и театралам нравится "неоднозначный" спектакль не потому, что они извращенцы, а потому, что они много лет каждую неделю видели одно и то же, одно и тоже...

Говорите, голый зад на сцене? А кто-нибудь когда-нибудь видел голый зад (немножко так, но всё же) в иллюстрациях к "Онегину"? Ну вот, у Костина это есть...

Между прочим, это иллюстрирует начало IV главы ("Чем меньше женщину мы любим..."). Судя по костюму XVIII века в верхней части рисунка, на картинке изображен этот момент:

<Верхняя часть картинки>

<Нижняя часть картинки>

В принципе, так надо разбирать каждую картинку — думать, к чему она относится, искать соответствие в тексте. Уже интересно!

Советская критика относилась к Костину трепетно (было несколько таких прогрессивных и перспективных художников — Н.Попов, В.Васильев, А.Кошкин, может ещё кто, — с которых в разгар "застоя" сдували пылинки, стремясь защитить их от вульгарных функционеров). В этих художниках видели будущее советской книжной графики. Ну, в общем-то, они и оказалось советскими — в новое время эти художники для книги умерли (недавно Н.Попов, один из этой когорты, порадовал иллюстрациями к "Двенадцати" Блока, хотя это, видимо, тоже наработки советского периода: https://www.labirint.ru/books/617608/).

Мне картинки Костина ("Холстомер", "Тарас Бульба") казались скучноватыми, поэтому я и не ожидал от него такого буйства в "Онегине".

Конечно, по общему замыслу Костин близок к Кузьмину (https://fantlab.ru/blogarticle53273) или Добужинскому (https://fantlab.ru/blogarticle53287). То же внимание к лирическим отступлениям, отказ от признания Онегина героем романа и т.п. Но всё это на новом уровне — и лукавая добродушная усмешка "мирискусников" здесь, конечно, превращается в карикатуру.

Вот о таких ножках Пушкин бредит:

Вот чертёж "всего, что знал ещё Евгений":

Когда в самом начале мы разбирали цикл силуэтов Гельмерсена (https://fantlab.ru/blogarticle53264), я театрально восклицал: "Ну кто ещё нарисует, как дядюшке подносят лекарства?". Так вот, Костин это изобразил, но как! Не ремарка на полях, а развёрнутое повествование с конкретизацией дворни, уездного доктора — и это становится чуть ли не центром первой главы. В общем, Костин является первооткрывателем такого явления, как "свободные фантазии на тему миров Онегина".

Вот ничем не прикрытый, наглый постмодернизм — рисунок самого Пушкина, вставленный в некий чертёж без всякого трепета к первоисточнику:

Костин чересчур старательно избегает избитых сюжетных сцен. Он, вроде бы, хочет показать, что Онегин с Татьяной — какие-то безликие персонажи. Безликие — в прямом смысле, потому что он ни разу не показывает их лица.

А вот Ольга с Ленским — прописаны со всей тщательностью. Жуткое зрелище — после такого, действительно, не захочешь знать, как же художник себе Онегина с Татьяной представляет.

Уходя от сюжета, Костин непропорциональное внимание уделяется "Отрывкам из Путешествоия Онегина" и "Десятой главе". Вот философское переосмысление движения декабристов:

Всё это как бы на грани неуважения к читателю, поскольку ясно показывает: картинки только для продвинутых! В 1980-х это вызвало бы повышенный интерес. А в 1991 году уже поздно. Сейчас тоже равнодушие царит, но иногда какая-нибудь училка может заявить, что такой Онегин народу не нужен — и пошли продажи! А тогда и этого не было: мы ж не знали, что скандалы — это пиар.

Но не все картинки эпатажные — меру Костин знает. Я раньше уже упоминал о сцене, которую художники любят: Онегин и Ленский едут к Лариным. Хотя что там рисовать? Ну сидят в коляске... А посмотрите, какое чудо у Костина: коляска на улице, взгляд на неё из комнаты, при этом сама комната отражается в зеркале. Потрясающе.

А вот Татьяна выходит на улицу в ночь гаданий...

Ну, с контрольными точками уже всё понятно — это именно те точки, которых Костин избегал.

1) Образ Онегина.

2) Сон Татьяны.

3) Дуэль

4) Первая встреча Онегина и Татьяны отсутствует напрочь — так ещё никто не эпатировал читателей "Онегина"!

5) Финальная (прощальная) встреча. Отсутствует тоже — ну, этим нас уже пытались удивить. Не оригинально, товарищ Костин!

Сложное чувство — иллюстрации непростые, и вроде бы надо признать новизну самого стиля. Но что-то мешало — у меня было явное ощущение, что это всё уже хорошо знакомо.

Только недавно прояснил себе: первоисточник ускользал, поскольку находился на самом видном месте ("субъективная недосягаемость" как у Э.По в "Похищенном письме"). Это ведь стиль, с детства знакомый из иллюстраций к зарубежной фантастике!

Вот что написала Е.Герчук в статье "Откуда взялась и куда делась детская книга 1990-х годов":

"...В том же издательстве «Знание», а затем, с 1965 года, в издательстве «Мир» начинает в больших количествах — и сериями, и отдельными изданиями — публиковаться научная фантастика, в том числе зарубежная. Этот жанр по определению оказывается территорией свободы: то, что не соответствует и самой реальности, никак нельзя обвинить в нарушении принципов соцреализма... Здесь как нельзя кстати оказываются умения художников «Знания» визуализировать абстрактные конструкции, тот самый «умозрительный мир», освоенный учёными, а теперь осваиваемый и художественной литературой, а вместе с ней — книжной иллюстрацией" (http://bibliogid.ru/krug-chteniya/obzory/...).

Вот так этот умный техностиль дополз и до Пушкина. Костин, разумеется, не банальный подражатель, он — мастер. Но мастер в рамках открытого до него стиля.

А сюиту Костина к "Онегину" надо, конечно, переиздавать с подлинников на высоком уровне (и, видимо, в форме отдельного альбома).

Напоследок: Пушкин со своим гением без Евгения: