Басня про Венский конгресс 1815 года: после победы над Наполеоном галантные союзники, производя раздел Европы, чуть не начали войну между собой (так казалось непосвящённым наблюдателям). Потом это будет повторяться после каждой мировой войны.
Крылов ситуацию изобразил в виде двух собак, которые бок о бок нежатся на солнышке, а через минуту из-за неподелённой кости грызутся насмерть.
Г.Нарбут (1913)
Иллюстрации Нарбута к столетней годовщине Отечественной войны. Иллюстрации из сборника "Спасенная Россия в баснях Крылова". В этой книжке не силуэты, а рисунки, стилизованные под гравюру по меди: какими были все рисунки в книгах столетней давности.
Нарбут выдерживает принятую концепцию: люди с головами животных бесстрастно позируют на лоне природы. Собачившихся союзников было много, но собак две, сколько в басне. Одна из них — в русской казачьей униформе — и вот видно, что этого простодушного сына степей с висячими ушами сейчас обманет немецкая борзая.
Оформление напоминает реалии 1815 года: гербы победителей (Россия, Австрия, Пруссия — Англии нет); поверженный наполеоновский орёл, заменённый на лилии Бурбонов.
Е.Рачёв (1965)
Рачёв не столь отстранён: собачки в мундирах у него очень выразительны. Русская собака ничем не лучше иноземного друга. Советский художник не щадит царизм.
И.Семёнов (1978)
Крылов даёт избыточные вступления, подробно описывает мизансцену. Читать одно удовольствие — кто тут вспомнит про Венский конгресс!
цитата
У кухни под окном
На солнышке Полкан с Барбосом, лежа, грелись.
Хоть у ворот перед двором
Пристойнее б стеречь им было дом;
Но как они уж понаелись —
И вежливые ж псы притом
Ни на кого не лают днем —
Так рассуждать они пустилися вдвоем
О всякой всячине: о их собачьей службе,
О худе, о добре и, наконец, о дружбе.
Семёнов и рисует обычных собак, которые сначала мирно пьют вино из бокалов, а потом наотмашь бьются лапами. При виде этой картинки вспоминаются бессмертные рисунки Семёнова к рассказу "Бобик в гостях у Барбоса".
М.Майофис (2011)
Выдающийся художник М. Майофис несколько раз иллюстрировал крыловские басни. "Собачья дружба" имеется в этой книги, которую в 2011 году издала "Вита Нова" (всё ещё продаётся, не хочет народ за побасенки пять тыщ отдавать).
Майофис сосредоточился на развязке. Собаки у него, прилично одетые, свирепо бьются:
цитата
С Пиладом мой Орест грызутся,—
Лишь только клочья вверх летят:
Насилу, наконец, их розлили водою.
Свет полон дружбою такою.
А.Дмитриев
Дмитриев тоже без прикрас изображает безобразную драку за кость.
А.Жаба
У Жабá натуралистическая сценка: собачья драка в идиллическом дворике. La Belle Époque, последние деньки перед следующей мировой бойней.
Издательства и художники не забывали про образовательные цели стихотворения, включенного в школьную программу. На второй и третьей страницах обложки помещены портреты генералов Двенадцатого года. Упорно не воспринималось "Бородино" как "лейтенантская проза".
Сюита И.Архипова любопытная. П.Бунин и В.Шевченко своими батальными сценами задали направление иллюстрирования. П.Бунин застолбил экспрессивную манеру рисунка, а В.Шевченко — парадно-реалистическую. Притом и уровень у них у обоих был недосягаем. Другим художникам нужно было или повторяться, или искать собственные формы. И вот Архипов такие новые формы нашёл.
Вступление
1) "Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром..."
Позы, выражения лиц — откровенно постановочные. От монохромных фигур отражается пламя костра. Это готовая скульптурная группа. Художник делает ставку на условность. Это адекватный выбор. У Лермонтова ведь тоже условно-реалистический рассказ.
Перед боем
2) "Мы долго молча отступали..."
Отступление растянулось на два книжных разворота.
Выявляются новые технические детали рисунка: фигуры на первом плане кажутся объёмными, но не трёхмерными. Как будто фигуры вырезали из бумаги, поставили перед плоским рисунком и сфотографировали. Та же условность и лёгкий кивок в сторону панорамы Бородинской битвы.
3) "И вот нашли большое поле..."
Ожидаемо появился Кутузов — художник по-другому не может (Лермонтов-то специально не упоминает ни Кутузова, ни остальных: это Пушкин бы обязательно упомянул, а Лермонтов хочет идти своим путём).
Передний план на рисунке цветом обособлен от второго плана. Игра в условность продолжается.
3) "Но тих был наш редут открытый..."
4) "И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось..."
Бородинское сражение
Даются панорамы боя.
Но художник угрюм и холоден. Не переполняет его восторг от вида красиво марширующих колонн.
Побоище-то, кстати, Архиповым пореалистичнее и пострашнее показано, чем у В.Шевченко-баталиста. Хотя, детям, конечно, хочется смотреть на красивые войны и нарядных героев.
После боя
"Тогда считать мы стали раны, товарищей считать".
Нет у Лермонтова ничего про радость победы (да и победы нет).
Эпилог
Начало (и окончание) стихотворения мрачные: "Плохая им досталась доля...". Иногда художники отражают это уныние в рисунках к первой строфе. К последней что-то оптимистичное пытаются дать. Но Архипов непреклонен: пожаром Москвы заканчивает сюиту.
В сети отклики на эти рисунки (по детским воспоминаниям) сдержанные. Это понятно. Стихотворение-то звонкое. Кажется, что и рисунки должны быть такими же яркими. Но ведь содержание стихов диссонирует с формой. Архипов вскрыл это: рисовал содержание. Серьёзная вещь получилась. Ну а лермонтовское стихотворение закономерно ушло в детскую поэзию и агитацию.
Зотов — замечательный художник. Но в конце 1970-х у него уже вполне сложилась собственная манера, основывающаяся на древнерусских летописных миниатюрах (иллюстрации к сказкам Пушкина — наиболее яркий пример). Как ему было проиллюстрировать "Бородино"? Он не уклонился от заказа, но уклонился от батальной живописи.
Собственно иллюстраций две: заставка и разворот.
Москва в самом начале: то ли пылающая, то ли под фейерверками.
В середине книги — разворот с изображением боя. После разворотов В.Шевченко впечатления на детей он произвести не мог (я-то с удовольствием рассматриваю: новые грани хорошего художника).
К остальному тексту на полях — рисунки музейных экспонатов и восковых кукол.
Концепция, надо признать, имеется — не погружаться в Бородинскую битву как участнику, а смотреть на неё как на историческое событие со стороны.
P.S.
М.Майофис
Гениальный иллюстратор Майофис не иллюстрировал "Бородино". Но образы французских наполеоновских офицеров у него имеются из Бальзака и из Арагона (т.е. до и после русского похода):
"Полковник Шабер""Страстная неделя"
Любимый ракурс — всадник на коне — был использован и для обложки с рассказом о Багратионе под названием "Мужество" (1986).
Но Майофис — очень разнообразный художник. В один и тот же период он рисовал по-разному. Для "Полковника Шабера" у Майофиса была пышная манера рисунка, а для "Мужества" — аскетичная. Да и широкоформатные батальные композиции не для Майофиса. Поэтому битва у художника так даётся:
Но всё же есть-таки у Майофиса тема войны Двенадцатого года.
Уже после окончания цикла обзоров различных вариантов сказки "Волшебное кольцо" выявилась ещё одна книжка с этой сказкой в неучтённой обработке с иллюстрациями гениального М.Майофиса. Приятно снова встретиться с героями этой сказки.
М.Майофис (1988)
Вот такая книжка, очень часто встречающаяся у букинистов: "Три сказки" ("Кот и лиса", "Волшебное кольцо", "Девочка-семилетка"). — М.: Детская литература, 1988. Большинство сканов взято отсюда: http://drawing-museum.org/2014/10/15/%D0%...
ОбложкаТитул
На обложке и на титульном листе Майофис изобразил главных героев сказок: рослый мужчина — герой "Волшебного кольца". В этой версии его кличут Мартынка.
Майофис из тех художников, которые в каждой работе стараются наделить героев индивидуальностью. Ещё Майофис может быть очень разным по технике и манере рисунка. В этой книжке Майофис мягкий и лиричный, без резкости, но и опрощенный, без барочных украшательств (на которые он большой мастер).
По тексту: новая обработка, такой ещё не было (сказка в обработке некоей В.И. Сачковой — видимо, вот этой: https://fantlab.ru/translator17525). В основу пересказа положен изначальный вариант Афанасьева.
1) Мартынка выкупает за огромные деньги несчастную собаку и кошку.
2) Мартынка получает на многолетнюю работу мешок песка и тушит им огонь вокруг змеи, которая заставляет Мартынку три года нести её куда-то, а потом превращается в девицу и оказывается дочерью змеиного царя. Здесь изменение версии Афанасьева — любопытный пример перемены слагаемых. У Афанасьева — а это настоящая крестьянская версия — Мартынка спасет не змею, а девицу, которая тут же обращается змеёй и кидается спасителю на грудь. Вот там это было настоящее вероломство!
3) Мартынка хочет жениться на царской дочери. И вот царь. В очёчках, основательный такой: дал задание и слово своё сдержал.
4) Построили слуги из кольца Мартыке мост хрустальный, вот он едет в карете по мосту.
5)Заточили Мартынку в башню за пропажу царской дочери.
6) Пёс и кот, возвращая кольцо, переплывают море.
7) Мартынка возвращает свою неверную жену царю. Вот царь уводит свою дочку. Хорошо, хоть не убил. Царь, хоть и пару раз мелькает, самый колоритный получился.
8) Про новую женитьбу Мартынки в этой версии ничего не говорится — стал жить, как написано в книжке, в своём дворце. Но Майофис догадался, что он стал там жить с котом и собакой. Вот портрет по-настоящему счастливой семьи.
Закончилась эпопея с "Золотыми петушками". За четыре месяца промелькнули 63 художника из 69 источников. Сам Золотой петушок в России — это узнаваемый брэнд и символ всех пушкинских (и не только) сказок. Это настолько естественно, что собственно в золотых петушков никто и не всматривается: узнавание по абрису происходит.
Переплёт сборника сказок, худ. Т.Маврина
Фронтиспис сборника сказок, худ. В.Конашевич
Хотя именно рисунок петушка в этой сказке и должен быть квинтэссенцией авторской манеры. Так что стоит присмотреться к портретам петушков.
Разные были художники, в том числе и те, которых я активно не воспринимаю. Так, я с большим недоумением рассматриваю иллюстрации Ст.Ковалёва. Однако, одна картинка этого художника к "Золотому петушку" попала в альбом иллюстрированной пушкинианы позднесоветских времён — а это знак признания. Тогда эта картинка была примером новейшей графики, каких-то актуальных тенденций. Игнорировать этот факт невозможно.
"Золотой петушок" Ковалёва как признанный образец современной графики
Раздумывал над успехом художника Ковалёва и понял, что помещённая в альбом иллюстрация, действительно, хороша — но с точки зрения композиции: ракурс на пейзаж выбран такой, чтобы почувствовать головокружение от родных просторов. А уже на этом фоне — портрет Золотого петушка.
Заинтересовался: а что у нас собственно с портретами персонажа, именем которого названа сказка? Постарался собрать вычлененные изображения. Портретов оказалось немного (портрет — это когда изображение персонажа занимает основное положение в картинке). Встречаются портреты самодостаточного петушка (на странице нет ничего, кроме него).
"Золотой петушок", портрет Брюханова
UPD/29.05.2019
"Золотой петушок", портрет А.Власовой (2019)
Но чаще рисуют петушка сидящего на спице — и, как правило, на фоне башен, пейзажа, просторов. Так что это общая тенденция. Значит, есть поле для сравнений. Посмотрим.
1) Минимализм — одинокие петушки на спице. А вокруг — "зефир струит эфир".
Худ. Ващенко (1988)Худ. Антоненков (2016)
2) Петушок в символической среде с элементами градоустройства.
Вот и вернулись к петушку Ковалёва. Мне кажется, я разгадал очарование этой композиции, которая так понравилась советским искусствоведам. Ковалёв — уралец. Пейзаж, на фоне которого "петушок на спице бьётся", вроде бы выстраивается в один ряд с другими показанными картинками разных художников: изгиб реки, поля, холмы... Но у Ковалёва это именно уральские горы (на горы совсем не похожие) — здесь нет открытости равнин, здесь постоянно горизонт ограничен. И хочется забраться выше и выше, чтобы ощутить тот самый русский простор. Вот эту тягу и передал художник, вознёсшись выше петушка и жадно вглядываясь в даль. Вот в этом сильном чувстве и проявилась оригинальность простой по замыслу картинки.
Бажов в родном краю приземлённую ящерицу воспел — она символом Урала и стала. А Ковалёв-то вон каким бунтовщиком заделался...
Продолжаем обзор пушкинской "Сказки о золотом петушке". В прошлый раз был Билибин, первый конгениальный Пушкину иллюстратор начала XX века. Сегодня антитеза, полная билибинская противоположность — художник М.Майофис, конец XX века. Но Пушкину по духу столь же близок.
Билибин сформировал канон иллюстрирования русской сказки (что народной, что авторской): по фону и костюмам — допетровская эпоха (с пушками); трагизм; грубость нравов (для "Золотого петушка" это реалистичная гора трупов перед шатром шамаханской царицы).
Большинство последующих художников придерживались этих билибинских принципов. Майофис переломил тенденцию, хотя так и остался одиноким в своей оригинальности.
Итак, сказки Пушкина (не все) с иллюстрациями Майофиса 1989 года. Мой экземпляр.
По году издания книга не попала в каталог-справочник. Даю собственное библиографическое описание.
46 цв. ил.: Сказка о золотом петушке: 18 ил. — разворотов с текстом; Сказка о рыбаке и золотой рыбке: 1 ил. — разворот с текстом (шмуцтитул), 14 страничных ил.; Сказка о попе и о работнике его Балде: 11 ил. — разворотов с текстом, 2 страничных ил.
Вот обожаемые с юности иллюстрации к Бальзаку — что-то романтическое и рафинированное, близкое к европейскому арт-деко (из этой книги: https://fantlab.ru/edition151261).
Вот тоже в стиле европейской графики, но уже, наверное, смесь Бёрдсли и какого-нибудь Ропса.
Золя "Добыча", 1979
А вот картинки к детским книжкам, разухабистые "каляки-маляки"; сейчас переиздали его "Чиполлино" (https://fantlab.ru/edition109911), так мамочки в шоке.
Дж.Родари "Чиполлино", 1984
В пушкинских сказках Майофис тоже разный. В "Золотом петушке" у него есть черты как своей собственной "красивой" манеры, так и "хулиганской".
В чём особенности "Золотого петушка" Майофиса? У него получилась добродушная и забавная сказка.
Эпохи намеренно смешаны, но всё же основной реквизит отсылает к первой половине XIX века: кирасиры, эполеты. Царь похож на Николая I (растолстевшего и состарившегося).
Действие разворачивается понарошку — это представление в непритязательном ярморочном балагане. Нелепые костюмы, занавески вместо боевых плащей, царские штаны из той же занавески в розанчик (какая ткань была, с той костюмер и исхитрялся).
Зато видно, что и убитые — тоже понарошку.
Действие многолюдное. Толпы бессловесных статистов сопровождают основных персонажей.
Вот царская семья (тётки, о которых у Пушкина ни слова — это жёны сыновей?).
Вот скопец и его свита. Хм-м...
Вот окружение шамаханской царицы. Ирано-кавказский Восток.
Ну и собственно по сюжету сказки.
"Войска идут день и ночь..."
Обольщение царя девицей-шамаханской царицей
"Царь хватил его жезлом..."
Точно вымеренное прикосновение-имитация
Петух атакует.
Иллюстрации Майофиса периода Перестройки — для истории не менее знаковые, чем иллюстрации Билибина эпохи между двумя пролетарскими революциями. Но если билибинское направление уже было полностью раскрыто в 1910 году и само собой клонилось к закату, то направление, заданное Майофисом, было очень свежим, но развития не получило.
Майофис — нечастое явление в отечественной графике. Всё-таки мы объективно на переферии находимся, но самобытность не особо культивируем. Ориентируемся на Запад. Ну вот Майофис был абсолютно в западном тренде, и даже в чём-то был впереди. Парадокс, но "зелёный свет" его хулиганским картинкам давали именно в советское время. Сейчас бы числился в маргиналах.
облако тэгов
