"Приключения барона Мюнхаузена" — рассказы из глубокого детства. У меня — смутные детсадовские воспоминания (чтение воспитательницей вслух). Видимо, были и попытки самостоятельного дошкольного чтения. По какой причине стали накапливаться различные иллюстрированные издания, не могу понять. Возможно, академический интерес (как с Незнайкой), вызванный канонизацией внешнего облика главного героя. Кто из художников рискнёт дать собственное прочтение?
Благодаря пересказу Чуковского, Мюнхаузен прочно входил в круг обязательных сказочных героев советских детей, был всегда узнаваем (особенно, если его помещали в его приключения: полёт на ядре, пол-лошади, вытягивание себя за волосы). Вот он на обложке самого первого номера "Весёлых картинок":
Худ. Г.Доре (1862/2007)
Канонический облик Мюнхаузена дал, конечно, Доре. Его иллюстрации были самыми массовыми в советских изданиях. У меня вот такая книга 2007 года. Издательство "Игра слов" в то время было одним из немногих, производивших качественные иллюстрированные книги.
А вот и тот самый Мюнхаузен: средних лет, сильно потёртый, худой, энергичный. Длинный крючковатый нос, роскошные очень длинные подкрученные усы. Короткий парик с косичкой конца XVIII века. Книга начинается с того, что старый барон рассказывает свои байки, но у Доре этой сцены нет — Мюнхаузен везде одного возраста активного периода своей жизни.
С Доре у меня связан казус: отведённое ему место в коре головного мозга оказалось занято детскими впечатлениями, которые нестираемы. В начальной школе я с удовольствием читал детскую адаптацию "Гаргантюа и Пантагрюэля". Картинки были, разумеется Доре (Рабле в советское время вообще издавали только с Доре, за исключением одного издания 1966 года с иллюстрациями современных французских художников). Картинки очень понравились, даже — редкий случай для детского возраста — запомнил имя художника. Посчитал, что Доре — современник Рабле. По моей периодизации они числились средневековыми деятелями. Потом, конечно, Дон Кихот — тоже всем известный по гравюрам Доре. Ну, где Рабле, там и Сервантес — продолжал считать Доре средневековым художником, иногда с Дюрером путал. Мог бы, глядя на наряд Мюнхаузена что-то заподозрить, но нет... До сих пор не могу принять, что рисунки к "Гаргантюа и Пантагрюэлю" были выполнены в середине XIX века.
Как иллюстратор Доре — фигура переходного времени. Считается, что иллюстрация как самодостаточный вид искусства начинается с эпохи английского модерна (1880-е гг.), где Средневековье было объявлено образцом единичного художественного творчества. Не зря, видимо, и гравюры Доре кажутся средневековыми. Как иллюстратора я Доре воспринимать не могу — это всё равно, что Босха или Брейгеля считать иллюстратором народных поговорок.
Худ. М.Скобелев и А.Елисеев (1971)
Судя по базе Фантлаба, первое советское издание с оригинальными современными иллюстрациями было предпринято в 1971 году (М., Малыш). Вызов Доре бросили два весёлых художника, работавших тогда в соавторстве: Скобелев и Елисеев. У меня такая книга — и, видимо, с автографом художника Скобелева (какие-то шутки, понятные адресату — однофамильцу довоенного Наркома). В пользу подлинности автографа говорит то, что книга в идеальном состоянии — значит хранилась в библиотеке взрослого человека. Купил лет 10 назад за 70 рублей (и ведь сомневался ещё — уже был зачитанный в усмерть экземпляр).
На суперобложке — памятник Мюнхаузену. Ну а облик Мюнхаузена — похоже, художники решили придерживаться канона Доре.
Худ. А.Елисеев (2014)
Через много лет неутомимый Елисеев уже в одиночку сделал полную сюиту к "Приключениям Мюнхаузена" (М.: Москвоведение, 2014). Пересказ, кстати, не Чуковского, но сущность фрагментов отражена — иллюстратору подстраиваться не приходится.
У одинокого Елисеева Мюнхаузен мог получиться только разухабисто-озорным. Это не врун, а автор-юморист.
На обложке — весёлый барон вылезает из чрева рыбы; не самый известный подвиг, но и не самый оригинальный (мотивы-то библейские). Памятник барону изображён на фронтисписе — в окружении малышни. Современным мамочкам кажется, что истории Мюнхаузена совсем не детские, художник их успокаивает.
Художник выявил разницу между молодым Мюнхаузеном (сами подвиги) и пожилым Мюнхаузеном, который рассказывает о своих подвигах. Старичок получился румяным. Да и обрусел заметно, потерял свой европейский крючковатый нос, стал курносым.
Худ. С.Можаева (1976)
Возвращаясь к советским изданиям — по хронологии следующим после Скобелева/Елисеева, стала книжка из Перми 1976 года с иллюстрациями местной художницы Можаевой. Книжка переиздана "Стрекозой" в 2018 году.
Можаева — хорошая художница. Мюнхаузен у неё получился симпатичным. От оригинала Доре она отошла, но недалеко.
Худ. М.Майофис (1981, 1988)
Ну, и наконец, главное событие советской иллюстрированной мюнхаузеаны — иллюстрации Майофиса. Было понятно, что художник пойдёт по пути забавного абсурдизма, но тонкого.
Мюнхаузен юн и грациозен. Образован: циркуль в руке — все подвиги математически просчитаны.
Мюнхаузен аристократичен и благороден.
Старый барон-рассказчик сохранил тонкие черты. Кстати, усами с бородкой так и не обзавёлся. Всё-таки усы у военного той эпохи — большая редкость, принадлежность к определённому роду войск. Доре это тоже понимал, у него в военных приключениях Мюнхаузен служит в гусарах. Майофис счёл, что Мюнхаузен-гусар — это уже перебор.
Майофис очень разнообразный художник. Сюита, конечно, другая, но облик Мюнхаузена сохранён: всё тот же безусый юный кавалер. Нос длинный, но не горбатый как у Доре, а уточкой. Европейский лоск.
3) Раскраска (Л.: Лениздат, 1988), т.е. чёрно-белые линеарные рисунки. Сохранена концепция предыдущих сюит в упрощённом виде.
Сюита стала бурлескной. Облик барона изменился. Теперь на нём в военных сценах каска кирасира, которая больше ассоциируется с прусской офицерской каской. То есть теперь это туповатый немецкий служака.
Образ Мюнхаузена снизился: трепло-треплом. По этому случаю и форма носа перестала быть аристократичной. Чёрте-что, а не нос. В общем, разочаровался Майофис в Мюнхаузене.
Худ. Ю.Филоненко (1989)
Ещё один бурлеск времён Перестройки. Ю.Филоненко — свердловский художник. Он явно тяготел к магическому абстракционизму. Очень люблю его книжную графику, но полные сюиты ему давали делать нечасто. Вот к Мюнхаузену полная сюита есть. Это книжка большого формата в мягкой обложке на газетной бумаге, выпущенная в Челябинске в 1989 году.
На обложке — цветной портрет Мюнхаузена: лукавый молодой кавалер. Длинный нос и усы.
Художник хочет создать атмосферу всё ещё галантного XVIII века. А ещё художник очень хочет рисовать и делает длинное графическое вступление.
Барон на склоне дней и Осьмнадцатого века начинает свой рассказ.
Заканчиваю обзор авторских прозаических сказок Е.Шварца (отдельная тема — его авторские пьесы и пост-модернистские киносценарии по чужим сказкам). Мы посмотрели сказки 1940, 1941 и 1945 гг. Так получилось, что последней у меня идёт первая, написанная в 1937 году, сказка "Новые приключения Кота в сапогах".
Новые приключения Кота в сапогах (1937)
Это был пробный опыт Шварца — намётки будущих вещей: сказка, но из современной советской жизни; известный персонаж, но с новыми приключениями. Что получилось?
Худ. И.Олейников (2017)
Всё-таки нельзя не восхищаться мастерством И.Олейникова, который находит самую эффектную сцену для единственной иллюстрации. Какой прекрасный жуткий хоррор: огромная светящаяся жаба, изо рта которой выпадает туча летучих мышей. Готика. Вот тебе и "Кот в сапогах". Разжигание любопытства — одна из функций иллюстрации (может быть, важнейшая).
Источник: сборник избранных произведений Е.Шварца 2017 года.
Худ. М.Майофис (1989)
"Новые приключения Кота в сапогах" — очень длинная сказка. А у Майофиса к ней всего две иллюстрации (к совсем коротеньким было по три). Сказка перенасыщена действием. Но, видимо, Майофису претят боевики. Он нашёл только два психологических момента: портрет котика (концепция сборника: на шмуцтитуле портрет главного героя) и серьёзный разговор Кота с уже знакомой нам жабой. Появляются новые детали, сюжет по-прежнему окутан тайной.
Художница Н.Петрова, у которой были первые журнальные иллюстрации к "Сказке о потерянном времени", проиллюстрировала "Новые приключения Кота в сапогах" в Шестидесятых. Привожу цветные иллюстрации на вклейках.
Жаба, кот и дети.
Кот и жаба. Летучие мыши без жабы.
Источники: сборники Е.Шварца "Сказки. Повести. Пьесы"1960 г. и 1969 г.
Худ. В.Чижиков (2016)
Пора познакомиться с сюжетом. Подробнейшие иллюстрации Чижикова из знакомого сборника 2016 года.
И вот Кот забеспокоился по случаю своего ожирения. Он прощается с маркизом Карабасом и отправляется на поиски приключений.
2) Кот устраивается крысоловом на корабль. У капитана есть жена-капитан ("– Разве женщины бывают капитанами? – У нас бывают"). Их корабли встречаются в море. Почему-то ребёнок двух капитанов отбился от рук.
3) Кот отправляется перевоспитывать ребёнка. А ребёнок не перевоспитывается, кота обижает.
4) Оказывается, жаба на ребёнка порчу наводит. Страшные заклинания:
цитата
– Направо – болота, налево – лужи, а ты, Сережа, веди себя похуже.
– Заговорит с тобою Кот, а ты ему, Сережа, дай камнем в живот.
5) Надо что-то делать.
6) Битва. Окружили жабу на крыше.
Но жаба летучих мышей напустила, окружение рассыпалось. Хорошо, два капитана подоспели, мышей разогнали, жабу снова взяли в кольцо. Она раздулась и лопнула.
7) Сын двух капитанов снова стал хорошим.
Ну что ж, мы посмотрели весь сборник сказок Шварца, проиллюстрированный Чижиковым в поздний (очень поздний) период творчества художника. Уважения к художнику не уменьшилось, но заштампованность приёмов сказалась на результате. Дело не в том, что Чижикову было 80 лет — у Ники Гольц, сделавшей свои последние сюиты к западным сказкам в более позднем возрасте уровень ведь не понизился: см..
Худ. Е.Сафонова (1937)
Первая публикация сказки была в ленинградском журнале "ЧИЖ" осенью 1937 года. Октябрьский номер — юбилейный, на обложке — дети под лозунгом "Спасибо товарищу Сталину за счастливую жизнь" (особенности ленинградского говора, в историю вошёл московский вариант "... за наше счастливое детство"). На обложке ноябрьского номера — рисунок к рассказу на тему идущей в Испании гражданской войны.
К сказке Шварца рисунки сделала Е.Сафонова — ценимая ныне художница из круга неформалов-обэриутов. Удивительное чувство стиля. А какой стиль — не знаю. Советский ар-деко?
1) На первых страницах большое внимание уделено коту. Здесь рисунок — как будто цитаты из русской дореволюционной массовой иллюстрации.
2) Дистанционный разговор двух капитанов. Конструктивизм.
3) Жаба и околдованный ею мальчик.
4) Цветная страничная иллюстрация: военная операция на крыше.
5) А где же Тридцать седьмой год? А вот он. Вверху — Кот в центре счастливых детей, обнимает приближённых (так вождей рисовали на огромных холстах). А внизу — Кот проезжает на демонстрации в честь XX-летия Октября перед трибунами и с этими трибунами разговаривает.
В марте 1945 года была опубликована последняя авторская (на оригинальный сюжет) сказка Шварца "Рассеянный волшебник". Ранняя весна 45-го не могла не подействовать даже на такого мизантропа как Шварц.
Рассеянный волшебник (1945)
По сравнению с мрачными предвоенным сказками, "Рассеянный волшебник" — это милый анекдот. Лошадь превратили в кошку, а потом обратно в лошадь. Иллюстрации соответствующие.
Худ. А.Порет (1945)
Первая публикация была в журнале "Мурзилка" (1945, № 2-3). Художница — А.Порет.
Алиса Порет — загадочный персонаж советской художественной жизни. Кажется, она была больше персонажем богемной жизни рубежа 1920-х — 1930-х гг. Я начинал было собирать её иллюстрации — и бросил: рисунки и темы простоватые; даже слава первого иллюстратора русского "Винни-Пуха" (см. тут) не помогла. Но вот рисунки из "Мурзилки" за 1945 год вроде бы приоткрыли мне значение Порет для нашей культуры. Мы уже видели иллюстрации 1940-1941 гг. к другим сказкам Шварца: все художники перед войной послушно перешли на серьёзный реализм. А анекдот Шварца надо было иллюстрировать более простодушно. Тут и выясняется, что Алиса Потер своей манеры условного рисунка не изменила. Вот она и украсила весёлую сказку весёлыми рисунками.
Счастливый случай: Алиса Порет на официальные требования отойти от формализма не поддалась (думаю не из-за принципиальной позиции, а по свойственному ей легкомыслию).
Отступление: С Новым, 1945-м, годом!
Впрочем, надо учитывать и послабления военной поры. Алису Порет к рисованию для "Мурзилки" допустили только с 1944-го года. И здесь показателен новогодний, 12-й номер "Мурзилки" за 1944 год — ну очень формалистический. Отвлечёмся немного, чтобы почувствовать дух времени, когда писался "Рассеянный волшебник".
Автор иллюстрации на обложке номера не указан. Но я уверен, что это А.Порет (её композиция и её медведи — потом и Винни-Пух таким же будет). На обороте — официозное новогоднее стихотворение К.Чуковского с упоминанием Сталина (и смена размера интересная: начало чисто чукоковский раёк, а конец — строфа гимна).
Далее — ещё одно новогоднее стихотворение Чуковского (уже без Сталина) на фоне поретовской ёлки (художница здесь указана).
Роскошный центральный разворот с отвязным празднованием Нового года от Ю.Васнецова (очень много сказочных персонажей, вплоть до Лягушки-царевны на снегу).
И — сюрприз. На последней странице обложки юмореска Е.Шварца с рисунками А.Каневского — ещё одного весёлого непереучившегося формалиста.
Худ. В.Чижиков (2016) и худ. М.Майофис (1989)
Но вернёмся к тексту "Рассеянного волшебника" в современных иллюстрациях. Сегодня можно сравнить В.Чижикова и М.Майофиса.
Уже знакомое издание 2016 года с иллюстрациями Чижикова и "Рассеянный волшебник" 1989 года с иллюстрациями Майофиса. У Майофиса на суперобложке среди основных персонажей Шварца на крыше восседает лошадь как раз из нашей сказки.
За счёт того, что сказка короткая, а лимит рисунков на неё выделялся как на обычную сказку, у Майофиса получилось рисунков столько же, сколько у Чижикова.
1) Портрет рассеянного волшебника. У Чижикова добродушен, у Майофиса байроничен (красив, романтичен и рассеян).
2) Предвидение изобретения собачонки-робота. Встреча волшебника и любопытного мальчугана, управляющего лошадью с телегой.
3) Чем могла закончиться такая встреча? Волшебника заставили продемонстрировать трансформацию лошади в кошку. А обратно не получается — нужный прибор в ремонте ещё месяц будет (волшебник ведь рассеянный). От лошади у кошки осталась лошадиная сила.
4) А когда через месяц кошка обратно превратилась в лошадь, то у неё остались кошачьи замашки: реветь басом "мяу" и лазить по крышам. Это по-настоящему смешно — Чижиков наконец-то вдохновился текстом Шварца и нарисовал прелестную сочную картинку, в духе своей молодости. Майофис тоже с удовольствием рисует картинки к этой сказке, но сдерживает юмор, интеллигентно понижая его до уровня английского.
Худ. Е.Монин (1978)
Сборник "Волшебные краски" 1978 года, где были собраны лучшие тогдашние художники. К трём сказкам Шварца — иллюстрации разных художников. К "Рассеянному волшебнику" — картинка Е.Монина.
Худ. И.Олейников (2017)
И традиционно одна иллюстрация И.Олейникова из сборника 2017 года. Мятежный Олейников ищет драмы. И находит её в этом анекдоте.
По получении из ремонта увеличительного прибора, волшебник, никого не предупредив (он же рассеянный), дистанционно трансформировал в лошадь кошку, мирно спавшую в избе на печке.
Год 1941-й. Сказки Шварца становятся всё мрачнее. Однако пионерский журнал печатает их на первых страницах, — видимо, ценит воспитательный эффект.
Два брата (1941)
В сказке "Два брата" обыгрывается острое чувство, знакомое всем, особенно в детстве. Переживания памятные и тяжёлые.
цитата
Ах, если бы всё передвинулось на два часа назад! Я не выгнал бы младшего брата во двор. И теперь мы стояли бы рядом и радовались
Художник Н.Кочергин на титульном развороте сразу раскрывает основную интригу сказки: злой Мороз превращает человека в ледяную скульптуру.
Внешне даётся вроде бы взвешенная оценка Мороза (равнодушной природы):
цитата
Не доброе и не злое лицо его было до того спокойно, что у мальчика сжалось сердце
Но в дальнейшем развитии сюжета Мороз предстаёт как инфернальное Зло, что для русской литературы очень необычно. Это больше подходит для европейских климатических условий, откуда появляются "Снежная королева", "Ледяная дева" и т.п. В России мороз — это "день чудесный", это "дева русская свежа среди снегов". Понятно, что восхищение Пушкина — это восторг праздного человека. Но и у Некрасова (взгляд со стороны крестьянина) Мороз-убийца всё же красив и величественен ("Мороз-воевода дозором обходит владенья свои..."). Да и сама смерть от мороза (тоже кстати, превращение в ледяную скульптуру той самой женщины, которая коня на скаку остановит) быстра и уютна.
Ну а уж, Дед Мороз из советских новогодних праздников... Пришлось таки Шварцу объясняться:
цитата
Дедушка Мороз — мой сын. Я проклял его. Этот здоровяк слишком добродушен. Я — Прадедушка Мороз, а это совсем другое дело, мой юный друг
Мрачная сказка, пессимистичен был Шварц в самом начале 1941-го года.
Худ. Н.Кочергин (1962/2013) и худ. В.Чижиков (2016)
Полные комплекты иллюстраций к сказке "Два брата" имеются у Н.Кочергина (книжка-картинка 1962 года, переизданная "Речью" в 2013 году с оригиналов; у меня издание в мягкой обложке 2020 года) и у В.Чижикова (уже знакомое издание 2016 года).
У Кочергина случайных элементов нет, рамочки несут дополнительную информацию и эстетически украшают страницы (воспроизвожу не все), у Чижикова рамочки сделаны дизайнером из элементов авторских рисунков.
1) Шварц, конечно, удивительный писатель (он заложил основы интеллектуальной сатиры, которые будет успешно развивать, например, Г.Горин). Вот в сказке для детей заявление отца семейства:
цитата
сказал, что ёлки к Новому году он им не устроит. За ёлочными украшениями надо ехать в город. Маму послать — её по дороге волки съедят. Самому ехать — он не умеет по магазинам ходить
Именно это ироничное заявление иллюстрирует Кочергин.
Косвенно же слова отца направлены против розни между сыновьями ("А вдвоём ехать тоже нельзя. Без родителей старший брат младшего совсем погубит"). Этот мотив прямолинейно расшифрован в рисунке Чижикова.
Старший брат, конечно, дал обещания. Родители ему поверили и укатили на три дня.
2) Далее младший всё же взбесил старшего своими приставаниями. Старший выставил младшего за дверь, на мороз. Удивительно, что Чижиков себя превозмог и изобразил эту сцену.
3) Старший раскаялся и бросился на поиски исчезнувшего младшего.
4) Вернувшийся отец выгнал старшего из дома. И вот встреча с Морозом. Сложная композиция у Кочергина и простенькая мизансцена у Чижикова.
5) Мороз оставляет у себя старшего и объясняет ему обязанности: добивать подмороженных зверушек. У ранимой души Чижикова есть свои красные линии: гору трупов он рисовать не стал.
6) Жизнь в замке Мороза.
7) Необязательное ироническое отступление в тексте сказки, которое не мог не подхватить Кочергин (в 1920-е гг. он начинал с журнальных юмористических иллюстраций к фантастическим произведениям — см. примеры). Мороз рассказывает про давние времена, когда он, ещё молодой, общался с мамонтами. Кочергин на полях рисует ещё и шерстяных динозавров: шутить так шутить.
8) Сложная проблема с совестью: старший, отправляя в печь полузамороженных зверушек, спасает их сотую часть, отогревая избранных на обычном живом огне.
Чижиков не показывал чёрную сторону работы старшего, но подробно освещает его миссию по спасению.
9) Благодарные спасённые зверушки стащили ключ от комнаты, где был заперт младший.
10) Старший схватил ледяную статую и спасается бегством от Мороза. Зверушки задерживают продвижение преследователя.
11) Всё-таки по законам триллера старший на пороге спасения разбивает ледяную скульптуру. Зверушки её собирают по кусочкам. Чувствительный Чижиков эту сцену опускает.
12) Всё, младший ожил.
13) "Без младшего не возвращайся", — говорил отец. С младшим вернуться можно.
14) Ценная рекомендация от Шварца, как обходиться с малышнёй (книги доктора Спока ещё не написаны и не переведены на русский).
цитата
Правда, Старший говорил изредка брату:
— Оставь меня в покое.
Но сейчас же добавлял:
— Не надолго оставь, минут на десять, пожалуйста. Очень прошу тебя.
И Младший всегда слушался
Худ. М.Майофис (1989) и худ. Л.Токмаков (1978)
Краткие комплекты (по три иллюстрации) имеются у выдающихся художников М.Майофиса и Л.Токмакова, принадлежащих к тем, кто сформировал книжную графику поздне-советского периода. Уже знакомые сборники "Рассеянный волшебник" и "Волшебные краски":
Романтическая трепетная манера Майофиса и отстранённый угловатый символизм Токмакова.
1) Введение: Майофис рисует озлобленного Мороза, а Токмаков — вышвырнутого на мороз младшего брата.
2) Оба художника не обходят острой темы: задание младшему на уничтожение зверушек.
3) Оба художника изображают побег старшего брата с ледяной скульптурой младшего. У Майофиса праздничная нота: спасенные от смерти птички-помощники цветной гирляндой облепили спасителя.
4) Концовка Токмакова: домик лесника в снегах (напоминание о проступке).
Худ. Б.Семенов (1941)
Первые иллюстрации к первой публикации в журнале "Костёр" за март 1941 года принадлежали художнику Б.Семёнову. На обложке — Парижская коммуна, внутри — потрясающий по своей компетентности и неангажированности очерк боевых действий на театрах Второй мировой "Война без Франции".
Собственно иллюстрации к сказке выполнены в традиционной манере. Тему раскрывают полностью.
Интересный художник с долгой творческой жизнью.
Худ. Н.Петрова (1960, 1969)
Художница Н.Петрова, у которой были первые журнальные поучительные иллюстрации к "Сказке о потерянном времени", к "Двум братьям" обратилась в сборниках 1960 г. и 1969 г.
Иллюстрации в тексте, подробно следующие за сюжетом, повествовательные и не очень интересные. Вот пример разворота.
Вот портреты Мороза: на мелких картинках его злоба не видна.
Цветная вкладка из издания 1960-го года:
Цветные вкладки из издания 1969-го года:
Худ. И.Олейников (2017)
Если кто из современных художников и способен на адекватное прочтение мрачной сказки, полной предчувствий, то это И.Олейников. К сожалению, в сборнике 2017 года иллюстрация только одна, но на ожидаемую тему: сожжение младшим братом в чёрном огне подмороженных зверушек с их трупами на первом плане.
Продолжение обзора иллюстраций к "Сказке о потерянном времени" Е.Шварца.
Сказка о потерянном времени
Худ. И.Олейников (2017)
Модный художник И.Олейников проиллюстрировал вот этот сборник произведений Е.Шварца (2017):
Одна иллюстрация к сказке. Олейникова ценят за то, что он находит неожиданную трактовку давно истёртого содержания литературных произведений. В данном случае художник избрал традиционный фрагмент: старушка, прыгающая на асфальте. Никто из иллюстраторов не может устоять перед этим соблазном.
Манера рисунка у Олейникова узнаваемая. Старушка получилась оригинальная.
Худ. М.Майофис (1989)
Обожаемый М.Майофис. Разный в разные периоды своего творчества. Его бенефис по произведениям Шварца — сборник "Рассеянный волшебник" (1989).
К "Сказке о потерянном времени" всего три иллюстрации, но максимально передающие атмосферу сказки.
а) Вот на шмуцтитуле растерянный постаревший мальчик Петя. Как указал в прошлый раз в комментариях ув. AndrewBV, "эта сказка Шварца обладает самым сильным «фобиогенным» эффектом из всех возможных: ее фабула — внезапное уничтожение «будущего», заранее объявленный крах всех перспектив, — чуть ли не единственная тема, которая может по-настоящему испугать ребенка".
б) А вот главные герои. Омолодившиеся старики-волшебники. Это злобные детишки — груз нажитого опыта всё равно не даст радоваться возвращению юности.
в) А вот волшебники, вернувшиеся обратно в старческое состояние. Тут же одухотворённые настоящие дети (к концу сказки все забывают, что это двоечники и тунеядцы, по заслугам наказанные в зиму 1939/1940 года).
Майофис много экспериментировал с формой и содержанием. Вот его ранняя книжка, где на развёрнутой обложке можно разглядеть портреты школьников до и после превращения в старичков.
Худ. М.Майофис (1972) и худ. И.Казакова (1975)
Да, были и полноценные сюиты иллюстраций к нашей небольшой сказке: как раз на тонкую книжку-картинку. Наиболее известные — провинциальные советские издания с иллюстрациями Майофиса (Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1972) и Казаковой (Петрозаводск: Карелия, 1975; переиздано "Речью" в 2015). Вот они рядышком:
1) Постаревший третьеклассник Петя Зубов. Гнетущая цветовая гамма у Майофиса и обычная расцветка у Казаковой. При этом, Казакова пытается выдержать юмористическую линию: старичок Петя в пионерском галстуке и с рогаткой в кармане.
Казакова иллюстрирует более подробно (в её книжке страниц больше): вот метания Пети по городу Семидесятых годов.
2) Дальше художники идут синхронно: сцена с Петей, забившимся в сено, которое оказалось в лесной избушке волшебников.
3) А вот как художники изображают злых волшебников в детском облике. Как ни странно, в чертах этих детей есть что-то общее. И Майофис, и Казакова одинаково представляют себе противных младшеклассников.
4) Следующий фрагмент: Петя, узнавший тайну, начинает поиски других заколдованных. У Майофиса — глубокий психологизм потерянного старика-ребёнка на фоне узнаваемого моста через Фонтанку (которую по льду перебегают беззаботные малолетние хулиганы). У Казаковой — формальное следование тексту: толпа обычных людей глазами Пети.
5) Ключевые сцены в юмористической линии сказки: обнаружение старичков с детскими замашками. Но Майофис от юмористической линии вообще отказался: у него только тревожный бег за трамваем с последним заколдованным старичком на колбасе.
Казакова же даёт последовательно все три эпизода обнаружения заколдованных детей. Всё в рамках ожидаемого.
Кстати, о колбасе. Где-то встречал надрывное обсуждение переизданных иллюстраций Казаковой. "Речь" упрекали в том, что это издательство заменило трамвайную "колбасу" на "подножку". На самом деле, эта подмена произошла в карельском издании 1975 года: потому и на картинке последний из дедков едет на подножке — в открытых дверях трамвая. "Речь" просто взяла текст из карельской книжки. Проверил другие доступные издания — советские и современные — везде колбаса (иногда в кавычках). Впрочем, на всех других рисунках (у того же Майофиса) хулиган едет не на колбасе, а на сцепке. Я вот описание "колбасы" обнаружил в Вики, а рисунка нигде не нашёл. Может, колбаса — это вообще миф.
А, вот нашёл: точно, миф — см. Никакая не колбаса.
6) Заколдованные обнаружили домик с волшебниками. Майофис оригинален.
7) Всё, поворот стрелок. Волшебники превращаются обратно в стариков.
Сравним стариков-волшебников крупным планом у Майофиса и Казаковой. Оказывается, Майофис на их одежде вообще не акцентируется. Казакова уже традиционно рядит их в одежду давних времён (здесь — для 1975-го года — давние времена отсылают к началу XX века).