Живодёрский по нынешним меркам эпизод. Но изложен бодро. Далеко не все художники решились проиллюстрировать этот эпизод.

Мюнхаузен на охоте часто оказывается без ружейных зарядов, потому что дичь надо одолевать голыми руками — только малохольные выигрывают поединки за счёт огнестрельного оружия.

Но в этом эпизоде и пули были, однако жаль было портить мех лисы.

цитата

Не медля ни минуты, я вынул пулю из ружейного ствола и, зарядив ружьё длинной сапожной иглой, выстрелил в эту лисицу. Так как она стояла под деревом, игла крепко пригвоздила её хвост к самому стволу.

1) Доре старательно воспроизводит дальнейшие события.

цитата

Я не спеша подошёл к лисице и начал хлестать её плёткой. Она так ошалела от боли, что – поверите ли? – выскочила из своей шкуры и убежала от меня нагишом.

2) Натуралистичность Доре отвратительна. Но вот то же самое рисует Ronald Searle в вызывающе буффонадном стиле. Прелестно получилось.

"Приключения Мюнхаузена" к середине XX века явно начали переползать в маргинальную сферу. Многие иллюстраторы начинают смягчать грубость эпизодов, но у некоторых, наоборот, возрастает соблазн "эпатировать буржуа". А европейский 1967 год (картинки 1969 года) — как раз пик этих настроений.

3) В России гротеск и буффонада были представлены в перестроечный период. Многие традиционные художники стремились не отставать от моды. Показательны иллюстрации Беляковой в книге, вышедшей в 1992 году. Веселья не получилось, как не старается лиса показать, что у неё всё хорошо.

4) Елисеев в наши один из немногих, кто решился нарисовать лису без шкуры.

Впрочем, у Елисеева все всегда довольны. Представляю, какой счастливый был бы у него Джорджано Бруно на костре.

5) Эстет Майофис изобразил пролог трагедии. На прочее — молчание.

6) Устинов изображает эпилог: Мюнхаузен с роскошной шкурой, не повреждённой пулей. Другой реалистичной сцены в этом фрагменте не нашлось.

7) Двоскина в своей концепции детской игры решила сурово осудить автора. Все в негодовании смотрят на актёра, играющего Мюнхаузена: и сама лиса, и зайцы, и олень, и ещё кто-то. Унылое морализаторство.

8) Воронцов решил в уныние не впадать.

Всем памятна сцена из фильма "Тот самый Мюнхгаузен", когда барон стреляет в каминную трубу, убивает утку, и та, по пути зажариваясь, падает на блюдо в готовом виде. В книжке я этого не нашёл. Нет ничего удивительного, что эпизод из культового фильма вытеснил из памяти первоисточник.

А в первоисточнике утки отдельно, каминная труба отдельно...

...и зажаренная в полёте дичь — тоже отдельно.

Многое в приключениях Мюнхаузена даётся в стиле простонародных шванок. Жанр грубый сам по себе. Но и на этом фоне есть тошнотворные эпизоды (если вообразить все детали). Вот первый из них.

Мюнхаузен увидел на озере множество уток, но в ружье у него оставался только один заряд. Как захватить побольше уток? Шнур и кусочек сала.

цитата

Я закинул в воду этот кусочек сала и с радостью увидел, как ближайшая утка быстро подплыла и проглотила его <...> Так как прикреплённый к шнуру скользкий кусочек сала очень быстро выходил сзади непереваренным, то его проглатывала следующая. кусочек сала пропутешествовал по внутренностям всех уток, не оторвавшись от шнура. Утки были нанизаны на шнуре, словно бусы на нитке.

Все технические решения Мюнхаузена такие же, как в чертежах Леонардо да Винчи. Описание похоже на заявку на выдачу патента ("способ ловли уток"). Новизна и изобретельский уровень имеются. Но в выдаче патента отказали бы — отсутствует "промышленная применимость" (невозможно получить заявленный результат на практике). Но идея завораживающая.

1) Доре.

2) У Елисеева можно разглядеть подробно всю цепочку, включая кусочек сала, торчащий из последней утки. Это и будет чертежом к патентной заявке Мюнхаузена.

3) Майофис впечатлён предысторией — озеро полно уток. Два варианта: детский (ранний) и взрослый (поздний). У Майофиса антураж дворянского галантного века.

4) У Фёдорова начало процесса: сало заглочено первой уткой, но ещё не вышло. Фёдоров стилизуется под деревенского художника-самоучку — трактует приключения Мюнхаузена как собрание народных шванок.

5) Акатьева создаёт фантастическую перспективу (лист снова не раскладывается). Формальные приёмы на первом месте.

6) Дядя Коля Воронцов прибег к коллажу.

Древний сюжет. Первая научно-фантастическая идея полёта человека (тут главное, что "научно"). Идея оказалась ошибочной, но ошибка всё же не на поверхности лежала.

1) Этот рисунок Доре, по-моему, самый растиражированный из серии про Мюнхгаузена. Чем-то притягивает взгляд. Вроде бы просто стоит барон, а чувствуешь, что нет — летит. Доре — большой мастер.

9) Воспроизведение Алимовым композиции Доре (в цвете).

2) Скобелев и Елисеев в 1971 году поместили летящего барона в петербургское небо на фоне шпиля Адмиралтейства.

3) Можаева несколько лет спустя пришла к той же идее — барон парит над Петербургом. Шпиль — Петропавловской крепости (но без ангела с крестом — обычное советское умолчание для детских книжек).

4) Майофиса заинтересовал упорядоченный вектор полёта. Стая уток летит клином, но часто, как все видели, неким зигзагом. Вот он — этот зигзаг с махоньким Мюнхаузеном на конце шнура (там же где-то должен быть и кусочек сала).

Майофис настолько впечатлился этой картиной, что поместил птичий зигзаг (с несколькими фламинго!) на форзац книги.

5) Интересно, что Гальдяев через много лет тоже нарисовал зигзаг летящей стаи.

6) У Филоненко — момент отрыва от земли.

7) Бритвин использует яркие краски в своей сюите: голубой барон над голубой Невой.

8) Попытка молодой художницы перестроечной эпохи развенчать авторитеты — снизить подвиг Мюнхаузена, показать бреющий полёт над заболоченным берегом.

10) И ведь Устинову пейзаж с камышами милее городских видов.

11) Фёдоров продолжает забавляться имитацией наивного стиля.

12) Воронцов ставит интересный эксперимент: барон летит держась зубами за тот конец веревочки, который свисает из клюва первой утки (а не из заднего прохода последней). Что ж, так тоже можно в теории (патента всё равно не видать).

Через каминную трубу домой проник сам Мюнхаузен, плавно снижаясь (сворачивая головы уткам). Повар на кухне был, но огонь в камине не был разведён, поэтому никто не зажарился: ни утки, ни барон.

1) Доре.

2) Елисеев.

3) Филоненко.

4) Двоскина вернулась к своей концепции: это всего лишь театр, разыгрываемый малышами. В данном случае малыши изображают стаю уток. Как эти детишки соединены между собой? Кому Мюнхаузен уже свернул шею? Нет, одними картинками приключения не превращаются в политкорректные. Надо в книжке текст менять. Подлинному Мюнхаузену (даже в пересказе Чуковского) недолго осталось быть в детской литературе.

А на лету были зажарены куропатки. У Мюнхаузена на сей раз порох был, а пули закончились. Так он шомпол зарядил и выстрелил. А шомпол — это длинный металлический стержень. Ну и всё — куропатки, летевшие идеальной линией, все оказались нанизаны на шомпол.

1) Доре наглядно показывает, как такое было возможно.

2) Поскольку шомпол от пороха и от трения о стенки ствола раскалился, все куропатки оказались зажаренными. Барон с удовольствием перекусил. Этот момент рисовали в 1971 году Скобелев и Елисеев.

Много лет спустя эту же тему отразил один Елисеев в своей новой сюите. В левой стороне разворота — эволюция головастика в лягушку — никакого разумного объяснения этому рисунку нет. В советские времена художники себе такого позволить не могли. Елисеев, глотнув воздух свободы, отрывается по полной.

3) Майофис показал как насадку перепёлок на шомпол (аскетичный стиль издания для взрослых)...

...так и гурманские радости грациозного кавалера (пышный барочный стиль издания доя детей).

4) Белякова продолжает оригинальность.

5) Самойлов наконец-то поместил первую иллюстрацию к "Приключениям Мюнхаузена". Картинка вполне оригинальная.

6) Алимову нет нужды выдумывать новые ракурсы — глаз радует сама его неповторимая манера.

7) Возможно, целящийся Мюнхаузен был нарисован Бритвиным к эпизоду с куропатками.

8) И у Фёдорова привычная композиция — но в его стилизации наивный художник и не мог бы ничего другого выдумать.

9) Двоскина.

10) Отвлечённый коллаж Воронцова.

В "Мюнхаузене" юмор разного качества: есть ренессансный (чертыхающийся Господь), есть примитивный (буквальное воспроизведение идиом, типа "искры из глаз"), есть ворованный (застывшие звуки, оттаявшие в тепле). Но любим мы его приключения за эпизоды, которые можно назвать "проблемой вечного двигателя": на бумаге вроде бы всё сходится, но противоречит законам природы и потому неосуществимо. В череде этих эпизодов волк, запрягшийся в сани, занимает видное место.

Напоминаю суть казуса: волк нагнал лошадь, запряжённую в сани; проглотил её заднюю половину; движение полулошади и саней не прекратилось; наконец, первая половина лошади выпала из упряжи; волк влетел в упряжь и повёз сани.

А я, по смутным воспоминаниям, считал, что волк целиком заглотил лошадь на ходу — выедая её из сбруи, как яйцо всмятку из скорлупы. Тогда, конечно, сбруя автоматически напяливалась на волка. У Бюргера/Распэ получается так: передняя часть лошади выпадает из сбруи, сбруя зависает в воздухе, волк влетает в зависшую сбрую. Тоже неплохо, учитывая, что это всё на скорости происходит — можно объяснить действием законов инерции.

1) Худ. Г.Доре (1862/2007)

Доре не нашёл в этом эпизоде ничего особенного, отписался реалистичной картинкой — волк сзади нагоняет сани.

2) Худ. М.Скобелев и А.Елисеев (1971, 2014)

В 1971 году "Мюнхаузена" иллюстрировал тандем Скобелев-Елисеев, а в 2014 году — один Елисеев.

1) Въезд на волке в Санкт-Петербург. Видно, что в раннем тандеме Скобелев лидировал — его манера (хотя при его всегдашнем добродушии волк выглядит устрашающе). У Елисеева через 40 лет добродушие — через край. Для ценителей точности: памятник Петру для описанных событий — анахронизм.

2) Технический чертёж Елисеева: волк замещает заднюю часть лошади, потому скачка и продолжается.

Елисеев — молодец, больше никто из художников не пытался осмыслить техническую сторону этого казуса.

3) Худ. С.Можаева (1976)

У Можаевой — завораживающий рисунок. Торжество человека над страшным хищником. Кстати, лошадиная сбруя выписана подробно. Вот понимаешь, насколько сложная была задача — попасть в эту сбрую на лету.

4) Худ. М.Майофис (1981, 1988, 2015)

Майофис любуется самой ситуацией.

В раскраске даёт крупно портрет волка.

В поздней сюите отдаёт должное подвигу Мюнхаузена: триумфально встречает героя Петербург.

5) Худ. Ю.Филоненко (1989)

У Филоненко Мюнхаузен разводит руками: волка захомутал, а как это вышло — не понимает. Волчушка жалостливый.

6) Худ. Ronald Searle (1969)

Не нашёл соответствия среди размещённых в Интернете картинок. Жаль, наверное, изображение в абсурдистском стиле помогло бы отвлечься от мучительных вопросов о том, как такое могло быть.

7) Худ. В.Бритвин (1988)

Прочерк.

8) Худ. Н.Белякова (1992)

Белякова любуется редкой картиной: волк под дугой с колокольчиком.

9) Худ. Г.Самойлов (1993)

Прочерк.

10) Худ. С.Алимов (1992)

Прочерк.

11) Худ. В.Гальдяев (2008)

Прочерк.

12) Худ. Н.Устинов (2014)

Триумф реализма: заставка и концовка истории.

И роскошный разворот: волк несётся по ночному зимнему лесу. И почему люди в полнолуние на волках не ездят?

13) Худ. М.Фёдоров (2018)

Фёдоров почему-то отказался от иллюстрирования этого эпизода.

14) Худ. С.Акатьева (2013)

Акатьева тоже пропустила эпизод, хотя в её конструкторе решение лежало на поверхности. Например, на сложенной странице мы бы видели слева Мюнхаузена в санях, размахивающего кнутом, а справа — переднюю половину лошади. А на развёрнутой по горизонтали странице увидели бы недостающую середину: волк заглотил заднюю часть лошади, и кнут Мюнхаузена приходится по его хребтине.

15) Худ. Е.Двоскина (2015)

Зато Двоскина отступила от правила не показывать неаппетитные сцены. Вот у неё на картинке волчара, запряжённый в сани, и совсем не игрушечный. А он ведь лошадь задрал — и очень довольный! Неужели художница злорадствует, предвидя, что недолго злодею жить осталось?

16) Худ. Н.Воронцов (1994)

Воронцов всё время потратил на раздумья: каким же образом волк мог оказаться внутри всей сложной лошадиной упряжи. Да, это хорошо, что ещё седла не было.

Мне кажется, успех всему собранию побасенок про Мюнхаузена принёс именно первый эпизод. Любое другое приключение вызвало бы зевоту или недоумение — и всё, книгу бы захлопнули. А здесь — волнующее правдоподобие: про волков на улицах городов к востоку от германских княжеств мы и так все знаем, а вот деталь про глубину снежного покрова любопытная. И главное ведь, хорошая физика, не сказка какая-нибудь, как в большинстве других эпизодов. Достойный рассказ для Века Просвещения.

Пройдёмся по нашим художникам, выстроенным более-менее хронологически.

1) Худ. Г.Доре (1862/2007)

Божественный Доре.

Иллюстрируется подлинная версия для взрослых. Нелепый фрагмент в самом начале, на который Доре тратит рисунок: бог с небес чертыхается, юмор в стиле давно прошедших времён (даже для времён создания книги).

И вот она — классическая лошадь на колокольне. Дело происходит в Польше, так что архитектура вполне католическая.

2) Худ. М.Скобелев и А.Елисеев (1971, 2014)

В 1971 году "Мюнхаузена" иллюстрировал тандем Скобелев-Елисеев, а в 2014 году — один Елисеев. Можно сравнить. Мюнхаузен подан в весёлом карикатурном виде и в первом, и во втором варианте (во втором, где один Елисеев, конечно, карикатурности и забавных деталей поболее).

1) Мюнхаузен в пути. Один и тот же эпизод, один и тот же подход.

2) Мюнхаузен из пистолета перебивает уздечку оказавшегося на колокольне коня. И снова в 2104 году Елисеев повторяет композицию эпизода.

3) Худ. С.Можаева (1976)

Прочерк. Как же без коня на колокольне? Но вот художница обошлась.

4) Худ. М.Майофис (1981, 1988, 2015)

Барочный Майофис. Барочные излишества: коней на заставке целых два.

В двух с половиной вариантах своей сюиты Майофис рисует меленькие фигурки людей и лошади на фоне совершенно фэнтэзийного собора. В разных вариантах даются разные стадии снятие лошадки с креста колокольни.

5) Худ. Ю.Филоненко (1989)

Филоненко, решив быть абстракционистом, даёт страничную иллюстрацию Мюнхаузена в пути: он сидит на лошади боком, согнув ногу в колене, спрятав руки в муфту (холодно ему). В небе — какое-то созвездие, где тоже видна согнутая в колене нога. Может это как-то должно быть связано с чертыхающимся гласом с небес.

Ну а на затёртую тему лошадки на кресте ответ художника один: нет на кресте лошадки.

6) Худ. Ronald Searle (1969)

Иностранный абстракционист. Мюнхаузен с лошадью в фас на фоне редкого ельничка.

Какофония пятен, в которой, приглядевшись, можно обнаружить правдоподобную сцену освобождения лошадки.

7) Худ. В.Бритвин (1988)

Прочерк (или в Интернете не размещены картинки к этому эпизоду).

8) Худ. Н.Белякова (1992)

Женское сострадающее сердце: лошадка хотя бы не висит на одних поводьях, а застряла в окне колокольни. С вороной опять же общается — есть чем убить время, пока хозяин проснётся.

9) Худ. Г.Самойлов (1993)

Прочерк.

10) Худ. С.Алимов (1992)

Узнаваемая алимовская манера и статичная композиция.

11) Худ. В.Гальдяев (2008)

Лошадка не висит, а стоит на шарообразном основании шпиля колокольни.

12) Худ. Н.Устинов (2014)

Ну вот и мастер реалистичного пейзажа Устинов. На заставке — стая ворон (непременная ассоциация с церковными крестами того времени, когда эти кресты были самой высокой точкой поселения).

Роскошная православная церковь, только потом замечаешь фигурки лошади и её хозяина. Лошадь, кстати, вполне правдоподобно сучит копытами, пытаясь удержаться на выступах. Устинов не может по другому.

Дело, со слов Мюнхаузена, происходит в Польше, но ведь врёт он, понятно. У наших художников задета национальная гордость: такие погоды, чтоб вечером привязать лошадь за колышек, а утром обнаружить её болтающейся на кресте колокольни, могут быть только в России.

13) Худ. М.Фёдоров (2018)

Вот Фёдоров, умница, нарисовал этот момент: лошадь привязана за колышек, Мюнхаузен рядом на снегу прикорнул.

Ну и утренняя сцена. Фёдоров пришёлся очень кстати с новым ракурсом (взгляд сверху со стороны шпиля). А то всё же очень однообразные трактовки у художников.

14) Худ. С.Акатьева (2013)

Вот уж книжке-игрушке Акатьевой не откажешь в оригинальности.

а) Сложенная страница:

б) Разложенная страница.

15) Худ. Е.Двоскина (2015)

Двоскина гнёт свою линию: не было никакого Мюнхаузена, это всё выдумки. Это только кукла для представления в самодеятельном детском театре.

Декорации из подручных средств, а лошадку — видите — подвешивают не настоящую, а игрушечную.

Пока не очень весело у художницы получается.

16) Худ. Н.Воронцов (1994)

У Дяди Коли Воронцова гораздо веселее.

"Приключения барона Мюнхаузена" — рассказы из глубокого детства. У меня — смутные детсадовские воспоминания (чтение воспитательницей вслух). Видимо, были и попытки самостоятельного дошкольного чтения. По какой причине стали накапливаться различные иллюстрированные издания, не могу понять. Возможно, академический интерес (как с Незнайкой), вызванный канонизацией внешнего облика главного героя. Кто из художников рискнёт дать собственное прочтение?

Благодаря пересказу Чуковского, Мюнхаузен прочно входил в круг обязательных сказочных героев советских детей, был всегда узнаваем (особенно, если его помещали в его приключения: полёт на ядре, пол-лошади, вытягивание себя за волосы). Вот он на обложке самого первого номера "Весёлых картинок":

Канонический облик Мюнхаузена дал, конечно, Доре. Его иллюстрации были самыми массовыми в советских изданиях. У меня вот такая книга 2007 года. Издательство "Игра слов" в то время было одним из немногих, производивших качественные иллюстрированные книги.

А вот и тот самый Мюнхаузен: средних лет, сильно потёртый, худой, энергичный. Длинный крючковатый нос, роскошные очень длинные подкрученные усы. Короткий парик с косичкой конца XVIII века. Книга начинается с того, что старый барон рассказывает свои байки, но у Доре этой сцены нет — Мюнхаузен везде одного возраста активного периода своей жизни.

С Доре у меня связан казус: отведённое ему место в коре головного мозга оказалось занято детскими впечатлениями, которые нестираемы. В начальной школе я с удовольствием читал детскую адаптацию "Гаргантюа и Пантагрюэля". Картинки были, разумеется Доре (Рабле в советское время вообще издавали только с Доре, за исключением одного издания 1966 года с иллюстрациями современных французских художников). Картинки очень понравились, даже — редкий случай для детского возраста — запомнил имя художника. Посчитал, что Доре — современник Рабле. По моей периодизации они числились средневековыми деятелями. Потом, конечно, Дон Кихот — тоже всем известный по гравюрам Доре. Ну, где Рабле, там и Сервантес — продолжал считать Доре средневековым художником, иногда с Дюрером путал. Мог бы, глядя на наряд Мюнхаузена что-то заподозрить, но нет... До сих пор не могу принять, что рисунки к "Гаргантюа и Пантагрюэлю" были выполнены в середине XIX века.

Как иллюстратор Доре — фигура переходного времени. Считается, что иллюстрация как самодостаточный вид искусства начинается с эпохи английского модерна (1880-е гг.), где Средневековье было объявлено образцом единичного художественного творчества. Не зря, видимо, и гравюры Доре кажутся средневековыми. Как иллюстратора я Доре воспринимать не могу — это всё равно, что Босха или Брейгеля считать иллюстратором народных поговорок.

Судя по базе Фантлаба, первое советское издание с оригинальными современными иллюстрациями было предпринято в 1971 году (М., Малыш). Вызов Доре бросили два весёлых художника, работавших тогда в соавторстве: Скобелев и Елисеев. У меня такая книга — и, видимо, с автографом художника Скобелева (какие-то шутки, понятные адресату — однофамильцу довоенного Наркома). В пользу подлинности автографа говорит то, что книга в идеальном состоянии — значит хранилась в библиотеке взрослого человека. Купил лет 10 назад за 70 рублей (и ведь сомневался ещё — уже был зачитанный в усмерть экземпляр).

На суперобложке — памятник Мюнхаузену. Ну а облик Мюнхаузена — похоже, художники решили придерживаться канона Доре.

Через много лет неутомимый Елисеев уже в одиночку сделал полную сюиту к "Приключениям Мюнхаузена" (М.: Москвоведение, 2014). Пересказ, кстати, не Чуковского, но сущность фрагментов отражена — иллюстратору подстраиваться не приходится.

У одинокого Елисеева Мюнхаузен мог получиться только разухабисто-озорным. Это не врун, а автор-юморист.

На обложке — весёлый барон вылезает из чрева рыбы; не самый известный подвиг, но и не самый оригинальный (мотивы-то библейские). Памятник барону изображён на фронтисписе — в окружении малышни. Современным мамочкам кажется, что истории Мюнхаузена совсем не детские, художник их успокаивает.

Художник выявил разницу между молодым Мюнхаузеном (сами подвиги) и пожилым Мюнхаузеном, который рассказывает о своих подвигах. Старичок получился румяным. Да и обрусел заметно, потерял свой европейский крючковатый нос, стал курносым.

Возвращаясь к советским изданиям — по хронологии следующим после Скобелева/Елисеева, стала книжка из Перми 1976 года с иллюстрациями местной художницы Можаевой. Книжка переиздана "Стрекозой" в 2018 году.

Можаева — хорошая художница. Мюнхаузен у неё получился симпатичным. От оригинала Доре она отошла, но недалеко.

Ну, и наконец, главное событие советской иллюстрированной мюнхаузеаны — иллюстрации Майофиса. Было понятно, что художник пойдёт по пути забавного абсурдизма, но тонкого.

1) Первая книга — для детей (М.: Детская литература, 1981)

Мюнхаузен юн и грациозен. Образован: циркуль в руке — все подвиги математически просчитаны.

Мюнхаузен аристократичен и благороден.

Старый барон-рассказчик сохранил тонкие черты. Кстати, усами с бородкой так и не обзавёлся. Всё-таки усы у военного той эпохи — большая редкость, принадлежность к определённому роду войск. Доре это тоже понимал, у него в военных приключениях Мюнхаузен служит в гусарах. Майофис счёл, что Мюнхаузен-гусар — это уже перебор.

2) Вторая книга — для взрослых, автор не Распэ, а Бюргер (М.: Художественная литература, 1988).

Майофис очень разнообразный художник. Сюита, конечно, другая, но облик Мюнхаузена сохранён: всё тот же безусый юный кавалер. Нос длинный, но не горбатый как у Доре, а уточкой. Европейский лоск.

3) Раскраска (Л.: Лениздат, 1988), т.е. чёрно-белые линеарные рисунки. Сохранена концепция предыдущих сюит в упрощённом виде.

4) А вот и роскошное издание (СПб.: Вита Нова, 2015). Я так и не собрался купить.

Сюита стала бурлескной. Облик барона изменился. Теперь на нём в военных сценах каска кирасира, которая больше ассоциируется с прусской офицерской каской. То есть теперь это туповатый немецкий служака.

Образ Мюнхаузена снизился: трепло-треплом. По этому случаю и форма носа перестала быть аристократичной. Чёрте-что, а не нос. В общем, разочаровался Майофис в Мюнхаузене.

Ещё один бурлеск времён Перестройки. Ю.Филоненко — свердловский художник. Он явно тяготел к магическому абстракционизму. Очень люблю его книжную графику, но полные сюиты ему давали делать нечасто. Вот к Мюнхаузену полная сюита есть. Это книжка большого формата в мягкой обложке на газетной бумаге, выпущенная в Челябинске в 1989 году.

На обложке — цветной портрет Мюнхаузена: лукавый молодой кавалер. Длинный нос и усы.

Художник хочет создать атмосферу всё ещё галантного XVIII века. А ещё художник очень хочет рисовать и делает длинное графическое вступление.

Барон на склоне дней и Осьмнадцатого века начинает свой рассказ.

Вспоминает себя молодым.

В Интернете можно посмотреть рисунки к "Мюнхаузену" известного англо-французского художника Р.Сирла: группа ВК "Искусство книжной графики и иллюстрации" (https://vk.com/wall-62494679_13530); и ещё сайт, посвящённый художнику (http://ronaldsearle.blogspot.com/2010/09/...).

Как пишут поклонники, в книге не просто абстрактные, а абстрактные экспрессионистские рисунки тушью.

Вот Мюнхаузен перед публикой.

Вот он пеший.

Вот на коне.

Пушкин вспомнился, как у него юный паж воображал:

цитата

Вели она — весь мир обижу,

Пройду от Стрельны до Парижу,

Рубясь, пешком иль на коне...

Это ещё не все книжки, будет продолжение вводного обзора.