Вновь обращаюсь к сказам Бажова и иллюстрациям к ним. Посмотрим "Малахитовую шкатулку". Этот второй сказ в дилогии про Степана и его семью (первый был — "Медной горы хозяйка").

Начать обзор надо с иллюстраций Г.Мосина. Во-первых, иллюстрации Мосина конгениальны Бажову — попадаем в нужную атмосферу. Во-вторых, у него подробный цикл — можно будет вспомнить сюжет сказа.

1)Существуют такие отдельные издания "Малахитовой шкатулки" с иллюстрациями Мосина:

а) Малахитовая шкатулка. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1975. Это тонкая книжка-картинка с полноценной сюитой иллюстраций.

и б) Малахитовая шкатулка. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1979. Это изящная миниатюра с полноценной сюитой иллюстраций.

2) Также есть сборники, содержащие "Малахитовую шкатулку" с иллюстрациями Мосина:

а) Сказы. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1978. Здесь воспроизведены иллюстрации из книжки-картинки 1975 г.

и б) Малахитовая шкатулка. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1983. Эта книга планировалась как эстетское подарочное издание. Вышла после смерти художника. Здесь одна иллюстрация к "Малахитовой шкатулке".

И отныне все иллюстрации Мосина поверяются по этому альбому: "Геннадий Мосин" (Екатеринбург: Автограф, 2020).

В альбоме полностью воспроизведены циклы иллюстраций из тонкой книжки-картинки и из парадного сборника. Из миниатюрного издания картинки не воспроизведены.

В данном обзоре сканы иллюстраций я буду давать непосредственно из первых книжных изданий. Картинки будут парные. Сначала — из издания 1975 года, рядом — из миниатюры 1979 года. Рисунки в миниатюре очень чёткие. Но у меня, к сожалению, не получилось сканером и смартфоном передать все детали иллюстраций из миниатюры. Так что сравнивать можно, по сути, только общий план.

Первый сказ дилогии "Медной горы хозяйка" мы подробно рассматривали (можно найти по тэгу). "Малахитовая шкатулка" является его прямым продолжением. Бажов сам напоминает события первой части дилогии: Степан находился под покровительством Хозяйки Медной горы, получил от неё в дар шкатулку с женскими украшениями для невесты. Степан женился, жена родила ему троих детей — двух мальчиков и младшую девочку Танюшку. Потом Степан умер. У него были очень сложные отношения с Хозяйкой Медной горы — невозможная любовь между смертным и нечистью.

Так вот, Танюшка — странная девочка. Красавица с зелёными глазами и брюнетка. В уральских деревнях и сейчас, по-моему, чёрные волосы вызывают настороженность. Но эта девочка с детства привораживать умела:

цитата

И хоть она не шибко к чужим людям ластилась, а всяк ей — Танюшка да Танюшка. Самые завидущие бабешки и те любовались. Ну, как, — красота! Всякому мило. Одна мать повздыхивала:

— Красота-то — красота, да не наша. Ровно кто подменил мне девчонку

Для Мосина портрет Танюшки принципиально важен. В книге 1975 года он помещает его на обложку, в миниатюре 1979 года — на фронтиспис. В первом случае мы видим взрослую девушку, во втором случае — девочку. От этих портретов зрителя охватывает беспокойство.

в альбоме — поиски образа. Карандашные прорисовки облика героини.

С подарком Хозяйки Медной горы получилась странная история. Дарила степановой невесте — а невеста не в состоянии носить: давит, жмёт да жжёт. А Танюшке все украшения в пору. Мать поражена и озабочена.

Сцену примерки девочкой украшений Мосин даёт три раза (посвятил этой сцене и единственную иллюстрацию из сборника 1983 года). Ракурс и интерьер на всех рисунках один: изба, зеркало между окнами, пирамида сундуков под зеркалом, городские стулья и какой-то деревянный прибор. Бажов подчёркивает, что семья была зажиточной, но Мосин, скорее всего, рисует типичную обстановку уральской избы советского времени (сам художник по большей части в деревне жил).

Проявление колдовской силы Танюши. Когда она одна в доме примеряла украшения из шкатулки, со спины к ней забрался разбойник с топором.

цитата

Испугалась Танюшка, сидит, как замерла, а мужик сойкнул, топор выронил и обеими руками глаза захватил, как обожгло их. Стонет-кричит:

— Ой, батюшки, ослеп я! Ой, ослеп! — а сам глаза трет.

Впрочем, сама Танюшка ничего не поняла. Может, это и не её колдовская сила, а кто-то её защищает (особенно, когда она со своей малахитовой шкатулкой).

После первой иллюстрации цикла казалось, что Мосин будет давать разные рисунки в двух изданиях. Однако далее он будет иллюстрировать одни и те же сцены, сохранять одну и ту же композицию, но обязательно делать вариации в деталях.

Мать спрятала шкатулку в голбец (сам Бажов раскрывает этот термин как "подполье"), но Танюшка шкатулку обнаружила и теперь играет с ней в подземной полутьме. А тут ещё внезапно появляется такой персонаж как чернявая зеленоглазая странница. Эта странница владеет волшебством, показывает Танюше в голбце видение — царские палаты. Какая-то подручная Хозяйки Медной горы.

А ещё от странницы Танюше досталась пуговка, где появляется изображение зеленоглазой, когда Танюшке нужно посоветоваться о чём. В общем, мотив куколки как у Василисы Прекрасной — да только не от матери эта помощь, а с другой стороны, со стороны нежити.

С юностью Танюшка стала привораживать парней, держит их в напряжении своими отказами.

цитата

— Разве это девка? Статуй каменный, зеленоглазый! Такую ли найдем!

Фырчит так-то, а самого уж захлестнуло. Которого пошлют, забыть не может Танюшкину красоту. Как привороженного к тому месту тянет — хоть мимо пройти, в окошко поглядеть. По праздникам чуть не всему заводскому холостяжнику дело на той улице. Дорогу у самых окошек проторили, а Танюшка и не глядит.

У Мосина в двух вариантах иллюстрации — изменение перспективы: взгляд с улицы, а потом из избы.

Случился пожар. Бажову этот ход нужен, чтобы мать Танюшки наконец-то решилась продать шкатулку.

А у Мосина — пожар как бедствие. Кошмар русской деревни.

Последнее дело — пересказывать бажовские сказы. Второстепенные персонажи у него имеют собственные истории и яркие характеры. В общем, шкатулку за две тысячи рублей получила жена нового приказчика по прозвищу Паротя (за его постоянный призыв: "па-роть!"). А жена этого приказчика — полюбовница молодого барина Турчанинова ("Она, слышь-ко, в Сам-Петербурхе воспитывалась, в заграницах разных с молодым барином бывала"). А замуж на приказчика вышла по комбинации старого барина, а приказчик до того у барина музыкантом и учителем иностранных языков был. В общем, на завод приехала уральская интеллигенция. Ах, да, покупательница считает, что совершила выгодную покупку:

цитата

Паротина жена, как приехала домой, похвасталась:

— Теперь, друг любезный, я не то что тобой, и Турчаниновым не понуждаюсь. Чуть что — до свиданья! Уеду в Сам-Петербурх либо, того лучше, в заграницу, продам шкатулочку и таких-то мужей, как ты, две дюжины куплю, коли надобность случится.

А дальше — старый барин помер, а молодой вознамерился жену у Пароти обратно забрать. А Паротя запил. А собутыльники ему про Танюшку рассказали. Так... к чему это всё? А, вот! По заказу Пароти Танюшка вышила свой портрет по шёлку. На пиру (Бажов смачно описывает переругивания Пароти с женой), молодой барин Турчанинов увидел танюшкин портрет. Ну и всё. Околдован.

Танюшке надо попасть в царские палаты (которые ей в подполе показывала зеленоглазая странница). Танюшка соглашается назваться невестой Турчанинова, тот обещает ей в Санкт-Петербурге показать царицу в Малахитовой палате, которая отделана камнями, найденными Степаном — отцом Танюшки. Вот только зачем ей надо было попасть в Малахитовую палату? Чтобы исчезнуть.

цитата

— Это еще что придумал! Я велела мне царицу показать, а ты подстроил меня ей показывать. Опять обман! Видеть тебя больше не хочу! Получи свои камни!

С этим словом прислонилась к стенке малахитовой и растаяла. Только и осталось, что на стенке камни сверкают, как прилипли к тем местам, где голова была, шея, руки.

Все, конечно, перепугались, а царица в беспамятстве на пол брякнула.

Был, значит, в Малахитовой палате в царском дворце портал для перехода в другой мир. Наверное, и сейчас остался (в старых уральских рудниках, откуда раньше был проход, его сейчас не найти).

Что связывает Танюшку с Хозяйкой Медной горы? Отца не заполучила, так дочку забрала. Кстати, в сказе сама Хозяйка не появляется, а упоминается по существу только раз — в самом конце.

цитата

Да еще после этого случаю заметочка вышла. Сказывали, будто Хозяйка Медной горы двоиться стала: сразу двух девиц в малахитовых платьях люди видали.

В конце 2020 года в Екатеринбурге был издан альбом "Геннадий Мосин" со множеством репродукций.

Издательство "Автограф" — небольшое, но очень профессиональное.

Свердловский художник Мосин мне был знаком с детства по книжкам Средне-Уральского издательства. Его рисунки невозможно было забыть. Притягательные и отталкивающие. Со временем я открыл для себя художника в новом масштабе: это титан, равный Бажову. И масштаб этот, как и у Бажова, совсем не регионального уровня.

С иллюстрациями Мосина мы уже встречались в прошлых обзорах по русским народным сказкам и по сказам Бажова. Коснусь того, что в альбоме имеет отношение к тем обзорам.

Главные находки к иллюстрированным сказкам — в разделе "Живопись".

Книжных иллюстраций к "Колобку" у Мосина не было. Но зато вот такая станковая картина "Колобок" (холст, масло) 1979 года.

И "Царевна-лягушка" тоже есть на холсте. С такой же композицией была и скромная чёрно-белая картинка из книги. У меня, понятно, обе картинки одного размера. А так можно себе только представить: холст в раме на полстены и обрывок газетной бумаги из книги.

На картине маслом пейзаж и избы — среднеуральские. Мосин соединил русскую сказку со сказами Бажова.

И в бажовской теме интерес представляет живопись. Причём, начинал разработку этой темы Мосин именно в станковых картинах (холст, масло). В картинах сказались именно бажовские мотивы, хотя можно вычленить и конкретных персонажей бажовских сказов.

1) Диплом в Академии художеств (1957).

2) Сказ об Урале (1967).

Большой раздел альбома посвящён книжной графике Мосина. Подлинники книжных иллюстраций оказались в плохом состоянии. Очень жаль. По большей части в альбоме помещена компьютерная обработка сканов из книг. Картинки стали чище, прозрачнее, контрастнее. Филигранная работа художника В.И.Реутова, который лично был знаком с Мосиным. Но, может быть, замыслу Мосина (если судить по его живописи масляными красками) более соответствовала бы перенасыщенность цветом.

Показываю для примера сравнение картинок к "Серебряному копытцу" (ранее было тут). Пока даже не решил, какая картинка гармоничнее — на пожелтевшей бумаге из тоненькой книжки 1972 года или на роскошной белизне современного альбома.

1) Дарёнка выглядывает за дверь, смотрит на козлика (слева — оригинал 1972 г., а справа — бликующая обработка).

Бонус из альбома: карандашный набросок иллюстрации.

2) Серебряное копытце в стиле Серебряного века (здесь, наоборот, слева — современная обработка, справа — оригинал из книги 1972 г.).

Для чистоты эксперимента прогнал обе иллюстрации через сканер в одинаковых условиях.

С технической точки зрения обработанные иллюстрации, конечно, лучше.

Сталинский период в книжной иллюстрации был временем принуждения к одному стилю. В целом, сталинский стиль был унылым. Но творческие поиски были и в рамках этого стиля: появились выдающиеся достижения в детской иллюстрации (Кочергин и Рачёв). Это было красиво, но иногда слишком помпезно. Была и альтернатива "сталинскому сказочному реализму" (Ю.Васнецов). С конца 1950-х гг. принуждение исчезло. Детских книжек выходило много, манера художников была разной. В иллюстрациях к сказкам практически исчез чистый реализм. В рисунках приветствовалась условность. Условность была и реалистичной, и декоративной. Посмотрим общую панораму иллюстраций к "Царевне-лягушке" на примере одиночных рисунков разных художников. Все книжки нам знакомы, ограничусь только ссылками.

Позже вернёмся к полноценным сюитам второй половины XX века.

Картинки замечательной Т.Колюшевой из журнала "Весёлые картинки". Аудиторией Колюшевой были малыши. Тёплое чувство и сейчас не покидает. Два разворота из журнала с одной композицией: первый из номера 9 за 1973 год, второй — из номера 6 за 1986 год.

Ещё одна картинка из журнала "Весёлые картинки". Если Колюшева относилась относилась к старшему поколению художников журнала, то здесь рисунок художника нового поколения — С.Денисова. Он, видимо, мог бы причислять себя к концептуалистам — работа серьёзная, игра красок, зыбкие фигуры. Это журнал номер 7 за 2000 год, но манера художника сложилась уже в Семидесятые. Нравились в детстве его картинки к "Маленькому водяному" из "Мурзилки" и другие.

Ну придётся и эту картинку поместить из журнала "Весёлые картинки" с новым художником — Д.Бурусовым. 1994 год (номер первый), журнал уже не советский, и художник тоже. Картинка не к самой сказке, а к задачке Г.Остера про полёт стрелы.

К сожалению, у В.Перцова нет сюиты иллюстраций к "Лягушке-царевне". Только открытка из набора "В.В.Перцов. Иллюстрации к русским народным сказкам" (М.: Советский художник, 1988). Открытки слишком засвечены, сканер их совсем бы убил. Сфоткал на планшет, порегулировал контрастность и яркость. Но контуры лошадей всё равно только угадываются. Это Василиса в коробчонке едет на пир. Форейторы в зелёном, и у одного морда прям лягушачья. Хорошие художники сами в игру включались.

Рисунок в стиле русской миниатюры из книги: "Русские сказки: Книга для чтения с комментарием на английском языке". Иллюстрации М.О.Тесаржиковой. — М.: "Русский язык", 1984.

Книга ещё советских времён: "Русские сказки". — Л.: Художник РСФСР, 1991. Художник Б.Михайлов. Манера — сугубо реалистичная. После стольких лет забвения возрождался, видимо, интерес, к приглушённому по цвету реализму в сказке.

Иллюстрации художника Г.Бедарева из журнала "Колобок" (1990, № 2 и 1989, № 8). Для "Колобка" иллюстрации простоватые. Сменилась концепция журнала к Девяностым.

В сборнике наших дней ("Кот Баюн". — М.: Стрекоза, 2018) имеется дополнительная картинка Бедарева:

Суровый уральский стиль. Свердловские художники. 1) "Русские народные сказки". — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1976. Худ. Г.Мосин и 2) "Финист — ясный сокол". — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1981. Худ. Н.Моос. Посмотрим рядом чёрно-белую и цветную картинки на контрасте.

1) "Сивка-бурка". — Минск: Юнацтва, 1989. Худ. В.Шатунов. 2) "Диво дивное. Русские народные сказки". — М.: Современник, 1988. Художник В.Вагин. Этих художников ничего не связывает. Просто продолжим контраст.

1) Азбука Т.Мавриной: "Сказочная азбука". — СПб.-М.: Речь, 2016 и 2) азбука из книги "Чудо чудное". — М.: Эксмо, 2021 с иллюстрациями С.Ковалёва.

Художник Г.Новожилов. Переиначенные сказки: Г.Новожилов. Русские сказки для детей и взрослых / рисунки автора. — М.: НорВэй-Си, 2007. Видимо, переиначенная сказка является сатирической.

Есть пополнения и в коллекцию иллюстраций к сказке "Василиса Прекрасная" и примыкающей к ней сказки "Баба Яга".

Новые иллюстрации из приобретённого недавно сборника сказок с иллюстрациями С.Ковалёва.

Сначала — образ Бабы Яги (иллюстрация к сказочной азбуке). У Ковалёва Баба Яга — отталкивающая.

Ковалёв родом с Урала. Есть у него сходство в трактовке Бабы Яги с художником Г.Мосиным.

Баба Яга — мёртвая, ходячий мертвец. На это традиционное понимание, возможно, накладываются страшилки коренного населения северного Урала — хантов и манси (эту тему в последнее время раскрывает в литературе А.Иванов). Такая уральская Баба Яга ещё мертвяннее выходит.

К сказке Василиса Прекрасная — две иллюстрации с отражением знаменитых слуг Бабы Яги: конных всадников красного (утро) и чёрного (ночь). Всадники древние и измождённые. Тяжело им.

Баба Яга (на второй иллюстрации из-за костяного забора выглядывает) — жуткая мертвечина. Хотя в этой сказке Баба Яга выступает помощником и защитником обездоленных.

Одна иллюстрация к сказке Баба Яга.

А вот здесь Баба Яга более живая. В этой сказке — Баба Яга абсолютное зло, никакого взаимопонимания с ней достичь невозможно. То есть в двух сказках с очень похожим сюжетом действуют две разные Бабы Яги. Может, не случайно художник их по-разному нарисовал. Может, действительно, Баба Яга как абсолютное зло — живая. Мёртвые-то — они покладистее.

Сказ "Медной горы хозяйка" был для 1936 года странным и даже подозрительным в качестве "рабочего фольклора". Степан сам не додумался обозвать приказчика "душным козлом", эти слова ему Хозяйка медной горы велела передать — он и передал безропотно. Степана выпороли и посадили в забой на цепь. А он там на радость эксплуататорам норму выработки поднял, а потом ещё по личному распоряжению барина небывалые редкости добывал, за что выслужил вольную. Нет борьбы рабочего класса.

И вот в 1939 году Бажов пишет сказ с теми же исходными данными, где героем у него настоящий бунтарь, который поблажек от классовых врагов не получил. Но и спасения в XVIII веке получить было не от кого, кроме как от Хозяйки медной горы. Это сказ "Две ящерки".

Вроде бы и проходной сказ, но захватывающий. Как это частенько бывает у Бажова, интересный историко-социологический очерк резко перетекает в мистическое горно-заводское фэнтэзи. Для советской довоенной литературы это было единичным и очень ярким формально-структуралистическим приёмом. В наши дни этот приём писатели затрепали, но Бажов не устарел.

Художники, которые оставили иллюстрации к "Двум ящеркам" все нам знакомые. От 1930-х до наших дней. В "Двух ящерках" перевешивает историко-социологическая составляющая. Некоторые художники отразили только эту составляющую (Г.Перебатов, В.Панов, А.Белюкин, И.Ушаков).

Бажов формально описывает события XVIII века (причём, второй половины): строительство казной металлургических заводов на Урале и переход их в частные руки. В небольшом округе, который относится к Бажовским местам (окрестности Екатеринбурга в радиусе 50 км) заводчиком-кровопийцем, владельцем крепостных крестьян, был полумифический Турчанинов (конкурент Демидовых и Строгановых).

Первый свердловский иллюстратор А.Кудрин антураж XVIII века вводит на заставке.

Бажов довольно подробно описывает как "немцы" (мастера, выписанные не столько из германских государств, сколько из Швеции) признали заводик бесперспективным (почему казна от него и избавилась), а местные "старички" смогли сделать выплавку металла рентабельной. Поэтому иллюстратор военного времени — В.Таубер — на заставке рисует спесивых опозорившихся "немцев".

Некоторые художники помещает этот и другие сказы в реалии конца XIX века, но как раз с отменой крепостного права промышленность Урала окончательно утратила своё значение (вплоть до первых Пятилеток). Потому у Бажова и нет сказов про вольнонаёмных рабочих, всё про крепостных только.

Владелец рудника и завода Турчанинов просил "старичков" поднять завод, сулил облегчение. "Старичкам" лестно такое внимание, позволили себя облапошить, да других на новые места зазвали (у крепостных рабочих сложный статус был). А облегчение и не наступило. Обманул Турчанинов.

Рабочие пошли к барину Турчанинову напомнить про обещания. Громче всех буянил молодой парень Андрюха, требуя справедливости. Вот эту сходку многие художники советского времени отразили, представив стихийную челобитную как бунт, а то и революционное выступление (у палехских живописцев особенно — там аж казаков с винтовками вызвали для подавления — настоящий 1905 год).

Но поскольку все секреты производства уже стали известными, Турчанинов выпорол всех буйных (кого из "старичков" и насмерть забили). Андрюху тоже жёстко (с солью) выпороли. Он затаился, вошёл в доверие, получил доступ к печам и в отместку барину вывел полностью из строя ("заморозил", "посадил козла") две печи. За это Андрюху "схватили да в гору на цепь" (как Степана в "Хозяйке медной горы").

Андрюха провёл на цепи в забое "полгода ли год". Это медленная смерть.

Прощения Андрюхе не было, да он, видать, и не вымаливал его у барина. Хозяйка медной горы ему тоже не помогала (хотя Перебатов изобразил её в забое на втором плане: смотрит, наблюдает за Андрюхой). И вот именно на Хозяйку медной горы Андрюха и возроптал в конце: "Зря люди про Хозяйку горы сказывают. Будто помогает она... Какая она Хозяйка! Пустое люди плетут, себя тешат".

цитата

Подумал так да и свалился, где стоял. Так в руднишную мокреть и мякнулся, только брызнуло. Холодная она – руднишная-то вода, а ему все равно – не чует. Конец пришел.

Конец Андрюхе пришёл. Однако очнулся он без кандалов на поверхности: травка, солнышко... Какое-то волшебное питьё...

Две ящерки, давшие название сказу, показали Андрюхе тайный путь под землю.

А там — баня, явства... Это, конечно, чертоги Хозяйки медной горы, но сама она не показывается — только две ящерки присутствуют. Любят наши художники показывать, как голодный человек наедается.

Андрюха совершает вылазки на рудник, морозит ещё несколько печей. Поскольку он считается погибшим (заваленным в забое), в ужасе все — и товарищи по работе, и барин. Примечательно, что свои диверсии Андрюха делает самостоятельно — Хозяйки медной горы по-прежнему не видно.

Андрюху начинают выслеживать. Кольцо начинает сжиматься.

Андрюха решает покинуть родные места и гостеприимное подземелье. Тут ему Хозяйка медной горы и показывается. Две Хозяйки медной горы.

Это из оставленного нами на потом сказа "Малахитовая шкатулка". Дочь Степана сама превратилась в Хозяйку медной горы, в ещё одну Хозяйку. Потому и "две ящерицы", что две Хозяйки.

Вот у О.Коровина показана какая-то девчонка в роли Хозяйки медной горы — это он пытается показать младшую Хозяйку (хотя дочь Степана в момент превращения была уже взрослой девушкой).

Позднее, в новой сюите иллюстраций к циклу о Хозяйке медной горы О.Коровин показывает эту Хозяйку в каждом сказе разную, они у него непохожи между собой. И, действительно, у Бажова Хозяйка медной горы многоликая. В сказе "Хозяйка медной горы" она была влюблённо-печальная, в "Горном мастере" будет гневно-ревнивая, ну а здесь, в "Двух ящерках" — лёгкая и спокойная. Коровин её даже слегка кокетливой нарисовал.

Современные интерпретаторы, наверное, могли бы сказать, что вся вторая часть сказа — это предсмертный бред Андрюхи. Если принять эту интерпретацию, то будет объясним резкий перепад между двумя частями сказа. Этим же можно было бы объяснить и умиротворённую двоящуюся Хозяйку медной горы. Такой она никогда не была, но отмучившийся Андрюха такой её увидел — единственную покровительницу крепостных горно-заводских рабочих.