Раз уж пришлось отвлечься на "Таюткино зеркальце", закончим эту тему. Здесь нет, конечно, такого количества иллюстраций, как к раскрученным сказам. Остались единичные картинки разных художников, которые можно посмотреть за один раз. Будут сборники, которые я уже детально описывал в связи с "Серебряным копытцем".

Два сборника (прижизненные для Бажова). Оба под названием "Малахитовая шкатулка". Сталинская эпоха (1949 г. и 1950 г.).

Иллюстрации очень хороших художников (О.Коровина и А.Якобсон) из этих сборников сначала вызвали у меня недоумение. Что это?

На первой иллюстрации — О.Коровина из свердловского сборника — люди в светлых одеждах, разных национальностей (башкирская шапка) любуются на идиллию: на фоне голубого неба сильный человек подбрасывает ребёнка. Узнаваемый плакат 1949 года. "Спасибо сысертскому барину за наше счастливое..."

Нет, у Бажова в тексте подбрасывание Таютки имеется. Но в каком контексте это описывается!

цитата из П.Бажова

Видят — по горькой нужде мужик с собой ребенка в рудник таскает, жалеют его и Таютку позабавить стараются. Известно, ребенок! Всякому охота, чтоб ему повеселее было. Берегут ее в шахте, потешают, кто как умеет. То на порожней тачке подвезут, то камешков узорчатых подкинут. Кто опять ухватит на руки, подымет выше головы да и наговаривает:

— Ну-ко, снизу погляжу, сколь Натал Гаврилыч руды себе в нос набил. Не пора ли каёлкой выворачивать?

Как видим, ничего общего у праздничной иллюстрации О.Коровина с текстом Бажова нет. Художник нарисовал светлое будущее — за пределами бажовского сказа и жизни героев этого сказа.

На второй иллюстрации — А.Якобсон из ленинградского сборника — вообще сюрреализм! Трудовой народ выстроился стальными рядами. Во главе — Ганя-орёл. За плечом — какая-то молодуха с лопатой (Ганя на картинке завидный жених, липнут к нему девушки). Эта сцена даже отдалённых параллелей с текстом Бажова не имеет.

Мне кажется, с этими иллюстрациями случилось вот что. Сказы Бажова ещё не были в тот период канонической классикой. Они были непривычными. В "Таюткином зеркальце" художников, видимо, охватила растерянность. История о горькой беспросветной жизни, заканчивающаяся анекдотом о том, как барыня стала дураков рожать... Однако художники почувствовали, что мораль этого сказа — возвеличивание забитого человека. Но про это в сказе нет ни одного слова, только ощущение (особенно сильное после страшной, но победной войны: "кто эту войну на себе вытянул?"). Вот художники и передали это ощущение в привычной форме, доступной читателям, —   в форме агитационного плаката.

Не проходит гипотеза, что после ужасов войны художники не хотели рисовать мрачные сцены из этого сказа. Потому что в ленинградском сборнике есть у Якобсон к этому сказу карандашные рисунки с нормальными сценами.

Получается, можно было (для одной-то страничной иллюстрации) отыскать хотя бы нейтральные эпизоды. Но появились сюрреалистические плакаты. И это намеренный выбор.

Сталинские художники подтверждают мои подозрения насчёт "Таюткиного зеркальца". Очень странный сказ — изломанный по форме, и ключи к разгадке содержания утеряны.

Свердловские "Малахитовые шкатулки" 1959-1983 гг. Уральские художники. Бажова уже нет в живых.

Уральская "суровая школа". Но, по крайней мере, уральские художники после-сталинского времени определились с концепцией относительно "Таюткиного зеркальца". Сюрреализма они там уже не видели.

У Воловича (первая иллюстрация) в издании 1962 года (и в улучшенном издании 1969 года) к "Таюткиному зеркальцу" — только заставка. Он на этих заставках представляет героев и показывает свою залихватскую технику: новая графика Шестидесятых.

А вот Перебатов (вторая иллюстрация) в первой "оттепельной" бажовской книге обратился к психологизму. Всего одна иллюстрация-заставка, но очень сильная: безысходность (глаза Гани) и нежность (как он Таютку спрятал в своих ручищах). Блистательно художник раскрылся.

Мосин (третья иллюстрация) тоже пошёл по пути психологизма. Но уже надежду привнёс. Вроде бы у Мосина всё та же вселенская печаль в глазах отца, но рядом — счастливая Таютка (её лицо освещено). Скан Мосина взял из Интернета: его иллюстрациям, конечно, нужно хорошее качество воспроизведения (а где-то ведь и подлинники лежат...).

Детгизовский сборник 1959 года (тоже ранне-"оттепельный"). Художница — М.Успенская, которая активно поддерживает новаторов книжной графики.

В московском издании для детей тенденция иная. Нет ужаса безнадёжности, не надо и психологизма. Для иллюстрирования вычленена светлая часть истории: в детстве всегда есть место радости.

Это цветная страничная иллюстрация на вклейке (есть ещё несколько мелких чёрно-белых зарисовок).

Но не только художница вычленяла для себя графическую составляющую сказа. Редактор (это профессия такая) над текстом Бажова поработал. Вторая часть сказа сильно сокращена: вырезана длинная история про то, как немцы сысертского барина облапошили и подсунули ему жену. Устранены физиологические последствия "плевка" рудой (про то, что барыня стала дураков рожать, а у её заграничного спутника нос отрезало). Это вмешательство нельзя простить, но понять можно: с точки зрения всякого нормального редактора история заграничной барыни в этом сказе инородная.

В позднейших детских изданиях подлинный текст был восстановлен. Не знаю, имеет ли купированный вариант какую-то ценность. На всякий случай даю выявленные варианты окончаний во вложенных файлах (pdf). Первый файл — "Бажовское окончание" для чистоты эксперимента приводится из издания для детей (М.: "Дет. лит-ра", 1979). Второй файл "Купюры. Детгиз 1959" — из книжки, проиллюстрированной Успенской. Там же можно посмотреть примеры мелких чёрно-белых зарисовок художницы.

Художники-реалисты.

4.1)Сначала Панова посмотрим. У Панова как у иллюстратора подход сбалансированный, техника пресноватая.

Панов — достаточно традиционный реалист. По концепции: он выбрал бажовские эпизоды, передал их очень точно, без отсебятины. На первой картинке — Ганя с Таюткой в забое, без надрыва и без умиления. На второй — веселье. Всё правильно: другие рудокопы, когда прознали, "что обошлось у Гани по-хорошему", перед выходом наружу пошли поглазеть на природное зеркало. В точности как на картинке, на молодых смех напал (зеркало-то искажает, природная комната смеха получилась). "Шум подняли, друг над дружкой подшучивают". Всё можно в этом сказе найти!

4.2) Теперь Лаповок.

Книжки из двух бажовских сказов с иллюстрациями Лаповка у меня нет. Книжка издана в 1982 году в Ярославле (на Фантлабе её тоже нет). Указал мне на эту книжку ув. SeverNord . Он же предоставил фото картинок.

В принципе, та же линия, что и у Панова: без отсебятины. Тяжёлых или психологичных сцен для иллюстраций не выбирается. Интересно, что Лаповок вводит в число персонажей Хозяйку медной горы (она на заставке в зеркало смотрится). Она в этом сказе у Бажова только предполагается, но её участие в событиях не доказано. Лаповок первым среди художников решил Хозяйку медной горы прямо вывести на сцену, уничтожив зыбкость бажовских недоговорённостей. Издательство позволило художнику чуть побольше иллюстраций сделать, и он смог вывести обе сюжетных линии сказа: и про Таютку, и про заграничную барыню.

Следующий блок — произвольное объединение художников, которые сделали иллюстрации в стиле народной (старинной) живописи. Времена — больше Семидесятые.

5.1) А.Ковалёв и А.Белюкин.

С палехским художником А.Ковалёвым всё понятно: он творит в рамках канона (очень тёплая у него вся серия открыток, и к нашему сказу тоже). Ну а Белюкин обощённо-абстрагированную фигуру даёт (без пояснений и не признаешь в этой картинке "Таюткиного зеркальца") — видимо отказался от идеи в одной иллюстрации все перипетии сказа передать.

5.2) Отдельно посмотрим Диодорова. У него тоже народный (лубочный) стиль, но при этом собственная концепция.

Когда количество иллюстраций ограничено, художникам приходится первым делом выбирать между двумя пластами нашего сказа: между историей про Таютку с отцом и историей с заграничной барыней. Все художники делают выбор в пользу таюткинской линии (или, как Лаповок, дают обе линии). Диодоров сделал иной выбор. Он решил, что настоящая история в сказе — это история про заграничную барыньку. Эту историю он дал в духе народных сатирических сказок, где барам достаётся по полной программе. Ну и в скоморошном стиле всё это подал. Мне показалось, в этом намеренном игнорировании главной части сказа чувствуется раздражение художника от несогласованности двух автономных частей.

Бажов мог ведь легко "Таюткино зеркальце" на две истории разбить — это у него частенько бывало ("Надзиратель-то, тот который Ганю в забой погнал..." и т.п.). Но, может быть, механическое соединение у Бажова двух разных историй — это такой сильный литературный приём, не оценённый по достоинству (цепляет ведь, пусть и раздражает).

Современные екатеринбургские издания с уральскими художниками.

По одной цветной страничной иллюстрации к "Таюткиному зеркальцу" в каждом издании.

Художник Ст.Ковалёв подхватил тему присутствия Хозяйки медной горы, причём поместил её в зеркало с той стороны. Особых глубинных прочтений бажовского сказа от этого не случилось.

Художница Козлова выбрала для иллюстрирования сцену веселья (тенденция отказа от психологизма логически завершилась: все намёки на печаль в игноре). На картинке — обалдеть какие радостно-дебильные Таютка с дедом Полукарпычем.

цитата из П.Бажова

Сперва-то они и сами испугались, потом поняли, и старик стал над Таюткой подсмеиваться:
— Наш Натал Гаврилыч себя не признал! Гляди-ко, — я нисколь не боюсь того вон старика, даром что он такой большой. Что хочешь заставлю его сделать. Потяну за нос — он себя потянет, дерну за бороду — он тоже. Гляди: я высунул язык, и он свой ротище раззявил и язык выкатил! Как бревно!

Так что ничего художница не выдумала, но эстетика всё же слишком далека от бажовского текста.

Ну и надо понимать, что у Бажова — это один из многих чередующихся элементов: смех и слёзы. Признаем: когда вся идея сказа должна быть по условиям издания выражена в одной-единственной картинке, полного представления о "Таюткином зеркальце" эта картинка не в состоянии дать. Но все художники делали свой выбор, и этот выбор отражал настроения эпохи. Жалко, что наша эпоха представлена детсадовским уровнем.

Продолжаю обзор сборников, где к "Серебряному копытцу" только одиночные иллюстрации. Сегодня — сборники конца 1940-х — начала 1950-х гг. А также примыкающие по стилистике к этому времени художники И.Кузнецов и Н.Кочергин.

Фактически это период позднесталинской иллюстративной графики, который искусствоведы зовут "станковизмом" (станковая — это самостоятельная большая картина, чаще маслом, в реалистическом каноне). При "станковизме" иллюстрации обладают глубиной, но существуют отдельно от текста, не встроены в книгу. Хотя "станковизм" — это ещё не самое худшее, это ведь яркие картины. А вот как назвать чёрно-белые картинки на газетной бумаге, с мельчайшими реалистичными деталями, которые сливаются в тоскливую сеточку?

В 1949 году (к 70-летию Бажова, вероятно) вышли несколько сборников сказов, в том числе и в подарочном варианте с иллюстрациями на вклейках.

Свердловский 1949 года сборник "Малахитовая шкатулка" — максимально полный (возможно, канонический). Несколько разных (уральских) художников. Иллюстрации страничные на вклейках — цветные и чёрно-белые. Цветные иллюстрации проложены калькой, а чёрно-белые — нет.

Свердловский сборник на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition110467.

Скан суперобложки в PDF — во вложении.

К "Серебряному копытцу" — чёрно-белая иллюстрация О.Коровина. Несмотря на то, что чёрно-белая — это "станковая" иллюстрация. Летят Мурёнка и Серебряное Копытце! Любили потом художники рисовать этот полёт. А первым его Коровин изобразил.

А было ещё интересное издание сказов Бажова, сделанное московским Издательством литературы на иностранных языках. Там О.Коровин был единственным иллюстратором. На русском языке сказы с этими иллюстрациями не выходили. Сказы были выпущены на нескольких языках (встречал упоминания об английском, испанском и одном из языков Индии). У меня издание на немецком языке. На титуле год не указан, к печати подписано в октябре 1955 года. Книги на Фантлабе пока нет, подал заявку.

В этой книге — цветные иллюстрации на вклейках. Но у Коровина к "Серебряному копытцу" только черно-белая заставка. Вот она.

С О.Коровиным мы уже встречались, когда смотрели иллюстрированные издания "Евгения Онегина". Прославился же Коровин иллюстрациями к Бажову. Но даже не этими, книги с которыми в пятидесятых годах выходили, а позднейшими — шестидесятых-восьмидесятых годов. Однако в позднейших своих сюитах Коровин "Серебряное копытце" больше не рисовал. Так что сегодняшние картинки — единственные в коровинской бажовиане.

Московское юбилейное издание 1949 года. Илюстратор В.Баюскин. У букинистов о-очень ценится это издание. Поскольку я фанатом сталинской иллюстрации не являюсь, в цене сойтись мы так и не смогли. Нет у меня этого подлинного издания. Но в 2016 году "Речь" переиздала баюскинские картинки. Тоже было недёшево, но всё же в несколько раз дешевле, чем у меня за подлинник просили. Я-то думаю, что переиздание получилось лучше, чем оригинал.

Книга известная, новое издание есть у многих (на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition198748).

В Сети чуть не полностью отснята вся книга. Начинать поражаться можно уже от суперобложки с тиснением и с огромными клапанами. Так что даю только общее представление об этом фолианте.

Художник В.Баюскин на Фантлабе: https://fantlab.ru/art6793. К "Серебряному копытцу" у него чуть-чуть полноценная сюита не получилась: заставка, концовка и две страничных илюстрации.

А вот страничные "станковые" иллюстрации.

На обороте первой страничной иллюстрации, где Дарёнка прикорнула, в книге дана привязка к тексту — неверная, как мне кажется. На обороте картинки значится, что Дарёнка с кошкой у печи — это в чужой семье, куда за сироткой Кокованя пришёл. Но там ведь Дарёнка не спит, а, напротив, очень живая. На самом же деле, на первой картинке — Дарёнка одна в зимнем лесу, прикорнула в ожидании пропавшего Коковани.

Это подтверждается картинками из другого издания — тонкой книжки, где Баюскин отрисовал весь сказ. Это московское издание Полиграфической диплома II степени фабрики Москворецкого райпромтреста (1949). У меня этой книжки нет. Полностью она размещена на сайте Музея детской книги: https://kid-book-museum.livejournal.com/1.... Сканы оттуда.

Вот картинки про Дарёнку, которая осталась одна. Вот она задремала с Мурёнкой.

А вот продолжение про козлика.

Из странностей (изюминка, на самом деле) вот что: в большом фолианте на крыше балагана самоцветы высекает изящный олень. А в концовке — козёл домашний бородатый. Сомневался Баюскин, остались два варианта изображения Серебряного Копытца.

Ещё одно торжественное издание сборника сказов — ленинградское 1950 года (последний год жизни Бажова, который умер в декабре пятидесятого). Иллюстратор — Александра Якобсон. Парадные иллюстрации — цветные на вклейках, всё как положено (калька тоже есть). Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition110501. У меня эта книга без суперобложки.

Художница на Фантлабе: https://fantlab.ru/art3398. К "Серебряному копытцу" страничной цветной иллюстрации нет, имеются только заставка и концовка. Может, и хорошо, что цветной иллюстрации нет — она была бы слишком помпезной. А эти карандашные рисунки — очаровательны. Шестидесятничество в них уже проглядывает (не из пустоты оно взялось).

Хорошей художницей была Якобсон.

Сборник сказок русских писателей под названием "Лукоморье" ("Детгиз", 1963).

Книга издана в 1963 году, но она вся ещё в сталинских временах (даже и по технике: промежуточным звеном между художником и книгой выступает гравер). Переиздание, конечно, а когда было первое издание — неведомо.

Есть несколько сказов Бажова. Иллюстратор "Серебряного копытца" — один из Кузнецовых с инициалом "И." Наверное, это он на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art6047. Гравировал картинки для репродуцирования в книге Ф.Быков.

Типичные заставка-страничная иллюстрация-концовка.

Серебряное Копытце — козёл домашний бородатый. На рогах пять завитушек (якобы, "веточек" бажовских).

А вот Кочергин, чьи иллюстрации тоже увидели свет гораздо позднее, представляет лучшие стороны сталинской графики: полноцветье и уют.

С Н.Кочергиным мы уже неоднократно встречались в пушкинских сказках (https://fantlab.ru/blogarticle53385).

У меня современные издания картинок к бажовским сказам. Иллюстрации Кочергина вышли в разных издательствах и в разное время, но готовила их одна команда. Сначала вышла книга "Малахитовая шкатулка" ("Нигма", 2012), потом открытки "Сказы Бажова" ("Речь", 2016).

Как всегда, интересные подробности в блоге Марии Дёминой:https://red-balls.livejournal.com/196952....; https://red-balls.livejournal.com/13767.h... (жалко, что эскизов к "Серебряному копытцу" не показала).

В аннотации к книге указано, что в основе — 12 рисунков художника, созданных специально под открытки, которые вышли в 1966 году в издательстве "Художник РСФСР".

Многочисленные перепечатки этого сообщения привели к тому, что в Интернете на запрос "Художник РСФСР" (1966) никаких открыток этого года издания не находится. Воспроизводится без конца только аннотация с разных адресов. Случайно удалось выйти на открытки (увеличенного формата, так что собственно и не открытки), изданные в Ленинграде (наверное, в "Художнике РСФСР") в 1973 году. Этот вариант с текстом на лицевой стороне.

Ну вот, теперь спокойно посмотрим картинки Кочергина к "Серебряному копытцу". Сначала — открытка как первоисточник, потом — книга.

Вот эта открытка: бóльшая часть — полноцветная иллюстрация с центральным эпизодом (Серебряное Копытце и Дарёнка), а внизу — меленько три эпизода из сказа.

Теперь книга "Малахитовая шкатулка". Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition125391. Картинок мало, поэтому страницы расфрантили дизайнеры.

Открытку разбили: сделали страничную иллюстрацию (на вклейке) и картинки на полях.

А вот ведь не косуля у Кочергина, а козёл бородатый (с пятью рогами)!

Пока общий счёт равный (3:3). Три благородных оленя против трёх козлов. Прям вот чувствуется, как сталинская эпоха на художников давила.

Сегодня у нас — миниатюра, изданная в Перми в 1984 году. Художник О.Коровин.

В Перми была одна из фабрик Гознака. Кто умеет печатать деньги, тот может и библиофильские издания делать. Поэтому пермских миниатюр всегда было много (и они качественные были).

Полиграфически (переплёт, блок, обрез) сама книжка безупречна.

Даю библиографическое описание из каталога-справочника:

Дополнение к библиографии: тираж 10 тыс. экз., цена 2 руб. 40 коп.

Художник на Фантлабе есть (https://fantlab.ru/art2567). Книжка в базу тоже внесена (https://fantlab.ru/edition253911).

С художником О.Коровиным мы встречались как с автором двух циклов иллюстраций к "Евгению Онегину" с интервалом в сорок лет (тут). Это уральский художник.

С иллюстрированием миниатюрных книг — беда. Нельзя в них обыкновенные уменьшенные картинки помещать. Надо специально иллюстрации-миниатюры конструировать (и идеалом служат средневековые книжные миниатюры: чёткий контур, яркие цвета). В этой книжке, к сожалению, специально для миниатюры картинки не разрабатывались... Пройдёмся по уже намеченным более-менее вешкам поэмы.

Центральный персонаж, но Коровин отказался собственно от портрета героини. Изображен конфликт Марии с семьёй, непосредственно предшествующий побегу к Мазепе. Рисунок, конечно, профессионально исполнен: поза Марии всё говорит о её томлении.

Здесь изображена иллюстрация к строкам, описывающим сепаратистские настроения приближенных Мазепы.

цитата

Вокруг Мазепы раздавался

Мятежный крик: пора, пора!

Но, как представляется, советский художник по инерции отобразил не глухой ропот с шумными криками элитной молодёжи (как у Пушкина), а прогрессивное народное движение: на картинке с требованиями "Теперь бы грянуть нам войною // На ненавистную Москву" вышли на майдан пожилые казаки с вилами.

Традиционная для всех художников сцена.

А это уже заговор Мазепы (с иезуитом).

Мазепа здесь какой-то по интеллигентски рефлексирующий. На хищника, стремящегося к доминированию, совсем не похож. Он весь страдает, в сторонку взгляды отводит...

Традиционная сцена для иллюстрирования. Но эта иллюстрация у художника по технике отличается от предыдущих. Она как раз контрастная, фигуры крупные — хорошо для миниатюры. Видимо, у Коровина было несколько заготовок разного времени — выполняя заказ, он объединил картинки разные по стилю.

У Пушкина поэма — романтическая (последняя, видимо, из периода романтизма). Бурные страсти должны кипеть. Вот и Мазепа в ночь перед казнью Кочубея ходит по саду, думает горькие думы и даже кричит.

цитата

Но только своего волненья

Преодолеть не мог старик

И на протяжный слабый крик

Другим ответствовал...

Художник Мазепу таким и изобразил — в общем-то, в полном соответствии с текстом Пушкина.

Заключительная часть "Полтавы" проиллюстрирована Коровиным без неожиданностей. Разве что военная линия дана кратко. Фигура безумной Марии нарисована очень эффективно — всё-таки крепкий художник уралец О.Коровин, спасибо советской школе живописи и графики.

Пушкинская "Полтава" — многогранное и правдивое произведение (с поправкой на романтизм, где ужасные злодеи должны были вызывать сочувствие). Цикл иллюстраций Коровина сделан в 1980-х гг. Время чёрно-белых оценок, как в сталинские времена, ушло, и иллюстрации к "Полтаве" могли бы стать такими, каким был пушкинский текст. Вместе с тем, "Полтава" (что тоже справедливо) прочно занимала нишу патриотических произведений. Для позднесоветской интеллигенции, рефлексующей по поводу русской великодержавности, это было не очень комфортно. К тому же провинциальные творческие деятели (это я про О.Коровина) были идеологически чуть посвободнее столичных звёзд и при этом пытались подчеркнуть свой либерализм (если не московские гонорары, так хоть свобода). Мне показалось, что немного это фрондёрство промелькнуло и в пермской "Полтаве" 1984 года: в иллюстрациях акцентирована линия украинского сепаратизма как народного восстания и проведено очеловечивание Мазепы (всё это, конечно, в микродозах).

В принципе, те же мотивы проскальзывают и в сюите Перцова 1980 года, но ведь дар Перцова — такой же светлый как и у Пушкина. Всё у них (у Пушкина с Перцовым) естественно и гармонично. А у Коровина чувствуется всё-таки напряжение, нарочитость и подтекст. Это потом приходится нудно разъяснять: я хотел сказать то-то и цензуру обдурил так-то. А для искусства это лишнее.

Не знаю, как и подступиться. В первый раз у нас два совершенно разных цикла иллюстраций к "Онегину" одного художника с интервалом в сорок лет. На таких примерах, конечно, лучше всего смотреть эволюцию (или деградацию) мастерства. В художественной жизни сменилось несколько эпох, отрицающих друг друга. И художник — О.Коровин, — похоже, очень гибко менялся вместе с ними. Обе книги — издания конца эпохи, когда ещё никто не знает, какие большие перемены грядут: позднесталинский стиль в книге 1949 г. и позднесоветский — в книге 1989 г..

Ничего общего (кроме шрифта на обложке — почерк, видимо, не меняется!)

Видимо, всё-таки, здесь подойдет не параллельное, а последовательное изложение.

Книги провинциальные — уральских издательств (большая — в Свердловске, маленькая — в Перми). Художник тоже всю жизнь провёл на Урале. На Фантлабе имеется персоналия О.Коровина: http://fantlab.ru/art2567. Ни один из коровинских "Онегиных" на Фантлабе не представлен.

Издание 1949 года и его библиографическое описание.

В каталоге-справочнике опечатка: цветных иллюстраций не 18, только 8 (по числу глав). Добавления к библиографическому описанию: Тираж 5.000 экз. (крохотный для тех времён). Цена 10 руб. Изданный в те же годы "Онегин" Рудакова стоил 4 рубля, но здесь цветные иллюстрации, бумага получше, переплёт солиднее. Видимо, цена за такое малотиражное издание не слишком высокая (с 1961 г. это будет 1 рубль). Книга из 6-томного собрания сочинений Пушкина (1950) при огромном тираже подороже — там цена была 15 рублей.

Макет нашей книги: каждая глава открывается шмуцтитулом с полностраничной цветной иллюстрацией. К каждой главе есть заставки + заставки к "Путешествию Онегина" и "Десятой главе". Внутренних иллюстраций нет.

Манера иллюстраций. Коровину 34 года, но он совсем ещё молод как художник (военные годы надо вычесть). Иллюстрации добротные в принятом послевоенном стиле. Очень нежная цветовая гамма, акварельная размытость. Весна! Сталинский канон смягчен — и смягчен очень сильно. Появляется даже некоторая плаксивость в духе Самокиш-Судковской.

Вместе с тем, в этой книге Коровин по идейному содержанию — абсолютно советский художник. Официальная критика говорит, что роман народный — Коровин с молодым жаром хочет подтвердить это, и в Седьмой главе у него противопоставлены народ (цветная иллюстрация) и светская чернь (заставка). Прямолинейненько так (впрочем, генерала — героя войны — художник-фронтовик оценивает положительно; презрение у Коровина только к шпакам: пороха не нюхали).

Теперь узловые моменты.

1. Онегин.

2. Сон Татьяны отсутствует (ясненько, на дворе сталинская эпоха).

3. Дуэль.

4. Первый разговор.

5. Последняя встреча.

Тенденция подтверждается: собственно свидание — уже оскомину набило. На главную иллюстрацию не тянет. Для цветной иллюстрации, единственной на главу (и, значит, отражающей центральный момент), Коровин берёт не надоевшую мизансцену в будуаре, а Татьяну-княгиню на светском рауте.

Теперь издание 1989 года.

Описание в каталоге-справочнике отсутствует. Даю собственное.

Евгений Онегин. — Пермь: Пермское книжное издательство, 1989. — 302 с.; 10 см (70х84/64). Суперобложка.

КОРОВИН О. — 37 цв. илл.: 1 фронтиспис (портрет Пушкина), 10 на шмуцтитулах, 8 заставок, 9 страничных, 9 с разворотом. Иллюстрированные форзац и нахзац.

Тираж 5.000. Цена 6 руб. 80 коп.

Тираж как 40 лет назад! А вот по цене — дороговато для тогдашних цен на книгу, но нормально для таких эстетских малотиражек (миниатюры, изданные большим тиражом московским издательством "Книга", тоже были дороже обычных книг).

В книге есть статья про миниатюрные издания Пушкина. Указывается, что в 1987 году в Свердловске вышла книжечка, обильно проиллюстрированная другим местным художником — В.Ф.Васильевым. Мне эта книжечка так ни разу на глаза и не попалась. Обидно.

Коровину 74 года. Манера рисунков (может это даже что-то из техники гравюры) очень современная — от таких картинок не отказались бы тогдашние более молодые художники (конечно, из числа традиционалистов). Цвета такие приглушённые, со ржавчиной. "Ведь это осень, муза...".

Тема народа не забыта.

Пройдёмся по узловым моментам.

1. Онегин. Сусальную красоту за 40 лет порастерял.

2. Сон Татьяны — отсутствует, как и в издании 1949 года. Что ж такое! Новая эпоха — сны разрешены. У меня ведь концепция рушится! Коровин пошёл по пути Самокиш-Судковской (таки не зря я её поминал применительно к изданию 1949 года!): проиллюстрирован не сон, а прогулка перед сном.

Татьяна на широкий двор

В открытом платьице выходит,

На месяц зеркало наводит...

3. Дуэль.

4. Первая встреча.

5. Последняя встреча.

Ну в общем, в издании 1989 года — холодная техника мастера. Издание же 1949 года, несмотря на вторичный характер, всё же подкупает восторженностью поколения, вернувшегося с войны.

Ну и, кстати, напоследок коровинский Пушкин: