Кроме Н.Ильина и братьев Траугот никто полных сюит к "Воспоминаниям в Царском Селе" не делал. Но художники с удовольствием рисовали портреты Пушкина-лицеиста (портреты-реконструкции). Такими портретами сопровождалась ранняя лирика. Справочники некоторые из них относят непосредственно к "Воспоминаниям в Царском Селе" (ориентируясь больше на близкое расположение портрета к тексту). В качестве образца разных времён и разных техник можно привести портрет, сделанный в 1935 году Фаворским (ксилография), и портрет, сделанный в 1974 году Горяевым (автолитография).

Это набор открыток — 32 штуки (2-е изд., М.: Изобразительное искусство, 1987). Полюбившийся в юности художник Ю.Иванов.

Рисунки, относящиеся к лицейской поре.

Не без темы 1812 года (аннотация на обороте первой открытки говорит про гвардейские полки, уходящие на войну через Царское Село).

Это уже знакомая нам книжка, откуда я показывал иллюстрации к "Графу Нулину" и "Домику в Коломне"

Иллюстрация к одному из стихотворений про Царское Село (1823 г.).

Стихотворение нетипичное. Не только военные воспоминания связаны с Царским Селом.

цитата

Другой пускай поет героев и войну,

Я скромно возлюбил живую тишину

Но это у Пушкина ненадолго.

Портрет автора к его лирике — видимо, правильное решение. Но интересно посмотреть, что выделили для себя из сюжета художники, которые давали единичные иллюстрации к "Воспоминаниям в Царском Селе".

Пухленький томик Лицейская лирика (СПб.: Лимбус Пресс, 1994). Первые пост-советские годы. Художница из малоизвестных.

Сложная техника ксилографии. Титульный разворот с портретом Пушкина (лицеиста, понятно).

Первый разворот с маленьким рисунком античной скульптуры: тема классицизма.

А сюжетные гравюры — к войне 1812 года.

Прочтение понятное и ожидаемое.

Такой же пухленький томик под тем же названием Лицейская лирика (СПб: Художественная литература, 1993). Но художник именитый — Э.Насибулин. Портрет лицеиста сразу на суперобложке.

Иллюстрации абстрактные, некоторые кочуют у Насибулина из одного сборника в другой. Разворот, который разрывает текст "Воспоминаний в Царском Селе" — он случайно попал внутрь этого стихотворения.

На левой стороне этого разворота — Пушкин и книжки, на правой — антропоморфные скелеты, но с фантастическими головами. Ожившие мертвецы, с которыми Пушкину комфортно. Может, этот разворот относится к стихотворению "Городок" (того же периода, что и "Воспоминания"). Есть в "Городке" про книги и их авторов такое:

цитата

Друзья мне — мертвецы

Парнасские жрецы

Нарочитое несоответствие тексту в рисунках Насибулина этого периода раздражает. Абстракции холодные, механически сконструированные, с претензией. Но вряд ли это можно засчитать новым прочтением.

В другом месте обнаруживается разворот с общим мотивом — юный Пушкин в парке на фоне классической статуи. Это ещё можно притянуть к "Воспоминаниям в Царском Селе".

На этом развороте — опять ожившие скелеты. Вероятно, это иллюстрация к такой строке из "Воспоминаний":

цитата

Бессмертны вы вовек, о росски исполины

Сборник стихотворений небольшого формата (у меня — в самодельном переплёте советских времён). Мы с ним уже знакомы.

Здесь несколько стихотворений, имеющих отношения к пушкинскому жанру исторических воспоминаний.

1) "Воспоминания в Царском Селе", но 1829 года ("Воспоминаньями смущенный"). Неоконченная черновая попытка переписать шаблонное детское произведение с подлинным чувством.

Пушкин-лицеист и войска в Царском Селе.

цитата

На юных ратников взирали,

Ловили брани дальний звук...

...И многих не пришло. При звуке песней новых

Почили славные в полях Бородина,

На кульмских высотах, в лесах Литвы суровых,

Вблизи Монмартра .......

В стихотворении на последнюю для Пушкина лицейскую годовщину, он эту мысль огранит:

цитата

Вы помните: текла за ратью рать,

Со старшими мы братьями прощались

И в сень наук с досадой возвращались,

Завидуя тому, кто умирать

Шел мимо нас... и племена сразились,

Русь обняла кичливого врага,

И заревом московским озарились

Его полкам готовые снега.

На протяжении всей жизни Пушкин думал об этом. Но кто и как это сможет нарисовать?

2) "Наполеон" ("Чудесный жребий совершился") 1821 года. Помимо темы роднит это стихотворение с "Воспоминаниями" 1814 года то, что "Наполеон" — это ода, но сделанная в современном бойком стихотворном размере. На "высокий стиль" указывают архаизмы. Что интересно — это уже не абстрактные аллегории, а конкретные исторические оценки

Есть ещё напыщенные фразы про недавнюю историю:

цитата

И се, в величии постыдном

Ступил на грудь ее колосс.

Тильзит!.. (при звуке сем обидном

Теперь не побледнеет росс)

А есть и любопытные переоценки. В 1814 году Пушкин писал про сгоревшую Москву с горечью как про тяжёлую потерю. А спустя семь лет гордится московским пожаром:

цитата

Россия, бранная царица,

Воспомни древние права!

Померкни, солнце Австерлица!

Пылай, великая Москва!

Такие переклички с "Воспоминаниями" 1814 года.

3) "Полководец" 1835 года ("У русского царя в чертогах есть палата").

Это про Барклая-де-Толли. Про то, как его не оценили, но он стойко переносил это. Это Пушкин на себя примеряет тогу непонятого титана.

А вот и сборники с иллюстрациями П.Бунина.

Есть тут два варианта картинки к "Воспоминаниям в Царском Селе" (1814). Французы среди "готовых снегов".

Ну а, вообще-то, кому как не Бунину рисовать наполеоновские войны. Его тема. С удовольствием отыскивает он её у Пушкина.

Помимо стихотворений, войны 1812 года Пушкин коснулся в неоконченном романе "Рославлев" (текст из академического издания — на ФЭБе). В школе я жадно выискивал книги про Отечественную войну, но быстро разочаровался в доступной исторической прозе советских писателей и переключился на научные труды. А из художественных произведений лучшим для меня остался "Рославлев". Второе название говорящее: "Отрывок из неизданных записок дамы (1811 год)" — хотя там в 1811 году только начинается повествование, а речь идёт о событиях 1812 года. В общем, Пушкин писал от женского лица. Роман о русской барышне, которая влюбляется во врага — пленного французского офицера.

Уже известное нам провинциальное издание со скромными силуэтами художника Правдина.

Раз это женский любовный роман, художник на шмуцтитуле рисует женский силуэт в одежде того времени — задаёт тему.

У П.Бунина рисунок к "Рославлеву" имеется вот в этом издании.

То, что у героини — Полины — будет роман с врагом — это известно только из набросков и плана, в самом повествовании дело до любви не доходит. Но француз присутствует. Его Бунин и рисует на заставке. Пленный офицер по обычаям того времени просто не принимает (под честное слово) участия в компании, живёт без охраны в частном доме.

Барышня Полина живо интересуется военными действиями, высчитывая продвижение армий по карте. Французский пленный офицер на заставке тоже интересуется, как там дела у Наполеона. Он объясняет героине

цитата

что отступление русских войск было не бессмысленный побег, и столько же беспокоило [французов], как ожесточало русских

Бунин выбирает для рисунка важный момент — кристаллизация чувств между пылкой до истерики русской патриоткой и французом, готовым к признанию превосходства противника. Пушкин продолжает переоценку пожара Москвы ("Пылай, великая Москва!") и для убедительности вкладывает в уста французского офицера такие слова:

цитата

И вы могли думать, что французы сами изрыли себе ад! нет, нет, русские, русские зажгли Москву. Ужасное, варварское великодушие! Теперь, всё решено: ваше отечество вышло из опасности; но что будет с нами, что будет с нашим императором

Два издания "Рославлева" с иллюстрациями О.Гроссе выходили в советское время в массовых сериях. На Фантлабе эти сборники не представлены — подал заявки.

1) В серии "Библиотека исторического романа" (чёрно-белые иллюстрации).

Добавления к библиографии: тираж 200.000 экз.; цена 48 коп.

Иллюстрации мутные, плохо пропечатанные. Но дают какое-то представление о сюжете.

1) На шмуцтитуле — барышня-патриотка.

2) Довоенная жизнь. Полина читает французские романы ("они ей заменяли всё" — как Татьяне).

А тут французская оппозиционерка и изгнанница мадам де Сталь ездит по России, посещает дворянские семьи, надеется на то, что заграница ей поможет. "Низкопоклонство перед Западом" тоже присутствует. Пушкин — первый борец с безродным космополитизмом. Но за интернационализм, за любовь русских и французов.

цитата

...пускай она вывезет об нашей светской черни мнение, которого они достойны. По крайней мере, она видела наш добрый простой народ, и понимает его. Ты слышала, что сказала она этому старому, несносному шуту, который из угождения к иностранке вздумал было смеяться над русскими бородами: „Народ, который, тому сто лет, отстоял свою бороду, отстоит в наше время и свою голову“.

3) Пленный француз узнает о пожаре Москвы.

Гроссе мастерски изобразил особенности французского военного мундира — сразу понятно, что за персонаж. То есть в исторических аксессуарах он разбирается. Тем более непонятно, что он нарисовал в следующем издании.

2) В серии "Народная библиотека" (цветные иллюстрации).

Добавления к библиографии: тираж 200.000 экз.; цена 90 коп.

Здесь у Гроссе только две иллюстрации. Заставка — натюрморт.

Страничная иллюстрация: на ней барышня (Полина) и какой-то военный. На шее — огромный белый крест, значит это русский орден св. Георгия второй степени. Высокая награда для генералов. Такого ордена не могло быть ни у француза, ни у жениха Полины (штатского, который добровольцем ушёл в армию явно в невысоком чине). Беда с этими белыми крестами — ляпают их художники в книгах, фильмах, спектаклях. Показывают своё невежество.

А так-то с этим русским женихом связана у Пушкина интересная деталь, характеризующая неистовый патриотизм Полины (это чтобы на контрасте потом проявилась её любовь к врагу-французу). Отрывок из романа имеет такое окончание:

цитата

Глаза ее так и блистали, голос так и звенел. Я обняла ее, мы смешали слезы благородного восторга, и жаркие моления за отечество.

— Ты не знаешь? — сказала мне Полина с видом вдохновенн<ым>. — Твой брат.... он счастлив, он не в плену — радуйся: он убит за спасение России.

Надо же: "Радуйся — он убит за спасение России".

Советские художники 1970-х гг. иллюстрируют "Барышню-крестьянку". Как можно судить по кинематографу, в Семидесятые начинает входить в тренд тема интеллигентской дореволюционной России: неспешная летняя жизнь на дачах и в поместьях. Из всех повестей Пушкина именно "Барышня-крестьянка" больше всего подходит под этот тренд. Но — водевиль... А все настроены на лёгкую грусть. Книжная иллюстрация проявляет равнодушие к "Барышне-крестьянке". Отдельных изданий с полноценными сюитами нет, а в сборниках отражаются общие места.

Уже знакомые нам книги с иллюстрациями эпохи Семидесятых таковы:

В верхнем ряду слева направо: "Повести Белкина", худ. В.Туманов (Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1968); "Повести Белкина", худ. Г.Коновалов (Куйбышев: Куйбышевское книжное издательство, 1973).

В нижнем ряду слева направо: "Повести Белкина", худ. А.Смирнов (Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1977); "Повести", худ. В.Дозорец (Киев: "Днiпро", 1977)

Ещё художник П.Бунин

Это (слева направо): "Гениальный сын России: К 200-летию со дня рождения А.С.Пушкина" (М.: "Славянский диалог", 1998); "Болдинская осень" (М.: «Молодая гвардия», 1974).

Заставка в алтайском издании. Композиция с главными героями.

У Туманова это лучшая иллюстрация из всех повестей.

Рисунки в куйбышевском издании.

рисунки Коновалов простые и качественные. Хотя принадлежат к прошлой эпохе.

Рисунки в горьковском издании самые титулованные — получили диплом на XIX всесоюзном конкурсе искусства книги. Оригинальные композиции, раскрытие характеров героев.

К первым трём повестям цикла Смрнов помимо страничных иллюстраций делал ещё своеобразные развороты с совмещением разных времён повествования. К "Барышне-крестьянке" такого разворота нет. Видимо, не успевал сдать работу в срок.

В киевском издании качественные силуэты художника Дозорцева.

Эксперименты с белыми силуэтами по чёрному фону.

Художник Бунин бесподобен в своей экспрессии. Эта экспрессия проявляется даже в камерных сценах благодаря стремительному штриху рисунка. Любит Бунин женские образы из литературы XIX века. Героини у него гордые и страстные. Хотя без подписи не отличишь помещицу Лизу из "Барышни-крестьянки" от Маши из "Метели" и даже от Дуни из "Станционного смотрителя".

Иллюстрацию из издания 1998 года я даю в разделе Семидесятых: Бунин не изменился (и не исключено, что старые наброски поместил в новый альбом).

А вот неожиданный сюрприз. Выдающийся художник И.Бруни. Мы с ним встречались по поводу "Ундины" (тут).

В энциклопедии-справочнике С.В. Чистобаева Художники детской книги СССР. 1945-1991. Т. 2. «Б» на стр. 790-791 помещены несколько иллюстраций Бруни к "Метели" и "Барышне-крестьянке". В книге эти иллюстрации не издавались. Неизвестно, существует ли полноценная сюита или всё закончилось отрывочными этюдами.

К Семидесятым я эти иллюстрации отношу условно (они могли бы быть сделаны как в Шестидесятых, так и Восьмидесятых). Они более спокойные и академические по сравнению с иллюстрациями к "Ундине" или сказкам Пушкина. Но какие цвета! Пусть разбавят чёрно-белую графику этого периода.

Обзор "Станционного смотрителя" в советских изданиях 1970-х гг. Книги такие:

1) Сборники, выходившие, в основном, в провинциальных издательствах.

В верхнем ряду слева направо: "Проза. Драматические произведения", худ. В.Горяев (М.: "Современник", 1974); "Повести Белкина", худ. В.Туманов (Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1968); "Повести Белкина", худ. Г.Коновалов (Куйбышев: Куйбышевское книжное издательство, 1973).

В нижнем ряду слева направо: "Повести Белкина", худ. А.Смирнов (Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1977); "Повести", худ. В.Дозорец (Киев: "Днiпро", 1977)

2) Книга с иллюстрациями В.Милашевского.

Это "Повести Белкина", худ. В.Милашевский (М.: Художественная литература", 1983). Цикл не закончен, издан посмертно уже в 1983 году (то есть стал явлением культурной жизни Восьмидесятых), но работал над ним художник последнее десятилетие жизни (до самой смерти в 1976 году), поэтому рассматриваю эту книгу здесь. Обычно я выделяю в отдельный пост иллюстрации Милашевского к каждой из повестей Белкина, но к "Станционному смотрителю" сохранилось совсем мало картинок, поэтому буду рассматривать Милашевского в ряду других.

3) Книги с иллюстрациями П.Бунина.

Художник П.Бунин

Это (слева направо): "Романы. Повести" (М.: "Московский рабочий", 1974); "Гениальный сын России: К 200-летию со дня рождения А.С.Пушкина" (М.: "Славянский диалог", 1998); "Болдинская осень" (М.: «Молодая гвардия», 1974).

Экспозиция (введение) в "Станционном смотрителе" занимает всю первую половину повести (и потом ещё дважды врывается в историю про дунину любовь). В экспозиции Пушкин тяжеловесно рассуждает о роли чинов при пользовании почтовыми лошадьми, даёт портреты Самсона Вырина и его дочери Дуни, описывает в целом их быт. В Семидесятые годы художники стали проявлять к экспозиции интерес такой же, как и к сюжету.

а) Худ. А.Смирнов

К каждой повести в сборнике у Смирнова есть шмуцтитул с абстрактной композицией, где вроде бы иллюстрируется эпиграф. А эпиграф в "Станционном смотрителе" как раз подготавливает к размышлениям о всесилии крупных чинов и бесправии чинов мелких. Довольно прямолинейно художником изображён пустой вицмундир (типа, человек не главное, главное, какова его должность).

Горковчанин (нижегородец) Смирнов — отличный иллюстратор, искавший новые пути в графике. Книга его была замечена и отмечена. На Фантлабе он затерялся среди множества смирновых, его страница, если и есть, то недостаточно идентифицирована.

б) Худ. В.Милашевский

У Милашевского в соответствии с его концепцией "Повестей Белкина" домик смотрителя — сказочное место. Май 1816 года (когда рассказчик в первый раз увидел Дуню). Гроза прошла, радуга... Райское место.

в) Худ. П.Бунин

Бунин даёт психологический портрет Вырина. Такой портрет типичного "маленького человека" предопределяет всё случившееся.

г) Худ. В.Горяев

Горяев даёт общую зарисовку службы смотрителя с дочерью. Пока без привязки к приезду Минского, с которого начнётся собственно история любви и успеха. Самсон Вырин на этом рисунке тоже трактуется как типичный "маленький человек".

д) Худ. В.Дозорец

Кажется, что Дозорец показывает встречу смотрителя и Минского. Но нет — это обычный эпизод службы, когда надо встречать прибывшего офицера в кивере (а Минский-то был в "черкесской шапке" — этой детали никто не забудет). Так что и здесь — экспозиция, введение, но не сюжет.

За время, прошедшее с создания последних иллюстраций (1950 год) выросло новое поколение художников. Их интересует не сам сюжет повести (тут уже всё сказано), а то, как эта повесть сделана. Поэтому Дозорец иллюстрирует эпизод, когда рассказчик во второй приезд подпаивает Вырина и узнаёт от него историю Дуни: рассказ в рассказе.

Иллюстраторы в культурно-развитом обществе становятся литературоведами-структуралистами.

Эту сцену сложно игнорировать, но сложно придумать и что-то своё. Те художники, которые рискнули, мыслили однотипно и изобразили момент встречи всех трёх героев.

а) Худ. В.Милашевский

Все художники рисуют Самсона Вырина как тип гоголевского мелкого чиновника. Вот что значит штамп "маленького человека". Милашевский первый, кажется, задумался над описанием смотрителя у Пушкина в начале повести:

цитата

Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сертук с тремя медалями на полинялых лентах.

Совсем другой портрет Вырина выходит: и физически (свежий, бодрый), и психологически.

Ну, кстати, что получается. Вырин служил в нижних чинах (был, вероятно, унтер-офицером). Медали — не за выслугу, а за участие в компаниях (боевых действиях). Ленты на медалях полинялые, медали получены давно — не за Отечественную войну. Потому что Вырин давно уже в отставке, иначе как бы он мог семью завести (если Дуне в 1816 году четырнадцать лет, то в отставку он вышел году этак в 1800-м). В отставку Вырин в тридцатипятилетнем возрасте мог выйти только по ранению. Отставка была почётной: Вырин не вернулся в крепостное состояние (скорее всего, он из крестьян был рекрутирован), а получил какой-никакой чин и стал "диктатором почтовой станции".

Милашевский нарисовал у Вырина не три медали, как у Пушкина, а две медали и крест (это мог быть только солдатский Георгий) — напрасно... К тому же, знак отличия Военного ордена для нижних чинов ввели после того, как Вырин (по моим подсчётам) в отставку вышел.

б) Худ. А.Смирнов

Смирнов уплотнил композицию, максимально близко свёл героев.

в) Худ. Г.Коновалов

Коновалов тоже думал над новой композицией.

Эта сцена у художников Семидесятых отсутствует.

Тема, мимо которой не прошли предыдущие поколения иллюстраторов, осталась актуальной и для художников Семидесятых.

а) Худ. В.Милашевский

Милашевский абстрактно изобразил, как Вырин в раздумье глядит на дорогу, потеряв свою Дуню. Тройки проносятся, Вырин стоит, опираясь на посох. Милашевский опять заставляет нас вспомнить штрих из повести: Вырин в столицу отправился пешком!

Милашевский напомнил нам, что Вырин был крепкий ветеран суворовских походов. А сломался он в Петербурге. Так что петербургский эпизод мог быть интересен художникам не только по социологической, но и по психологической трактовке повести.

В связи со столичным эпизодом Пушкин ещё раз упоминает о солдатском прошлом Вырина и сообщает новые интересные детали:

цитата

...прибыл он в Петербург, остановился в Измайловском полку, в доме отставного унтер-офицера, своего старого сослуживца

Измайловский полк, где служил когда-то Вырин — лейб-гвардия, между прочим. Этим объясняется и грамотность Вырина, который читает подорожные и ведёт почтовую книгу. Но, самое главное, это означает, что Вырин столицу не в первый раз увидал, она его совсем не подавляет, он в ней молодость свою вспоминает. Сама принадлежность к лейб-гвардии дорогого стоит. Гвардейцы, даже нижние чины, в александровскую эпоху что-то о себе воображают. Сослуживец-то Вырина предлагает ему на Минского жаловаться. Гвардеец не думает о себе, что он бесправен.

В общем, распадение личности Самсона Вырина — это процесс, и процесс сложный. Пушкин всё же многограннее Гоголя будет, а, может, и Толстого с Достоевским...

б) Худ. Г.Коновалов

Коновалов изобразил, как Вырин выбросил деньги, которые ему Минский при первой встрече всунул.

в) Худ. В.Туманов

Туманов изображает Минского и Вырина. Гусар прогоняет смотрителя.

г) Худ. П.Бунин

Бунин неоднократно набрасывал профиль Самсона Вырина на петербургском фоне. Но это, скорее, гоголевский персонаж.

Удивительно! Такая лакомая для иллюстраторов сцена, но художников Семидесятых она совсем не интересует: для них это предсказуемо и скучно.

Худ. А.Смирнов

Смирнов изобразил развязку этой сцены: "Дуня подняла голову... и с криком упала на ковер".

цитата

Испуганный Минский кинулся ее подымать и, вдруг увидя в дверях старого смотрителя, оставил Дуню, и подошел к нему, дрожа от гнева. «Чего тебе надобно? — сказал он ему, стиснув зубы,— что ты за мною всюду крадешься, как разбойник? или хочешь меня зарезать? Пошел вон!» и, сильной рукою схватив старика за ворот, вытолкнул его на лестницу.

Ну, кстати, у родоначальника этой сцены в графике — Добужинского — Дуня не столько сидела на ручке кресел, сколько сползала с неё, теряя сознание.

Большинство художников Семидесятых эта тема тоже не интересует: хрестоматийно, слезливо.

а) Худ. П.Бунин

А вот П.Бунин несколько раз к этой теме возвращается. Но и Дуню он рисует совсем не плаксивой содержанкой, которую отпустили папу повидать. Вполне себе светская дама, очень жёсткая.

Статус свой завоевала, прежней Дуни уж не будет. Слёзы — так, напряжение снять.

б) Худ. В.Милашевский

У Милашевского сцена на кладбище идёт как концовка.

Но Дуни в концовке нет — только деревенский мальчик, который провожал на кладбище Дуню и рассказчика и сам играет важную роль, поскольку выступает первичным информатором завершающего эпизода (мальчик информирует рассказчика, тот пересказывает всё это Белкину, повести которого издаёт Пушкин).

Получается, незаслуженно забыт мальчик, а ведь Пушкин даже имя его сохранил и портрет подробный дал:

цитата

"...Эй, Ванька! полно тебе с кошкою возиться. Проводи-ка барина на кладбище да укажи ему смотрителеву могилу». При сих словах оборванный мальчик, рыжий и кривой выбежал ко мне...

Вот Милашевский и нарисовал нам этого Ваньку, без которого мы бы не узнали душещипательного конца истории.

Продолжим обзор иллюстраций наших художников (советских преимущественно) к японским сказкам. Сборников сказок у меня немало, но сказки в них на удивление мало пересекаются. Нет выпуклого сравнения, которое получается, только если сравнивать иллюстрации многих художников к одному тексту. Сегодня постарался найти пересечения из различных изданий (поиск осложняется тем, что сказки в разных сборниках имеют разные названия). Получилось несколько пар иллюстраторов одной и той же сказки.

В число пересечений у разных художников попала сказка Как черти старика вылечили, которую я объединил со сказкой под названием Шишка справа и шишка слева. Это один сюжет (второй вариант под названием "Шишка справа и шишка слева" очень многословный, что на пользу сказке не пошло).

М.Митурич иллюстрировал сказку "Шишка справа и шишка слева", которая находится в уже известном нам сборнике.

К сказке даны несколько иллюстраций.

Н.Гольц иллюстрировала сказку "Как черти старика вылечили", которая находится в сборнике, выпущенном как книжка-картинка: в мягкой обложке, на скрепке и большого формата (М.: Советский художник, 1974).

В этом сборнике к каждой сказке дано только по одной страничной цветной иллюстрации.

Краткое содержание.

Сказка про японских чертей (так перевели этих персонажей на русский язык) — они оказались очень необычными. Ближе к русским лешим, чем к европейским адским созданиям.

Старик случайно столкнулся с японскими чертями. Очень колоритные черти.

цитата

Идут друг за другом какие-то чудища, не иначе — черти! Цветом они разные и одеты пёстро. Идут, гомонят, дорогу фонариком освещают.

Встреча нежелательна, старик спрятался. А черти устроили попойку, пели, плясали. Старик не выдержал и тоже начал плясать. Чертям понравилось. Они обязали старика явиться назавтра и в залог забрали у него... уродливую шишку с щеки. Сосед, у которого была такая же шишка, тоже захотел от неё избавиться и поспешил на встречу с чертями. Но плясать он не умел. Черти вернули ему залог (поставили чужую шишку на другую щёку) и прогнали.

Митурич иллюстрировал многословную длинную версию сказки. Ему было где развернуться.

Он немного отразил бытовую сторону сказки: сделал несколько иллюстраций, посвящённых собственно японцам. Старичков-соседей с шишками нарисовал, понятно.

Но по-настоящему художник развернулся, рисуя японских чертей. Черти у Митурича весёлые.

Даже когда они разочарованы, японские черти ведут себя адекватно, и даже возвращают залог. Не злобные черти (просто загульные). Кстати, Митурич, будучи знатоком, рисует у чертей тонкие длинные носы. Для коротконосых японцев это признак чужеродности. Позже они стали в сатирических листках европейцев с такими носами рисовать.

У Гольц была только одна иллюстрация на всю сказку — она нарисовала разноцветных запойных чертей. Это понятно, ведь эпизод с чертями является стержнем этой сказки.

Следующая — сказка Иссумбоси (в другом переводе — Храбрый Иссимбоси).

Н.Кочергин — у него эта сказка в составе уже известного нам сборника, переизданного "Нигмой" в 2013 году. Первое издание под названием "Японские сказки", понятно, было гораздо раньше — в 1958 году.

К сказке дана заставка

Е.Антимонова — у неё несколькими изданиями вышла книжка-картинка с этой сказкой.

Иллюстрации на каждом развороте.

Краткое содержание.

Эта сказка про мальчика-с-пальчик. Всё как и в европейских и русских сказках: мал, да удал. Встреча со сказочными чудищами — как в европейском варианте. Японский малютка побеждает японских чертей не хитростью, а в честном бою — это, наверное, особенность японской сказки. Факультативным элементом является то, что мальчик-с-пальчик стал с помощью волшебства человеком нормального роста (и женился на дочке хозяина).

Антимоновой для иллюстрирования была предоставлена целая книжка-картинка. Она могла не торопясь идти вслед за текстом. Художница не пренебрегала возможностью отразить японскую экзотику (в нарядах, преимущественно).

Ну и, конечно, Антимонова не могла пропустить японских чертей из этой сказки. Вот они — очень колоритные, но немного игрушечные, плюшевые.

У Кочергина возможностей было меньше: на эту сказку полагалась только одна заставка. В этой сказке эпизод с чертями является факультативным элементом, а у Кочергина в иллюстрациях этих времён настороженное отношение к фантастическим персонажам. Но Кочергин сделал знаменательный выбор — он нарисовал японского чёрта, признав эпизод с ним главной интригой сказки.

Есть возможность сравнить образ чертей у двух иллюстраторов этой сказки.

Следующая сказка — Обезьянье царство. Сказка волшебная, с говорящими животными, но без чертей.

Гениальный художник Г.Калиновский. У меня имеется сборник сказок с его иллюстрациями "Земляника по снегом" — первое издание 1968 года

В соответствии с макетом к большинству сказок имеется маленькая заставочка и страничная иллюстрация в одной цветовой гамме (встречается еще в некоторых сказках перекличка на развороте со страничной иллюстрацией).

Выпущено прекрасное современное переиздание от "Речи" (2018), где иллюстрации с подлинников (сведения из первых рук о полиграфии книги и технике художника: 1) https://red-balls.livejournal.com/251258.... и 2) https://red-balls.livejournal.com/251631....). Но я этот сборник так и не собрался купить, к сожалению. Можно посмотреть разницу двух изданий, глядя на профессиональные сканы. В издании "Речи" видно, что оттенки были в оригинале побогаче.

Было ещё современное издание от "Рипола" (2011) — его я покупал, разочаровался, обыкновенный фотошоп сканов из книги 1968 года, да ещё и иллюстрация одна выпала...

Известный художник В.Алфеевский. У меня имеется современное переиздание — безупречное от "Речи" (2014).

Первое издание было в 1973 году. Почти одновременно со сборником в иллюстрациях Калиновского. Но Калиновский в это время был в начале своего творческого пути, а Алфеевский — в конце.

Краткое содержание.

Это японская версия "Волшебного кольца". Мальчик на последние деньги выкупает приговорённого к утоплению кота. Потом собаку. Потом обезьянку. Обезьянка оказывается внуком царя обезьян. В награду мальчик получает волшебную монету. Нехороший сосед выманивает монету у простодушного мальчика. Кот и пёс выручают монету, но на обратном пути ссорятся. Монета попадает в реку, потом в живот рыбы, потом возвращается мальчику. Всё как у нас. Даже и концовка та же: пути кошек и собак разошлись. Отличие от русской сказки — в морализаторстве. Мальчик произносит речь, обращаясь к коту и собаке:

цитата

Вы оба хотели помочь мне, не жалея своей жизни. За это спасибо! Но собака схитрила, отняла чужую добычу. И потому вот как я решил. Ты, кот, будешь жить у меня в доме и спать возле тёплого очага. А ты, собака, станешь во дворе дом сторожить.

В Японии и животные подчиняются кодексу Бусидо.

У Калиновского рисунки завораживающие. Персонажи очаровательные. Из этой достаточно бытовой сказки художник пытается извлечь фантасмагорию, рисуя приём у обезьяньего царя.

Вот аналоги этих сцен в рисунках Алфеевского.

У Алфеевского рисунки в его неподражаемой острой и рваной манере. Тушь, как и у японских рисовальщиков. Но вместо мягкой кисти у Алфеевского — острая палочка (не металлическое перо даже). По духу эти напряжённые резкие контуры даже ближе японскому характеру.

В целом, Алфеевский, пользуясь тем, что в сказке нет потусторонних сил, решает свою сюиту в реалистическом ключе. Много этнографии.

Интересно к зверям Алфеевский подошёл. Царь обезьян в кимоно и с мечом. Мышка, которую взяли в заложники — тоже очеловечена. А собака и кошка — натуралистичные. Кот и пёс из издания 1974 года:

Сказка В мышиной норке. Сказка имеется в трёх сборниках.

Ещё раз Г.Калиновский и тот же иллюстрированный им сборник 1968 года.

Также сказку иллюстрировали Э.Булатов и О.Васильев: знаменитая пара антисоветских художников, обожаемая советскими детьми. У меня с иллюстрациями этих художников — сборник "Путешествие в сказку" (М.: Кристина и Ольга, 1993)

Существует современное переиздание 2015 года: https://www.labirint.ru/books/488274/.

Наконец, вариант этой сказки под названием "Кати-кати горошинка" иллюстрировал современный художник К.Чёлушкин.

У меня вот такой сборник японских сказок с его иллюстрациями (М.: Chelushkin handcraft books, 2013)

Краткое содержание.

Это японский вариант сюжета русской сказки "Морозко" и европейской "Бабушки Вьюги".

Старуха дала старику рисовый колобок, который укатился в мышиную норку. А там мышиная свадьба! Мыши уменьшили старика, пригласили в норку, дали богатые подарки. Завистливые соседи решили повторить успех. Но грубый сосед своим хамским поведением всё испортил и еле-еле выбрался из-под земли.

Калиновский нарисовал очаровательных мышек и глупого старика, пугающего мявканьем гостеприимных мышей (старик такой же нетактичный как Алиса у Л.Кэрролла, но действует умышленно).

Булатов/Васильев тоже нарисовали мышек (с японским разрезом глаз).

А потом изобразили доброго и порядочного старика, гостившего у мышей в норке, и на контрасте с ним — недоброго и непорядочного старика, приглашённого в то же место.

У Чёлушкина японские мыши тоже имеются (на заставке).

А вот дальше — отличия, вызванные тем, что в сборнике имеется усложнённый вариант сказки под названием "Кати-кати горошинка". В этом варианте, помимо мышей, действует буддисткое божество, которое указует путь путешественникам под землёй (через мышиную норку) и черти, которые наказывают жадного старика-соседа.

Для Чёлушкина канва литературной основы не так уж и важна, он и к этой сказке что-нибудь сюрреалистичное нарисовал, а тут такой подарок от сюжета. Вот картинка с мышами и божеством.

Но есть к этой сказке ещё одна картинка. Эта картинка отображает эпизод, когда черти наказывают жадного человека. Она перепутана местами с иллюстрацией к сказке "Огневой Таро". В общем-то для Чёлушкина это неважно (атмосфера примерно одинаковая), я сам заметил странности только сейчас.

Надо сказать, что Чёлушкин сгустил краски. Черти, действительно, наказали старика, но не так убийственно, как это нарисовано. Всё-таки японские черти не жестокие выродки.

С чертей начали этот обзор — чертями и кончили.

Пушкинский "Гробовщик" в советских изданиях 1970-х гг. Иллюстраций к "Повестям Белкина" в этот период было, вроде бы, много (после молчания в 1960-е гг.). Но по большей части книги выходили в провинциальных издательствах. Несмотря на большие художественные достоинства изданий (были среди них и премированные), доступ широкой аудитории к ним был ограничен. Но влияет ли широкий доступ на развитие искусства? Может, гораздо важнее мнение профессиональных критиков? В Семидесятых проявились новые формы книжной графики: она стала более спокойной после минимализма и лаконизма поры "оттепели". Для нас продолжает оставаться интрига не в форме, а в содержании: как определились художники с основной идеей "Гробовщика"? Появились ли, наконец, на рисунках ожившие мертвецы?

Маленькая книжка, изданная на Алтае. У меня второе издание. Первое издание было в 1969 году. За все Шестидесятые это был единственный новый цикл иллюстраций к "Повестям Белкина". Но по стилистике это уже всё равно было следующее десятилетие.

По одной илллюстрации к каждой повести на шмуцтитулах.

Излюбленная тема: Адриян распивает чаи на фоне гробов. Это сочетание несочетаемого, конечно, входит в пушкинский замысел. Видения оживших мертвецов выступают только издержками профессии Адрияна. В выборе эпизода для единственной иллюстрации художники разрываются между внешне эффектной картинкой со скелетами и содержанием повести, в общем-то психологически увлекательной и без скелетов.

В общем, пока оживших мертвецов нет.

Ещё одна небольшая книжка, изданная в Куйбышеве (Самаре).

Здесь по две иллюстрации к каждой повести. По технике и композиции картинки совсем простые.

Маловыразительное застолье.

А вот и скелеты появились.

Киевское издание 1977 года.

По две иллюстрации к каждой повести в технике силуэта.

Оксюморон, с которого повесть резко начинается: переезд на похоронных дрогах. Художник поместил сюда и будочника с алебардой — "русского чиновника" Юрко.

И здесь имеется сценка с ожившими мертвецами. Эффектно скелеты в технике чёрно-белого силуэта смотрятся.

Книжка, изданная в Горьком (Нижний Новгород) в 1977 году. Хм, как много в год шестидесятилетия Октября вышло отдельных изданий "Повестей Белкина" на переферии. И ожившие мертвецы в книжках замелькали.

Книга, отмеченная дипломом на всесоюзном конкурсе искусства книги.

Диплом получен по заслугам. Соединил художник Смирнов два плана "Гробовщика": изобразил на одном развороте резкий переход Адрияна из бытовой плоскости (вечеринка у немца-соседа) в мистическую (вечеринка с ожившими мертвецами).

Главное, что ожившие мертвецы и в этом издании имеются.

Гениальный график П.Бунин опубликовал в Семидесятых только одну иллюстрацию к "Гробовщику", а развёрнутый цикл представил в конце XX века.

Это книга "Болдинская осень" (1974) и альбом "Гениальный сын России" (1998). Но стилистика одна, нельзя даже исключить, что все иллюстрации были готовы к 1974 году. Поэтому посмотрим все картинки как продукт Семидесятых.

В 1974 г. опубликована была излюбленная многими художниками сцена из "бытовой" плоскости првести: Адриян пьёт чай. В 1998 г. опубликован вариант с небольшими отличиями.

Художник гробов на заднем плане не рисует. Но наконец-то дан настоящий портрет Адрияна — обидчивый угрюмый буян. Бунин, конечно, выбрал для единственной иллюстрации в 1974 году психологическую зарисовку.

Адриян с дочерьми идёт в гости. Всё очень схематично, но какая техника! Мы отчётливо видим, как прохожий офицер перекидывается взглядом с одной из дочек гробовщика.

Ну вот и ожившие мертвецы (которых зрители в 1974 году не дождались). Живее всех Адриян со своей пьяной рожей — художник выдерживает психологический тип главного героя до конца.

В 1970-е гг. ожившие мертвецы заняли в иллюстрациях к "Гробовщику" принадлежащее им место, но и бытовая плоскость повести подверглась глубокой разработке.