Долго шла у нас пара Калиновский-Чижиков. Наличие иллюстраций этих художников обусловливало обзоры литературных произведений. К "Недопёску" Коваля иллюстраций Чижикова не было — там был один Калиновский. Зато Чижиков нарисовал картинки к "Сказке о потерянном времени", а Калиновский — нет. В общем, сейчас Чижиков выводит нас на некоторые литературные сказки Е.Шварца.

Эту сказку Шварца иллюстрировали очень многие художники разных поколений, начиная с Конашевича: см. общий обзор тут (особый интерес представляет книжка с иллюстрациями известного интеллигентного карикатуриста Е.Шукаева). Так что стоило бы пособирать комплекты иллюстраций к "Сказке о потерянном времени" специально, но я этого не делал. Посмотрим, что есть.

Советский фильм по сказке Шварца произвёл на меня в детстве сильное впечатление: он показался мне по-настоящему жутким. Литературная первооснова из-за этого тоже воспринимается мною как жутковатая. Иллюстрации поневоле оцениваются с позиций того, передана в них жуть или нет.

Сборник "Жар мечты" (1970). К каждой сказке были заставки в единой экспрессивной манере А.Семенцова-Огиевского и З.Воронцовой, а внутренние страничные иллюстрации принадлежали более раскрученным художникам. К сказке Шварца внутренних иллюстраций нет. Заставка эффектна и по-своему жутковата.

Часы и кот. Откуда кот? В сюжете он отсутствует, хотя в первом варианте сказки (журнальном) кошки ставили последнюю точку. Но в первом варианте часы никакой роли не играли. Вот что значит совместное творчество: два художника — постарше и помладше — совместили две концовки, кто какую помнил.

"Сказка о потерянном времени" была опубликована в предвоенном 1940-м году в ленинградском журнале "Костёр" (№ 7-8). Первоначальная редакция текста была другая, концовка отличалась существенно. Иллюстратором журнального варианта значилась художница Н.Петрова. Она же проиллюстрировала ленинградский сборник Шварца 1960 г. и 1969 г. Так что посмотрим первые иллюстрации с последующими вариантами.

1) Первая редакция сказки и первые иллюстрации.

а) Первая редакция текста с бóльшими подробностями (все сканы кликабельны). Мне понравилось. В самом начале — забавные подробности, как именно младшеклассник Петя тратит своё время (не обошлось и без описок: в журнале Петя "ученик третьего первого класса"). В общем, Петя превратился в старичка. Его изобличила школьная гардеробщица тётя Наташа (внизу страницы). А заколдовали Петю злые волшебники-старики (они вверху страницы, на заставке).

б) Петя собирает других заколдованных в стариков детей — узнаёт их по детским замашкам. Всё художники любят вот этот эпизод: старушка скачет в классики. Сюрприз в тексте: последнего старичка, как известно, снимают с трамвайной "колбасы". В журнальном варианте неизвестные подробности: старичок так просто не сдался, а удрал: он думал, что его ловит "комиссия по борьбе с колбасниками".

в) А вот и первоначальная концовка: произносится заклинание, заколдованные превращаются обратно в детей, а колдуны — в стариков. Но они, превратившись в стариков, до конца не исчезли, а просто уменьшились до размера мышей. И злобно преследовали детей по пути в город. Страсти какие! (это и изображено на картинке). За кадром осталось избавление от мелких старичков: их сожрали три тощих кошки. Когда Кот в сапогах съедает людоеда, это людоедство или нет?

Иллюстрации добротно-реалистичные. Я с интересом разглядываю одежду персонажей: как одевались старики в 1940-м году?

2) Второй вариант текста и второй вариант рисунков от первой художницы-иллюстратора.

а) Художница пытается одеждой показать, что старик — это мальчик: школьная фуражка, короткое пальтишко. Сейчас на это мог бы указать и шарф, завязанный узлом сзади, но, как видно по другим картинкам, и в 1940-м, и в 1960-м это могло быть чертой взрослого облика (шарфы не для красоты носили).

б) Старик-третьеклассник Петя подслушивает в лесном домишке, как вернуть обратно детский облик. На картинке — злые старики-волшебники, превратившиеся в детей. Дети как дети, хотя у того, кто стоит около часов, недетская сутулость. Это вообще одно из самых интересных ожиданий: как художник покажет, что у волшебников только оболочка детская, а на самом деле они — злобные старики. Интересное решение нашла Петрова.

в) Показ обычных прохожих-стариков. Советская мода для пожилых в 1960-м году — не изменилась с 1940-го года, не изменится и в 1980-м.

г) А вот это уже дети, превращённые в стариков. По одежде от обычных стариков не отличить, их детские манеры на рисунках не выражены отчётливо. В этой линии проявляется характерный для Шварца юмор, и отобразить его средствами реалистического рисунка не очень получается (хотя взявшиеся за руки бегущие вскачь старички хорошо вышли).

д) Переработанная концовка, всем известная: заколдованные дети крутят назад стрелки часов, постепенно возвращаются к своему детскому облику, а волшебники в это же время превращаются обратно в стариков и в конце исчезают без следа. На картинке показаны колдуны-старики: многослойные одеяния, старорежимные бороды... Их одеяния резко отличаются от ватных пальто простых советских стариков. Колдунам лет по 80, родились они в этой книжке в 1880-м году (в журнале родились в 1860-м году). Благодаря одежде увидел явное противостояние поколений. Причём, противостояние молодой советской поросли недобитым "бывшим". Интересно, что в рисунках 1940-го года это противостояние не было подчёркнуто. Возможно, при первой публикации такого прочтения и не предполагалось: размежевание в довоенную советскую эпоху было классовым, а не поколенческим.

е) Цветная вклейка: превращённые в стариков дети подбираются к логову волшебников. Ничем эти старики не отличаются от нормальных советских стариков.

3) Вариант 1969 года. Художница обновила манеру рисунка в духе новой волны. Цвет в картинках стали прозрачнее. И художественные образы тоже усилились, художница продолжала совершенствоваться. На цветных вклейках: а) заколдованные дети бегут по лесу — и вот теперь видно, что это очень бодрые старички; б) колдуны превращаются обратно в стариков — подчёркивание глубокой старины в одежде сохранилось, а сами волшебники стали по-настоящему омерзительны как крысы (помнит, помнит художница первоначальное окончание, где этих стариков кошки пожрали).

В журнале "Колобок" (1976, № 6) был опубликована одна иллюстрация выдающегося художника С.Алимова. Он удачно объединил мотив жути (мрачный домик в лесной глуши) с юмористической нотой: дети, превращённые в стариков, нарисованы с иронией.

Ну вот и инициатор обзора — Чижиков. Он дважды обращался к сказке Шварца, совпадений было немного, но во второй раз он перерисовал всё.

1) Первые иллюстрации были вот в этом сборнике "Волшебные краски" (1978):

Иллюстраций было всего три. Никто не мог отказать Чижикову проиллюстрировать избранные фрагменты. Он, естественно, выбрал юмористические эпизоды. И это было прекрасно.

В концовке — шаблонный вневременной мальчик, можно не обращать внимания.

2) Полная сюита иллюстраций потребовалась от Чижикова в последние годы его долгой жизни вот для этого издания: "Сказка о потерянном времени и другие сказки" (М.: Лабиринт-Пресс, 2016):

Именно по поводу этих иллюстраций в "Лабиринте" покупателями велась серьёзная дискуссия об адекватности разудалых иллюстраций Чижикова трагическим сказкам Шварца.

Ну да, здесь Чижикову пришлось иллюстрировать все эпизоды сказки, хотя он, сколько мог, от этого уклонялся. Молодого задора в картинках, понятно, тоже не было.

а) Очень непросто нарисовать двоечника и тунеядца. С одной стороны, этот ребёнок свободный, а с другой — постоянно находится под прессингом окружающих. Чижиков рисует беззаботного мальчишку и подавленного старика. Это один и тот же человек, но беззаботный — дома, а удручённый — в школе. Кстати, образ потешного старичка в коротких штанишках из первого цикла иллюстраций Чижиков не воспроизвёл — чем не уступка общему мрачному колориту сказки?

б) Логово волшебников — стариков в облике детей. Сложная задача для художника — изобразить старых детей. Чижиков показывает одного — с порочным лицом.

в) Сцены поиска заколдованных бабусек.

г) Все пострадавшие в сборе. Одежонка — типично стариковская (дамские шляпки с украшеньицами, но кто поручится, что бабуськи в своём настоящем возрасте такое не нацепят?).

д) Злобных стариков-волшебников Чижиков рисовать категорически отказался. Жаль, конечно. Если все так к профессиональным обязанностям относится будут, глядишь и адвокаты маньяков защищать откажутся. Ну а нормальные чижиковские дети от многократного клиширования стали совсем приторно-безликими.

Пополнение сведений об иллюстрированных изданиях пушкинской "Сказки о золотом петушке". Две ранне-советские книги, чьи сканы обнаружились в Российской электронной библиотеке, и одна современная, упущенная в своё время, но найденная в букинистике.

Удивительно мало издавали в СССР в 1920-е гг. иллюстрированного Пушкина: каталог-справочник упоминает (если без переизданий) в 1921-1923 гг. по три книжки, в 1924-1925 и в 1927 гг. по одной книжке (в 1926 г. — нуль). За границей издавали красивые (часто даже библиофильские) книги — и эмигранты, и советские граждане (Конашевич, например, в Берлине "Сказку о рыбаке и рыбке" в 1924 году выпустил). В СССР в это время был расцвет детской книжки-картинки, но те прославленные книги отражали современные запросы: Чуковский, Маршак, но не Пушкин.

Так что скромное (даже имя художника не выставили) издание "Сказки о золотом петушке" 1927 года вызывает определённый интерес. Рубленные линии, грубый рисунок, две краски — массовое издание.

Библиографическое описание этого издания (раскрыт инициал художника):

И другая книга — шедевр книгоиздания 1937 года. Это книга издательства Academia из легендарной серии отдельных иллюстрированных сказок Пушкина, сделанных палехскими мастерами. Переплёт простой:

А уж на многокрасочном фронтисписе — деревья как гигантские травы, горы как кучи строительного мусора. Это Палех (художник — ещё настоящий артельщик-иконописец И.Вакуров).

Заманчиво сравнить две несравнимые сюиты.

Общее у иллюстраций — множество мелких деталей. Но при двухцветной печати в 1927 году эти детали сливаются, скрывают центральных персонажей, а при полноцветной печати в 1937 году создают роскошный ковёр, будто на миниатюрах в средневековых рукописных книгах. Палехская живопись и есть средневековая по своей технике. Но и навыки живописи XX века получили воплощение: лица на палехской миниатюре с богатой мимикой, направление — сатирическое. Думаю, сами палехские живописцы с удовольствием работали, получив возможность отойти от иконописного канона.

Чувствуется композиционное мастерство рядовых современных графиков и ограниченность канона палехских мастеров. Но сравнивать это всё ещё бессмысленно — графика Воробьёва из 1927 года кажется топорной при сравнении с изысками Вакурова из 1937 года.

Укрупнение фигур сильно улучшило восприятие рисунка 1927 года. Палехская миниатюра 1937 года всё так же очаровывает.

И вот укрупнение фигур на картинке 1927 года перешло в качество — какие яркие образы шамаханской девицы и царя, чистые типажи последних лет НЭПа. А новизна палехских приёмов уже померкла.

Последняя сцена — как первая: рябит в глазах от рисунка 1927 года и отдыхает взгляд на рисунке 1937 года.

Грубоватые рисунки Воробьёва 1927 года более отвечают нашим представлениям о революционном авангардизме. А в 1937 году трансформация палехской иконописи в светскую иллюстрацию — это идея при всей революционности формы очень консервативна по содержанию. Предвестник большого сталинского послевоенного стиля. А так-то ведь это и был опыт легализации маргинализированного (в советских условиях) направления.

Книга с тремя сказками издательства "Абрикобукс" 2016 года. Художница — Н.Орлова, но, конечно, не та Н.Орлова, которая рисовала советские книжки с 1960-х гг. (см.).

Приятный орнамент на переплёте и шмуцтитуле. Хорошая техника, напомнившая мне вынужденный стиль Мавриной конца 1940-х гг.

Приятные портреты главных героев. Характеры не раскрыты и, скорее, даже идеализированы, но кто ж не составил собственного представления об этих характерах?

Представляю себе эти иллюстрации как попытку переосмыслить современный гламурный стиль.

После обнаружения в прошлый раз в Национальной электронной библиотеке редкого издания "Серебряного копытца", задал ещё несколько запросов и вышел на "Царевну-лягушку" военной поры в иллюстрациях К.Кузнецова. Моё неприятие сталинских художников уже поколеблено, несколько рисунков К.Кузнецова к сказке у нас уже было (см.), да и просто надо внимательно всмотреться в художника, который первым сопровождал реабилитированные народные сказки с середины 1930-х гг.

Сканы взяты официального сайта НЭБ (обе книжки отсканированы полностью и доступны для скачивания). Книжка 1944 года — тут, а книжка 1948 года — тут.

Обе книжки были изданы Детгизом. Книжка 1944 года стоила 4 рубля (при 25-тысячном тираже), а книжка 1948 года — дешевле, 3 рубля (при 5-тысячном тираже). Послевоенное снижение цен? Формата изданий мне установить не удалось (на сканах всё одного размера). Возможно, книжка 1944 года меньшего формата, чем книжка 1948 года.

Есть серьёзные различия в полиграфии.

1944 год. Виден карандашный контур, рисунки в цвете, но как-будто сухой раскраски. Техника несколько унылая, цвета глухие. Но всё же эти рисунки очень человечные — представляешь себе аскетизм 1944 года и те ресурсы, которые отрывались на подобные детские книжки достойного, несмотря ни на что, полиграфического уровня.

1948 год. Бумага гораздо лучше. Рисунок тот же, заливка цветом другая. Очень-очень ярко. Послевоенная радость и, может быть, трофейное печатное оборудование. Помпезно, но с любовью.

1) На первой странице обоих изданий — девица, к которой попала стрела, и которая должна олицетворять завязку: царь ищет невест для сыновей. Наглядно видна разница в полиграфии (и, кстати, в сказке разный пересказ).

2) Чуть-чуть различаются макеты — в книжке 1948 года стало попросторнее. Слева — страничная иллюстрация, на которой царские сыновья стреляют во дворе, справа — вторая девица, к которой попала стрела. В издании 1944 года тут же была помещена лягушка со стрелой — третья невеста. В издании 1948 года лягушка перебралась на следующую страницу. Не смог я по одежде понять, какая из девиц — боярская дочь, а какая купеческая. По очередности на этом развороте должна быть купеческая дочь (кот опять же по крыше лезет — символ купечества в русской живописи).

В книжке нет традиционного для иллюстраторов фрагмента обнаружения царевичем лягушки в болоте. Такая иллюстрация у К.Кузнецова была, но она почему-то в отдельные издания не вошла, сохранилась только в сборнике "Русские народные сказки" 1948 года (где были иллюстрации К.Кузнецова и Ю.Васнецова). Непонятно, кстати, является ли книжка 1944 года авторским макетом (К.Кузнецов умер в 1943 году), но издания 1948 года — точно посмертные для художника, там-то был отбор иллюстраций редакторами. Пусть уж тут будет иллюстрация из сборника 1948 года — она недостающая по сюжету, но совсем другая по технике.

3) Лягушка, которая скромно сидела на предыдущей странице издания 1944 г., теперь заняла половину страницы издания 1948 г. и по размеру превзошла Иванушку. Всё-таки дизайнеры-макетологи были в книжном деле всегда.

Внизу страницы — царевич повесил голову и рассказывает лягушке о царском задании (в издании 1948 года аж два раза голову повесил — слева и справа). Ну раз уж я начал академическое издание составлять, даю страничный рисунок на эту же тему из сборника "Русские народные сказки" 1948 года — опять техника другая, чисто карандашный рисунок.

4) Выпеченный по царскому приказанию торт.

5) Ковёр, вытканный за ночь помощницами Лягушки. Имеется только в издании 1944 года. В издании 1948 года состязание по шитью-вышивке вообще отсутствует (так-то пересказ А.Толстого, у которого в полном варианте вроде бы вышивка рубахи).

6) Дальше сканы всё больше из издания 1948 года (в издании 1944 года — идентичные). Приезд лягушонки в коробчонке на царский пир.

7) И сразу — утрата царевны, обратившейся в лебедь.

8) Поиски царевны. Реалистичный дедок, указавший дорогу, и колоритная Баба-Яга ("нос в потолок врос, зубы точит"). И, кстати, на рисунке 1944 года детали портрета Бабы-Яги почётче видны (они краской не залиты). Всматриваться надо: эта Яга — одна из первых советских поздне-сталинских.

9) Все недобитые царевичем звери спешат на помощь, помогают в умерщвлении Кощея.

10) Концовка из книги 1948 года, бывшая обложкой в книге 1944 года.

Небольшое антреме после "Алисы в Стране чудес". Подоспели новые добавки к ранее рассмотренным книжкам.

Сегодня — три "Три поросёнка" (один "Три поросёнка" — английский оригинал, а ещё два "Три поросёнка" — пересказ Михалкова).

С чехом Ханаком мы уже встречались в "Царевне-лягушке" (тут). Несколько его сборников в последнее время издано у нас. Английские "Три поросёнка" вот в этой книжке ("Европейские сказки". — М.: Андерсен, 2017):

Картинок у Ханака традиционно немного. Он рисовал в японском стиле, воспринял, в том числе, и японский минимализм. Читатель должен созерцать поросёнка в домике, увитом цветами. Так же созерцать японистого волка.

Потом читатель сочиняет хайку:

"Нам не страшен волк.

Серый волк, где ты бродишь?

Глупый волк, старый".

Михалковская сказка "Три поросёнка" обнаружилась в таком современном сборнике старого издательства: "Наши сказки". М.: Детская литература, 2010. Рисунки Л.Непомнящего, художника, который в ещё советском 1991 году мог вытворять отчаянный авангардизм, потом пропадал где-то, а потом вернулся со вполне благопристойной манерой. Но в этой книжке иллюстрации не благопристойные.

Когда-то уже приводил отзыв одной из мамочек с "Лабиринта" об иллюстрациях из этого сборника (орфография сохранена).

цитата

Придя на пункт выдачи и полистав книгу, её НЕ ВЗЯЛА. Что это за голые жопки поросят. Причём не к одной сказке. Такая-то не здоровая сексуальность. Именно не здоровая...

Уважаемые родители! Да, содержание достойное и цена вроде неплохая , но давайте не будем травмировать психику детей. В художнике разочеровалась

Вот только сейчас про эту нездоровую сексуальность "Трёх поросят" вспомнил. Посмотрим.

1) Счастливое летнее время трёх поросят (это же их первое лето).

В пост-советских сюитах принято подчёркивать английский первоисточник диснеевско-михалковской адаптации. Поросята в цилиндрах, для идентификации их как англичан этого вполне достаточно. Поэтому и не понадобилось другой одежды.

2) Трудяга Наф-Наф и его братцы-тунеядцы. Но в позе Наф-Нафа есть тревожный сигнал для мамочек.

3) Появление волка — потрёпанного джентльмена. Волк одет полностью, в штанах. Действительно, голозадость поросят нельзя признать случайностью.

4) Казалось бы, уже приевшаяся сцена: волк лезет через трубу в домик Наф-Нафа, домовладелец уверен в качестве постройки, а его братья забились под кровать, только дрожащие хвостики торчат. Но правильно заметила мама-рецензент из "Лабиринта": торчат не только хвостики.

Редкая сюита к "Трём поросятам" оказалась. Редкая по своей разнузданности. Благодаря нездоровой сексуальности художника, нам представился шанс по-новому раскрыть образ волка.

Ув. nal65 предоставил мне фотографии этой старой советской книжки (Михалков. "Три поросёнка". — Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1967).

Иллюстрации С.Калачева. В моём раннем детстве этот художник произвёл на меня неизгладимое впечатление рисунками из легендарной книжки В.Левина "Глупая лошадь" (Новосибирск, 1969). С интересом смотрю все иллюстрации этого художника. Теперь уже долго буду обращать внимание на "голые жопки" поросят. В этой книжке они есть. Но феномена "мамочек" в те годы не было.

1) Беззаботное лето. Поросята вполне советские.

2) Труды и хохмы.

3) Волк преследует голозадых поросят. И волк явно не иностранец. Тоже советский. Но с наганом — оружием налётчиков из 1920-х гг. Особо опасный волк.

4) Крепость Наф-Нафа. Победа над волком.

Тема об иллюстрациях к "Крокодилу Гене", когда первый зрительный образ Чебурашки был создан художником Алфеевским, помогла вспомнить о том, что Алфеевский был первым иллюстратором ещё к одной повести-сказке Успенского "Вниз по волшебной реке" (1972). При этом более известны (и, не сомневаюсь, более любимы) иллюстрации Чижикова к этой повести, сделанные всего через несколько лет (первое известное мне издание — 1979). Так что сравним сюиты двух художников, принадлежащих к разным поколениям (30 лет разница в возрасте).

Сканы иллюстраций Алфеевского (за исключением нескольких) взяты с сайта Музея детской битва книги: https://kid-book-museum.livejournal.com/1.... Сканы иллюстраций Чижикова — с сайта "Картинки и разговоры": http://www.fairyroom.ru/?p=2139.

Фильм, кстати, по повести был снят: "Там, на неведомых дорожках…". Многие удивляются, что аллюзии фильма пропустила советская цензура. Литературный первоисточник политического подтекста был лишён.

Мне кажется, что идея создания произведений, где современные рядовые персонажи оказываются в старинном сюжете наряду с общеизвестными героями, по-настоящему была осмыслена в 1930-х гг. в СССР (фильм "Новый Гулливер", сказка Шварца "Новые приключения кота в сапогах" и т.п.). Дело не столько в постмодернизме, сколько в желании революционизировать чуждо-классовые сюжеты (ну, или вернуть детям старые сказки в новой обёртке). Этот жанр второе рождение пережил в 1970-х гг., но на сей раз в духе постмодерна (всё уже всем известно, остаётся только сталкивать старых персонажей в новых ситуациях). Вот образчиком второй волны "старых сказок на новый лад" и была повесть Успенского "Вниз по волшебной реке" (1972).

Концептуальные форзацы двух художников:

В повести будет столкновение положительных и отрицательных персонажей из русских сказок, собранных в одном месте. Сюжет в постмодерне отсутствует, так и здесь: не принципиально, как герои оказались на одной планете, уж раз оказались, то битва добра и зла предопределена. Поэтому будем смотреть галерею сказочных персонажей в различной трактовке Алфеевского и Чижикова.

1) Завязка понятная: современный мальчик попадает в сказку. Первый сказочный персонаж, который оказывается на пути — положительный волк, это тот, который с Иваном-царевичем жар-птицу воровал (см.). Различия в манере художников разительны. Скупой плоский рисунок Алфеевского и красочный объёмный Чижикова; натуралистичный волк Алфеевского и игрушечный волк Чижикова... Но хотелось бы отметить твёрдую руку Алфеевского, когда он на левой листе разворота энергично рисует лесную чащу.

2) Чижиков развивает характер дружелюбно-подобострастного волка. Алфеевский волка ещё раз нарисует в других обстоятельствах — потом, в самом конце.

1) С одинакового фокуса оба художники рисуют первую встречу с Бабой-Ягой. Она здесь тоже положительный персонаж, каким предстаёт в тех сказках, где встречает Ивана-царевича и указывает ему путь (напр., см.).

2) Одинаково художники конструируют и избушку Бабы-Яги.

В повествование вводится Кикимора — очень аскетичная у Алфеевского, колоритная у Чижикова. Можно и Бабу-Ягу поближе рассмотреть: малопривлекательная и неэмоциональная у Алфеевского и душевная у Чижикова.

1) Столкновение положительной сказочной Бабы-яги с отрицательным былинным Соловьём-разбойником. Всё то же: аскетичность Алфеевского и избыточность Чижикова. Персонаж Алфеевского будет неотличим в ряду прочих, персонажа Чижикова мы не забудем никогда.

2) Ещё один (не последний) показ Чижиковым Соловья-разбойника

1) Появляется стройная и красивая Василиса Премудрая.

2) Василиса дистанционно наказывает авторского персонажа — писаря, продавшегося злым силам. У Алфеевского, что писарь, что соловей-разбойник — все на одно лицо, у Чижикова персонажей не перепутаешь. Но к этому моменту цыганистось и карикатурность Чижикова начинают слегка утомлять, а спокойная графика Алфевского, наоборот, вызывает интерес — понимаешь, что она очень гармонична.

1) Алфеевский показывает изобретательность в приёмах, а Чижиков — в моделировании неповторимого облика новых персонажей.

2) Ну вот и Алфеевский проявил интерес к внешнему облику персонажа — Кощей у него достаточно самобытный (в той же трактовке, что и у Чижикова).

1) Появляется такой жутковатый персонаж русской сказки как Лихо одноглазое. С иллюстрациями — ожидаемая история.

2) Незабвенное Лихо от Чижикова. И опять-таки понятно, что жутких персонажей от Чижикова не дождаться — все весёлые.

1) Появляется Горыныч с боярами (у Чижикова змей с боярами — на обложке).

2) И опять Алфеевский показывает мастерство рисовальщика

Кот в этой повести из плохих — Кот-Баюн со стальными когтями и гипнотическими способностями.

Емеля на печи форсирует реку.

Персонажи, которые почему-то не заслужили внимания Алфеевского, но получили оригинальную трактовку у Чижикова.

Финальная кровавая битва, где победа далась добру не легко. Вот тут у нас Алфеевский в своей стихии.

1) Роль кота в битве.

а) Алфеевский рисует кота и как боевого кавалериста, и как приближенного Кощея — военачальника злых сил.

б) Страшноватый момент применения Котом своего оружия.

2) Роль Лиха одноглазого в битве. Этот эпизод отражён только у Алфеевского.

а) Вот Лихо демонстрирует своё оружие: вглядываясь в мешанину линий, видишь, как Алфеевский мастерски изобразил фатальную остановку коня на полном скаку.

б) А вот и хороший волк кусает плохое Лихо (крупным планом видно, что волк, в начале бывший абсолютно натуралистичным, к концу приобретает сказочный облик).

в) Лихо после укуса в ужасе кидается к Кощею, чем и губит всё дело кощеева воинства.

Несопоставимые художники, но не по уровню мастерства, а по эмоциональной амплитуде. Понимаешь, почему разухабистый Успенский тихо ненавидел своего первого иллюстратора Алфеевского и дружил домами с Чижиковым. Тихому Алфеевскому тяжело выдержать сравнение с карнавальным Чижиковым, поскольку это сравнение выдающегося графика с выдающимся карикатуристом. Заслуги Алфеевского, конечно, лежат в другой плоскости: он показывал, что изощрённая техника может вытянуть скупые чёрно-белые рисунки на плохой бумаге, он задавал планку иллюстраторам-ремесленникам (которых, конечно, было большинство и в советской иллюстрации).