Долго шла у нас пара Калиновский-Чижиков. Наличие иллюстраций этих художников обусловливало обзоры литературных произведений. К "Недопёску" Коваля иллюстраций Чижикова не было — там был один Калиновский. Зато Чижиков нарисовал картинки к "Сказке о потерянном времени", а Калиновский — нет. В общем, сейчас Чижиков выводит нас на некоторые литературные сказки Е.Шварца.
Эту сказку Шварца иллюстрировали очень многие художники разных поколений, начиная с Конашевича: см. общий обзор тут (особый интерес представляет книжка с иллюстрациями известного интеллигентного карикатуриста Е.Шукаева). Так что стоило бы пособирать комплекты иллюстраций к "Сказке о потерянном времени" специально, но я этого не делал. Посмотрим, что есть.
Сказка о потерянном времени
Советский фильм по сказке Шварца произвёл на меня в детстве сильное впечатление: он показался мне по-настоящему жутким. Литературная первооснова из-за этого тоже воспринимается мною как жутковатая. Иллюстрации поневоле оцениваются с позиций того, передана в них жуть или нет.
Худ. А.Семенцов-Огиевский и З.Воронцова (1970)
Сборник "Жар мечты" (1970). К каждой сказке были заставки в единой экспрессивной манере А.Семенцова-Огиевского и З.Воронцовой, а внутренние страничные иллюстрации принадлежали более раскрученным художникам. К сказке Шварца внутренних иллюстраций нет. Заставка эффектна и по-своему жутковата.
Часы и кот. Откуда кот? В сюжете он отсутствует, хотя в первом варианте сказки (журнальном) кошки ставили последнюю точку. Но в первом варианте часы никакой роли не играли. Вот что значит совместное творчество: два художника — постарше и помладше — совместили две концовки, кто какую помнил.
Худ. Н.Петрова (1940-1960-1969)
"Сказка о потерянном времени" была опубликована в предвоенном 1940-м году в ленинградском журнале "Костёр" (№ 7-8). Первоначальная редакция текста была другая, концовка отличалась существенно. Иллюстратором журнального варианта значилась художница Н.Петрова. Она же проиллюстрировала ленинградский сборник Шварца 1960 г. и 1969 г. Так что посмотрим первые иллюстрации с последующими вариантами.
1) Первая редакция сказки и первые иллюстрации.
а) Первая редакция текста с бóльшими подробностями (все сканы кликабельны). Мне понравилось. В самом начале — забавные подробности, как именно младшеклассник Петя тратит своё время (не обошлось и без описок: в журнале Петя "ученик третьего первого класса"). В общем, Петя превратился в старичка. Его изобличила школьная гардеробщица тётя Наташа (внизу страницы). А заколдовали Петю злые волшебники-старики (они вверху страницы, на заставке).
б) Петя собирает других заколдованных в стариков детей — узнаёт их по детским замашкам. Всё художники любят вот этот эпизод: старушка скачет в классики. Сюрприз в тексте: последнего старичка, как известно, снимают с трамвайной "колбасы". В журнальном варианте неизвестные подробности: старичок так просто не сдался, а удрал: он думал, что его ловит "комиссия по борьбе с колбасниками".
в) А вот и первоначальная концовка: произносится заклинание, заколдованные превращаются обратно в детей, а колдуны — в стариков. Но они, превратившись в стариков, до конца не исчезли, а просто уменьшились до размера мышей. И злобно преследовали детей по пути в город. Страсти какие! (это и изображено на картинке). За кадром осталось избавление от мелких старичков: их сожрали три тощих кошки. Когда Кот в сапогах съедает людоеда, это людоедство или нет?
Иллюстрации добротно-реалистичные. Я с интересом разглядываю одежду персонажей: как одевались старики в 1940-м году?
2) Второй вариант текста и второй вариант рисунков от первой художницы-иллюстратора.
а) Художница пытается одеждой показать, что старик — это мальчик: школьная фуражка, короткое пальтишко. Сейчас на это мог бы указать и шарф, завязанный узлом сзади, но, как видно по другим картинкам, и в 1940-м, и в 1960-м это могло быть чертой взрослого облика (шарфы не для красоты носили).
б) Старик-третьеклассник Петя подслушивает в лесном домишке, как вернуть обратно детский облик. На картинке — злые старики-волшебники, превратившиеся в детей. Дети как дети, хотя у того, кто стоит около часов, недетская сутулость. Это вообще одно из самых интересных ожиданий: как художник покажет, что у волшебников только оболочка детская, а на самом деле они — злобные старики. Интересное решение нашла Петрова.
в) Показ обычных прохожих-стариков. Советская мода для пожилых в 1960-м году — не изменилась с 1940-го года, не изменится и в 1980-м.
г) А вот это уже дети, превращённые в стариков. По одежде от обычных стариков не отличить, их детские манеры на рисунках не выражены отчётливо. В этой линии проявляется характерный для Шварца юмор, и отобразить его средствами реалистического рисунка не очень получается (хотя взявшиеся за руки бегущие вскачь старички хорошо вышли).
д) Переработанная концовка, всем известная: заколдованные дети крутят назад стрелки часов, постепенно возвращаются к своему детскому облику, а волшебники в это же время превращаются обратно в стариков и в конце исчезают без следа. На картинке показаны колдуны-старики: многослойные одеяния, старорежимные бороды... Их одеяния резко отличаются от ватных пальто простых советских стариков. Колдунам лет по 80, родились они в этой книжке в 1880-м году (в журнале родились в 1860-м году). Благодаря одежде увидел явное противостояние поколений. Причём, противостояние молодой советской поросли недобитым "бывшим". Интересно, что в рисунках 1940-го года это противостояние не было подчёркнуто. Возможно, при первой публикации такого прочтения и не предполагалось: размежевание в довоенную советскую эпоху было классовым, а не поколенческим.
е) Цветная вклейка: превращённые в стариков дети подбираются к логову волшебников. Ничем эти старики не отличаются от нормальных советских стариков.
3) Вариант 1969 года. Художница обновила манеру рисунка в духе новой волны. Цвет в картинках стали прозрачнее. И художественные образы тоже усилились, художница продолжала совершенствоваться. На цветных вклейках: а) заколдованные дети бегут по лесу — и вот теперь видно, что это очень бодрые старички; б) колдуны превращаются обратно в стариков — подчёркивание глубокой старины в одежде сохранилось, а сами волшебники стали по-настоящему омерзительны как крысы (помнит, помнит художница первоначальное окончание, где этих стариков кошки пожрали).
Худ. С.Алимов (1976)
В журнале "Колобок" (1976, № 6) был опубликована одна иллюстрация выдающегося художника С.Алимова. Он удачно объединил мотив жути (мрачный домик в лесной глуши) с юмористической нотой: дети, превращённые в стариков, нарисованы с иронией.
Худ. В.Чижиков (1978-2016)
Ну вот и инициатор обзора — Чижиков. Он дважды обращался к сказке Шварца, совпадений было немного, но во второй раз он перерисовал всё.
1) Первые иллюстрации были вот в этом сборнике "Волшебные краски" (1978):
Иллюстраций было всего три. Никто не мог отказать Чижикову проиллюстрировать избранные фрагменты. Он, естественно, выбрал юмористические эпизоды. И это было прекрасно.
В концовке — шаблонный вневременной мальчик, можно не обращать внимания.
2) Полная сюита иллюстраций потребовалась от Чижикова в последние годы его долгой жизни вот для этого издания: "Сказка о потерянном времени и другие сказки" (М.: Лабиринт-Пресс, 2016):
Именно по поводу этих иллюстраций в "Лабиринте" покупателями велась серьёзная дискуссия об адекватности разудалых иллюстраций Чижикова трагическим сказкам Шварца.
Ну да, здесь Чижикову пришлось иллюстрировать все эпизоды сказки, хотя он, сколько мог, от этого уклонялся. Молодого задора в картинках, понятно, тоже не было.
а) Очень непросто нарисовать двоечника и тунеядца. С одной стороны, этот ребёнок свободный, а с другой — постоянно находится под прессингом окружающих. Чижиков рисует беззаботного мальчишку и подавленного старика. Это один и тот же человек, но беззаботный — дома, а удручённый — в школе. Кстати, образ потешного старичка в коротких штанишках из первого цикла иллюстраций Чижиков не воспроизвёл — чем не уступка общему мрачному колориту сказки?
б) Логово волшебников — стариков в облике детей. Сложная задача для художника — изобразить старых детей. Чижиков показывает одного — с порочным лицом.
в) Сцены поиска заколдованных бабусек.
г) Все пострадавшие в сборе. Одежонка — типично стариковская (дамские шляпки с украшеньицами, но кто поручится, что бабуськи в своём настоящем возрасте такое не нацепят?).
д) Злобных стариков-волшебников Чижиков рисовать категорически отказался. Жаль, конечно. Если все так к профессиональным обязанностям относится будут, глядишь и адвокаты маньяков защищать откажутся. Ну а нормальные чижиковские дети от многократного клиширования стали совсем приторно-безликими.
Пополнение сведений об иллюстрированных изданиях пушкинской "Сказки о золотом петушке". Две ранне-советские книги, чьи сканы обнаружились в Российской электронной библиотеке, и одна современная, упущенная в своё время, но найденная в букинистике.
Худ. В.Воробьев (1927), худ. И.Вакуров (1937)
Удивительно мало издавали в СССР в 1920-е гг. иллюстрированного Пушкина: каталог-справочник упоминает (если без переизданий) в 1921-1923 гг. по три книжки, в 1924-1925 и в 1927 гг. по одной книжке (в 1926 г. — нуль). За границей издавали красивые (часто даже библиофильские) книги — и эмигранты, и советские граждане (Конашевич, например, в Берлине "Сказку о рыбаке и рыбке" в 1924 году выпустил). В СССР в это время был расцвет детской книжки-картинки, но те прославленные книги отражали современные запросы: Чуковский, Маршак, но не Пушкин.
Так что скромное (даже имя художника не выставили) издание "Сказки о золотом петушке" 1927 года вызывает определённый интерес. Рубленные линии, грубый рисунок, две краски — массовое издание.
Библиографическое описание этого издания (раскрыт инициал художника):
И другая книга — шедевр книгоиздания 1937 года. Это книга издательства Academia из легендарной серии отдельных иллюстрированных сказок Пушкина, сделанных палехскими мастерами. Переплёт простой:
А уж на многокрасочном фронтисписе — деревья как гигантские травы, горы как кучи строительного мусора. Это Палех (художник — ещё настоящий артельщик-иконописец И.Вакуров).
Заманчиво сравнить две несравнимые сюиты.
Петушок с высокой спицы // Стал стеречь его границы
Общее у иллюстраций — множество мелких деталей. Но при двухцветной печати в 1927 году эти детали сливаются, скрывают центральных персонажей, а при полноцветной печати в 1937 году создают роскошный ковёр, будто на миниатюрах в средневековых рукописных книгах. Палехская живопись и есть средневековая по своей технике. Но и навыки живописи XX века получили воплощение: лица на палехской миниатюре с богатой мимикой, направление — сатирическое. Думаю, сами палехские живописцы с удовольствием работали, получив возможность отойти от иконописного канона.
А?.... Кто там?... беда какая?
Чувствуется композиционное мастерство рядовых современных графиков и ограниченность канона палехских мастеров. Но сравнивать это всё ещё бессмысленно — графика Воробьёва из 1927 года кажется топорной при сравнении с изысками Вакурова из 1937 года.
Царь к востоку войско шлет
Смерть обоих сыновей
Укрупнение фигур сильно улучшило восприятие рисунка 1927 года. Палехская миниатюра 1937 года всё так же очаровывает.
Околдован, восхищён, // Пировал у ней Дадон
И вот укрупнение фигур на картинке 1927 года перешло в качество — какие яркие образы шамаханской девицы и царя, чистые типажи последних лет НЭПа. А новизна палехских приёмов уже померкла.
И зачем тебе девица?
Последняя сцена — как первая: рябит в глазах от рисунка 1927 года и отдыхает взгляд на рисунке 1937 года.
Грубоватые рисунки Воробьёва 1927 года более отвечают нашим представлениям о революционном авангардизме. А в 1937 году трансформация палехской иконописи в светскую иллюстрацию — это идея при всей революционности формы очень консервативна по содержанию. Предвестник большого сталинского послевоенного стиля. А так-то ведь это и был опыт легализации маргинализированного (в советских условиях) направления.
Худ. Н.Орлова (2016)
Книга с тремя сказками издательства "Абрикобукс" 2016 года. Художница — Н.Орлова, но, конечно, не та Н.Орлова, которая рисовала советские книжки с 1960-х гг. (см.).
Приятный орнамент на переплёте и шмуцтитуле. Хорошая техника, напомнившая мне вынужденный стиль Мавриной конца 1940-х гг.
Приятные портреты главных героев. Характеры не раскрыты и, скорее, даже идеализированы, но кто ж не составил собственного представления об этих характерах?
Представляю себе эти иллюстрации как попытку переосмыслить современный гламурный стиль.
После обнаружения в прошлый раз в Национальной электронной библиотеке редкого издания "Серебряного копытца", задал ещё несколько запросов и вышел на "Царевну-лягушку" военной поры в иллюстрациях К.Кузнецова. Моё неприятие сталинских художников уже поколеблено, несколько рисунков К.Кузнецова к сказке у нас уже было (см.), да и просто надо внимательно всмотреться в художника, который первым сопровождал реабилитированные народные сказки с середины 1930-х гг.
Худ. К.Кузнецов (1944/1948)
Сканы взяты официального сайта НЭБ (обе книжки отсканированы полностью и доступны для скачивания). Книжка 1944 года — тут, а книжка 1948 года — тут.
Обе книжки были изданы Детгизом. Книжка 1944 года стоила 4 рубля (при 25-тысячном тираже), а книжка 1948 года — дешевле, 3 рубля (при 5-тысячном тираже). Послевоенное снижение цен? Формата изданий мне установить не удалось (на сканах всё одного размера). Возможно, книжка 1944 года меньшего формата, чем книжка 1948 года.
Есть серьёзные различия в полиграфии.
1944 год. Виден карандашный контур, рисунки в цвете, но как-будто сухой раскраски. Техника несколько унылая, цвета глухие. Но всё же эти рисунки очень человечные — представляешь себе аскетизм 1944 года и те ресурсы, которые отрывались на подобные детские книжки достойного, несмотря ни на что, полиграфического уровня.
1948 год. Бумага гораздо лучше. Рисунок тот же, заливка цветом другая. Очень-очень ярко. Послевоенная радость и, может быть, трофейное печатное оборудование. Помпезно, но с любовью.
Завязка
1) На первой странице обоих изданий — девица, к которой попала стрела, и которая должна олицетворять завязку: царь ищет невест для сыновей. Наглядно видна разница в полиграфии (и, кстати, в сказке разный пересказ).
2) Чуть-чуть различаются макеты — в книжке 1948 года стало попросторнее. Слева — страничная иллюстрация, на которой царские сыновья стреляют во дворе, справа — вторая девица, к которой попала стрела. В издании 1944 года тут же была помещена лягушка со стрелой — третья невеста. В издании 1948 года лягушка перебралась на следующую страницу. Не смог я по одежде понять, какая из девиц — боярская дочь, а какая купеческая. По очередности на этом развороте должна быть купеческая дочь (кот опять же по крыше лезет — символ купечества в русской живописи).
В книжке нет традиционного для иллюстраторов фрагмента обнаружения царевичем лягушки в болоте. Такая иллюстрация у К.Кузнецова была, но она почему-то в отдельные издания не вошла, сохранилась только в сборнике "Русские народные сказки" 1948 года (где были иллюстрации К.Кузнецова и Ю.Васнецова). Непонятно, кстати, является ли книжка 1944 года авторским макетом (К.Кузнецов умер в 1943 году), но издания 1948 года — точно посмертные для художника, там-то был отбор иллюстраций редакторами. Пусть уж тут будет иллюстрация из сборника 1948 года — она недостающая по сюжету, но совсем другая по технике.
3) Лягушка, которая скромно сидела на предыдущей странице издания 1944 г., теперь заняла половину страницы издания 1948 г. и по размеру превзошла Иванушку. Всё-таки дизайнеры-макетологи были в книжном деле всегда.
Внизу страницы — царевич повесил голову и рассказывает лягушке о царском задании (в издании 1948 года аж два раза голову повесил — слева и справа). Ну раз уж я начал академическое издание составлять, даю страничный рисунок на эту же тему из сборника "Русские народные сказки" 1948 года — опять техника другая, чисто карандашный рисунок.
4) Выпеченный по царскому приказанию торт.
5) Ковёр, вытканный за ночь помощницами Лягушки. Имеется только в издании 1944 года. В издании 1948 года состязание по шитью-вышивке вообще отсутствует (так-то пересказ А.Толстого, у которого в полном варианте вроде бы вышивка рубахи).
6) Дальше сканы всё больше из издания 1948 года (в издании 1944 года — идентичные). Приезд лягушонки в коробчонке на царский пир.
7) И сразу — утрата царевны, обратившейся в лебедь.
8) Поиски царевны. Реалистичный дедок, указавший дорогу, и колоритная Баба-Яга ("нос в потолок врос, зубы точит"). И, кстати, на рисунке 1944 года детали портрета Бабы-Яги почётче видны (они краской не залиты). Всматриваться надо: эта Яга — одна из первых советских поздне-сталинских.
9) Все недобитые царевичем звери спешат на помощь, помогают в умерщвлении Кощея.
10) Концовка из книги 1948 года, бывшая обложкой в книге 1944 года.
Небольшое антреме после "Алисы в Стране чудес". Подоспели новые добавки к ранее рассмотренным книжкам.
Три поросёнка
Сегодня — три "Три поросёнка" (один "Три поросёнка" — английский оригинал, а ещё два "Три поросёнка" — пересказ Михалкова).
Худ. М.Ханак
С чехом Ханаком мы уже встречались в "Царевне-лягушке" (тут). Несколько его сборников в последнее время издано у нас. Английские "Три поросёнка" вот в этой книжке ("Европейские сказки". — М.: Андерсен, 2017):
Картинок у Ханака традиционно немного. Он рисовал в японском стиле, воспринял, в том числе, и японский минимализм. Читатель должен созерцать поросёнка в домике, увитом цветами. Так же созерцать японистого волка.
Потом читатель сочиняет хайку:
"Нам не страшен волк.
Серый волк, где ты бродишь?
Глупый волк, старый".
Худ. А.Непомнящий
Михалковская сказка "Три поросёнка" обнаружилась в таком современном сборнике старого издательства: "Наши сказки". М.: Детская литература, 2010. Рисунки Л.Непомнящего, художника, который в ещё советском 1991 году мог вытворять отчаянный авангардизм, потом пропадал где-то, а потом вернулся со вполне благопристойной манерой. Но в этой книжке иллюстрации не благопристойные.
Когда-то уже приводил отзыв одной из мамочек с "Лабиринта" об иллюстрациях из этого сборника (орфография сохранена).
цитата
Придя на пункт выдачи и полистав книгу, её НЕ ВЗЯЛА. Что это за голые жопки поросят. Причём не к одной сказке. Такая-то не здоровая сексуальность. Именно не здоровая...
Уважаемые родители! Да, содержание достойное и цена вроде неплохая , но давайте не будем травмировать психику детей. В художнике разочеровалась
Вот только сейчас про эту нездоровую сексуальность "Трёх поросят" вспомнил. Посмотрим.
1) Счастливое летнее время трёх поросят (это же их первое лето).
В пост-советских сюитах принято подчёркивать английский первоисточник диснеевско-михалковской адаптации. Поросята в цилиндрах, для идентификации их как англичан этого вполне достаточно. Поэтому и не понадобилось другой одежды.
2) Трудяга Наф-Наф и его братцы-тунеядцы. Но в позе Наф-Нафа есть тревожный сигнал для мамочек.
3) Появление волка — потрёпанного джентльмена. Волк одет полностью, в штанах. Действительно, голозадость поросят нельзя признать случайностью.
4) Казалось бы, уже приевшаяся сцена: волк лезет через трубу в домик Наф-Нафа, домовладелец уверен в качестве постройки, а его братья забились под кровать, только дрожащие хвостики торчат. Но правильно заметила мама-рецензент из "Лабиринта": торчат не только хвостики.
Редкая сюита к "Трём поросятам" оказалась. Редкая по своей разнузданности. Благодаря нездоровой сексуальности художника, нам представился шанс по-новому раскрыть образ волка.
Худ. С.Калачев
Ув. nal65 предоставил мне фотографии этой старой советской книжки (Михалков. "Три поросёнка". — Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1967).
Иллюстрации С.Калачева. В моём раннем детстве этот художник произвёл на меня неизгладимое впечатление рисунками из легендарной книжки В.Левина "Глупая лошадь" (Новосибирск, 1969). С интересом смотрю все иллюстрации этого художника. Теперь уже долго буду обращать внимание на "голые жопки" поросят. В этой книжке они есть. Но феномена "мамочек" в те годы не было.
1) Беззаботное лето. Поросята вполне советские.
2) Труды и хохмы.
3) Волк преследует голозадых поросят. И волк явно не иностранец. Тоже советский. Но с наганом — оружием налётчиков из 1920-х гг. Особо опасный волк.
Тема об иллюстрациях к "Крокодилу Гене", когда первый зрительный образ Чебурашки был создан художником Алфеевским, помогла вспомнить о том, что Алфеевский был первым иллюстратором ещё к одной повести-сказке Успенского "Вниз по волшебной реке" (1972). При этом более известны (и, не сомневаюсь, более любимы) иллюстрации Чижикова к этой повести, сделанные всего через несколько лет (первое известное мне издание — 1979). Так что сравним сюиты двух художников, принадлежащих к разным поколениям (30 лет разница в возрасте).
Фильм, кстати, по повести был снят: "Там, на неведомых дорожках…". Многие удивляются, что аллюзии фильма пропустила советская цензура. Литературный первоисточник политического подтекста был лишён.
Советский ребрендинг русских сказок
Мне кажется, что идея создания произведений, где современные рядовые персонажи оказываются в старинном сюжете наряду с общеизвестными героями, по-настоящему была осмыслена в 1930-х гг. в СССР (фильм "Новый Гулливер", сказка Шварца "Новые приключения кота в сапогах" и т.п.). Дело не столько в постмодернизме, сколько в желании революционизировать чуждо-классовые сюжеты (ну, или вернуть детям старые сказки в новой обёртке). Этот жанр второе рождение пережил в 1970-х гг., но на сей раз в духе постмодерна (всё уже всем известно, остаётся только сталкивать старых персонажей в новых ситуациях). Вот образчиком второй волны "старых сказок на новый лад" и была повесть Успенского "Вниз по волшебной реке" (1972).
Концептуальные форзацы двух художников:
В повести будет столкновение положительных и отрицательных персонажей из русских сказок, собранных в одном месте. Сюжет в постмодерне отсутствует, так и здесь: не принципиально, как герои оказались на одной планете, уж раз оказались, то битва добра и зла предопределена. Поэтому будем смотреть галерею сказочных персонажей в различной трактовке Алфеевского и Чижикова.
Волк
1) Завязка понятная: современный мальчик попадает в сказку. Первый сказочный персонаж, который оказывается на пути — положительный волк, это тот, который с Иваном-царевичем жар-птицу воровал (см.). Различия в манере художников разительны. Скупой плоский рисунок Алфеевского и красочный объёмный Чижикова; натуралистичный волк Алфеевского и игрушечный волк Чижикова... Но хотелось бы отметить твёрдую руку Алфеевского, когда он на левой листе разворота энергично рисует лесную чащу.
2) Чижиков развивает характер дружелюбно-подобострастного волка. Алфеевский волка ещё раз нарисует в других обстоятельствах — потом, в самом конце.
Баба-Яга и Избушка на курьих ножках
1) С одинакового фокуса оба художники рисуют первую встречу с Бабой-Ягой. Она здесь тоже положительный персонаж, каким предстаёт в тех сказках, где встречает Ивана-царевича и указывает ему путь (напр., см.).
2) Одинаково художники конструируют и избушку Бабы-Яги.
Баба-Яга и Кикимора
В повествование вводится Кикимора — очень аскетичная у Алфеевского, колоритная у Чижикова. Можно и Бабу-Ягу поближе рассмотреть: малопривлекательная и неэмоциональная у Алфеевского и душевная у Чижикова.
Баба-Яга и Соловей-Разбойник
1) Столкновение положительной сказочной Бабы-яги с отрицательным былинным Соловьём-разбойником. Всё то же: аскетичность Алфеевского и избыточность Чижикова. Персонаж Алфеевского будет неотличим в ряду прочих, персонажа Чижикова мы не забудем никогда.
2) Ещё один (не последний) показ Чижиковым Соловья-разбойника
Василиса
1) Появляется стройная и красивая Василиса Премудрая.
2) Василиса дистанционно наказывает авторского персонажа — писаря, продавшегося злым силам. У Алфеевского, что писарь, что соловей-разбойник — все на одно лицо, у Чижикова персонажей не перепутаешь. Но к этому моменту цыганистось и карикатурность Чижикова начинают слегка утомлять, а спокойная графика Алфевского, наоборот, вызывает интерес — понимаешь, что она очень гармонична.
Кощей
1) Алфеевский показывает изобретательность в приёмах, а Чижиков — в моделировании неповторимого облика новых персонажей.
2) Ну вот и Алфеевский проявил интерес к внешнему облику персонажа — Кощей у него достаточно самобытный (в той же трактовке, что и у Чижикова).
Лихо одноглазое
1) Появляется такой жутковатый персонаж русской сказки как Лихо одноглазое. С иллюстрациями — ожидаемая история.
2) Незабвенное Лихо от Чижикова. И опять-таки понятно, что жутких персонажей от Чижикова не дождаться — все весёлые.
Горыныч
1) Появляется Горыныч с боярами (у Чижикова змей с боярами — на обложке).
2) И опять Алфеевский показывает мастерство рисовальщика
Кот
Кот в этой повести из плохих — Кот-Баюн со стальными когтями и гипнотическими способностями.
Емеля
Емеля на печи форсирует реку.
Несмеяна
Персонажи, которые почему-то не заслужили внимания Алфеевского, но получили оригинальную трактовку у Чижикова.
Битва
Финальная кровавая битва, где победа далась добру не легко. Вот тут у нас Алфеевский в своей стихии.
1) Роль кота в битве.
а) Алфеевский рисует кота и как боевого кавалериста, и как приближенного Кощея — военачальника злых сил.
б) Страшноватый момент применения Котом своего оружия.
2) Роль Лиха одноглазого в битве. Этот эпизод отражён только у Алфеевского.
а) Вот Лихо демонстрирует своё оружие: вглядываясь в мешанину линий, видишь, как Алфеевский мастерски изобразил фатальную остановку коня на полном скаку.
б) А вот и хороший волк кусает плохое Лихо (крупным планом видно, что волк, в начале бывший абсолютно натуралистичным, к концу приобретает сказочный облик).
в) Лихо после укуса в ужасе кидается к Кощею, чем и губит всё дело кощеева воинства.
Несопоставимые художники, но не по уровню мастерства, а по эмоциональной амплитуде. Понимаешь, почему разухабистый Успенский тихо ненавидел своего первого иллюстратора Алфеевского и дружил домами с Чижиковым. Тихому Алфеевскому тяжело выдержать сравнение с карнавальным Чижиковым, поскольку это сравнение выдающегося графика с выдающимся карикатуристом. Заслуги Алфеевского, конечно, лежат в другой плоскости: он показывал, что изощрённая техника может вытянуть скупые чёрно-белые рисунки на плохой бумаге, он задавал планку иллюстраторам-ремесленникам (которых, конечно, было большинство и в советской иллюстрации).