В 1920-х гг. русская эмиграция поставляла иллюстрации для библиофильских изданий Пушкина на иностранных языках. Советские искусствоведы той поры пытались найти объяснение всплеску этих библиофильских изданий и высказывали мнение, что это связано с гиперинфляцией (т.е. вложения в дорогие малотиражные книги рассматривалось как инвестирование). Ладно, в Германии была гиперинфляция, но два из трёх изданий "Бориса Годунова" вышли в Париже, только одно — в Берлине. И почему так много русских авторов издавалось? Явно не для русской эмиграции. Интересный вопрос.

В СССР в годы НЭПа тоже выходили библиофильские книжки в воскреснувших частных издательствах: "Скупой рыцарь" с рисунками Добужинского (1922), "Медный всадник" с рисунками Бенуа (1923), да ещё, пожалуй, "Домик в Коломне" с ксилографиями Фаворского. Много было массовых изданий с хорошими рисунками, но плохого полиграфического качества. Добротные книги выпускала "Academia", но уже ближе к Пушкинскому юбилею, когда постарались и государственные издательства.

1) Художник Н.Купреянов — известный представитель "мирискуснического" направления. Книга "Борис Годунов" вышла в 1923 году в государственном издательстве.

Мáстерские миниатюры (заставки к каждой сцене). Увы, я больше ничего не обнаружил..

2) Художник Н.Алексеев (с ним мы уже встречались). В 1929 году вышел большой однотомник избранных сочинений Пушкина. В иллюстрированной пушкиниане этот том том отмечается как первое собрание сочинений Пушкина, проиллюстрированное одним художником. Художник умер в 1934 году, пользовался хорошей репутацией среди пушкинистов. Но никаких выдающихся достоинств в его рисунках я так и не увидел.

3) Художница А.Якобсон. В 1936 году она сделала иллюстрации к томику "Драмы" в изящной "ленинградской" серии. К каждой пьесе — по одной иллюстрации. К "Борису Годунову" тоже одна. Одна из последних "народных" сцен — Пушкин (предок) с лобного места возвещает о победе царя Димитрия, а народ собирается "вязать борисовых щенков". Общий вид на Кремль, подошло бы к любому историческому рассказу о XVII веке.

Событием не только для пушкинского юбилея, но и для всей истории отечественной книжной графики стали иллюстрации 1937-го года В.Свитальского к "Борису Годунову".

Издательство "Academia".

Это издание у меня есть. Но сканами воспользуюсь теми, которые в открытом доступе выложены на сайте РГБ — они профессиональные.

На примере эмигрантских иллюстраций к "Борису Годунову" видно, какие концепции выбирали наши художники, имевшие за плечами опыт "мирискусников": пышный реализм в "русском стиле" (Зворыкин), имитация древнерусского стиля (Шухаев), традиционный немецкий экспрессионизм, незначительно изменившийся со времён Тридцатилетний войны (Масютин). Свитальский владел разными приёмами: достаточно вспомнить его прелестные силуэты к "Евгению Онегину" — стилизация, призванная воссоздать дух пушкинской эпохи.

В "Борисе Годунове" Свитальский тоже задумал стилизацию. Иконописный стиль в светской иллюстрации к 1937 году уже не был уникальным — он в СССР вовсю разрабатывался мастерами Палехской артели, и они отодвинули восприятие этого стиля в давние эпохи ("Слово о полку Игореве", сказки Пушкина). Надо было выбирать другую стилизацию.

1) Портрет.

Портрет Годунова и надпись латиницей. Свитальский за образец взял западно-европейские гравюры той эпохи (техника у Свитальского, как отмечено в библиографической справке, "прорезной рисунок"). Мы видим Смуту глазами европейцев.

Царь Борис слегка нахмурен, но не грозный. Не страдалец. Мизинец на левой руке кокетливо отогнут (если не кокетливо — то Годунов левша и знатный сабельный рубака).

2) Кремлёвские палаты. Шуйский и Воротынский.

Гравёр-иностранец усиливает экзотичные детали — меховые шапки бояр.

3) Красная площадь. Народ.

Безликая толпа ждёт согласия Бориса венчаться на царство. Иностранец не замечает в этой толпе юмористических персонажей — бабу, бросающую ребёнка, чтобы он заплакал, и двурушников, увлажняющих глаза слюнями.

4) Ночь. Келья в Чудовом монастыре.

Пимен с Гришкой Отрепьевым.

Сцена с мёртвым царевичем из рассказа Пимена. Что-то это слишком архаично для манеры европейских мастеров начала XVII века.

5) Корчма на литовской границе.

Григорий Отрепьев сбегает от преследователей. Ещё более архаично.

Иностранный гравёр творчески подошёл к делу — использует приёмы русской миниатюры. Или часть гравюр делает подмастерье — один из тех, кого Годунов послал за границу, а он там и остался.

6) Царские палаты. Царевич чертит географическую карту.

Ну вот, европейские занятия — и техника рисунка вполне европейская.

А следующая иллюстрация, скорее всего, помещена в конце сцены ошибочно. Заседание царя Бориса с боярами и клиром — или более раннее, или более позднее событие пьесы. Но это не важно — важно содержание.

Может быть, эта картина помещена здесь в одной сцене для контраста с предыдущей. Архаика и официоз в рисунке. Так в Европе рисовали совещание монарха с какими-нибудь Генеральными штатами за сто лет до русской Смуты. Вековая отсталость России (общепризнанный взгляд в советской историографии).

7) Краков. Дом Вишневецкого.

Возвращаемся к европейской манере рисунка. Поляки признали Гришку Отрепьева законным претендентом на русский престол. Сцена поднесения Лжедмитрию латинских стихов. Отмечается его образованность: он знает латынь (и польский язык, само собой).

8) Замок воеводы Мнишка в Самборе.

Продолжается европейская линия. Грациозные Марина и Димитрий. На заднем плане — показ западных мод (не совсем польских, кстати).

9) Ночь. Сад. Фонтан.

А вот Димитрий в чисто польском одеянии, более близком русским одеждам. В поход к соотечественникам собрался.

Последний рисунок в цвете. Было бы интересно понять, что объединяет цветные "гравюры".

10) Граница литовская.

Официозная картина. Димитрий и Курский в парадных западных доспехах ведут войско в бой. Впереди — MOSQWA.

11) Равнина близ Новгорода-Северского.

Француз и немец — наёмники, служащие царю Борису, обсуждают поражение русского войска (и своё поражение, вообще-то). На заднем плане — бегущее правительственное войско в русских островерхих шлемах.

12) Площадь перед собором в Москве. Юродивый.

Переносимся в Москву — и тут же рисунок приобретает некоторые черты русского иконописного стиля (характерные очертания ног под длинными одеждами).

13) Москва. Царские палаты. Смерть Бориса.

Русского стиля всё больше.

14) Лобное место. Пушкин.

Панорамный рисунок Красной площади с Лобным местом. Можно сравнить с рисунком А.Якобсон (в начале колонки).

15) Кремль. Дом борисов. Стража у крыльца.

То, что у Пушкина осталось за кадром — трупы "борисовых щенков". Безмолствующий народ виден на площади через приоткрытую дверь.

Эту — последнюю — иллюстрацию неоднократно воспроизводили в искусствоведческих обзорах как образец иллюстрации к "Борису Годунову", оригинальной по форме и необычной по содержанию.

Продолжаем смотреть иллюстрации к "Моцарту и Сальери". Сегодня — книги советских времён (начиная с 1936 года), в которых к этой пьесе отсутствуют полноценные сюиты, а имеется одна, чаще всего, иллюстрация.

Одна иллюстрация интересна тем, что художник вынужден выбрать один узловой момент произведения. Ещё интереснее становится тогда, когда художники, не сговариваясь, выбирают один и тот же узловой момент.

"Маленькие трагедии", изданные в 1937 году в издательстве Academia. Силуэты Рерберга — эталон вкуса. Такие силуэты вполне можно себе представить в каком-нибудь дореволюционном журнале "Золотое руно". В 1937 году они должны были бы смотреться замшелым консерватизмом. Но это если бы традиции не были прерваны. А так — сталинский Термидор. После длительного перерыва изящные силуэты смотрятся очень свежо.

На рисунке — эпизод, когда уже отравленный Моцарт играет для Сальери свой "Реквием". Сальери льёт счастливые слёзы — долг перед искусством исполнен. На этом рисунке Моцарт величественно сдержан, а Сальери в светлой печали.

Помимо страничной иллюстрации, у Рерберга в оформлении к каждой пьесе использованы прелестные заставка и концовка. Для "Моцарта и Сальери" это фрагменты с игрой слепого скрипача (заставка) и с одиноким задумчивым отравителем (концовка).

Заставка и концовка — крохотные на огромном листе. Это я ещё края скана обрезал, чтобы картинки были видны. Гармонию, конечно, этим разрушил.

Художница А.Якобсон и сборник "Драмы", изданный в Ленинграде в 1936 году.

Одна иллюстрация к "Моцарту и Сальери" — фрагмент тот же, что и у Рерберга: Моцарт играет свой "Реквием". Мелкая штриховка рисунка характерна для экспериментальной иллюстрации тех лет, хотя, возможно, больше объясняется техникой нанесения изображения на литографский камень.

По содержанию: характеры героев невнятны.

"Маленькие трагедии", изданные в массовой серии в 1949 году, — ранняя работа Дубинского, известного художника советских времён. Опять одна иллюстрация к "Моцарту и Сальери", и опять тот же фрагмент.

Моцарт юн и беспечен, хотя и играет "Реквием". Сальери застыл в понимании своей ошибки — он напрасно отравил Моцарта. Хотя это прозрение по тексту пришло к Сальери потом, после ухода Моцарта. Сейчас он еще, плача, должен радоваться тому, что совершил задуманное, освободился от бремени ("... и больно и приятно, // Как будто тяжкий совершил я долг").

В.Бехтеев прожил долгую жизнь (1878-1971), выделялся среди художников-современников. Его иллюстрация к "Моцарту и Сальери" была опубликована впервые в 1982 году. Период наивысшей творческой активности в книжной иллюстрации у Бехтеева пришёлся на 1930-е — 1940-е гг. Скорее всего, и эта иллюстрация была сделана в тот же период. С выбором фрагмента — без неожиданностей. Но необычная композиция.

Становится понятным, что оригинальность художников, выбирающих этот фрагмент, может быть выражена только в изображении противоречивых эмоций Сальери. Бехтееву это удаётся.

Замечательный советский ксилограф М.Поляков. Офорт к "Моцарту и Сальери" в книге про художника. Выбор фрагмента очевиден.

Сальери показан со спины, но эта спина очень красноречива. Поляков — мастер старой школы.

Малоформатная на хорошей бумаге книжка, изданная в 1979 году в г. Горьком с претензией на эстетство (а цена всего 55 коп.). Ксилографии художника Коннова. Стандартная мизансцена усилена тенями других персонажей (Чёрного человека и скрипача) и символическим задним фоном. Для гравюры такое нагромождение обычно.

Сальери грустно плачет.

Из книги Эйдельмана "Болдинская осень" (М.: Молодая гвардия", 1982). Художник — плодотворный ксилограф Носков. Качественная стандартная работа. Фрагмент для единственной иллюстрации, естественно, такой же, как у всех.

Двухтомник Пушкина (1974 г.) с картинками в жанре жёсткого минимализма. Горяев — художник, обласканный либеральной советской критикой.

Как и всё творчество Горяева, единственный рисунок к пьесе — вызов. Сальери злобен и откровенно чёрен.

Советский художник П.Бунин — ещё один поклонник минимализма художественных средств. Как таковых он сюит к литературным произведениям и не создавал, предпочитая обходится яркими отрывочными образами. К "Моцарту и Сальери" иллюстрации по одной-две штуки разбросаны по нескольким книгам.

Сцена пиршества Моцарта и Сальери присутствует часто, но разбавляется другими фрагментами (Сальери, замысливший недоброе, или Моцарт, встречающий слепого скрипача).

Сальери везде чуть-чуть разный. Подвижная психика.

В альбоме 1999 года Бунин представил полотно с игрой слепого скрипача.

Там же дал крупный портрет Сальери, льющего слёзы по моцартовскому "Реквиему".

В каталоге-справочнике есть сведения, что в 1983 году в Чебоксарах на чувашском языке выходили "Маленькие трагедии" с иллюстрациями местного художника Э.Юрьева. Книжку мне раздобыть не удалось. Но какие-то сканы есть на сайте Чувашского государственного художественного музея: https://artmuseum.ru/museumexpo?author=8a....

Тот самый С.Любаев — модный в наши дни художник. Его неизданные в своё время иллюстрации советского времени (1984 г.) я нашёл в 8-м томе фундаментальной энциклопедии С.Чистобаева "Художники детской книги СССР. 1945-1991".

Замечательные оригинальные картинки, по технике напоминающие иллюстрации Мавриной и некоторых других художников, рисовавших в середине 1930-х гг. для издательства Academia. Концепция, видимо, была "Моцарт и карлики" (если приглядеться, на некоторых картинках всякая мелочь у ног Моцарта копошится).

Жалко, что в 1984 году не издали.

Пополнение сведений об иллюстрированных изданиях пушкинской "Сказки о золотом петушке". Две ранне-советские книги, чьи сканы обнаружились в Российской электронной библиотеке, и одна современная, упущенная в своё время, но найденная в букинистике.

Удивительно мало издавали в СССР в 1920-е гг. иллюстрированного Пушкина: каталог-справочник упоминает (если без переизданий) в 1921-1923 гг. по три книжки, в 1924-1925 и в 1927 гг. по одной книжке (в 1926 г. — нуль). За границей издавали красивые (часто даже библиофильские) книги — и эмигранты, и советские граждане (Конашевич, например, в Берлине "Сказку о рыбаке и рыбке" в 1924 году выпустил). В СССР в это время был расцвет детской книжки-картинки, но те прославленные книги отражали современные запросы: Чуковский, Маршак, но не Пушкин.

Так что скромное (даже имя художника не выставили) издание "Сказки о золотом петушке" 1927 года вызывает определённый интерес. Рубленные линии, грубый рисунок, две краски — массовое издание.

Библиографическое описание этого издания (раскрыт инициал художника):

И другая книга — шедевр книгоиздания 1937 года. Это книга издательства Academia из легендарной серии отдельных иллюстрированных сказок Пушкина, сделанных палехскими мастерами. Переплёт простой:

А уж на многокрасочном фронтисписе — деревья как гигантские травы, горы как кучи строительного мусора. Это Палех (художник — ещё настоящий артельщик-иконописец И.Вакуров).

Заманчиво сравнить две несравнимые сюиты.

Общее у иллюстраций — множество мелких деталей. Но при двухцветной печати в 1927 году эти детали сливаются, скрывают центральных персонажей, а при полноцветной печати в 1937 году создают роскошный ковёр, будто на миниатюрах в средневековых рукописных книгах. Палехская живопись и есть средневековая по своей технике. Но и навыки живописи XX века получили воплощение: лица на палехской миниатюре с богатой мимикой, направление — сатирическое. Думаю, сами палехские живописцы с удовольствием работали, получив возможность отойти от иконописного канона.

Чувствуется композиционное мастерство рядовых современных графиков и ограниченность канона палехских мастеров. Но сравнивать это всё ещё бессмысленно — графика Воробьёва из 1927 года кажется топорной при сравнении с изысками Вакурова из 1937 года.

Укрупнение фигур сильно улучшило восприятие рисунка 1927 года. Палехская миниатюра 1937 года всё так же очаровывает.

И вот укрупнение фигур на картинке 1927 года перешло в качество — какие яркие образы шамаханской девицы и царя, чистые типажи последних лет НЭПа. А новизна палехских приёмов уже померкла.

Последняя сцена — как первая: рябит в глазах от рисунка 1927 года и отдыхает взгляд на рисунке 1937 года.

Грубоватые рисунки Воробьёва 1927 года более отвечают нашим представлениям о революционном авангардизме. А в 1937 году трансформация палехской иконописи в светскую иллюстрацию — это идея при всей революционности формы очень консервативна по содержанию. Предвестник большого сталинского послевоенного стиля. А так-то ведь это и был опыт легализации маргинализированного (в советских условиях) направления.

Книга с тремя сказками издательства "Абрикобукс" 2016 года. Художница — Н.Орлова, но, конечно, не та Н.Орлова, которая рисовала советские книжки с 1960-х гг. (см.).

Приятный орнамент на переплёте и шмуцтитуле. Хорошая техника, напомнившая мне вынужденный стиль Мавриной конца 1940-х гг.

Приятные портреты главных героев. Характеры не раскрыты и, скорее, даже идеализированы, но кто ж не составил собственного представления об этих характерах?

Представляю себе эти иллюстрации как попытку переосмыслить современный гламурный стиль.

Сегодня — единичные иллюстрации к "Скупому рыцарю" разных художников. Период получился с 1899 года по 1937 год (точнее, 1899-й и 1937-й: два юбилейных года). Книжек не много, но много Пастернаков.

До революции "Скупой рыцарь" иллюстрировался в России часто, но всё, что было до "мирискусников" сложно назвать русской книжной графикой. Обычно издания юбилейного 1899 года не представляют интереса с точки зрения иллюстраций. Но есть частичное исключение — юбилейный однотомник Пушкина издания П.П. Кончаловского (М.: Т-во А.И. Мамонтова, 1899). Книга переходного периода. Иллюстрации там делали и всегда стоящий особняком Врубель, и представители модерна — Лансере, Бенуа, Сомов, а с другой стороны — передвижники Левитан, Суриков. А ещё придворный портретист Валентин Серов... Эклектика жуткая.

К "Скупому рыцарю" в этом однотомнике есть две иллюстрации. Художник — Л.Пастернак. На первой иллюстрации — старый барон, а на второй — его молодой сын.

Если изображение старого барона в подвале затёртое уже для конца XIX века, то подача веселящегося Альбера была новой для той поры. И, что интересно, такой взгляд на наследника барона сохранил уникальность до сих пор. Посмотрим вторую иллюстрацию крупным планом.

Формально иллюстрация относится к словам из монолога барона:

цитата

Я царствую... но кто вослед за мной

Приимет власть над нею? Мой наследник!

Безумец, расточитель молодой,

Развратников разгульных собеседник!

Едва умру, он, он! сойдет сюда

Под эти мирные, немые своды

С толпой ласкателей, придворных жадных.

Украв ключи у трупа моего,

Он сундуки со смехом отопрет.

И потекут сокровища мои

В атласные диравые карманы.

Вот это художник в точности и рисует, но меняет интонацию: барон говорит об этом с ужасом, а мы на картинке видим абсолютное счастье. Можно из пушкинского текста вывести прогрессивного Альбера: дай ему денег, так он только и будет, что больных кузнецов выхаживать. Но нет. Скорее, его будущее отец точно предсказывает. В этом рисунке — фундамент искусства Серебряного века: провокационного и гедонистического. Не так уж они были неправы — сколько там осталось до начала Мировой войны.

На рисунке явственно читаются две подписи — Л. Пастернака и В.Чеховского. Как отмечено в каталоге-справочнике "Пушкин в русской и советской иллюстрации", клише были заказаны во Франции, была применена новая и более совершенная техника репродуцирования — гелиогравюра. Скорее всего, В.Чеховский — это гравер.

В 1936 году в предверии столетия смерти поэта сформировалась "ленинградская" серия изящных томиков с произведениями Пушкина, распределёнными по жанрам с немногочисленными, но интересными иллюстрациями разных художников.

Был и томик с пушкинской драматургией (встречался нам в связи с "Русалкой"). Художница — А.Якобсон. По одной иллюстрации к каждой пьесе.

Уже понятно, что если "Скупому рыцарю" положена только одна иллюстрация, это будет изображение барона в подвале над сундуками с золотом. Художникам приходится изыскивать оригинальную форму к одному сюжету. У Якобсон оригинальная штриховка. Сам барон очень элегантный — он идейный скупец, а не маниакальный жадина (не такой как Плюшкин).

Наиболее пафосным юбилейным изданием "Маленьких трагедий" в СССР была книга от легендарного издательства "Academia". Художник — И.Рерберг.

Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition111390. И библиографическое описание из каталога-справочника "Пушкин в русской и советской иллюстрации", поскольку в наших обзорах мы встречаемся с этой книгой в первый раз.

Добавления к библиографии. Тираж 10.300 экз. Цена 6 руб. 50 коп + переплёт 3 руб. 50 коп. (итого 10 руб.).

Книга очень большого формата. Макет сконструирован в привычной советской манере: фронтиспис и титул на одном развороте.

Аналогично и к каждой пьесе: титульный разворот, где слева имеется страничная иллюстрация, а справа — шрифтовой шмуцтитул.

Этими страничными иллюстрациями издание и славится (их много раз воспроизводили в альбомах, в последнее время стали и в книгах размещать без соблюдений требований к макету). На иллюстрации — понятно, барон в подвале, но не согбенный, а гордо стоящий над сундуками. Техника — силуэт, но не вырезанный из чёрной бумаги (и не имитация вырезанного), а просто заливка тушью с прорисованным задним фоном.

И ещё макетом предусмотрено наличие двух крохотных иллюстраций: заставки и концовки. Даю их без увеличения, а так, как они смотрятся на огромных листах.

Размер листа, огромные поля: сталинский стиль графики в этом издании — наиболее величественный (в архитектуре так получится только в послевоенных московских высотках). При этом сдержанные рисунки-силуэты. До абсолюта этот стиль после войны доведет Н.Ильин в силуэтах к лирике Пушкина. А вот большинство послевоенных иллюстраторов чувство этого стиль утратят — будут цветные картины маслом в книгу впихивать. Это уже вырождение будет (как в "Кубанских казаках").

За границей в юбилейный год русские художники-эмигранты тоже кое-что публиковали. К "Скупому рыцарю" иллюстрации в Риге сделал М.Пастернак (на сей раз однофамилец, не родственник поэта). Сканы книжки из Интернета. На Фантлабе книжка представлена: https://fantlab.ru/edition111402.

Издание с мизерным тиражом, но отражено в каталоге-справочнике. Есть расхождения с данными об издателе по сравнению со сведениями Фантлаба.

Скорее всего, сведения из каталога-справочника насчёт издателя более точные.

И две страничные иллюстрации. Необычные по композиции и деталям. На первой рыцарь и жид в исторически более верных одеждах, чем у большинства художников. А на второй и вовсе невиданное: барон не склонился над сундуками, а в экстазе лежит, обнимая своё золото. Скоро так же от сердечного приступа рухнет.

Возвращаюсь к пройденным темам: кое-что появилось новое. Сначала — Пушкин.

Мне удалось собрать почти всю условную лениградскую юбилейную серию 1937 года: маленькие изящные томики, изданные к столетней годовщине смерти Пушкина.

Не складывалось только насчёт последней книги в серии: поэм. В книгах этой серии добротный редакционный и научный аппарат, всё ещё представляющий интерес. Но меня, понятно, интересуют иллюстрации. И вот Ivan Novak, наш зарубежный лаборант, выложил иллюстрации из книги "Поэмы" (Л., 1937) среди прочих богатств в своём ЖЖ: https://ivannovak10.livejournal.com/78105....

Библиографическое описание книги в каталоге-справочнике "Пушкин в русской и советской иллюстрации".

Иллюстрации выдающегося художника А.Самохвалова. У нас уже были обзоры четырёх поэм Пушкина. К "Графу Нулину" картинка Самохвалова нашлась в альбомах пушкинианы, а к другим поэмам ничего не было даже в Интернете, пока Ivan Novak не разместил их. Так что иллюстрации редкие.

Решения художника без сюрпризов: автолитографии отражают привычные сцены из произведений. Но техника хороша, герои с собственным характером.

Вот здесь у нас начинался обзор "Домика в Коломне": https://fantlab.ru/blogarticle54675.

Благородная девица Параша (Прасковья) представляет своей подслеповатой матери новую кухарку. Зрителям понятно, что это мужчина. Но понятно не с первого взгляда: надо всмотреться. Мастерство художника: пол угадывается не по одежде и не по бороде, а по особенностям мужской фигуры на контрасте с женской (ну, ещё "выправка", кухарка-то — гвардеец).

Здесь у нас была Гавриилиада: https://fantlab.ru/blogarticle61513.

С первого взгляда на картинке — пикник трёх приятелей. Но присмотревшись к движениям рук, понимаешь, что это беспощадный бой архангела с сатаной. А Мария-то в каком ложном смущении: драка из-за неё.

цитата

«Не трепетал от ваших я придворных,

Всевышнего прислужников покорных,

От сводников небесного царя!» —

Проклятый рек и, злобою горя,

Наморщив лоб, скосясь, кусая губы,

Архангела ударил прямо в зубы.

Раздался крик, шатнулся Гавриил

И левое колено преклонил...

Здесь начиналось про "Полтаву": https://fantlab.ru/blogarticle60776. А на картинке из нашего сборника — побег Марии из отчего дома. Мазепа её увозит.

Меня давно интересовал вот этот сборник пушкинских сказок, вышедший в 1996 году. Художник А.Сухоруков (мне неизвестный). Несколько картинок из сборника есть в Интернете. И даже есть полные сканы пары сказок, о-очень подробно проиллюстрированых. Но не попадается сборник на глаза у букинистов.

И тут увидел в продаже современный сборник с теми же картинками. Долго топтался, поскольку в издании художник по фамилии Сухоруков был обозначен с другим инициалом (оказалось, описка). Наконец, установил тождество, заказал в Интернет-магазине.

Хороший форзац (можно и к "Золотому петушку" отнести).

Многообещающий титульный разворот.

Но дальше — лёгкое разочарование: иллюстраций в этом издании в несколько раз меньше, чем в первоиздании 1996 года. Сдержанность — это, конечно, очень хорошо, но в безудержном графоманском иллюстрировании 1990-х гг. была своя изюминка — такое советское представление о комиксе. В малом-то количестве видно, что художник очень скромный.

Но как бы то ни было, есть вот такие картинки к "Золотому петушку".

1) Шмуцтитул. Приём, многократно использованный предшественниками: вид сверху на Золотого петушка, который и сам высоко сидит на спице. Какие просторы открываются!

2) Звездочёт дарит царю Дадону петушка. Царь встретил Шамаханскую царицу. Выражения лиц у всех простовато-глуповатые.

3) Дадон убил звездочёта. Петушок убивает Дадона. Эмоций ни у кого не прибавилось.

Но художник Сухоруков хороший рисовальщик и колорист. Посмотрим как-нибудь и его полные комиксы к пушкинским сказкам.