Прерываю хронологичность обзоров "Пиковой дамы", поскольку после Бенуа (1911) и Шухаева (1923) начинает вырисовываться иной ряд: логический, когда выстраивается цепочка последователей одной художественной идеи. Мне кажется, что следующим в этом ряду является Г.Епифанов со своей сюитой, опубликованной в 1966 году (как тогда было принято, художник работал над ней шесть лет — мог себе позволить).

Епифанов очаровал меня со школьных лет: в издании, в котором впервые прочёл "Пиковую даму", к ней были даны три епифанофские картинки. Такое не забывается (и, судя по всему, предопределяет пожизненное восприятие текста). Всегда был не прочь приобрести оригинальную книгу, но у букинистов она не попадалась. Чудо совершили Интернет и Почта России.

Дистанционные интернет-покупки я освоил очень поздно. Но первая книга, купленная в начале 2010 года на Алибе была, конечно, "Пиковой дамой" Епифанова. Предыдущий владелец завернул книгу в кальку — очень трогательная примета советских времён. Теперь это винтаж.

Добавление к библиографии: Тираж 30.000 экз. Цена 1 руб. 20 коп. Издание по советским меркам подарочное; улучшенное, как тогда говорили: плотная бумага, чёткая печать и воспроизведение иллюстраций, большие поля (чистое пространство).

Художник на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art5887. Книга тоже: https://fantlab.ru/edition85071 (с качественными сканами иллюстраций).

Раз издание "улучшенное", в книге был сохранён макет художника. В этом случае макет, вообще-то, начинается с переплёта: он подчёркнуто строгий, шрифтовый без украшений (поклон в адрес сурового Фаворского). Даю первые развороты, чтобы составить представление о макете. Сначала, как положено в приличных изданиях, много предварительных листов, почти пустых разворотов, виньетка к общему эпиграфу.

Далее для каждой главы: разворот с римской цифрой, чёрно-белая картинка к эпиграфу главы, большая цветная иллюстрация на спуске первой страницы, цветная страничная иллюстрация, одинаковая для всех глав виньетка в конце, повторяющая виньетку к общему эпиграфу.

Наверное, искусствоведы сказали бы, что и внутри тоже развитие идей Фаворского. Вероятно, так и есть, но внешне это выглядит как преодоление Фаворского: уж очень красивые у Епифанова гравюры (и на гравюры-то непохожие). Если это и есть логичное развитие линии Фаворского, то такое развитие, которое соединилось на немыслимых высотах с продолжение линии русского модерна. Видимо, через 50 лет после Революции, это и должно было случиться.

По форме: ксилографии (гравюры на дереве). Гравюры печаталось, конечно, не с досок — в 1960-е оттиски в книгу переносили опосредовано фотографическими способами. Доведенная до предела техника ксилографии. Геометрически вырезанная паутинка: картинки лёгкие, прозрачные. Подсветка гравюр: фирменный стиль Епифанова. Вот в монографии, посвященной Епифанову, даются крупные планы, чтобы показать технику получения штриха путем прорезания бороздок на деревянной доске.

По содержанию. Антураж как будто более для сказок Андерсена, чем для пушкинский прозы. Хрупкие ледяные скульптуры, всё застывшее. Взгляд художника отрешённый, печальный: зачем притворяться, будто мы не знаем, чем всё закончится у Пушкина (вот в этом отличие от Андересена). Никаких страстей с заламыванием рук и наставлением пистолета не изображается — да их ведь и нет у Пушкина (наставление пистолета есть, а страстей нет), текст очень сухой и сдержанный. Это относится к иллюстрациям в основном тексте, а картинки к эпиграфам — на контрасте весёлые и озорные. Возможно, именно епифановская интерпретация наиболее адекватна пушкинскому стилю.

Пройдемся по узловым точкам.

В отличие от предшественников графиня у Епифанова в карты не играет, с мужем не ругается. Делишки графини не выпячиваются. Это ведь роковая женщина, а не скандалистка.

Сцену, когда Германн стоит у дома графини, Епифанов опускает: он не сюжет, а атмосферу иллюстрирует.

Лакомая сцена для иллюстраторов, Епифанов её пропускает. Слишком в этой сцене всё суетливо, да и сарказм настрой сбивает.

Даже это Епифанов рисовать не стал. Просто Германн и графиня. Но смотрите, как он зловеще из-за спины графини показывается.

Совершенно холодные персонажи, от зрителей отвернулись. Изображён момент, когда потрясение уже улеглось

Это Епифанов изобразил. Но самого Германна в этой сцене нет — опять всё получилось очень отрешённо.

Вместо главных персонажей — только их руки на столе.

Считается, что "петербургская повесть" у Пушкина — это "Медный всадник". Но после епифановского прочтения сомнений не остаётся: "Пиковая дама" — самая петербургская повесть на свете. Петербург у Епифанова выступает самостоятельным персонажем: пейзажи все безлюдные, их надо мысленно сопрягать с героями.

Перекличка с предшественниками — более с Шухаевым, чем с Бенуа. Шухаев дал только одну иллюстрацию фасада петербургского здания к предпоследней главе (я решил сначала, что Шухаев нарисовал особняк-дворец, но, видимо, это был собор, что соответствует сюжету предпоследней главы), а Епифанов почти все главы снабдил видами зимнего Петербурга. Шухаеву это нужно было для сюжета, а Епифанову — для настроения. Ну и общий сдержанный печальный тон у Епифанова тоже ближе к Шухаеву.

А в заставке к последней главе Епифанов нарисовал Фортуну. Это ведь разрушает цельный ряд петербургских зимних видов. Единственное объяснение вижу: так было у Шухаева (т.е. подчеркнуть преемство оказалось для Епифанова важнее).

Вот почему-то у меня все иллюстрации в тексте из этой "Пиковой дамы" оказались задействованы. Значит, лишних у Епифанова нет. Но ещё добавлю картинки из другой книги. Епифанов известен в книжной иллюстрации двумя выдающимися достижениями. Первое — было в 1934 году (Епифанов уже не юноша), когда в "Академии" вышел двухтомник Сервантеса "Назидательные новеллы" (в 1935 году вышло дополненное издание, добавилась пара иллюстраций; потом было издание в одном томе в 1984 году, гравюры уже не с досок печатались и не такие сочные, но представление составить можно). Там цветная ксилография. В "Пиковой даме" через 30 лет Епифанову удалось в той же технике повторить и превзойти давний успех. Нечасто так бывает.

Примеры иллюстраций к Сервантесу из моего экземпляра "Назидательных новелл" 1935 года.

Продолжаю обзор иллюстраций к "Пиковой даме". Пока складывается хронологический порядок: сюиту Бенуа (1911) я показал в прошлый раз здесь, а следующая полноценная сюита к "Пиковой даме" была напечатана в 1923 году. Художник — В.Шухаев, русский эмигрант, книга издана во Франции. Художника на Фантлабе нет, книги тоже нет.

Подлинник простому смертному недоступен. У меня, понятно, репринт (но очень качественный, повторена даже обёртка обложки — суперобложкой её сложно назвать).

Поскольку это репринт, библиографические сведения даю из каталога-справочника об оригинальном издании (там ещё и другая информация о художнике и об этих иллюстрациях).

Сведения о репринте: М.: ИМЛИ, "Наследие", 1999. Тираж 1.000 экз.

Это же содружество (издательство "Наследие" и Институт мировой литературы РАН) выпустило прекрасный репринт "Евгения Онегина" с иллюстрациями Добужинского (показывал здесь). Жаль, что деятельность по изданию подобных репринтов прекратилась.

О концепции этой книги как единого целого текста и иллюстраций. Чтобы составить представление о макете даю первые развороты.

Как положено в библиофильских книжках, сначала — пышное и неспешное, очень декоративное открытие (открывание) книги: много пустых листов, всякие титулы, авантитулы, что-то перед ними, после них (тут я уже не могу щеголять специальными терминами — для такого множества вступительных страниц моя шпаргалка обозначений не содержит). Этакая разминка.

А главы смоделированы одинаково: пустой разворот с номером, большая цветная страничная иллюстрация перед текстом главы, монохромная буквица в первом слове, цветная заставка непосредственно над началом текста, цветная полустраничная иллюстрация в тексте и монохромная концовка.

Бенуа не стал рисовать компанию, в которой и рассказывается анекдот о трёх картах. Получается, что Шухаев первым изобразил начальные строки: "Играли в карты у конногвардейца Нарумова". Исторически верно изображён белый мундир конногвардейца.

Техника иллюстраций у Шухаева совсем другая, чем у Бенуа (указано, что у Шухаева гелиогравюры, но как это сделано — непонятно). Но сравнение этого цикла иллюстраций с сюитой Бенуа было неизбежно. При этом Шухаев как будто открыто напрашивался на сравнение. Поэтому, конечно, иллюстрации Шухаева — это не подражание Бенуа, а, напротив, противопоставление: "Не так ты сделал, вот как надо было...". Это пока ещё острый спор двух современников. Но чувство странное, когда помнишь о картинках Бенуа и смотришь картинки Шухаева.

Пройдёмся по узловым точкам, которые, по моему мнению, помогли бы выявить особенности разных художников (т.е. это узловые точки не столько сюжета, сколько возможностей для интерпретации).

Здесь Шухаев, как и Бенуа, выбрал для иллюстрирования парижских сцен молодую графиню за игорным столом и разговор молодой графини с мужем (по итогам которого графиня дала мужу пощёчину "и легла спать одна, в знак своей немилости" — вот это предпощёчечное состояние у Шухаева получилось острее).

Если художники рисуют, что Германн бродит — они рисуют Германна и зимний Петербург. В этой сцене Шухаев сосредоточился не столько на Петербурге, сколько на Германне. А вот вторая картинка иллюстрирует только то, что Германн видит у дома графини: "Из карет поминутно вытягивались то стройная нога молодой красавицы, то гремучая ботфорта, то полосатый чулок и дипломатический башмак". Эта картинка очень растиражирована: в альбомах её обязательно приводят как пример шухаевских иллюстраций — поразила она критиков в самое сердце. Этого у Бенуа нет, конечно.

Рисунок оригинальный — надевают/снимают у старой графини не парик, а чепец. Лица у дворовых девок — как будто у людей другой расы (встречал такую рожу только у Ивана из "Конька горбунка" в иллюстрациях художников рубежа XIX-XX вв). Композиция похожа на ту, что у Бенуа.

Такая намеренная театральность, но театральность кукольная: Германн скованный как марионетка. Ну в этой сцене пафос так зашкаливает, что всерьёз это рисовать нельзя — тут Шухаев тонко поступил, его усмешка неочевидна. А композиция опять знакомая.

Эту сцену все художники любят и рисуют примерно одинаково. Но у Шухаева композиция собственная — при всей простоте (два человека в каморке) очень оригинальная. Немного по-своему героев расставил.

Ой, а вот здесь композиция опять как у Бенуа!

Да что ж такое — дежа вю — всё как у Бенуа!

Критики объясняют шухаевское дежа вю профессионально. Уважаемый искусствовед Ю.Молок вообще пишет, что Шухаев "не смог отвести взгляд от рисунков своего предшественника. В известном смысле шухаевские рисунки можно рассматривать... как вариации на темы рисунков Бенуа, как иллюстрацию иллюстраций".

Во как! По мне, так это комплимент: ведь "иллюстрация иллюстраций" — это настоящий постмодернизм. И русские во Франции его изобрели. В 1923 году! В России ещё дедушка Ленин жив...

Видимо, рисовать картинки к пушкинской "Пиковой даме" невозможно — это сделал Бенуа раз и навсегда, причём не по своей воле: Пушкин всё предрешил (текст такой краткий и точный, что похож на режиссёрский сценарий с раскадровкой). Все последующие циклы — это споры иллюстраторов между собой.

Я в сюите Шухаева отмечу другое. Вот в предпоследней главе столичное здание: особняк-дворец (собор?), а в последней главе — изображение фортуны.

Чем это интересно? А это мостик к следующему гениальному циклу иллюстраций (Г.Епифанов), совсем из другого времени... Постмодернизм продолжается.

Долго я собирался с духом, всё оттягивал: в детских книжечках копошился. Но пора начинать обзоры "Пиковой дамы".

Первой в обзоре — "Пиковая дама", сделанная Александром Бенуа. Легендарный художник, знаменитая книга (как произведение типографского искусства). А.Эфрос писал, что Бенуа не гений, но слеплен из пушкинского текста. Бенуа был вождём течения "Мира искусства" — русского модерна, произведшего переворот в книжной иллюстрации. Этому, конечно, много способствовала развившаяся к началу XX века типографская техника: цветные акварельные иллюстрации стало возможно воспроизводить в книге посредством "фотомеханической репродукции". Но главным было наличие концепции: в книге одной художественной цели служат "и бумага, и шрифт, и печать, и типографская краска, и переплёт".

Художник на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art1801. Его "Пиковая дама" на Фантлабе: Первое издание 1911 года: https://fantlab.ru/edition85061. Достойные факсимильные советские издания 1979 года (https://fantlab.ru/edition85075) и 1986 года (https://fantlab.ru/edition85065). Современные издания, по которым можно ознакомиться с картинками, не надеясь особо на воспроизводство макета: вот это: https://fantlab.ru/edition153833 и вот это: https://fantlab.ru/edition73984.

У меня в коллекции такое отдельное издание (не факсимиле), выпущенное в наши дни. Большой том в футляре. На Фантлабе не представлен.

Поскольку макет книги в части иллюстраций соответствует подлиннику, даю библиографическое описание для подлинника (там и справка информационно насыщенная). Что касается моего издания. Выходные данные: М.: Издательство "Фонд Столярова", 2008. — 108 с. Тираж не указан. Текст набран заново (орфография современная). По количеству страниц несовпадение макета (шрифт, что ли, крупнее).

Издательство "Фонд Столярова" в 2008 году выпустило книгу в двух вариантах оформления. На Фантлабе представлен "роскошный" вариант (https://fantlab.ru/edition83705). У меня вариант простецкий, без кожаного переплёта. От "роскоши" остался золотой обрез — стыдобища...

Купил эту книгу по ошибке в 2010 году: в описании на Алибе был проставлен 1986 год — ух ты, факсимиле всего за 900 рублей. А ведь советские факсимильные издания (если в комплекте) никогда дешевле 1.200 рублей не стоили. Сомнения закрались, когда у продавца эта книга из числа продаваемых после заказа никуда не исчезла, а на мой вопрос он беспечно ответил, что у него ещё много таких. Когда получил на почте, всё и раскрылось.

Хороший урок... Немного досадно было, но скандала поднимать не стал — возиться с возвратом не хотелось, а издание всё же достойное, имитация на высоком уровне: бумага очень плотная, иллюстрации чёткие, цвета насыщенные, макет сохранён, даже картинки вручную приклеены (хотя современная техника не требует их печатать отдельно). Ну а теперь, когда понял, что всякое факсимиле — только для общего представления и гарантии точности макета, к покупке советских копий вообще не стремлюсь, а подлинник по цене недоступен. Но взглянуть на подлинник в живую хотелось бы: мне не удалось выяснить, в какой именно фототехнике воспроизводились полноцветные иллюстрации в 1911 году; ясно, что не с доски и не с камня, но ведь и не современные сканы. Интересно понять, присутствует ли объём у таких иллюстраций (как у гравюр или монотипий, напечатанных типографской краской).

Оформление книги широко известно. Вот тут, например, по порядку выложены все фотографии разворотов с картинками из такого же, как у меня, издания.

Но всё равно — я сделал собственные косые фотки.

Книга очень торжественная, основные иллюстрации — почти станковая живопись. За это Бенуа и досталось от критиков: оформление тяжеловесное. В тексте каждой главы: цветная заставка, полноцветная страничная иллюстрация (приклеена к отдельному листу), цветная концовка. Но плюс ещё маленькие полноцветные картинки к эпиграфам (тоже приклеены)! Даю фото первых разворотов, чтобы дать представление о макете.

Марк Эткинд — автор монографии о Бенуа — заметил, что в иллюстрациях не соблюдена последовательность: начальная заставка часто изображает событие позднейшее, чем иллюстрация в тексте. Создаётся путаница. Справедливо. Но, видимо, Бенуа об этом не задумывался: повесть все знают наизусть, книга не для первого чтения, никто не запутается.

Выработал ключевые (для иллюстраторов) моменты "Пиковой дамы", которые можно будет последовательно сравнивать у разных художников.

1) Молодая графиня в Версале (XVIII век). Первая глава

2) Германн бродит по городу / караулит у дома графини. Вторая глава

3) Раздевание графини перед сном. Третья глава

4) Германн с пистолетом. Третья глава

5) Германн и Лиза. Четвёртая глава

6) Привидение (мёртвая графиня является Германну). Пятая глава

7) Игра Германна. Шестая (последняя) глава

Ну вот и пройдёмся по этим моментам.

Для Бенуа (как и для всех мирискусников) XVIII век был страстной любовью. Бенуа расстарался на славу — ничего кроме осьмнадцатого столетия в первой главе нет. Этим, видимо, вызвана особенность сюиты Бенуа, которая бросается в глаза: мало кто из художников не нарисовал на первой картинке первые слова повести о компании игроков, беседующих за столом. А вот Бенуа это проигнорировал — у него весь лимит картинок к первой главе вышел. Но он ещё и позднее цеплялся за любые упоминания о прежних временах и рисовал эти времена. Вот в конце четвёртой главы Германн выбирается потаённой лестницей из дома графини и думает о том, как 60 лет назад здесь "прокрадывался молодой счастливец". Ну так Бенуа и будет рисовать этого счастливца с треуголкой из XVIII века.

Очень напряжённый момент: Германн колеблется, но, наконец, решается перейти свой Рубикон.

Здесь художников привлекает (должна привлекать) отталкивающая картина лысой старухи, когда "сняли напудренный парик с ее седой и плотно остриженной головы" — это подготовка к ужасу, который будет дальше: "Графиня сидела вся желтая, шевеля отвислыми губами, качаясь направо и налево. В мутных глазах ее изображалось совершенное отсутствие мысли". Это третья глава. Бенуа грациозно помещает картинку с лысой графиней во вторую главу: за минуту до того, как на неё наденут парик. Это ведь то же самое, что и минуту спустя после того как снимут парик, не так ли? Что-то такое кинематографическое монтажное получилось...

Заманчивая композиция для художника — редко кто мог отказаться от неё. Бенуа не отказался, хотя и не посвятил этому полноценной иллюстрации.

Два главных героя вместе — как пропустить такую возможность?

Кульминация повествования — и для художника сцена тоже выигрышная. Редкая удача!

Развязка — буря страстей, огонь под пеплом... И опять художнику деваться некуда: надо рисовать.

В общем, Пушкин выбора не оставляет — гонит художника по колее. Интересно будет посмотреть дальше, сможет ли кто-нибудь уйти от шаблона, который первым воплотил Бенуа?