Буратино — культовый персонаж советского детства. При этом у многих художников он получается более-менее похожим (как и Незнайка). Когда-то мне показалось интересным собрать побольше иллюстрированных изданий "Золотого ключика", чтобы изучить нюансы отображения самого Буратино и его спутников по книге. Вот они (вперемешку с несколькими "Пиноккио" и продолжениями "Золотого ключика").

Несобранными остался десяток книг, выходивших в советское время в региональных издательствах (в виду недоступности) и несколько современных изданий (в виду отсутствия оригинальности).

Буратино для советского малыша был всегда — это постоянный персонаж "Весёлых картинок". Комиксы с Буратино — в каждом номере каждый месяц. Смешной и туповатый (на парочку с Незнайкой). Когда я в первом классе смотрел только что вышедший фильм "Приключения Буратино", то воспринял это просто как ещё один затянутый комикс про хорошо знакомого персонажа.

Книга "Золотой ключик" с цветными рисунками А.Каневского попалась мне только в третьем классе.

Читал я её параллельно с "Легендой об Уленшпигеле". Тогда "Уленшпигель" мне голову вскружил, теперь думаю, что "Золотой ключик" в литературном отношении гораздо значительнее. Но и в первом чтении оценил изощрённый юмор А.Толстого в сценах с участием Мальвины. Удалась Мальвина автору. Взрослые теории о прототипах персонажей и о пародийности "Золотого ключика" содержатся в умном и занимательном исследовании М.Петровского "Книги нашего детства".

Но мы взрослые теории обсуждать не будем — картинки ведь для детей рисовались. Там до недавнего времени места пост-модернизму не было. Интересно посмотреть, как разные художники трактовали персонажей "Золотого ключика", чей Буратино стал эталонным для подражателей.

В альбоме Л.Кудрявцевой «Собеседники поэзии и сказки. Об искусстве художников детской книги» (М.: Московские учебники, 2008) иллюстрациям к "Золотому ключику" посвящена отдельная главка и отмечены шесть художников, которые создали самых ярких буратин.

Как и в случае с Незнайкой, выясняется, что очень важным фактором узнаваемости является одежда Буратино.

По поводу одежды Кудрявцева пишет, что самый запоминающийся наряд для Буратино создал знаменитый художник Л.Владимирский: полосатый бело-красный колпачок и красная курточка (на рисунках — с коротким рукавчиком). Судя по размещённым рядышком иллюстрациям других выдающихся художников, полосатый колпак и красная курточка (с длинным и укороченным рукавом) встречались и у них. Насколько уникален такой наряд? И не является ли более принципиальным для облика Буратино форма его носа?

Есть вопросы и по одёжке. Она у Буратино менялась два раза.

Первую одежду ему сделал папа Карло: курточку и штанишки из бумаги с указанием цвета, а шапочку из ткани с указанием фасона — колпачок, но без указания цвета. Владимирский указание на цвет одежды проигнорировал.

цитата

<Папа Карло> зажег лампу, взял ножницы, клей и обрывки цветной бумаги. Вырезал и склеил курточку из коричневой бумаги и ярко-зеленые штанишки. Смастерил туфли из старого голенища и шапочку — колпачком с кисточкой — из старого носка.

Второй раз одежду для Буратино делала Мальвина: курточку и штанишки без указания фасона и цвета, предположительно из ткани (колпачок, видимо, остался прежний). Эта одежда была изготовлена профессионалами.

цитата

— Снимите ваши лохмотья, вам дадут приличную куртку и штанишки, — сказала девочка.

Четверо портных — мастер-одиночка, угрюмый рак Шепталло, серый Дятел с хохолком, большой жук Рогач и мышь Лизетта — шили из старых девочкиных платьев красивый мальчишеский костюм. <...> Буратино было стыдно надевать девчонкины обноски, но пришлось все-таки переодеться.

Надо взять на заметку: отразил ли это преображение кто-нибудь из иллюстраторов.

Кстати, Мальвина — девочка с голубыми волосами — была всё же взрослым персонажем кукольного театра (как Пьеро и Арлекин) и относилась к мальчишке Буратино по-матерински: "Она влила касторку в рот Буратино, сейчас же сунула ему кусочек сахару и поцеловала".

Сборник украинских сказок с иллюстрациями легендарного художника Е.Рачёва, выпущенный "Речью" в 2017 году.

В этом сборнике обнаружилась сказка "Про бедного парубка и царевну". Это вариант "Волшебного кольца", сюжет которой известен ажно в Японии, Китае и Африке (см.). Теперь вот ещё и на Украине. Восполняем выявившийся пробел.

Пёс и кот, выручая парубка-хозяина, забрали перстень у неверной царевны. Но волшебное кольцо на обратном пути утонуло в море из-за глупого пса, который поставил кота в ситуацию, не имеющую хорошего решения: "Или открывай рот и говори, что держишь перстень, или я тебя сброшу в море". Кот закричал: "Держу!" и выронил перстень. Дальше, как это было в дальневосточных вариантах, пёс и кот взяли заложника — лягушонка на этот раз — и заставили маму-лягуху перстень добыть. Эта сцена изображена на цветной страничной иллюстрации. Как и положено у Рачёва, персонажи в национальных костюмах, и даже лягуха в соломенной шляпе.

Окончание сказки мирное. Часто сюжет используется для обоснования вражды собак и кошек. А здесь нет: парубок жену свою выгнал и остался жить, как сказано, один, т.е. "с матерью, с котиком и собачкою".

Летом 2024 года издательство "Нигма" подписало в печать книгу "Руслан и Людмила" с иллюстрациями нашего старейшего художника А.Иткина, которые он в возрасте девяносто трёх лет создал для этой книги.

Старая школа создания макета: крохотные рисуночки ("марки") в начале и в конце.

Иткин сделал иллюстрации подчёркнуто реалистичными. И без скидок на малышню как на основных слушателей и разглядывателей "Руслана и Людмилы".

Поскольку места для фантасмагорий в сюите Иткина места нет, к сказочному Вступлению он даёт только зыбкие образы — просветы меж реалистичной листвы.

Закрываем второй том избранных произведений Пушкина (Пятигорск: Снег, 2024) с иллюстрациями О.Граблевской.

Большим сюрпризом стало включение в это собрание сочинений "Бориса Годунова", разные иллюстрации к которому мы не так давно смотрели. Теперь вот иллюстрации Граблевской.

В сюите к "Борису Годунову" художница отказалась от "трауготовского" приёма (лёгкие контуры по яркому фону) — иллюстрации получались слишком праздничными. "Бориса Годунова" Граблевская воспринимает как слишком тяжёлую драму и выбирает классические приёмы рисунка. Академизма, к счастью, не получается. Из особенностей — хоть единой заливки листа нет, он всё равно весь закрашен.

Образ Бориса решён традиционно, в соответствии со схемой, заданной Пушкиным.

1) Царь Борис и лукавый царедворец Шуйский.

2) Мальчики кровавые в глазах и тяжёлая шапка Мономаха. Сохранившаяся многоцветность рисунка хорошо передаёт страстность эпизода.

3) Царь Борис с детьми. Здесь интересный выбор у художников. Эпизод с сыном, который склонился над картами — это державные мечты про то, как просвещённая Россия войдёт в европейскую семью. Эпизод с дочерью, которая потеряла жениха-европейца — это семейное горе. Граблевская выбирает эпизод с дочерью.

1) Первое появление самозванца у Граблевской. Он ярко-рыжий и с белесыми глазами. Эти черты взяты из розыскных примет у Пушкина: "А ростом он мал, грудь широкая, одна рука короче другой, глаза голубые, волоса рыжие, на щеке бородавка, на лбу другая". Другие художники Самозванца рисовали, опираясь на его прижизненный портрет — там выпирались бородавки и неправильные черты лица. Граблевская как раз рисует Самозванца без бородавок, с очень правильными чертами. Ну и ярко-рыжее пятно на рисунке — сильный приём.

2) А, вот где у Самозванца ярко-голубые глаза — при свете дня. Такой вот голубоглазый ариец-оппозиционер. Самозванец в польском платье, но и Курбский, перешедший к нему, тоже в иностранном обличьи — как будто и нет русских в шайке Самозванца.

Сцена у фонтана. В мелодраматические эффекты Граблевская не верит. Вялая Марина, вялый Самозванец.

1) А вот диалог царя и юродивого страстным получился (юродивый-то тоже голубоглазый).

2) Последняя сцена у Граблевской: "Народ, народ! в Кремль! в царские палаты! // Ступай! вязать Борисова щенка!". Радостный народ (в первых рядах — голубоглазый) в своей родной стихии.

И никакого "Народ безмолвствует". Свидетели третьей русской Смуты не склонны к пушкинскому оптимизму.

Продолжаем открывать второй том избранных произведений Пушкина (Пятигорск: Снег, 2024) с иллюстрациями О.Граблевской.

Праздник полноцветной графики продолжается: дополняются обзоры "Египетских ночей" и первых двух из "Маленьких трагедий". Приёмы всё те же: яркие фоны разных цветов, рисунок быстрой кистью на этих фонах. Волшебно.

Неоконченная повесть Пушкина, привлекавшая немало иллюстраторов — и, в первую очередь, богоподобного Кравченко (тут). Две линии, рассказ в рассказе.

Первая линия — современная (для Пушкина): поэт Чарский встречает итальянца-импровизатора и помогает ему устроить концерт. Вот они у Граблевской: русский поэт, мучительно работающий, и вдохновенный свыше импровизатор.

Вторая линия: поэма, на ходу сочиняемая итальянцем — легенда о Клеопатре ("Скажите: кто меж вами купит // Ценою жизни ночь мою?"). Вызвались трое претендентов.

Некоторых художников привлекает в этой линии эротизм, который они домысливают. Но мы не знаем, чем дело кончилось (повесть обрывается). Граблевская тоже не знает.

К "Скупому рыцарю" из "Маленьких трагедий" — большой цветной разворот. Художница посвятила его схватке на рыцарском турнире, о котором мы знаем со слов Альбера.

Основная линия пьесы (противостояние отца и сына) оставлена без внимания.

"Моцарт и Сальери" проиллюстрирован двумя рисунками исчерпывающе (действия там почти нет — мучаются художники, пытаясь создать полную сюиту). Вот Моцарт приводит к Сальери уличного скрипача. Болотный фон с болотным скрипачом, тёмным Сальери и светлым Моцартом.

А вот на кроваво-венозном фоне ярко-красный (кроваво-артериальный) Сальери подымает тост в честь синюшного Моцарта.

А тень выдаёт Сальери-лицемера: тень заносит кинжал над Моцартом. Ну надо же...