Вторая часть обзора иллюстраций к "Недопёску" (не связанная с делением повести на части).

Недопёсок Наполеон III — ценный песец, бежавший со зверофермы — добрался до дворовых собак и деревенских жителей. Продолжаем изучать типажи.

Пальма — необычная собака, живущая в будке. Очень добродушная. Воет на луну. Имя говорящее.

1) Калиновский вплетает в реалистичные рисунки фантазийную собаку с невероятными ушами.

2) Трубин и без того окарикатуривает персонажей. Но, главное, по сюжету была ещё одна собачья драка, которую художник не может пропустить.

3) У Двоскиной иллюстраций очень много, в свободной "пушкинской манере". По традиции (со времён иллюстраций Кузьмина и Добужинского к "Онегину") такие рисунки располагаются на полях и посвящены по большей части авторским замечаниям. Рисунки Двоскиной привожу через раз.

В меру реалистичное материнское вылизывание и вой на луну.

А драка — строго по тексту. Наполеон — в треуголке и сюртуке. Сказано же: "напоминал знаменитого тёзку".

4) Капустина умеет рисовать добродушных собак, но, как грамотный анималист, понимает предельные размеры ушей потомственных дворняг.

5) Молоканову в "Мурзилке" достались разрозненные главы. Видимо, он не прочувствовал характера Пальмы. Хотя, конечно, и добродушные собаки бывают волкодавами.

По тексту собаку везде именуют Пальма Меринова — не по фамилии, но по принадлежности. Хозяин у неё — плотник Меринов.

1) Калиновский рисует. Сам Меринов в сельском магазине и семейство Мериновых с полном составе — крупная жена и очень крупная дочь Вера (второкласссница ростом с отца).

Калиновский усиливает первое впечатление от повести Коваля как от "деревенской прозы". Усиливает намеренно, потому что это обманка: Калиновский и Шукшина иллюстрировал, рисунки там были гораздо скучнее, поскольку "деревенская проза" даже Шукшина плосковата. Понятно, что советская "деревенская проза" — это продолжение линии "маленького человека". Но у признанных "деревенщиков" проза была надрывная, как у Достоевского. А достоевщина без Достоевского — это... У Коваля проза человечная, да ещё юмор... Вот, ув. kagury с первого взгляда поняла, что рисунки к Ковалю "какие-то невероятно гоголевские по настроению". Полез в научные комментарии (в которые клялся не лезть) — у учёных филологов там тоже сплошные аллюзии на Гоголя.

2) Трубина семейство Мериновых пока не заинтересовало.

3) Двоскина рисует те же сцены, что и Калиновский. Не устаю поражаться тому, насколько разница в стиле и технике рисунка влияет на интерпретацию литературного произведения. У Двоскиной совсем нет "деревенской прозы", но больше гоголевской пластичности.

4) Капустина рисует семейство в добротном реалистичном стиле.

Появляется центральный персонаж повести: дошкольник Серпокрылов.

1) Калиновский даёт живой образ дошкольника.

Но дошкольник не только играет в одиночку и спасает песцов. У него детская и очень сильная влюблённость во второклассницу Веру Меринову. Бывают в любви и страдания.

Мизансцена показалась мне знакомой со школьных времён. Но я ведь "Недопёска" в детстве не читал. Я, как все школьники, читал Блока. И тут меня осенило: Калиновский тоже Блока иллюстрировал. Один к одному (и колонна, и дума, и ланиты, и беглый взгляд):

цитата

Когда же отойду под сень

Колонны мраморной угрюмо

И пожирающая дума

Мне на лицо нагонит тень,

Тогда – угрюмому скитальцу

Вослед скользнет ваш беглый взгляд,

Тревожно шелк зашевелят

Трепещущие ваши пальцы,

К ланитам хлынувшую кровь

Не скроет море кружев душных,

И я прочту в очах послушных

Уже ненужную любовь.

2) Трубин упорно игнорирует семейство Мериновых (кроме Пальмы). Нет у него и любовной линии "дошкольник-второклассница".

Зато есть кормление песца пойманными мышами.

3) Двоскина всё учла: и пробеги Серпокрылова с Наполеоном...

...и любовные томления...

...и подробный рассказ про ловлю мышей.

Появляется, кстати, отец Серпокрылова. А матери у них на было — тут Гайдар в своё время остановился в сказке про Мальчиша, но Коваль продолжил: сбежала в Белоруссию, в город.

4) Капустина из линии дошкольника отразила песца и мышей. Тут, конечно, никто про Блока и не вспомнит.

5) Молоканов показал военные игры.

Персонаж второго плана — деревенский колдун. Ну надо же, опять как у Гоголя! То-то у Коваля такие персонажи получаются очень живыми. Ну и зачарованные художники их не пропускают. Хотя, конечно, это цивилизованный колдун, он не страшный (да и колдун-то только потому, что видит ауру человека).

1) Калиновский колдуна рисует сдержанно.

2) Трубин решил, что колдун настоящий. Жуткого типа нарисовал.

3) Двоскина хорошо колдуна нарисовала. Но ей проще — она может теперь прямо заявить, что это был советский колдун (звезда на шапке). А советский колдун, понятно, особенный колдун.

4) У Капустиной в журнальном варианте места для колдуна не нашлось (у Молоканова этой главки в "Мурзилке" вообще не было).

Появляется отрицательный персонаж — бес, но мелкий. Хотел песца пришибить, но не пришиб. Психологически непростой тип для художников.

1) Калиновский решил акцентировать действия по противоправному присвоению песца, хотя отразил и душевные колебания дяди Миши.

2) Трубин рисует атаку малышей на злодея (современные мальчиши-кибальчиши). Вовремя подоспели, хотя если бы не колебания дяди Миши...

3) Двоскина, иллюстрирующая повесть подробно, не обошла и психическую сторону вопроса.

Морально песец возвышается над мелкой душонкой дяди Миши. Хотя это гипотеза одной только художницы.

4) Капустина остаётся верна реалистическому отображению событий. Дядя Миша — очень плохой человек.

1) Калиновский. Набирает обороты тема школы. Появляются новые персонажи — сельский учитель и профессиональные школьные хулиганы. Учитель — из городских. Назвал бы его советским интеллигентом, но он не диссидент. Так-то автопортрет Коваля, преподававшего в сельской школе, но Коваль учительствовал по распределению, а этот по смирению судьбе. Зато хулиганы — свет не видывал таких хулиганов.

Появляется ещё одна неквалифицированная работница — школьная уборщица.

2) Трубин. Ага, не смог отвертеться Трубин от Веры Мериновой: в шеренге мальчишей-победителей она обязательно есть.

3) Двоскина. Без изменений.

4) Капустина. Без изменений.

Обзор иллюстраций к первым главам "Недопёска". Приблизительное выделение первого блока: побег молодого песца, его мытарства и вызванные этим побегом проблемы для людей.

Начало повести шокирующее: производственный роман, конфликт в трудовом коллективе. Директор зверофермы не дал премии неквалифицированной работнице, она сильно расстроилась. Никакого сиропа для читателей-пионеров: деньги важны, переживания страшные. В журнальном варианте (первая публикация) конфликт описан шокирующе (выделен фрагмент, который не попал в книгу).

цитата журнал

— Ты прошлый месяц получала, — сказал Некрасов. — А теперь пуская другие.

— Ах вот как! — ответила Прасковьюшка и задохнулась. У неё от гнева язык онемел. Но довольно скоро язык этот пришёл в себя.

— Себе-то небось премию выдал, — закричала Прасковьюшка, — хоть и прошлый месяц получал. Так пропади ты пропадом раз и навсегда!

Директор Некрасов пропадом, однако, не пропал. Он ушёл в кабинет и хлопнул дверью.

Рухнула премия.

Кстати, в современном издании (в серии "Руслита" с иллюстрациями Двоскиной) эти купюры восстановлены. Видать, по сравнению с комментированным "Васей Куролесовым", действительно, на академический уровень вышли. Придётся книжку оставить, мне без разных редакций тяжко живётся. Да и обзорные статьи в этой книжке поквалифицированнее (постраничный комментарий всё равно не смог читать).

Поздне-советские отношения работника и руководителя описаны очень точно. Самомнение пролетариата, особенно неквалифицированного, было зашкаливающим. Директорам тоже приходилось быть ближе к народу.

1) Калиновский уделяет завязке повести много внимания. На обширной заставке первой главы — производственный пейзаж. Посёлок в глубинке.

Прасковьюшка в расстройстве от неполученной премии не закрыла клетки, ценные песцы сбежали (правильно, выходит, премию не дали, нельзя на звероферме быть рабом страстей). Вот она пришибленная — куда гонор девался! — сообщает об этом директору. Ну теперь и директор может похамить: "Вон отсюда!". А дальше — опять встреча с пролетариатом: приходится уламывать охотника отправиться на поиски беглецов. Наглый охотник прекрасно нарисован — у него гонора ещё больше, он не является непосредственным подчинённым директора (хотя директор ему премию обещает, пользуясь преимуществами советской бюджетной системы).

2) Капустина в первой журнальной публикации производственными отношениями не заинтересовалась. Нарисовала сценку, как директор Некрасов в полуботинках по снегу за следам песца бегал.

3) Трубин дал остро-сатирическую трактовку беседы Некрасова с Прасковьюшкой. Эпизод удачно наложился на дар художника. Но вот уже чувствуется, что это 1994 год — образ советского руководителя мутировал. У Калиновского-то это был вполне плакатный тип (Коваль обожает такие плакатные типы — они ему нужны для английского юмора).

4) Современная художница Двоскина тоже юмористически обыгрывает отношения директора со скотницей.

Образ самого директора, бредущего по снегу.

А вот и нахальный охотник со своей собакой. Начинает проявляться концепция художницы: люди без излишней сатиры, а вот животные очеловечиваются. Собака в тельняшке (она разделяет с хозяином свою значимость), и уже смешно.

Собственно побег ценного недопёска Наполеона III и заурядного Сто шестнадцатого. Тема для анималистов. Но в этой как раз теме есть ковалиная поэма созвездиям (у Калиновского аж на форзацах).

1) Калиновский мастерски рисует реалистичных животных и — с подмигиванием — ван-гоговские звёздные круги. Странное зрение было у ван Гога. Такое же, как у песца.

2) Капустина — профессиональный анималист. Зверушек она рисует тщательно и любовно.

Всех рисует — и живых, и мёртвых.

Но журнальная публикация всё же сокращённая — в ней фрагмент о созвездиях опущен. Нет его и в журнальных рисунках.

3) Трубин полно отобразил звериную часть начала повести.

Почему-то некоторые художники думали, что книга про песца.

Про песца-философа, зачарованно глядящего на звёздное небо над собой и на моральный закон внутри себя.

4) Иллюстрации Двоскиной выполнены со свойственным ей юмором (который отличается от юмора Коваля тем, что Коваль вёл рассказ с серьёзным лицом).

Очеловечивание песцов несколько расходится с установкой Коваля. Как написала ув. kerigma в отзыве на "Недопёска", "никаких очеловеченных животных тут нет, песец — это песец, у него, конечно, есть некоторая соображалка, но весьма условная, как и у дворовых собак в деревне".

Аналогия с побегом заключённых из советской лагерной зоны тоже, пожалуй, чересчур прямолинейна. Аналогия такая, конечно, допустима — Коваль типичный поздне-советский интеллигент, хотя и не буйный. Но аналогия не выпирает именно потому, что Коваль с увлечением рассказывает о повадках животных, настоящих животных, а не персонажей басен.

Но зато уж песню созведиям Двоскина отрисовала абсолютно по-ковалиному.

Появляется третий песец — номенклатурный Маркиз. Он должен привести беглецов обратно, и это ему почти удаётся. Сложная гамма чувств у всех песцов.

1) Ну тут уж и Калиновскому не удаётся сохранить нейтралитет: мимика псовых приближается к человеческой — это ладно, они специально "бровки домиком" у себя селекционируют, но у песцов в рисунках Калиновского проявляется и не свойственный им интеллект. Невозможно удержаться.

Столкновение с человеком. Сто шестнадцатого поймали. Выдающийся фрагмент текста: по сложности переживаний ловец почти приближается к песцу.

2) А вот Капустина на уловки Коваля не поддалась: песцы они и есть песцы. Анималисты в психологию животных не верят (кроме Е.Чарушина).

3) Весёлые зверушки Трубина.

4) Двоскина продолжает развивать свою концепцию сказочных животных, одевая их в человеческую одежду. Провокатор Маркиз в шарфике и очках.

Ловля песца. У Двоскиной, конечно, есть собственный почерк. В целом не выбивается из направления современной молодой графики.

Мало кто из художников не отразил приключения перчатки, обронённой мотоциклистами, гонявшимися за недопёском. Но это потому, что Коваль был чересчур настойчив.

1) Калиновский эту тему поместил на обложку. Воспроизвожу повторно.

2) Капустина людей не любит: мотоциклисты — звери. Песец прекрасен.

3) Для Трубина сцена погони проходная.

Художник добрался до любимой сцены (которую ни Калиновский, ни Капустина не отразили). Собачья драка — у Трубина подготовка к драке. Недопёсок с перчаткой вышел к жилью.

4) И Двоскина от мотоциклистов поскорее избавилась.

И скорее, к драке. Уже привыкаешь к прямолинейным трактовкам художницы — весело ведь, по-ковалиному. К тому же, у него, действительно, собака кричит "Наших бьют". Золотое правило толкования текста — буквально толкование.

Раз уж художник Калиновский вывел нас в прошлый раз на произведения Ю.Коваля, посмотрим ещё одну повесть этого писателя — "Недопёсок". Чижиков иллюстраций к этой повести не оставил. Но Калиновский и Трубин, иллюстрировавшие "Васю Куролесова", в наличии. Добавятся и другие художники.

Как мне кажется, "Недопёсок" — одно из лучших произведений во всей русской литературе.

Первая полная публикация: Костер. – 1974. – № 4. – С. 22-37 ; № 5. – С. 7-21 ; № 6. – С. 8-23 (худ. Т.Капустина). До этого отдельные главы повести печатались в журнале Мурзилка. – 1974. – № 4-5 (худ. Ю.Молоканов).

В моём детстве журнал "Костёр" отсутствовал (никогда не выписывали). Вот обложки номеров, в которых был впервые опубликован "Недопёсок". Поскольку повесть "про животных", иллюстрирование досталось известной советской художнице, работавшей в этом направлении — Т.Капустиной. Но повесть, конечно, не исчерпывается анималистикой, а собака Альма так вообще из разряда животных уже вышла. Интересно будет посмотреть, как Капустина с персонажами справится.

В "Мурзилке" были опубликованы только две главы из середины повести. Ю.Молоканов — прославленный советский иллюстратор детской книги. "Мурзилка" в моём детстве занимала большое место (чуть меньше "Крокодила"). Публикация пришлась на весну 1974 года, до школы мне было ещё полтора года. Все картинки в "Мурзилке" этой поры вспоминаются. Но не иллюстрации к "Недопёску" — ничем не зацепились. Про текст и говорить нечего. Читать я уже тогда умел, но, понятно, такие вещи как "Недопесок" меня заинтересовать для самостоятельного чтения не могли. Дома мне уже вслух не читали. Кое-что можно было услышать от воспитательниц в детском саду, но и их "Недопёсок" не заинтересовал. Так что и текст "Недопёска" прошёл мимо.

Что самое поразительное: апрельский номер 1974 года — самый любимый за детский рассказ о битве при Фермопилах с рисунком Лосина (о котором я уже говорил раньше). Видать, Фермопилы заняли в памяти всю ячейку апрельского номера. Вот так с самого начала и разминулся я с Ковалём. Может быть, если бы к главам повести были рисунки Чижикова или Лосина, заинтересовался бы.

Отдельных изданий у меня всего три (на рынке, конечно, побольше). Это книжка с рисунками Калиновского советского периода, книга в рисунками Трубина 1994 года (переходный период) и современное издание с рисунками молодой художницы Двоскиной.

Первое отдельное издание (М.: Детская литература, 1975). Есть и современное (2015) переиздание от "Речи" на достойном полиграфическом уровне (я себе не купил, к сожалению). Калиновский здесь соответствует Ковалю по тонкому юмору, по характеристике персонажей. Техника чёрно-белых рисунков поспокойнее — в стиле реализма. На обложке: песец с мотоциклетной перчаткой.

Форзацы с созвездиями.

Титульный лист с главными героями: дошкольником Серпокрыловым и песцом.

С цветными рисунками Трубина книга вышла в 1994 году в квадратном формате в серии "Золотая библиотека Малыша" (М.: Малыш). Трубин был начинающим художником, с молодым восторгом применявшим свои оригинальные наработки к разным литературным жанрам. Отлично получилось. На обложке: вереница детишек.

На форзацах — мотоциклетная перчатка, похожая на рыцарскую перчатку в средневековом гербе.

Титульный разворот: дошкольник Серпокрылов и песец, а также "толстая рябая псина Пальма".

Современное издание (М.: Издательский проект "А и Б", 2018) в серии "Руслит (литературные памятники XX века)". Молодая художница Двоскина, за творчеством которой я с интересом наблюдал некоторое время.

Совершенно очаровательный форзац и не повторяющий его нахзац.

А нормального иллюстрированного титульного листа нет. Всё занято ссылками на комментарии. Комментарии же в серии "Руслита" — это поверхностная болтовня с очень важным видом. В "Васе Куролесове", который тоже с комментариями выходил в этой серии — так вообще полная некомпетентность и самодовольство. Я впал в оцепенение от такого комментария насчёт медной головки пули: типа, ошибся Коваль, пули-то из свинца делают. Комментатор патронов не видел, даже в школе начальную военную подготовку прогуливал.

Мелочь конечно, и вообще признак современной эпохи: девочка-пятиклассница в соцсетях имеет тот же вес, что и академик (это филолог Зализняк повторял). Но моё потрясение было слишком сильным — наверное замах на "Литпамятники" разозлил. Наукообразные материалы в этой серии я больше не читаю. Но картинки посмотрим.

Закончились новинки иллюстрированной пушкинианы. Возвращаюсь к произведениям, где есть рисунки как Г.Калиновского, так и В.Чижикова (в последний раз это была "Алиса в стране чудес"). Сегодня таким общим произведением оказалась повесть Ю.Коваля "Приключения Васи Куролесова". Точнее, художники проиллюстрировали несколько повестей из цикла, но для понимания разницы хватит и первой повести. Добавились также иллюстрации других художников из числа имеющихся у меня.

Повесть была впервые издана в 1971 году. У меня книги такие: 1) Первый иллюстратор — Л.Дурасов, хороший советский художник без особой оригинальности; у меня издание 1973 года. 2) Г.Калиновский — его первые рисунки в издании 1977 года, современное качественное переиздание от "Речи" 2019 года (там же впервые опубликованная сюита к "Промаху гражданина Лошакова"). 3) В.Чижиков — многочисленные издания с 1995 года; у меня малоформатная книжка 2004 года. 4) Д.Трубин — забавный художник, книжки которого я стараюсь не пропускать; первые иллюстрации к циклу были опубликованы в 2017 году, у меня издание 2018 года.

Ю.Коваль — замечательный писатель, пропущенный мною в детстве. Прочитал я его только лет пятнадцать назад. Не сравнить с тем, как если бы это были детские впечатления, особенно в части разглядывания картинок и выявления особой взаимозависимости с текстом. Поэтому окинем иллюстрации холодным взором. Как говорил для английского читателя Святополк-Мирский, в русской литературе персонажи главнее сюжета, и запоминаем мы именно персонажей.

Коваль — это хорошая русская литература; проверим, достаточно ли будет пройтись по персонажам. К тому же, "Приключения Васи" — это детектив/боевик. Нехорошо в таких вещах сюжет пересказывать.

Коваль был очень близок с Шергиным (сценарий культового мультика "Волшебное кольцо" по сказу Шергина как раз Коваль писал). И мне всё кажется, что деревенские Вася с мамой — это типаж "Ваньки с мамкой", взятый у Шергина. Сам Коваль очень любил русскую глухомань и её жителей. Такая любовь, понятно, всегда смешана с жалостью.

1) Первая пара художников — на контрасте: советский реалист Дурасов, немного скучноватый и предсказуемый, и пост-советский Трубин, карикатурист и мультипликатор по манере, очень весёлый, но ещё более предсказуемый. Предсказуемость Трубина объективно объясняется его оригинальными шаблонами (благодаря которым появляется его безошибочная узнаваемость). Но есть и субъективный момент: иллюстрации Трубина к "Васе Куролесову" — это работа востребованного мастера, которую он сделал автоматически, чтобы отделаться от заказа.

2) Вторая пара художников — уже неоднократно сталкивавшиеся Чижиков и Калиновский. Здесь у нас в роли шаблонного карикатуриста Чижиков. Калиновский в очередной раз непредсказуем и техничен. Для Чижикова опять же — иллюстрации к "Васе Куролесову" заурядный заказ. А у Калиновского эта сюита — одна из вершин его творчества.

Коваль для детей писал нешаблонно. Вроде ничего особенного — колхозный рынок. Но это совсем не "птичий рынок" Маршака-Михалкова-Успенского. Это грубая, враждебная порядочному человеку, среда. Произойдёт наглое мошенничество. Но художники атмосферу не нагнетают.

1) У Дурасова рыночная атмосфера схвачена с натуры. У Трубина по памяти — реквизиты на заднем плане, но даже советский лозунг про партию историзма не добавляет. Трубин не бытописатель.

2) Чижиков задним числом вспоминает советские типажи. По прошествии лет сатира испарилась (хотя он и в советские времена в "Крокодиле" особо никого не бичевал). Калиновский, рисовавший в аутентичной атмосфере, сам рынок не изображает (читатели и так знают), сосредотачивается на главных персонажах: простаке Васе и жулике, продающим поросят.

Собачья тема (вместо поросёнка Васе вручили дворнягу). Коваль был собачником, дворняга Матрос играет важную роль в этой повести и будет даже фигурировать в названии следующей повести цикла. С дворнягами у человека отношения на равных. У породистых-то собак человек в прислугах ходит, хотя именно дворняга — высочайший образец естественной селекции. Опять же, у Коваля очень верно подмечено, что приобретение дворняги — это всё-таки случай (непредвиденное и субъективно непредотвратимое обстоятельство). "И от судеб защиты нет". А так-то все бы кошечек заводили.

1) Равенство Васи с Матросом особенно ярко проявляется в эпизоде воспитания пса. Дурасов этот эпизод отразил (дворняга настоящая). У Трубина — просто весёлый обормот (первое поколение дворняги — метис с комнатной собачёнкой).

2) И здесь та же пара — воспитание чистокровной дворняги у Чижикова и показ бракованной полукровки у Калиновского.

Коваль вводит в повествование шаблонного милиционера — с усами. Шаблонность нарочитая, но только в облике. Тараканов не слащавый — он подозрительный и грубый.

1) Дурасов подтянутого представителя власти рисует на полном серьёзе. Трубин в наши дни может себе позволить отразить яркий непедагогичный поступок старшины: он пинком вышвыривает дворнягу за дверь.

2) Чижиков тоже покажет полёт Матроса, но безотносительно милицейского сапога. А так — вот он колоритный рыжий усач на фоне правонарушителей. У Коваля первое появление Тараканова подано потоньше: он задерживает загримированного Васю, а толпа с восторгом любопытствует. На заднем плане — вывеска "Кафе Кефир". У Коваля кефир — эвфемизм водки (не помню, использован ли этот эвфемизм в "Васе Куролесове", в "Недопёске" и "Чистом Доре" — всё для детей — точно есть).

Смелый шаг Коваля: сцена в камере предварительного заключения, "обезьяннике" (хотя по понятным причинам ни тот, ни другой термин не употребляется). Вася оказался в компании с закоренелым преступником.

1) Дурасов осторожен и бесцветен. Трубин отрывается: на стене воровская лирика.

2) Чижиков тоже не отстаёт, пока цензура спит. Калиновский, как всегда, психологичен (ему расписанные блатняком стены не нужны: теснота и решётка на окне всё говорят за себя).

Появляется шаблонный идеальный сыщик в офицерском чине. Уже все догадались, что это ирония такая.

1) Суперменские качества капитана показаны тем, как он держится под пулями. У Дурасова без иронии. У Трубина — весело.

2) Чижиков, похоже, не согласился с тем, что Болдырев — супермен из ироничного детектива, невзлюбил его. В этой повести Чижиков только один раз нарисовал обезьяноподобного сыщика. Зато Калиновский в полной мере насладился скрытым комизмом персонажа.

Хоть и хорошая литература, но всё же боевик. Вася вступает в рукопашный (головой) бой с бандитами. Сцена кинематографичная, все художники с увлечением её рисуют.

1) Дурасов и Трубин.

2) Чижиков и Калиновский.

Ещё одна батальная сцена: Вася обнаруживает опасного бандита и нейтрализует его советской урной (чугунной, раз советская!).

1) Даже у Дурасова этот эпизод вышел энергичным. Трубин статичен.

2) У Чижикова очевидцы в шоке. У Калиновского — зрители невозмутимы. Советские реалии: задержание милицией человека вызывает любопытство, а драка на вокзале двух маргиналов — обычное дело.

Заключительная сцена: пасечник угощает трёх отважных героев чаем с мёдом. Запах мёда в начале повести играл роль завязки. В развязке — банка мёда.

1) Дурасов и Трубин не отказались от группового портрета.

2) Чижиков и Калиновский предпочли показать одинокого Васю, возвращающего в обыденность с банкой мёда.

Ещё одна новинка иллюстрированной пушкинианы: "Пир во время чумы". — СПб.: Вита Нова, 2023. Художник — безошибочно узнаваемый по рисунку на обложке — последний из Трауготов.

Братья Трауготы в советское время проиллюстрировали все "Маленькие трагедии" ("Скупого рыцаря" из их книги мы уже смотрели здесь). Теперь вот новая сюита к одному "Пиру".

Совершенно очевидно, что книга мыслилась откликом на эпидемию Ковида (в России в 2020 г. и в 2021 г.). Хорошо, что вышла попозже, когда память о Ковиде заслонена другими событиями. Аналогии с пушкинским гимном чуме всё равно не получилось бы.

Картинки к "Пиру во время чумы" мы посмотрим в своё время, а сегодня — стихотворение Пушкина "Герой", данное издательством как приложение к пьесе.

Техника рисунков узнаваема, рука очень пожилого художника крепка.

Собственно "Герой" — это стихотворение, посвящённое Наполеону. Видимо, последнее пушкинское стихотворение в длинной чреде его признаний в любви-ненависти к французскому императору (мы тему Наполеона у Пушкина, в том числе в отражении Трауготов, поднимали — см.). Известный эпизод с посещением Наполеоном чумного госпиталя в Яффе. Все пушкинисты пишут о параллелях: Пушкин, сидя в Болдине в карантине, намекает на то, что герой — это русский император Николай I, посетивший холерную Москву 29 сентября 1830 года. Траугот этот намёк решил не отражать (хотя обычно он чуток к такой возможности) — рисует только Пушкина и Наполеона в чумном бараке.

Кажется, что ничего не изменилось в манере, найденной художниками в их период 1980-х гг. — как раз когда вышли "Маленькие трагедии"). Но на самом деле, что удивительно, развитие этой техники продолжается. В книге 2023 года появляются новые оттенки цветовой гаммы. "Патина" рисунка обогащается пятнами ржавчины.

"Герой" — это то самое стихотворение, которое содержит знаменитые строки (мемом стали первые две):

цитата

Тьмы низких истин мне дороже

Нас возвышающий обман...

Оставь герою сердце! Что же

Он будет без него? Тиран...