Среди былин об Илье Муромце есть несколько, посвящённых его дружбе с великаном — богатырём Святогором. А великан Святогор, в свою очередь, связан с крестьянином Микулой Селяниновичем.

Моя память сохранила впечатления о Святогоре из глубокого детства. В журнале "Мурзилка" в январском номере за 1972 год был опубликован рассказ о великане. Иллюстрации были палехских живописцев.

1) Великан Святогор и кузнец. Завязка более для того, чтобы показать масштаб: Святогор наступает на землянку и перекрывает трубу. Но есть и сюжетный зачин: кузнец даёт Святогору возможность исполнения двух желаний.

2) Встреча Святогора с Ильёй Муромцем. Опять-таки масштаб. Художниками проигнорирован совершенно сказочный эпизод с помещением Ильи в карман великана по подсказке великанской жены. Ну ладно, потом у Билибина посмотрим.

3) Один из самых памятных моментов в русском былинном цикле — это рассказ о попытке Святогора перевернуть Землю. В "Мурзилке" эпизод описывается так: Святогор нашёл кольцо и стал его тянуть. Тужится, уходит в землю вместе с конём, пока полностью не исчезает с поверхности. Впечатляющая физическая головоломка: может ли Мюнхгаузен вытащить себя за волосы, может ли богатырь сам себя загнать под землю.

Запомнился мне в раннем детстве этот эпизод. А картинки не запомнились, что очень странно. Вроде бы, и палехская манера оригинальная, но не зацепила. Приходится признать: в моём восприятии раскрученные художники Кукулиевы относятся к безликим иллюстраторам.

Интересно также, что в этом рассказе Святогор тянет кольцо. Это чистая космогоническая идея. Архимед мечтал перевернуть Землю, но он всё рассчитал теоретически и понимал, что ему сначала требовалось найти точку опоры. А русский богатырь полагался не на рычаг, а на собственную силу. Проявляется необразованность воина, но зато какие стремления!

А так-то, более была распространена притча о котомке с землёй. Притча сословная: крестьянин пашет землю, подъезжает воин. Воин ищет, какой бы подвиг совершить. Ему предлагают котомку поднять. Святогор тянет котомку, поднять её не может и уходит под землю. В общем, в котомке землица, крестьянин Микула Селянинович её с лёгкостью подхватывает, а великан богатырь Святогор понимает предел своих сил. Понятно, что подобная притча с классовых позиций соответствовала советской идеологии. Тем удивительнее, что в 1972 году в "Мурзилке" Святогор представлен титаном, чьи помыслы достойны античных мылителей.

Билибин обратился к былине о Святогоре в 1941 году после возвращения в СССР из эмиграции. Имеется одна полноценная цветная иллюстрация и несколько контурных рисунков. Видно, что мастерство своё Билибин не растратил и к 65-летию. Жаль, что развернуться ему не удалось: отблески модерна сталинской довоенной эстетике не соответствовали.

1) Илья Муромец увидел грозного богатыря и на всякий случай прячется на дереве.

2) Святогор завалился спать. Жена Святогора (женщина обычного роста) пригласила Илью слезть с дерева, объясняет, что великан не опасен. Изумительный рисунок. В авторитетном искусствоведческом альбоме "Билибин" этот рисунок квалифицирован как набросок. В современном издании Мещерякова помещён раскрашенный рисунок. Мне кажется сомнительным, что раскраска принадлежит самому Билибину.

3) Разрозненные рисунки, относящиеся к завершающим эпизодам былины. Святогор тянет котомку с землёй и уходит в землю по колено. Но крестьянина Микулы пока нет среди персонажей. Да и вообще, Святогор вовремя остановился и под землю не ушёл (бросил котомочку).

4) Билибин рисует вариант окончания, в котором Смерть подала Святогору знак: на его пути встретился гроб, он решил этот гроб примерить, да так и остался там (гроб его не выпустил). Илья Муромец пытается вызволить Святогора, но разбить обручи на гробе ему не под силу.

У Конашевича исходный текст былины был близок к тому, который иллюстрировал Билибин. Потому и мотивы перекликаются.

1) Святогор собирается поднять котомку с землицей.

2) Илья Муромец и гроб Святогора.

Рисунки Цейтлина похожи на цветные витражи. А сюита его более посвящена лирической линии былины — жене Святогора.

1) Святогор находит себе жену.

2) Илья Муромец спускается с дуба по приглашению жены спящего Святогора.

3) Святогор тянет котомку и уходит под землю.

4) Жена остается верна Святогору, прощается с Ильёй Муромцем и превращается в ракиту.

Перцова более интересует богатырская силушка. Несмотря на присутствие Микулы Селяниновича в названии былины, в рисунках Перцова он не появился.

1) Могучий великан Святогор. Знакомство с Ильёй Муромцем (в этой версии он встречает дремлющего на ходу Святогора и будит его ударами копья, которые великану как комариные укусы).

2) Изумительный рисунок: у Святогора, тянущего котомку, от напряжения глаза вылазят из орбит. Чувствуется, что от такого напряжения можно и под землю уйти.

1) Лосин даёт галерею портретов в книжном сборнике былин. Явно сказочные великаны выписаны по всем канонам реализма.

2) Ранее в "Мурзилке" Лосин рисовал встречу Святогора и Ильи — великан был вполне допустимого роста.

Кочергин уделял большое внимание фигуре Микулы Селяниновича.

1) Отдельный портрет крестьянина-кормильца как центрального персонажа былины.

2) Цветной и чёрно-белый вариант встречи Микулы с великаном Святогором — на земле та самая котомочка. Пафосный сборник героических былин.

3) Обращение к сказочной стороне былины в другом сборнике. Жена кормит Святогора (где-то в листве дерев засел Илья Муромец). Показано, насколько Святогор добродушен.

4) Святогор проснулся (Илья его копьём в носу почесал), подружился с Ильёй Муромцем и положил его в карман (чтобы путешествовать вместе).

Художник Кибрик тоже проиллюстрировал сборник былин в начале Пятидесятых. Портреты Микулы и Святогора. Микула явно центральный персонаж.

Кульков в поздне-советское время подавал былины в сказочном антураже в расчёте на детскую аудиторию.

В отдельном издании книжки-картинки предполагалась наличие в иллюстрациях концепции. Художник Манухин сделал лёгкий акцент на древне-русскую живопись.

Приключения Святогора изображались красочно и достаточно детально.

Но центральными персонажами выставлен всё же Микула Селянинович (Илья Муромец к нему просто присоседился).

Всё-таки не был оценён русскими людьми порыв Святогора к перевёртыванию земли. Крестьянский практицизм загнал добродушного романтика под землю.

Соловей-разбойник — это самый известный персонаж русских былин (про трёх богатырей все просто слышали, а про Соловья-разбойника все знают). С позиций иллюстрирования интересно то, как будут подавать образ Соловья-разбойника разные художники (Илья-то Муромец у всех одинаковый выходит).

Сюжетная линия: Был такой Соловей-разбойник, который сидел на дереве возле большой дороги и в качестве оружия использовал свист. Никто устоять не мог. Илья Муромец его стрелой вышиб, полонил и отвёз в Киев к князю Владимиру Красно-Солнышку. Сначала при дворе не поверили, что лапотник смог одолеть непобедимого Соловья-разбойника. Но после демонстрации князю пришлось это признать.

1) Встреча с Соловьём-разбойником.

Ранний вариант (1904): обесцвеченный (массовое издание 1912 г.) и цветной оригинал. Типичный билибинский модерн. Понятно, почему такое малое внимание к этой сюите: по сравнению с иллюстрациями к сказкам, издававшимся в Экспедиции заготовления государственных бумаг, картинки к "Илье Муромцу" смотрятся простовато. Так могли бы сделать и все остальные ремесленники, работавшие в те годы в стиле модерна. Но всё же Билибин чувствуется по той гармонии, которая исходит от рисунка.

Позднейший вариант (1940) для несостоявшегося советского издания. Та же композиция. Но здесь блистающий Билибин в той манере, которую он выработал в Европе в годы эмиграции (с этой эволюцией мы встречались при обзоре "Царевны-лягушки" — см.). Слишком роскошно для СССР и слишком проблемно для довоенной советской полиграфии (не зря в то время у Билибина принимали к печати только контурные рисунки).

Что касается образа Соловья-разбойника. В раннем варианте видим пока только длинноносое лицо из листвы. В позднем варианте — шутовскую фигуру в духе русского лубка. В позднем варианте — наш разбойник, от русской почвы.

2) Дом Соловья-разбойника (ранний вариант). Тын, утыканный головами жертв разбойника. Мотив, знакомый нам по сказкам про Бабу-Ягу. Возникает атмосфера потусторонности.

Билибин иллюстрировал неадаптированный жестокий вариант былины — Илья Муромец уничтожает домашнее гнездо и семью Соловья-разбойника.

3) Доставка к княжескому двору (ранний вариант). На этом рисунке можно в деталях рассмотреть облик Соловья-разбойника. В раннем варианте Билибин решил пойти по пути буквализма: разбойник потому Соловей, потому что он птица. Сказочный элемент усилен, но ведь былина — это нечто другое. Потому, наверное, в позднем варианте Билибин вернул Соловью человеческий облик.

1) Встреча с Соловьём-разбойником. Оригинальная узнаваемая манера известного советского художника Н.Цейтлина.

2) Доставка к княжескому двору. Цейтлин тоже (вслед за ранним Билибиным) попытался осмыслить антропоморфную линию Соловья-разбойника. Голова у разбойника птичья (при этом художник смог передать впечатление хищной птицы без явно выраженных птичьих атрибутов).

А вот Кульков продолжил линию позднего Билибина: Соловей разбойник в человеческом облике, и облик этот имеет образцом поздние русские лубки (что-нибудь на тему романов про Ваньку-каина). Фиксируем опять же, что Соловей-разбойник здесь — чисто русский типаж.

В 1937 году в реалистическом рисунке из "Мурзилки" Соловей-разбойник — обычный русский мужичок, даже без всякого утрирования.

Встреча с Соловьём-разбойником.

Три варианта этой сцены есть у Перцова в книгах разных времён. Несколько мутирует образ Соловья-разбойника. Сначала — рыжебородый крепыш со славянскими чертами в русской шапке (из-за меховой поддевки кажется, что на голове персонажа надет башкирский малахай, но нет). Потом — очень смуглый тип с густыми бровями.

Черты огрубляются, становится понятно, что меховая поддевка — это звериная шкура, смуглость — грязь, а густые брови — из-за низких лобных долей. В общем, последний из неандертальцев. Все хомо сапиенсы в богатырей эволюционировали.

1) Встреча с Соловьём-разбойником.

А вот Лосин, не раздумывая, придаёт Соловью-разбойнику черты восточного человека. Соловей здесь похож на какого-нибудь бухарца, но все должны понимать, что это монголо-татар. Одна картинка — из "Мурзилки", вторая — из книги "Богатырская застава" (М.: Московские учебники, 2007).

2) Доставка к княжескому двору.

Тот же типаж — теперь окарикатуренный. Кстати, другие персонажи, включая Илью Муромца, в картинках из "Мурзилки" совершенно невыразительны, что совсем не свойственно Лосину. Для книги получше сделано.

У Конашевича Соловей-разбойник в образе некоего индийского царя.

В такой интерпретации Соловей-разбойник — какой-то захватчик из дальних стран, доставивший немало неприятностей, но с которым справились быстро. Память о нём сохранилась размытая. Это явно не монголо-татарское нашествие.

1) Кочергин тоже не видит в Соловье-разбойнике исторических реалий. Но понимает, что Соловей не является местным уроженцем. Наверное, это рептилоид. Рептилоид — это ведь не птичка из местных лесов. Это ведь инопланетное нашествие.

2) Но есть у Кочергина зимний вариант. Илья Муромец необычно подаётся — уж очень пожилой и сухощавый. Соловей-разбойник чуть более реалистично подан и, кстати, головной убор его больше напоминает восточный тюрбан.

Художник Н.Воробьёв доводит идею об инородности Соловья-разбойника до логического конца — это исчадие ада.

Может быть, и много чести Соловью-разбойнику, но такое отродье вполне можно себе представить на церковных фресках — так что Н.Воробьёв, делающий отсылки к древне-русской живописи, выдерживает единство стиля.

В 1977 году Фабрика Гознака (как продолжатель Экспедиции заготовления государственных бумаг) выпустила книжку-картинку огромного формата с двумя былинами про Илью Муромца. Художник А.Тюрин создал прекрасные иллюстрации — тоже в стиле древнерусской живописи, но очень яркие ("как по золоту пишут иконы").

Соловей-разбойник у него — инфернальная птица.

Обнаружились в Интернете неизбитые образы и композиции: известного художника Г.Юдина и менее известной Л.Лазаревой.

У Г.Юдина Соловей-разбойник в бухарском халате, а у Лазаревой — в образе халдейского мудреца.

Вот такие многоликие разбойники были в Киевской Руси.

Окунувшись в иллюстрированные рассказы времён Древней Руси, сложно было не выйти на русские былины. Наверное, они и закроют "богатырскую" тему.

Отправной точкой для обзора иллюстраций к былинам мне виделись работы И.Билибина, которые в последние годы неоднократно переиздавались. Поэтому выбор былин продиктован интересом к ним Билибина — с удивлением обнаружил, что таких былин совсем немного (и с иллюстрациями странности). И уже к билибинским былинам я подбирал иллюстрации других художников.

Вот такие издания обнаружились: Билибин, Перцов (2 варианта), Конашевич, Кочергин, открытки Н.Воробьёва, Калаушин в качестве курьёза.

И ещё две книги: Манухин и Цейтлин

И известный сборник 1984 года с иллюстрациями В.Кулькова (картинки из Интернета: https://polny-shkaf.livejournal.com/19257...).

По иллюстрациям Билибина выяснилось неожиданное. Я почему-то думал, что у Билибина до революции выходила масса тонких красочных книжечек с отдельными былинами (как сказки Пушкина), которые можно официально посмотреть на сайте РГБ. Оказалось не так. В цвете до 1917 года выходила только "Вольга". К "Илье Муромцу" — плохо пропечатанные чёрно-белые картинки с цветных иллюстраций (1912). В художественных альбомах, посвящённых Билибину, оригиналов этих иллюстраций нет.

А цветные листы, которые сейчас всеми перепечатываются — это подготовка к несостоявшемуся советскому изданию 1940 года (Билибин вернулся из эмиграции). И этих листов — по одному на былину.

К счастью, существует наиболее полное собраний иллюстраций Билибина к былинам — это издание «СЗКЭО».

Где-то издатель обнаружил и цветные подлинники тех иллюстраций, что были обесцвечены в 1912 году. Можно, наконец, посмотреть и в цвете.

Илья Муромец — один из "Трёх богатырей". Он считается самым старым из них и поэтому самым грузным. Вот такое его традиционное изображение.

Был Илья Муромец и героем баллады А.Толстого. В сборничке баллад (под названием "Курган") художники изображали Муромца совсем квадратным (конь, соответственно, тоже утрачивает разумные пропорции).

цитата

В былинах череда героических событий поджидала Илью после 30-летия, а до этого времени он страдал: «не владел» ни руками, ни ногами. Существует гипотеза, что это было редкое гормональное заболевание, спровоцировавшее в том числе и физические габариты богатыря. Однажды он, как обычно, сидел дома на печи, когда в ворота ему постучали странники и попросили впустить их. Илья встал, открыл двери — и только тут осознал, что исцелен (https://www.culture.ru/materials/162545/i...).

Друзья-соперники Лосин и Перцов оба иллюстрировали былины. Лосин делал картинки для рассказов, печатавшихся в "Мурзилке", а Перцов иллюстрировал былины, собранные в книге для детей. Но мыслили они одинаково: вот детство обездвиженного ребёнка, сидящего на печи.

Было ещё издание для взрослой аудитории: "Три богатыря" Сельвинского (по мотивам). Там Перцов пробуждение Ильюшеньки вот так изобразил.

В.Конашевич опубликовал рисунки в "Мурзилке" в 1944 году и потом ещё раз через 20 лет. После смерти художника, опубликованные картинки и листы из архива издали отдельной книжкой. Вот так исцеление Ильи подано у Конашевича: в одном из вариантов былины Илья трижды выпивает воду и с каждым питиём из хиляги превращается в супермена (в третий раз пришлось силушку ему уменьшить — а то бы земля не смогла носить).

Сборник былин с иллюстрациями Кулькова был издан в советское время и переиздан в наши дни "Стрекозой" (есть в продаже). Кульков славный художник. Вот новорожденный Илья на руках у матери (никто и не подозревает, что он ходить не сможет), а вот исцелившийся Илья силушку свою пробует — дубы вырывает.

Знаменитый Кочергин оставил несколько вариантов иллюстраций к былинам. Полнотой всех вариантов отличается издание от "Речи". Кочергин в чёрно-белых рисунках предельно реалистичен. Илья (в одном из вариантов) подбирает себе коня: берёт паршивого жеребёнка, чтобы выходить его. Конь должен повторить судьбу хозяина.

Илья поехал в стольный Киев, а по пути разметал вражеское войско, осаждавшее Чернигов.

И вот первая иллюстрация Билибина про Илью Муромца: обесцвеченная из массового издания 1912 года и, видимо, цветной оригинал, приведённый в книге СЗКЭО. Я предполагаю авторскую раскраску Билибина (бывают и сторонние раскраски иллюстраций в стиле модерн начала XX века).

Интересный факт: былина публикуется в "Мурзилке" в мартовском номере 1937 года. Реабилитация сказок повлекла и реабилитацию былин. Художник Ю.Кискачи — ныне забытый.

Фрагмент с Ильёй, поспешающим к князю Владимиру, иллюстрирован Перцовым. Собственно первый бой Ильи ни Лосин, ни Перцов не рисуют — у них будет, где показать своё мастерство в изображении схваток в других былинах. Жаль, эти схватки в наш обзор не попадают.

Разрозненные рисунки Конашевича. В битве Илья представлен сказочным великаном, орудующим цельным дубом. На такого великана и меча-то не выковать.

Кочергин более реалистично подходит к первому бою: Илья ненамного крупнее противников, орудует огромной дубиной (но не цельным деревом). И этому есть объяснение: Илья ещё не имеет доспехов и оружия, он из крестьянского двора едет в столицу.

У Кулькова рисунок символичный. Он не повествовательный: всё отдано в угоду композиции и чередованию цветовых пятен.

И уж совсем символичны рисунки Н.Воробьёва. С его открытками мы уже встречались в связи со "Словом о полку Игореве" — и то были чёрно-белые реалистичные скучноватые рисунки. А здесь художник показал своё незаурядное мастерство. Лирично.

"Песнь о вещем Олеге" и "Слово о полку Игореве" пробудили мои детские воспоминания о коротких иллюстрированных рассказах из древней военной истории.

Врезался в память рассказ из "Мурзилки" о битве при Фермопилах, который в детском саду, вроде бы, читала вслух воспитательница на веранде. А я многократно картинки пересматривал ("Мурзилку" мне ещё в детском саду выписывали). Нашёл по поиску в архиве журнала этот номер. Думал, из совсем глубокого детства, а оказалось — за апрель 1974 года. В следующем году уже в школу.

"Со щитом или на щите?" — первое впечатление не забывается. История Спарты стала родной. Афины до сих пор презираю.

Рисунок боя на развороте тоже врезался в память до мельчайших деталей. Композиция водоворота спартанцев и персов осталась для меня вершиной батальной живописи.

Лосин в этих рисунках на себя не похож. У него же всегда многоцветные объёмные фигуры с разнузданной мимикой. А здесь — бледные плоские фигуры с чёткими контурами и сдержанными чувствами (учитывая, что на лицах предсмертные гримассы). Лосин не имитирует, а по памяти цитирует древне-греческие чёрные контуры на вазах и цветовую гамму выцветших фресок. При этом, кто не знает обычной манеры Лосина, ни за что не поверит, что в этих рисунках использован особый технический приём.

А в начальной школе пошли исторические рассказы с красочными картинками в серии "Страницы истории нашей Родины". Вот по древне-русской истории сейчас у меня имеются такие книжки, все проиллюстрированы В.Перцовым.

Неизгладимое впечатление в младших классах на меня произвела книжка про Александра Невского. Причём, как я сейчас понимаю, произвела впечатление не историческими фактами, а визуально — рисунками.

Посмотрим страничные иллюстрации.

1) Портрет князя Александра. Его голова на фоне окружности, нарисованной на арке свода. Получается нимб (художник зафиксировал, что Александр признан святым в русской православной церкви). Большинству советских детей намёк оказался непонятен. Книжка теперь переиздана (см.). Никто, поди, и не поверит, что нимб был в первом советском издании.

2) Разгром шведского десанта на Неве. У Перцова такая же плотная компоновка деятельных фигур на странице, как и у Лосина в изображении боя при Фермопилах (на самом деле, ещё плотнее). Одна эстетика.

Лосин и Перцов — неразлучные на страницах "Мурзилки" художники моего детства. До сих пор задумаюсь на несколько секунд, чтобы опознать картинку — лосинская или перцовская. Манеры совершенно разные, но фамилии в голове путаются.

3) Шведы — нормальные враги. А вот тевтонский монашеско-рыцарский орден — это уже и не люди. Епископ вон — настоящая нежить. Сразу видно, что никакие это не тевтонцы, а обычные немцы-фашисты.

4) Нарушение всех правил. На рисунке мельтешат чёрные кресты на белых накидках и щитах тевтонцев. Красные копья выпячиваются на переднем плане и разрезают рисунок. Ничего не разобрать с первого взгляда. Но помню, как я был впечатлён в детстве этими чёрными и красными линиями на странице. Попытки повторить в собственных рисунках ни к чему не привели — чувства гармонии не хватило.

Возможно, секрет этого приёма, в том, что здесь преломляются техники средневековой миниатюры-орнамента (вспомним рассечение линиями рисунков Гончаровой к "Слову о полку Игореве").

5) В схватке на Чудском озере тоже геометрия линий и пятен.

Как надо было понимать детскую психологию! Художник знал, что дети с удовольствием будут распутывать нарисованную кучу-малу, вычленяя отдельные эпизоды боя. А потом с замиранием оглядывать общий план, который вновь сливается в волшебный орнамент.

Отдельная книжка с иллюстрациями Перцова про Куликовскую битву мне в детстве не попалась. Был по случаю юбилея большой рассказ про эту битву в сентябрьском номере "Мурзилки" за 1980 год.

Тоже не из моего детства (к тому времени "Мурзилку" уже не читал). Но здесь иллюстрации как Перцова, так и Лосина. Посмотрим.

1) Иллюстрация Перцова — смертельный для обоих поединок Пересвета с Челубеем — сделана в его привычной манере. А вот дальше — некое панно. Качество воспроизведения очень плохое, ничего не разобрать. Но понятно, что изображена круговерть битвы, красные тона отсылают, вероятно, к традициям древне-русской живописи. Но всё это уже было исчерпано палехской школой миниатюры.

2) А вот и Лосин, тоже в своей привычной манере: "многоцветные объёмные фигуры с разнузданной мимикой". Но и у него одна из иллюстраций — "фрагмент картины".

Как странно, что художники, вошедшие в историю как великие творцы малых форм, чувствовали неудовлетворённость и мечтали о том, чтобы их огромные полотна висели в Окружном доме офицеров.

UPD / 13.06.2022

С опозданием обнаружил рисунки В.Лосина к рассказу об Александре Невском в "Мурзилке" за 1989 год (№ 5 и № 8). Прилагаю их для полноты картины.

а) Невская битва. Поединок Александра с предводителем шведов, которому русский князь оставил копьём "печать" на лице.

б) Ледовое побоище.

Непростой оказалась задача сделать обзор сюжетных иллюстраций к "Слову о полку Игореве". Это ведь почему поэмой называется? Сюжет-то как в лирической поэзии: попробуйте нарисовать "В огне и холоде тревог...". А.Блок не зря на ум пришёл: в "Слове о полку Игореве" очень много символов и общих мест, которые тогда ещё не успели стать банальными.

Современному художнику очень сложно делать иллюстрации к тексту "Слова". Вот параллельные начальные рисунки из сюит Н.Воробьёва (реалиста) и П.Татарникова (символиста):

1)

2)

3)

4)

Хороши по своему рисунки Н.Воробьёва, прекрасны рисунки П.Татарникова. Но реалистичные иллюстрации скучноваты, приземляют "Слово". А символические чересчур абстрактны, с текстом почти не связаны.

С удивлением пришлось признать, что конгениальна "Слову" только сюита Н.Гончаровой. Она наиболее далека от сложившихся стереотипов иллюстрирования "Слова". Её и посмотрим. А чтобы про сюжет не забыть, вспомним ксилографии В.Фаворского.

Знаменитый зачин про сказителя/певца Бояна.

1) Разница в концепции иллюстраций у Фаворского и Гончаровой видна с самого начала: строго реалистичная и пафосная сцена "певец во стане русских войнов" против забавного скомороха. Вроде бы, Фаворский ближе к тексту: с придыханием там о Бояне говорится, но уж больно пресным выглядит такое начало. Гончарова же интригует и обещает нетривиальную трактовку.

2)

цитата перевод Н.Заболоцкого

Тот Боян, исполнен дивных сил,

Приступая к вещему напеву,

Серым волком по полю кружил,

Как орёл, под облаком парил,

Растекался мыслию по древу.

Все помнят, как Боян растекался мыслию по "древу". Но сначала он волком и орлом был. Гончарова эти образы с удовольствием рисует в духе средневековых виньеток.

2) И пальцы его по струнам как соколы на лебедей кидаются и до крови бьются.

цитата перевод Н.Заболоцкого

Жил он в громе дедовских побед,

Знал немало подвигов и схваток,

И на стадо лебедей чуть свет

Выпускал он соколов десяток.

И эти мотивы у Гончаровой найдём.

Я, кстати, не уверен, что этот средневековый зверинец в точности относится к вступлению — Гончарова не упускала возможности рисовать животных при любом сравнении их с человеком (а таких сравнений в "Слове" очень много). Да и просто так рисовала: вот любимая средневековыми моралистами тема про поедание рыбами друг друга ("ты сожрал, и тебя тут же сожрали"). Слов про рыб я в "Слове" не нашёл, но к постоянным упоминанием про усобицы рисунок хорошо подходит.

Автор "Слова" резко переходит к действию:

цитата перевод академика Д.Лихачёва

[Игорь] навёл свои храбрые полки

на землю Половецкую

за землю Русскую.

Но проводы-то всё равно были. Вот Гончарова рисует некий древний русский город — вотчину князя. А вот провожающих, среди которых на первом плане мы узнаём игореву жену — Ярославну. Шокирующий образ княгини в мехах.

От эмигрантских критиков Гончаровой досталось и за Бояна, и за такую Ярославну. Нам-то Ярославна известна по её "плачу". Но у Гончаровой собственное проникновение в женскую психологию. Ярославна — это вам не "простая баба, мужем битая".

Напоминание, что Игорь ушёл в поход не один, а дождался брата.

Легендарный эпизод с затмением перед началом похода: всеобщее смятение и уверенность Игоря:

цитата перевод академика Д.Лихачёва

Лучше убитым быть,

чем плененным быть;

так сядем, братья,

на борзых коней

да посмотрим на синий Дон".

1) У Фаворского князь Игорь — решительный предводитель армии, которая за ним пойдёт в огонь и воду.

2) Гончарова тоже рисует на разворот конное воинство, над которым затмевается солнце (поэтически затмевается: птичьим крылом).

Но есть ещё кое-что. Ведь на самом деле, Игорь далеко не разумный властитель, уж точно не талантливый полководец. Да и не очень умный — заявление его при виде затмения совершенно нелогично. А если учитывать, что даже своё будущее он предсказал неправильно (хотел погибнуть, да в плен попал)... Всё-таки затмение оказало воздействие на князя. Безумную супрематическую (али ещё какую) композицию выдаёт Гончарова.

1) Начало похода было успешным. Передовые отряды половцев были рассеяны. Фаворский изображает половцев кочевниками (что видно по фундаментальным арбам). Плачут осиротевшие половецкие кони и жёны. Мой альбом ("Слово о полку Игореве" в гравюрах В.А. Фаворского: рисунки, эскизы, гравюры) в качестве основной иллюстрации даёт эту гравюру с двух досок.

А вот вариант правой стороны иллюстрации Фаворского: русский дружинник осиротевших жён захватывает. Те почему-то не рады этому. В моей книжке издательства "Детская литература", которую я рассматривал перед школой, приводился именно этот вариант иллюстрации. Поступок воина неблаговидный. Помню, эта картинка заставила меня (наверное, в первый раз) задуматься о неоднозначности Истории.

Получается, что в 1952 году (в первом издании) вариант со взятием живых трофеев русской дружиной был признан рискованным. Разносторонний вариант стал даваться в пост-сталинскую эпоху.

2) Гончарову же в описании начала похода вдохновил совсем другой мотив:

цитата перевод академика Д.Лихачёва

А Игорь к Дону воинов ведет!

Ведь уже несчастий его подстерегают птицы

                   по дубам;

волки грозу подымают

                   по оврагам;

орлы клектом на кости зверей зовут;

лисицы брешут на красные щиты.

О Русская земля! Уже ты за холмом!

Звери и птицы рыщут. Беда ждёт Игоря.

1) Роковую битву Фаворский рисует очень сдержанно: еще поражение русских не предрешено, а предводитель в центре с перевязанной рукой подозрительно напоминает сцену победной Куликовской битвы (через двести лет).

2) Фаворский акцентирует внимание на половецких лучниках (которые, видимо, и предрешили исход боя). Но в тексте просто: "с вечера до света летят стрелы калёные". Гончарова символически рисует многорукого лучника.

3) Ну если уж быть совсем точным, то описание боя с половцами напоминает описание бородинского боя у Лермонтова:

цитата перевод академика Д.Лихачёва

То было в те рати и в те походы,

а такой рати не слыхано!

С раннего утра до вечера,

с вечера до света

летят стрелы калёные,

гремят сабли о шлемы,

трещат копья булатные

в поле незнаемом

среди земли Половецкой.

И бились, наверное, тоже по-лермонтовски: "Как звери резались жестоко" ("Валерик"). Так Гончарова эту резню и рисует:

4) И апофеоз битвы. Какие образы! Поневоле заподозришь, что так могли писать только просвещённые вельможи XVIII века.

цитата перевод академика Д.Лихачёва

тут кровавого вина недостало,

тут пир окончили храбрые русские:

сватов напоили, а сами полегли

      за землю Русскую.

Позор князя Игоря.

Интересный разворот у Гончаровой: каменный город, вроде бы западный (по архитектуре и по кресту на шпиле). Перед городской стеной сидит восточный типаж. Полумесяц восходит над городом. На рисунке должна быть тема хана Кончака (соответственно, должен быть портрет Кончака). Но мотивы больше об угрозе Западной Европе от татаро-монгольского нашествия. Это будет через несколько десятилетий.

Много места в "Слове" уделено речи мудрого киевского князя Святослава. Он скорбит об усобицах и призывает к единству.

1) Фаворский рисует нечто вроде позднейшей боярской думы.

2) Гончарова, вроде бы, на эту тему рисунка не оставила. Но если бы рисовала, то, наверное, что-то вроде этого мотива с начальных листов: коварные хищные куницы, слабые и опасные для слабейших, рыщут и грызут друг друга.

Классический рисунок Фаворского.

А Гончарова, видимо, не поверила этому "плачу" (как жанровой разновидности формального обряда). Она Ярославну в начале нарисовала. У её Ярославны гибкости не хватит так руки заламывать.

Тема побега Игоря из плена обильно пересыпана звериными мотивами.

цитата перевод Н.Заболоцкого

В горностая-белку обратясь,

К тростникам помчался Игорь-князь

И поплыл, как гоголь по волне,

Полетел, как ветер, на коне.

Конь упал, и князь с коня долой,

Серым волком скачет он домой.

Словно сокол, вьётся в облака,

Увидав Донец издалека.

1) Фаворский рисует на полях убегающих всадников, но и волка с соколом и утками (гоголями) не может обойти вниманием.

2) Такая тема — пир для фантазии Гончаровой. Может, вот эта картинка подходит: упоминание о белке-горностае есть в соответствующем фрагменте, а волка Гончарова ранее рисовала.

Впрочем, "белка" — только в переводе Заболоцкого. Так-то только горностай. Возможно, это иллюстрация к знаменитой "мысли", которая растекается по дереву (многие считают, что было искажение переписчика: не "мысль", а "мысь" — мышь, белка).

Разговор князя Игоря, который уже достиг пределов русской земли, с реками: с хорошим Донцом (Северским Донцом) и плохой рекой Стугной:

1) Фаворский рисует разговор князя с хорошим Донцом.

2) А есть ещё воспоминание о плохой реке Стугне.

цитата перевод академика Д.Лихачёва

Не такова-то, говорит он, река Стугна:

скудную струю имея,

поглотив чужие ручьи и потоки,

расширенная к устью,

юношу князя Ростислава заключила.

Вот, видать, дух этой коварной Стугны и нарисовала Гончарова.

Вернулся князь Игорь домой.

1) Все ему рады у Фаворского.

2) А что могла бы поместить к этому месту Гончарова? Возможно, вот эту концовку: претендент возвратился, грызня продолжается.